Тайна рождения

Второй этаж. Трехкомнатная квартира. Тишина. Соз­дается такое впечатление, что в ней никого, нет. Войдем в это безмолвное жилище. Маленькая при­хожая не загромождена. В ней стоит стандартная ажурная вешалка с полками для головных уборов и обуви. Рядом  трюмо.

Зал обычный  для поселка городского типа. Мягкая мебель и стенка, заполненная книгами и посудой. Напротив дивана, в нише шкафа, притулился цветной телевизор  и видеомагнитофон.

В детской комнате тоже ничего лишнего. Узкая де­ревянная кровать. В изголовье, стол со стулом. В углу расположилась резная этажерка с учебниками и детскими книжками.
Всюду чистота и порядок. Ни разбросанных игру­шек (они нашли себе убежище в коробке под сто­лом), ни сваленных в кучу школьных принадлежнос­тей. Каждая вещь на своем месте.
Хозяин этой аккуратной комнаты — мальчишка, учащийся третьего класса средней школы. В данный момент  он отсутствует.

Дверь во взрослую спальню открыта. На малень­ком диванчике спит женщина, может быть, просто лежит, мы этого не знаем, так как глаза ее закрыты, дыхание   спокойное,  тихое. Лишь изредка красивое лицо обезображивается гри­масой   резкой боли.
Рядом на табуретке, в блюдце, лежат таблетки. Пер­ламутровая чайная чашка наполовину пуста. Здесь же резиновый шнур и шприцы, коробка с ампулами, для инъекций.

Женщина тяжело  больна. В короткие промежутки между «лекарственным» сном и сильными болями она думает о своем храбром и заботливом сыне Андрейке. С кем он останется? Что с ним будет, когда она уйдет из жизни? Рядом ни одной родственной души...
Разве об этом она мечтала, проживая в детском до­ме, учась в институте, отдавая всю себя работе. Что и говорить, она и жить-то по-настоящему начала только тогда, когда появился маленький Андрейка. До него была одна радость — работа, работа, да ува­жение от сельчан. Его-то она всегда боялась потерять.

1. Мечта о дочери.

  Буйно цветет черемуха. Ее запахи разносятся по всему поселку городского типа, который зародился когда-то посреди бескрайной степи.
С вечера сорванные ветки с привязанными к ним шарами украшали улицы и центр. Люди шли на ми­тинг,  посвященный   Дню  Победы.
Колонна за колонной подходили к, установленной на площади, трибуне. Всюду портреты членов прави­тельства, флаги, и красные транспаранты с призыва­ми.  У  детей  цветы   и   шары.

За трибуну встали секретари райкома партии, пред­седатель райисполкома с заместителями, военный ко­миссар, представителе ветеранов войны, передовики производства, комсомольцы и пионеры. Начался ми­тинг.
...Мария с Владимиром стояли в колонне нефтяни­ков, приветствуя и поздравляя с праздником своих знакомых. Парень и девушка зачитывали имена и фамилии земляков, погибших на войне. В толпе тихо переговаривались.

Мария Куценко, услышав позади себя разглагольствования  каких-то женщин, замерла, навострила ушки.  Разговор касался ее соседки и подруги  —  секретаря райкома  партии  Гиляровской Татьяны Андреевны.
- Такая баба красивая и без мужика, — говорила одна.
- Ладно тебе,  — противоречила другая.  — Татьяна без мужика не бывает. Вниманием не обижена.
- Разве это мужики? Это кобели. Запретная лю­бовь. Я слышала, что Казарин ее предупредил, если не  остепенится, то выгонит с работы.
- Это досужие вымыслы. Она баба умная, любого за  пояс заткнет. Ей бы первым секретарём работать, только у нас женщин не поставят, скорее  со свету сживут.

- Я думаю, что женщина должна семьей занима­ться, а не по селам скакать по ночам,  —  вступила в разговор  третья.
                - Так в начальстве ходить, для семьи времени не  остается.  Вот   и живет  одна.
- Да, не повезло ей,  —  протянула дамочка помоло­же. После небольшой паузы, предложила, — пойдем после  митинга  к   нам.  Посидим,  поговорим...
- ...прошу почтить минутой молчания, —  перебил беседу сплетниц, первый секретарь райкома партии. Все   затихли.

...Митинг закончился, и толпа стала растекаться по улицам в обратном направлении. Супруги Куценко, подождав свою соседку Татьяну, на машине отправи­лись на дачу, где с вечера брат Марии замариновал баранину   на шашлык.

По приезду каждый занялся своим делом. Женщи­ны присоединились к Ирине, хозяйке дачи. Под кус­том сирени, на самодельном столике, она резала ово­щи. Передав нож Маше,  и подвязав фартук Татьяне, Ирина  ушла  к грядкам, нарвать зелени.

- Помидоры и огурцы  Володя из города привез,  ездил с начальником в областное управление.   На обрат­ном пути они  на рынок заскочили,-  предупреждая вопрос, сообщила Маша, — свои еще не выросли. Огурцы цветут,   но  завязи   пока  нет.
- На сколько персон накрывать будем? — поинте­ресовалась  подошедшая  Ирина.
- Даже не знаю, — отозвалась Гиляровская. — Еще  Сметанкины  должны подъехать. Они детей к матери  повезли.

- Не верю я твоей Ольге, — вставила Мария.-  Как только они к нашей компании присоединились так раз­говоры по поселку пошли. Вот и сегодня на митинге сзади меня три бабы тебе косточки перемывали. Или сама сплетнями  занимается, или  Валерий где-то похвастался,  кто с тобой водку пьет.
- Ольга вряд ли. Она не сплетница. Иначе ей не работать в райисполкоме. Про ее муженька не знаю.

