Глава 2. Школьные годы чудесные

    К 1952году в  Чимкенте уже ходил один автобус по главной улице, появились двухэтажные дома, но конечно, он не мог сравниться с Алма-Атой. В то время город был очень зелёным и не зря назывался отец яблок.
Тоска по родному Чимкенту быстро улетучилась, хотя ещё довольно долго мне снилось моё возвращение, пыльные улицы, наш двор и кладбище с могилами бабушек…
    По месту жительства мы с сестрой попали в одну из лучших женских школ Алма-Аты под номером 19. В нашей школе был даже спортивный зал, что в то время было редкостью, занятия по физкультуре проходили в большинстве школ во дворах.
    Забыть родной город, друзей и соседей помогли театры и филармония. Каждую неделю наша семья посещала Оперный театр, в Алма-Ату летом с гастролями приезжал  даже Большой, до сих пор кожей ощущаю магию нашего Оперного театра и филармонии.
Современному поколению трудно понять, что означает живой звук и камерное пение, не через микрофон!
    Кроме домашней библиотеки (книг) родители обеспечили нас и собранием долгоиграющих пластинок с записями опер, романсов, симфоний и проч. Мы знали наизусть арии из опер, но видеть воочию великих артистов, их мимику и слышать живой голос – это совсем другое впечатление для человека «начинающего»...
    Из Чимкента часто приезжали друзья и соратники отца в командировку в столицу для согласования вопросов в Министерстве водного хозяйства и все конечно останавливались в нашей квартире. Мама  вела переписку с соседями по чимкентскому дому и другими друзьями из Чимкента практически до самой смерти, а я перестала писать своим подругам уже на второй год и сейчас даже не помню их фамилий – только имена...
   
  Столица Казахской ССР г.Алма-Ата в то время была очень зелёным городом – садом, без высоких зданий, в связи с местонахождением в сейсмоопасном районе. В памяти старожилов сохранились картины землетрясения 1921г, а на улицах в районе реки Малая алматинка ещё лежали огромные валуны от селевого потока довоенной поры. Огромное впечатление на меня произвели ГОРЫ – хребет Заилийский Алатау, окаймляющий город с востока. Из окон квартиры я могла видеть скалистые вершины с вечными снегами – ледниками, подчёркнутыми поясом елового леса. По репродукциям с картин И.Шишкина с раннего детства я грезила лесом и вот наконец смогла вдохнуть запах елового леса, забраться под шатёр мохнатой и очень высокой Тянь-Шанской ели и ощутить себя под её защитой...
     Наши родители в 30-е годы работали в Ленинградском ВИР у Николая Вавилова, весь летний сезон проводя в экспедициях в горах Кавказа и Средней Азии по сбору семян дикорастущих растений, для пополнения коллекции института. Поэтому отец сразу постарался приобщить нас – своих детей к потрясающей природе вокруг города, организуя поездки на грузовой машине своего института для сотрудников, их детей, а также соседей и Чимкентских друзей с которыми тоже перебрались в Алма-Ату после окончания ссылки....
     Ель в районе Алма-Аты занимает только крутые склоны северных и восточных экспозиций, гулять по куртинам елового леса не получалось, приходилось передвигаться в основном на четвереньках, а прогалины на западных и южных склонах, покрытые каменистыми осыпями между колючих кустов барбариса, шиповника крушины слабительной и других тоже не слишком гостеприимны...
     Автобусное сообщение в то время было только до домов отдыха в урочище Медео, Камское плато и посёлков, расположенных в предгорьях Талгар, Иссык , Бутаковка и др. Поэтому экскурсии в горы на грузовой машине позволили нам познакомиться и с высокогорным озером Иссык и с Большим алматинским озером, снабжающим город питьевой водой, куда спускался ледник и другими достопримечательными местами Заилийского Алатау. Кроме того мы могли самостоятельно «покорить» Кумбель, дойти до Талгарского перевала,  более длинные походы за один световой день не получались...

