Мой кумир. из воспоминаний

Моим кумиром в детстве был, старше меня на четыре года, брат Васька.

Мне нравилось в нем все- как он давал отпор старшим сестрам, посмеивавшимся над нами, как рассудительно раскладывал все по полочкам, как мечтал о том, как вырастет и станет путешественником... Для этого он самостоятельно стал изучать английский язык, несмотря на то, что в школе изучал немецкий. Поступил и закончил иняз в пединституте, был на практике в Оксфорде, потом поступил на географический факультет, но по каким-то причинам не закончил его. На сегодяшний момент он побывал почти на всех континентах. Исключая мерзлые, белые, снегом заваленные и засушенные районы. Как-то, приехав из Южной Африки, он долго рассказывал о своем купании в Индийском океане в декабре(по нашему календарю).

Страсть к путешествиям проявилась у него очень рано- и если у меня она ограничилась небольшой территорией, то у него выглядело фантастически-он рисовал прерии, индейцев(для этого  придумывал и танцевал Танец Индейца, прицеплял в свои черные волосы перья уток,собранные на ближайшем от дома водоеме, разрисовывал лицо акварельными красками(Это была боевая раскраска), изучал книги про индейцев и моментально запоминал индейские песенки, пословицы, стихи, рассказы). Даже имя себе придумал подходящее-Альворадо. В фильмах про индейцев, выпускаемых киностудией "Дефа", он находил много несуразностей и мог доказать, что где-то в съемках проявилась отсебятина режиссера.
... Свой рукописный журнал, выпускаемый по предложению мамы, каждым из старших детей(туда я, четвертая в семье, конечно, не входила, но выпросила тонкую тетрадь и записывала туда свои детские сказки), брат назвал ее "Страна Путешествий". В своем журале писал про археоптириксе, кактусах,растущих в пустыне... Сопровождалось все его собственными рисунками. И тетрадь была у него толстая, общая, 48 листов!

"Васька, кем ты будешь?"
"Я буду путешественником!"

Мы не любили сидеть дома - хотя, в отличие от других ребятишек, живших вместе с нами в подъезде, у нас был черно-белый телевизор, и мы могли бы, как большинство нынешних жителей, пялиться в телеэкран и ждать собственной старости и смерти соответственно.Был и дефицитый и очень дорогущий магнитофон, и диапроектор, и попозже мы снимали собственные фильмы кинокамерой, проявляли, монтировали и просматривали их.

Альворадо готовился к путешествиям. А я, так как хотела во всем быть похожей на него, увязывалась за ним следом хвостиком, незаметно для себя подражая его словам, интонации, походке.

Начались наши путешествия походами на дачу - для этого надо было перейти через дорогу, долго пройти по аллее. Потом, повернув направо, еще долго идти. На даче слонялись, наблюдали за птицами, которых было очень много. Они залетали в построенный на крыше небольшого дачного домика скворечник, откладывали там яйца и выводили птенцов.

Зимой отец каждое воскресенье доставал лыжи, мазал их специальной мазью. Мы надевали на себя 5-6 свитеров(костюм лыжника) и отправлялись на улицу, держа в руках маленькие лыжи, которые крепились резинкой на валенки. И снова долго- долго шли пешком, до леса,который примыкал к жилым постройкам.

Но основные приключения начинались, когда нас не контролировали родители. Старшие сестры редко когда участвовали в наших детских затеях. Старшая сестра, всегда ворчливая, вечно недовольная, сидела дома и зубрила уроки, а потом,когда стала учиться в художественной школе, ей вообще стало не до приключений- даже когда мы дома строили "балаганы"-накрытые покрывалом стулья, она кричала. Вторая сестра изредка участвовала, но перед приходом родителей всегда становилась примерной девочкой, хотя раскидывала не меньше нас. Я была маленькой, и попадало за все проделки- разбросанные стулья, подушки от тахты, вытащенные и чем-то накрытые для"балаганов" или для постройки "иглу", брату Альворадо.

Однажды мы сидели дома, изредка выходили на балкон четвертого этажа, чтобы посмотреть на занятия своих друзей во дворе. Поднялся ветер, и соседские ребятишки, Любка и Сашка, увидев наши высовывавшиеся сквозь балконные прутья, рожицы, закричали, чтобы мы выходили играть в самолетики. А нам так надоело сидеть взаперти, одним, что мы вышли на улицу: Рыссот, Альворадо и я(тогда кличка моя была Магнитофончик).

