Виноколы. За вину на колы!

    десять лет назад приехал на землю предков моих - дедов и прадедов - в Ильин день (православный праздник, завсегда отмечавшийся в деревне): раньше-то весело было тут в этот день - гармошка то в одном, то в другом краю звучала, песни русские отовсюду, частушки залихватские, люди все нарядные, ходят по деревне с родственниками, по случаю такому приехавшими, здороваются с поклоном, поздравляют друг друга...
   А сейчас - тишина мёртвая. Сидят местные бабушки-старушки под окнами дома тётушки моей, на одной скамейке уже умещаются, вздыхают, вспоминают годы былые...,
И вдруг:  режуще-громкий звук чужой музыки тишину взорвал где-то рядом совсем: в самом центре селения, на самой вершине холма деревенского, на поросшем травой-муравой общественном лугу (давным-давно бывшим огородом прадеда моего Семёна) на расстеленном по земле ковре, яствами и вином заставленном, группа "новосёлов- иноверцев" праздник наш древний "отмечает"; тут же авто с настежь распахнутыми всеми дверьми, и из него во всю мощь автодинамиков - ритмы те чуждые.

   Мы же не против: веселитесь, но зачем же так громко и с вызовом? почему не у своих, приобретённых только что домов, а здесь - в самом сердце деревенском; в самом центре края тверского - древней земли русской? что демонстрируете в день нашего Святого? 

Больно и стыдно стало мне. Вот и написалось чуть позже это:
               
1.
Что-то ныне не тянет в деревню доселе родную,
там уже много лет как не пашут и не боронуют.
Те поля, где детьми наедались от пуза горохом,
заросли лебедою-травою да чертополохом.

Не услышишь в деревне теперь петушиного пенья,
ни свинячьего визга, ни конского храпа , ни блеянья
кучерявых ягнят, ни кудахтанья кур на насесте –
всё исчезло. Но так незаметно, не сразу, не вместе –
постепенно, без лишнего шума и гама – исчезло.
Так: качалось, скрипело годами плетёное кресло
и невдруг проломилось.
                И нет мастеров, чтоб исправить.
Развалили деревню любители с саблями править.

Там сперва
               лошадей по подворьям держать запретили,
пацанов попризвали в солдаты – и не возвратили,
города-пылесосы девчат им вослед отсосали –
и живые деревни в момент полумёртвыми стали.

2.
Деревенька моя, Виноколы мои Виноколы!
Больше сотни дворов на холме. А какие просторы!
А какие поля! А луга с разнотравным дурманом!
Редко где за амбаром бывали крапива с бурьяном.

Лес, ближайший к деревне,
                всегда был ухоженный, чистый,
будто парк городской.
                Только больше, богаче, тенистей.
Сколько было грибов! И своим и приезжим хватало:
грузди белые, те на подводе из лесу бывало
привозили в деревню, наполнив корзины, кадушки.
Много лет наперёд предсказали лесные кукушки
деревеньке моей, но, поди ж ты, ошиблись. Не стали
молодые жениться в отцовских домах
                и рожать перестали.
И состарилась мигом деревня, совсем одряхлела.
Старики обессилели – дети не приняли дело. 

3.
Было всё огорожено: изгородь, тын, частоколы.
Нынче нет ничего. Без охраны теперь Виноколы.
Покосились дома, и травой поросли огороды.
Даже там, где сажают, сплошные теперь недороды –
ведь не стало скотины, а значит навоза не стало.
И устала земля. И давать урожай перестала.

И леса оскудели. Их варварски поистребляли:
на дрова порубили деревья, а сучья бросали
прямо там, где рубили.
                Теперь не пройти, не проехать.
На «Ау!» откликается разве что грустное эхо.

Летом шумно бывает – каникулы: дети и внуки.
В зиму всё замирает, зимуют одни лишь старухи.
Что насчёт мужиков?
                Как мне кажется, двое их вроде –
это Толька Попов (он калека), да дядя Володя.

Про старух знаю точно, что самая юная духом –
тётя Нюра моя. Ей никак не подходит «старуха»:
вся в трудах и заботах
                (пять соток –  лопатой копает!).
Сколько лет ей?
             Да лишь восемнадцать... до ста не хватает.

4.
Мы не приняли землю из рук обессиливших дедов.
Мы ушли от отцов.
                Мы везде, но по сути – мы где-то.
Не простит нам деревня родная сыновьей измены.
постепенно к чужим переходит: армяне, туркмены,
да ещё «зербаджанцы» скупают дома по деревне.

Виноколы мои обладают историей древней:
здесь бежавшие с севера переселенцы-карелы
на земле на Тверской получили когда-то наделы,
стали ставить дома, заниматься хозяйством. Осели.
И не сразу, со временем, медленно, но обрусели.

А теперь оседают здесь дети горячих народов.
Занимают пустые места. Для своих огородов,
так как солнце в России
                совсем не по южному светит,
эти горно-пустынные  смуглые пришлые  «дети»
вырубают деревья, чтоб тень не бросали на грядки.
Убивают берёзы! Безжалостно, в спешном порядке.

Обрусеют и эти? Да бросьте уверовать чуду,
эти – нравы свои насаждают везде и повсюду.
И ещё мне одно в сей истории кажется странным:
раньше – были свои.
                Но теперь-то они – иностранны!

5.
Мы ушли в города, свою землю оставив без боя.
Я, и ты, и другие. Детей увели за собою
Свято место, известно, надолго пустым не бывает.
Занимают места. Занимают дома. Занимают
Россию. Без танков, без пушек, без взрывов.
Горы белых ветвей побросали в овраги с обрывов.
Занимают южане деревни в  России  наскоком,
Белый Яр на Руси обагрили берёзовым соком.

Символ русской природы в деревне моей убивают,
те, и псы на цепях у кого не по-местному лают.
Ствол обрушен, а ветви с предсмертною скорбью
словно руки взметнулись.
                Так значит в Россию? С любовью?

Мне старуха одна, продававшая лук на дороге
под Ростовом Великим, сказала в сердечной тревоге:
«Все вы там по Москвам.
                Все дома побросали отцовы.
Вы ушли, а они тут как тут заявились. Так  кто вы?»
 
6.               
Пни намокнут весною от сока, как гнойные раны.
Кровоточит земля.
                Только мы в стороне. Мы –  Иваны,
что не помнят родства. И неясною целью влекомы,
мы ушли навсегда. Вы простите меня, Виноколы.

Патриот – тот, кто любит Отчизну.
                По школьным рассказам
всяк, кто Родину предал, пожизненно будет наказан.
В СССР родились. И Россию мы не предавали.
В ней живём и работаем. Помним, однако, едва ли
то, что малою родиной место такое зовётся,
где родился и рос. Где уже умереть не придётся.

7.
Кто же всё-таки мы? Не предатели, не патриоты.
Землю наших отцов занимают чужие народы.
Нет там наших детей. Разворованы бывшие школы.
За вину – на колы! Вот как слышатся мне Виноколы.

Коль поднять, так  кого?
                Разбирай на колы частоколы!
По России по всей –  Виноколы. Одни Виноколы.      

ноябрь 2003г.