Легенда Феникса. Глава 28 Осенний костер

Осень уже подарила природе красно-золотое убранство, но солнце, до сих пор припекающее по-летнему, все еще не желало сдаваться. Ночью и утром землю сковывал иней; днем и вечером она становилась горячей — сентябрь, в этом году, противоречил самому себе.

Над Асгардом сиял солнечный полдень, но весь горизонт обложили клубящиеся темные тучи, к вечеру угрожающие разразиться жестоким ливнем. По аллеям королевского сада гулял внезапно налетевший ветер, шепчась с кронами раскидистых яблонь и изредка срывая с их веток багряные листья.

Он, словно распустившийся кавалер, уносил с собой памятные трофеи своих прошлых побед, уходя, чтобы уже никогда не вернуться, и бесстрашно устремляясь навстречу новым завоеваниям. Покинутые прелестницы рассержено шумели ему вслед, но он не слышал их ропота, осторожно, стараясь не спугнуть, подкрадываясь к трепещущей от порывов его дыхания, юной красавице ели. Она, как-то внезапно повзрослевшая, распустила полы своих пышных одежд над беседкой-ротондой, стоящей на самой границе сада и парка…

— Опять что-то не то! — раздраженно рыкнул Осирис, вырывая Лофта из его странных иллюзий. Король Асгарда, словно очнувшись, качнул головой, приходя в себя. Что за абсурд сегодня владеет его мыслями?.. Ветер-развратник, ели-девственницы… Откуда только берется вся эта глупость?

Правитель Мертвого королевства уже почти с бешенством смотрел на дьявольски запутанную пентаграмму, которую они с Лофтом только что перерисовали в пятый раз. Руны, напитанные их магией, тускло мерцали, но упорно не желали работать — и два короля никак не могли найти причину этого упрямства, медленно, но верно выводившего их из себя.

Пентаграмма включала в себя, наверное, более пятисот рун, каждую их которых требовалось сначала верно перенести на бумагу из книги Высших Заклятий Защиты, не нарушив структуры символа, а потом активировать. Вот этой работой, требовавшей невероятных внимания и точности, а главное, чертовского терпения, уже битый час занимались Лофт и Осирис, ни на йоту не продвигаясь вперед. Руны, оживленные волшебством, отзывались, каждая по отдельности, но взаимодействовать и творить защитную стену, ради которой, собственно, и страдали короли, отказывались.

— Я уверен, что на этот раз мы не допустили ошибок, — заметил Осирис, видя как Лофт, с сатанинским терпением на лице, разворачивает новый свиток пергамента. — Мы воспроизвели ее пять раз, а перепроверили, наверное, уже с тысячу!

— То есть вы, ваше величество, готовы признать, что это книга нам врет? — поинтересовался король-эльф, заново начиная чертить в центре листа пятиконечную звезду.

— Нет, я всего лишь готов признать, что автор этой формулы был недоучкой, а мы с вами попусту теряем время, в десятый раз перерисовывая его бред, — пожал широкими плечами правитель Мертвого королевства, откидывая назад темно-русые волосы. — Скажите честно, вы понимаете, о чем символизируют эти знаки?

Проследив за пальцем Осириса, Лофт отрицательно покачал головой — на всех вершинах пентаграммы красовались символы, значения которых не освещались ни на одном из известных королю языков, как магических, так и обычных.

— Ну, вот видите! — обрадовался Осирис. — Как же мы тогда можем ручаться за достоверность заклятия, если не знаем его составляющих?

Лофт украдкой коснулся серебряной руны на своем запястье — было что-то общее между ней и загадочными знаками пентаграммы. Словно когда-то они принадлежали одному языку, судя по всему, утраченному, так как упоминания о нем он так и не нашел ни в одном словаре…

— О чем вы задумались с таким выражением лица, ваше величество? — поинтересовался Осирис, внимательно наблюдая за полуэльфом. — Мы в любое время можем найти другой Щит, не сошелся же свет клином именно на этом!