Во дворе вся наша "честная компания"(как говорила мама ) уже собралась и подбирала для себя ящики - из огромной кучи ящиков у стены нашего дома надо было вытащить один, целый. Это было довольно трудно сделать, потому что копощащаяся малышня сидела,лежала, прыгала на этой куче ящиков, выставленных из магазина. Пирамида ящиков трепыхаась как знаменитая французская башня, и также не разваливалась,сдерживаемая какой-то чудесной силой.

Я, маленькая, стояла и пыталась сказать, что мне тоже нужен ящик, потому что это был не просто ящик, а скоростной самолет! Но меня не слушали- каждый хотел урвать получше, побольше, побыстрее, пока не появились сторожа из магазина, не пришли наши родители и не начался ливень(так говорили старшие ребята).

И поэтому я вытащила картонную коробку,которая была ближе всех ко мне,не занятую никем из-за ее легкости и, посмотрев, что же нужно делать дальше, чтобы коробка превратилась в самолет, уселась в нее. Но налетевший ветер подхватил мою коробку и понес. Куча копошащихся малышей рассыпалась с пирамиды, все с удивлением и ужасом смотрели на вдруг на самом деле превратившуюся в самолет коробку. Рыжий Сашка(а оказалось, он был инициатором "полета") побежал за коробкой. Когда ему казалось, что коробка рядом, он протягивал руку, но коробка, подхваченная ветрищем, дразнила его, ускользала, останавливалась, и снова, как только он приближался, рывком удалялась от него.

-Держись крепко,-кричал мой брат Васька, который, увидев, что меня понесло, слез с вершины ящиковой пирамиды, и бежал за коробкой, но не мог догнать ни коробку, ни Рыжего очкастого Сашку.

До сих пор помню мои мысли- о том, что будет, если пол коробки сотрется о редкий асфальт,если ее также будет тащить ветер, и о том, что же будет, если коробку поднимет еще выше? Коробка поднялась на высоту более метра! Что удивительно- пол не ракрывался. А коробку,протащив по воздуху метров 60, опустило за углом нашего дома. Я сидела ошарашенная, побывавшая "В космосе", как Гагарин. Потом в мою коробку, превратившуюся в ракету(куда там самолет!) садились и пытались втиснуться все, кому не лень, даже снова я, но коробка потеряла свои летательные свойства и просто стояла на дороге.

Конечно,родителям мы ничего не сказали, иначе выходить из дому нам было бы запрещено дольше. Но они как-то узнали, что я летала в космос и на кухне ругали Рыжего Сашку, а Ваське сказали, что он плохо следил за мной, и чтоб не отпускал от себя.
 

Как мне хотелось вырасти! Когда старшие уходили в школу,я выглядывала в окно, подставив табуретку. Маленькая сестра Марина, младше меня на полтора года жила своей жизнью- всегда в своих мыслях, делах. Конечно, я помогала маме, насколько могла, играла с сестренкой, но идти в школу для меня было- как подняться на крышу дома, как лазали старшие ребята, или на крышу гаражей, которые рядком стояли напротив наших окон во дворе, т.е.стать старше, взрослее.

Однажды зимой мама, прийдя домой, рассказала про женщину,убитую в роще. Через эту рощу проходила тропинка, по которой мы ходили с лыжами в лес. Мама говорила, что труп женщиы и красные кровавые пятна на снегу запомнились ей надолго и что она больше никогда не сможет ходить по этой роще...Любопытство запретного плода- мне захотелось увидеть эту рощу, как будто преступление совершили руками человека ивы и березы, росшие в той рощице.

А весной, когда ложбинки в рощице превратились в маленькие,но глубокие лужицы, наступило время великих плаваний.

К нам редко, но приходили гости- тетя Вера со своим мужем Васькой, похожим на котенка, баба Ира, дядя Гена. Летом приезжала баба Маня, которую я особенно любила и ее приезда ждала как праздника, потому что она приезжала всегда для того, чтобы кого-нибудь забрать с собой в другой город- а до него надо было ехать на поезде!Но она приезжала только раз в году- летом.