     В школу мы ходили в форме, косметикой тогда девочки не пользовались, украшений никто не носил, даже те, кто их имел дома, поскольку это запрещалось.
Я быстро подружилась с девочками и завоевала уважение подруг тем, что не выпендривалась, умела отдавать, подсказывала на уроках, позволяла списывать, а ещё и фотографировала всех и снабжала фотками. Ну, а что секса у девочек 6-ого и 7-ого класса в СССР тогда не было – это точно! Советские фильмы той поры были целомудренны, а на фильмы с наличием постельных сцен и «обнаженкой» дети до 16 лет в кинотеатры не допускались.
     В 1954г вышло постановление о совместном обучении в советских школах девочек и мальчиков и нашу женскую школу №19 перемешали с мужской №33.
Естественно, что педсовет нашей школы перевёл в соседнюю самых слабых и проблемных учениц, а соседи направили к нам самых неугодных мальчишек.
Сильный пол отнёсся к нам с некоторым презрением и долей превосходства в науках.... На первом же уроке по математике когда одна из моих подружек у доски не могла ответить на вопрос, а учитель спросила: «Кто знает?» и тут один из вновь прибывших парней поднял руку и с наглой улыбкой дал правильный ответ...
    Это был высокий, красивый и конечно очень умный юноша по звучной фамилии Гофман, имя его я не помню, а фамилия запомнилась по названию оперы «Сказки Гофмана» Ж.Оффенбаха и произведению, которое читала тогда. Я, как староста класса, не могла простить вновь прибывшему члену коллектива предательства и унижения моей подруги и на перемене написала мелом на чёрной классной доске крупными буквами : ГОФМАН – ВЫСКОЧКА! Весь класс стал смеяться, а юноша буквально позеленел от злости и сквозь зубы процедил: Ну, девчонка, ты ещё пожалеешь...
     И хотя я была тонкая, звонкая, но бесстрашная с раннего детства, отношения с новым учеником у нас быстро наладились и он меня зауважал...
     Практика использовать школьников  на сельскохозяйственных работах в летние каникулы продолжалась и в Алма-Ате, а после 9 класса нас отправили в колхоз на целый месяц. Нас обязали взять с собой «матрасовки» - мешки из плотной ткани, чтоб в колхозе набить их сеном и использовать вместо матрасов и подушек, а также простыни и одеяло и чашки, кружки, ложки... Поселили нас в  два сарая – для мальчишек и девчонок. Мы работали под присмотром и руководством молодого учителя сначала на сенокосе, а потом на сборе яблок.
     На приложенной фотографии наш класс на сборе яблок в колхозе им.Абая.
     Я вернулась домой очень довольная, с яблоками, которыми нас наградили в колхозе, и не узнала свою сестрёнку – она была совсем другая, незнакомая... Сначала я не поняла, а потом разглядела, что сестра подправила свою внешность, вернее лицо: выщипала густые брови, превратив их в тонкие шнурки, попудрила носик, который теперь не блестел, и сделала маникюр на ногтях, покрасив их бесцветным лаком.
     Моя сестрёнка и раньше отличалась привлекательной внешностью, а тут показалась мне просто красавицей и я решила, что может быть и мне стоит подправить свою внешность? Я попробовала подкорректировать свои широкие брови, но поняла что это занятие не по мне, слишком болезненно, а ради сомнительной красоты я терпеть боль не собиралась. Пудрить лицо мне тоже не понравилось, как и наносить лак на ногти, мне показалось, что это грязь и кожа и ногти не дышат и мне хочется их помыть с мылом... С тех пор я больше никогда на пыталась улучшить что-то в своей внешности и никогда не применяла косметических средств, считая что это в какой-то мере обман и ложь и что я не хочу понравиться кому-то при этом обманув.
Родители и бабушки воспитали в нас быть честным и никогда не обманывать, в малых лет я знала, что лжи во благо - не бывает и лучше горькая правда, чем сладкая ложь... А лучшая красота – это чистота!

     Училась я легко, хотя пропускала много занятий, сочинения писала только на вольную тему и обычно оценки снижали мне только за грамматические ошибки, обожала математику и была уверена, что по окончанию школы пойду учиться в КазГУ на физмат, который 3 года назад с отличием окончили мой брат и его жена.
Накануне выпуска, когда мы с подружками делились планами кто - куда пойдёт учиться, соседка по парте сказала, что она пойдёт в КазСХИ на лесфак. Моё сердце запрыгало от восторга, я тогда не знала о существовании в Алма-Ате такого факультета и без колебаний объявила родителям, что буду подавать документы вместе с подружкой в сельхозинститут.
     Мой брат пришёл в бешенство и стал кричать, что СХИ – это хи-хи, что туда поступают только идиоты и недоумки, как в физкультурный институт – головоногие! Он успокоился лишь после того, как узнал, что по окончанию Вуза я получу специальность инженера лесного хозяйства. В те годы в газетах велась дискуссия, кто важнее и умнее: Физики или Лирики, да и в нашей семье было понятие, что  артист, художник, писатель – это не специальность, а скорее хобби за что зарплата не положена.
    Подружка вскоре передумала, т.к там оказался довольно большой конкурс – 5 человек на место, а я без всякого сомнения подала свои документы, успешно прошла вступительные экзамены и 1 сентября 1956г была зачислена на 1-й курс лесфака.