- Николай  Ильич  приедет?   — спросила  Мария.
- Скорее всего, нет. В последнее время постоянно возникают какие-то препятствия. Потом в праздники он  никогда не приезжает, остается с  семьей.
- Какой у него праздник! — возмутилась подру­га. Это у нас праздник, а у него обычный рабочий день. Сев идет. Мог бы на часок оставить механизаторов на агронома и инженера. Нет, здесь другая причина   кроется.

- Наверное, устали друг от друга, — вздохнула Гиляровская, — Какая это любовь?   Сколько уже эта ка­тавасия длится. Сначала собирались пожениться. Но ведь если тайное станет явным, то мы потеряем вcё: работу, уважение. Как это так, третий секретарь рай­кома партии разбила семью председателя колхоза. Долой из партии, пинок с работы. Никто не посмот­рит, что голова хорошо варит, что только при Николае колхоз стал прибыльным.

- Ты о себе подумала бы, — буркнула Мария.
- Нас  устраивает  существующее  положение.
- От семьи он все равно не уйдет. Раньше не решился, а сейчас я не соглашусь. Жена опять беременная.
- Это она хочет детьми его привязать. Три дочери  мал - мала, меньше.   Старшей-то девочке  всего восемь лет. Зачем им  четвертого  ребенка?
- Очередной раз сына ждут. Так что, на этом надо поставить  точку.
- В какой-то раз..,- оборонила Мария.
- Знаешь, Маша, а я тоже дочку хочу, — выдала Татьяна, - такую маленькую, беленькую, с пухлыми щечками.

Куценко подняла на подругу глаза. Та сосредоточенно резала салат. Высокая, стройная. Слегка продолговатое лицо обрамляют каштановые кудри. Черные брови, как два крыла; густые, не знавшие туши ресницы;  ко­ричневые, до черноты, глаза;  слегка полноватые губы. Какая привлекательная женщина, и нет семьи.

- Давно бы пора родить. Только вот беленькая доч­ка вряд ли получится. От черной  вороны  воронята  выводятся, - рассудила Мария.  Затем, помолчав, добавила.
- У Николая Ильича неплохие дочери получаются.
- Да ты что, разве можно. Сразу же с работы вылетишь.
- Ладно тебе. Кто узнает, если сама не скажешь, от кого родила.
- Николай не выдержит. Он детей любит. Если сейчас только предполагают, что он ко мне наведывается, то тогда, наверняка,  все станет явным. Он от ребенка  не  откажется.

- Тогда   еще   от кого-нибудь  роди.
- Где я тебе другого отца для дочки возьму?   Не могу же я выбежать на дорогу и закричать:  «Налетай, подешевело, я родить хочу!».
- Знаешь, Татьяна, —  вклинилась в разговор Ирина. - Если бы захотела родить, то давно бы родила. Каж­дый год на курорты ездишь. Вот оттуда и привези. Никто не узнает, от кого, и выяснять не будут. Отец ребенка тоже не станет права качать, поскольку не будет  знать  о его  существовании.
- Вот об этом можно подумать. Мысль хорошая, как только я сама об этом не догадалась! —  протянула Татьяна.

Приехали  Сметанкины, и все уселись за праздничный стол. За шутками, разговорами, танцами под магнитофон, день   прошел   незаметно.
Вечером Татьяна приехала в свою большую одинокую квартиру. Думы о дочери не покидали ее. Воткнув в магнитофон кассету с классической музыкой, она при­легла на диван, наслаждаясь ее звучанием. Спокойная мелодия не мешала течению мыслей. Она раз за разом проигрывала варианты рождения ребенка.

Сначала представила себя беременной от Ефремова. От него точно получилась бы прелестная белокурая девчушка. Дочери Николая очень хороши. Она однажды встретилась с ними случайно в парке имени Горького в городе. Хотя эту встречу,  вряд ли мо­жно назвать случайной. Татьяна знала, что Ефремов с семьей в этот день должен был поехать в цирк. Она тоже нашла себе дело в обкоме партии. Так они в один день оказались  в  городе.

Ей очень хотелось посмотреть на его жену и дочек. Вот и поглядела. Как было приятно и завидно наблюдать за отцом, играющим с детьми, а также за матерью, сидящей чуть в сторонке с младшей дочкой на руках. Какие они были счастливые и красивые, объединенные в одно целое.

Именно тогда, оставаясь для них невидимой, она по­няла, что никогда не позволит себе разлучить Николая с семьей, лишить детей родительской ласки, которую не имела она. Но совсем отказаться от любимого мужчины не смогла, хотя несколько раз пыталась это сделать.  Проходили недели после очередной  ссоры,  и всё возвращалось на круги своя.

        - Нет, здесь ребенка нельзя родить, при этом пострадают все. На чужом горе вряд ли я смогу построить свое семейное счастье, — прошептала Татьяна, поднимаясь с дивана, услышав поворот ключа в входной двери.
 
        В  проеме показалась массивная фигура. В бо­льшой мускулистой руке казались лишними красные и желтые  тюльпаны.
        -  А я тебе цветы привез. С праздником, дорогая! Думал, что сегодня не попаду к тебе, - пробасил Ефремов.

Татьяна устремилась навстречу, ощущая всем телом горячую любовь этого сильного человека. Попыталась взять себя в руки, унять неугасающее влечение к сто­ящему рядом мужчине, встретить его хладнокровно, сдержанно и со спокойной совестью выпроводить из квартиры, забрав ключ от входной двери.
Но не смогла. Кинулась навстречу жаждущим ру­кам, ругая себя за несдержанность, оправдывая тем, что это будет последний неистовый вечер. Так она ре­шила, так и будет.  Точка.
                (продолжение следует)