— Поверьте, если мы не знаем значения той или иной руны, это еще не повод считать ее недействительной, — возразил Лофт. Его рука так и порхала над пергаментом, король уверенно выписывал те символы, что были известны ему с раннего детства. Потом пришел черед других, более сложных, которые сплетались между собой, образуя маленькие формулы, объединяя тем самым разрозненную магическую вязь. — Книга дает нам правильное чтение заклятий, а большего и не нужно…

Осирис недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал — он не меньше короля-эльфа хотел, чтобы пентаграмма все же услышала их призыв. Искать новое заклинание столь же могущественное по своей силе, как это, было попросту некогда. Время стремительно утекало, будто вода сквозь пальцы, а новая граница сильно потесненного Легендарного королевства до сих пор оставалась без всякой защиты.

Если проклятая пентаграмма все-таки заговорит, а судя по лицу Лофта, он твердо намерился добиться своего, всем магам Центрального Альянса —  как нарекли в народе союз Асгарда, Норда, Заколдованного, Мертвого и Легендарного королевств — специализирующимся за магии Защиты, предстоит адская работа.

Это нарисованную на бумаге пентаграмму можно оживить вдвоем; но на настоящую, которая сможет принести реальную пользу на военной границе, понадобится сила сотни волшебников. И сколько таких звезд, заключенных в окружности, им придется выжечь в земле, чтобы создать настоящую, действенную защиту? Осирис тяжко вздохнул, почти жалея об однажды избранном пути.

Именно маги Защиты чаще всего работали группами. Сплоченность — это защита? Так следовало понимать подобное соотношение сил? Избравшие путь Целительства, такие как Асгардский принц, Люцифер, наоборот, почти всегда держались особняком. Здесь, надо думать, главенствовал стереотип знахаря-отшельника… Воины предпочитали работать в парах-тройках, что создавало наилучшие условия для их  магии разной направленности.

Кстати говоря, именно боевые заклятия считались самыми легкими — во время битвы попросту некогда творить заумные пассы руками… Собственно, эта самая легкость и позволяла давать ратную подготовку всем выпускникам школ; но, в то же время, рождала шуточки в адрес волшебников-Воинов. «Сила есть, ума не надо» — так обычно отзывался простой люд о пользователях боевой магии.

Правитель Мертвого королевства почти улыбнулся, вспомнив, что младший брат Лофта, Локен, отдал всего себя пути Силы. Ну, семья: Защитник, Целитель и Воин… а еще поговаривали, что отец Асгардской троицы в совершенстве владел Ментальной магией, самым сложным разделом волшебства. И все они потомки эльфов, владеющие еще и их чародейством… Асгарду определенно повезло с правящей династией.

Важность однажды избранного пути была несомненна: волшебник выбирал сферу, ориентируясь на свои личностные ценности, жизненные цели и характер. И, как правило, добивался особых магических высот именно на избранном поприще, к которому лежала его душа. Но, конечно, были и исключения: так, например, король Асгарда владел всеми разделами магии на очень и очень высоком уровне.

Некоторые до сих пор любили судачить о том, что он едва не отказался от короны, мечтая всю жизнь посвятить открытию новых колдовских отраслей и направлений. Осирис часто поражался тому безграничному терпению и поистине фантастичной преданности, с которыми король-эльф относился к магии. Как будто она была живым существом, требующим внимания и верности ничуть не меньше людей…

— Готово, — минут через сорок довольно произнес Лофт, откладывая перо в сторону и разминая уставшие пальцы.

— Что ж, попробуем еще раз, — скептически произнес Осирис, придвигая к себе полученную формулу  и начиная методично «оживлять» руны, используя для каждого типа свое, отдельное, напевное заклинание, и, по мере необходимости, сверяясь с книгой.