И вот однажды весной к нам пришла тетя Вера, неся в руках  несколько прутиков вербы, сорванных в рощице. Она говорила, что веточки нужно поставить в воду, и тогда распустятся желтые цыплята. Для меня было непонятно, как уцыплята могут появиться из обыкновенной ветки, на которой даже нет листочков, но Васька налил в маленькую стекляную банку воды, и поместил туда веточки, убрал на широкий подоконник. Через некоторое время, показавшееся мне вечностью, из почек на ветке появились маленькие любопытные белые пушистые листочки. Потом- они пожелтели, распушились как цыплята и превратились  в конце концов в маленькие тоненькие зленые листочки.

-Знаешь, Ирка, пошли в рощу, нарвем вербу!- предложил Васька, я согласилась и мы пошли.

Когда рощица появилась невдалеке, засыпанная снегом, уже осевшим под действием весеннего губительного для него солнца,мне вдруг показалось, что труп убитой женщины до сих пор лежит на снегу. Стало страшно.

-А если там эта женщина лежит?- спросила я брата.
-Зачем ты говоришь про нее, я и так боюсь.

Мы шли по тропинке, по которой ребятишки каждое утро ходили в ближайшую школу и из нее, смотрели по сторонам, высматривая дерево, покрытое желтыми пушистыми цыплятами, боясь в то же время увидеть оживший труп, поджидающий нас. И не заметили, что снег начал проваливаться под ногами, превращаясь в мяшу. Заметив, стали выбираться на твердое место, но у нас ничего не получилось, и в конце концов, мы застряли на кочке, окруженные тающим снегом и бесконечной мяшей.

-Стой здесь, я тебя как Мазай спасать буду!-сказал Васька и стал прыжками пробираться с одной оказавшейся под снегом кочки на другую. Кочки, прикрытые и заваленные снегом были не видны, и поэтому в очередной прыжок его нога соскользнула в глубокую мяшу, он упал и стал погружаться. Мне стало страшно, я рванулась его спасать, и увязла сама- ноги стали уходить в темную воду, появившуюся из-под валенок с калошами, и чем больше я хотела высвободиться от охватившей меня холодной, вперемешку со снегом, воды, тем больше и глубже погружалась. Вода попала в валенки, вода просочилась через толстые шаровары и сковывала.

"Да что такое! Я- Мазай, я буду спасать,-думала я, топчась на месте и выглядывая бревно - ведь дед Мазай спасал зайцев на бревне!


Увидев разбросанные ветром сломанные сучья, ухватилась и стала бросать под ноги. Эти же мысли, наверное, пришли в голову и моему брату, потому что когда я перестала уходить в мяшу, он окликнул меня и, схватив за руку, помог выбраться.

Конечно, цыплят на ветках мы уже не искали, а, договорившись о том, что никому никогда не расскажем о нашем походе за вербами,пошли домой- надо было все хотя бы немного просушить до прихода сестер из школы и до прихода родителей. Особенно валенки. Во дворе мы постоянно закапывались в снег, или прыгали с крыши детского сада в сугробы, поэтому ничего криминального в том, что вся наша одежда была мокрой, не  было. Но валенки...

...Впервые говорю об этом, потому что теперь, наверное, уже можно сказать. Больше мы никогда не ходили через эту рощицу - и видимо, не только мы, потому что извилистая тропинка через рощицу, когда я подросла и пошла в школу, зимой была завалена снегом, а весной рощица проглядывала проталинами и овражками с темной талой водой.

А летом было совершенно не до рощицы с убитой женщиной, которая, как говорили бабки, сидящие иногда погреться на лавочке возле подъезда, "утягивала к себе робятишек".

Но водные путешествия продолжались, когда мы уезжали к бабушке Мане, напротив дома которой был глубокий, но небольшой пруд. Мы отправлялись в путешествия как Амундсен, Ермак, Чкалов, для открытия новых земель. Там мы сражались со стихией в виде камыша, корней деревьев, диких уток и таких же диких, а может чьих-то, собак.

В свою Америку отправлялись на калитках, бочках, когда переехали на другую квартиру, в дом, стоящий на отшибе. Недалеко находилась линия электропередач и столбы, вкопанные, как великаны, погружались весной в глубокие моря(для нас), в которых мы совершали кругосветные путешествия.

После таяния снега перед нашим домом, в низине, появлялась вода- мы тонули там, а летом, когда после дождей она наполнялась водой, даже купались! И даже был пляж!!!