Рядом, сосредоточенно прожигая глазами пергамент, орудовал волшебством король Асгарда, награждая каждый засветившийся символ грозным взглядом. Видно было, что его терпение тоже на исходе — оба негласно решили: если не получится и на этот раз, больше они стараться не станут.

Последнее заклятие, которое должно было активировать всю пентаграмму и создать, наконец, этот чертов Щит, короли произнесли вместе, позволяя своей магии беспрепятственно вливаться в рисунок, наполняя его собственной силой до предела.

И снова ничего не произошло: символы тускло мерцали, но не работали.

— Все, хватит! — Осирис в сердцах захлопнул толстенный фолиант, из которого вылетело облачко пыли. — Это какое-то издевательство!

Лофт был с ним полностью согласен: сколько можно, в самом-то деле?! Руки просто тянулись скомкать все эти исчерканные листы пергамента, в беспорядке разбросанные по столу, и поджечь их прямо здесь, не выходя из ротонды. Уж на что король-эльф любил магию, но пять часов, потраченных впустую, вывели его из себя.

— Подожди, пожалуйста, — теплая ладонь остановила его, не позволив смять магические формулы. — Они  д о л ж н ы  работать.

— Венера? — удивился Лофт, когда девушка вышла у него из-за спины, легким реверансом отвечая на приветственные поклон Осириса. Король Асгарда тоже поторопился подняться, и почтительно коснуться губами ее руки — принцесса в ответ послала ему чуть смущенную улыбку, поспешно садясь напротив мужчин и придвигая к себе один исписанный свиток.

— Ваше Высочество, что вы хотите там отыскать? —  полюбопытствовал правитель Мертвого королевства, заинтересованно наблюдая за ней. — Мы уже тысячу раз сверялись с источником, но…

— Она должна работать, — упрямо повторила Венера. Заметив одинаковый скептицизм, написанный на королевских лицах, она пояснила: — Несколько лет назад я, на спор, выучила в точности такую же пентаграмму. И лорду Кристобалю, с несколькими придворными волшебниками, удалось привести ее в действие!

— Выучить? Вот это? — недоверчиво переспросил Осирис, указывая на формулы. — Зачем?

— Моя подруга утверждала, что запомнить подобное невозможно… а я очень хотела доказать ей обратное, — отозвалась девушка, едва сдерживая смех при виде их лиц. — Вы себе не представляете, какой невыносимой она была — мне даже не жаль потраченного на эту глупость времени, стоит мне вспомнить ее лицо в то мгновение, когда пентаграмма, начерченная мною по памяти, вспыхнула…

— И сколько же дней ты на это потратила? — заинтересовался Лофт, пока Осирис листал книгу в поисках точного числа рун в заклинании.

— Тридцать пять, — усмехнулась принцесса.

— Поразительно, до чего может довести человека упрямство, — покачал головой правитель Мертвого королевства. — Здесь пятьсот шестьдесят один символ!

— Дайте мне книгу, — попросила Венера, которую сияние напитанных магией рун сбивало с толку. — Конечно, я и половины всего этого уже не помню, но все-таки, попытаться проверить стоит — вдруг повезет?..

Девушка полностью погрузилась в изучение чертежа, изо всех сил стараясь воскресить в памяти те закономерности, по которым она когда-то учила эти руны; Осирис что-то задумчиво набрасывал, склонившись над клочком чистого пергамента; а Лофт слушал шум осеннего сада, отпустив мысли в свободный полет.

Как и следовало ожидать, далеко они не ушли, сосредоточившись на Венере, сидевшей перед ним. Сегодня она была в темно-голубом бархатном платье, потрясающе оттеняющем ее яркие глаза, и дающем поразительный контраст роскошному убранству осени, что обступала беседку со всех сторон. Темные волосы волнами лежали у нее на плечах, почти полностью скрывая собой вырез платья. Лофт уже давно заметил, что Венера никогда не выставляла свою грудь на всеобщее обозрение, как это любили делать почти все молодые, а иногда и не очень, женщины.

Зато она, во всей видимости, любила короткие рукава-фонарики, часто накидывая на плечи тонкие кружевные шали, чтобы не продрогнуть. Одна такая, белого цвета, как раз лежала сейчас у нее на локтях, гармонируя со светлой паутинкой воротника.

Будь Лофт художником, он обязательно запечатлел бы ее так: задумчиво склонившуюся над книгой, с тенью грусти, затаившейся в любимых чертах, до ужаса юную и более прекрасную, чем осень вокруг нее.

Принцесса подняла голову, и их взгляды на несколько мгновений пересеклись. Господи, какие же у нее потрясающие глаза… Король-эльф внезапно осознал, что уже довольно долго неотрывно гипнотизирует девушку и это заметила не только она, но и Осирис, оторвавшийся от своего занятия. Насмешливый взгляд правителя Мертвого королевства перебежал с Лофта на Венеру и обратно — кажется, с его губ так и рвалось на волю подтрунивание, сдерживаемое лишь присутствием в их обществе девушки.

— Я нашла ошибку, — несмело прервала затянувшееся молчание Венера, щеки которой пылали. — Вот здесь, — она указала на верхнюю точку внешнего круга, — руны перепутаны местами, я уверена.

Ее рука чуть подрагивала, и Лофт мысленно дал себе выволочку: какого черта он так на нее пялился?! Теперь Венера горит не то от стыда, не то от негодования, Осирис помирает от едва сдерживаемого хохота, а он сам… он сам кинулся исправлять эту проклятую ошибку с таким рвением, будто от этого зависела вся его жизнь.

Благо, пергамент был плотным — совместными усилиями им удалось аккуратно снять верхний слой с места, указанного принцессой, и вписать туда переставленные символы. Иначе пришлось бы перерисовывать и заполнять формулу в седьмой раз…

Заклинание они с Осирисом произносили уже чуть не с трепетом; и пентаграмма — наконец-то! — откликнулась на их зов: руны с глухим рокотом полыхнули огнем, а потом засветились ровным голубым светом, создавая столь желанный королям Щит.

— Получилось! — гордо выдохнула Венера, когда ее ладонь наткнулась на невидимую, но крепкую стену.

— Какое счастье, что вы, принцесса, так любите спорить со своими подругами! — облегченно заметил Осирис, блеснув светло-янтарными глазами. — А этого горе-летописца, который не в состоянии правильно переписать магическую вязь, следовало бы хорошенько оттаскать за уши, расплатившись, тем самым, за часы, которые мы, по его милости, потратили почем зря…

— Ты нас просто спасла, — с улыбкой заметил Лофт. — Невероятное совпадение… Зато теперь у нас появилась зацепка: следы этих загадочных рун следует искать в Норде…

— Рада стараться, ваше величество, — по-солдатски отдавая честь, шутливо ответила Венера смеясь. — Кажется эта пентаграмма впервые всплыла в истории Норда много сотен лет назад, когда мы воевали… — она нахмурилась, вспоминая, — а, мы вели войну сразу с несколькими государствами, которые позднее были поглощены стремительно разрастающимся Миргардом. Тогда люди запечатали этим заклятием королевскую усыпальницу, опасаясь захватчиков-варваров. Отдельные фрагменты до сих пор можно прочесть в подземных катакомбах кладбища… Собственно там мы с Дианой впервые на них и нашли.

— А что теперь стало с вашей Дианой? — поинтересовался Осирис, собирая разбросанные свитки в аккуратную кучку.

— Живет у себя дома, — неопределенно пожала плечами Венера. — Что с ней может случиться? Наверное, давно нашла себе новую приятельницу, которой дает дурацкие клички… она принцесса Звездного королевства, и оно, насколько мне известно, не испытывало за эти годы никаких потрясений…

— Скоро испытает, — сумрачно пообещал Лофт. — Воздушной коалиции пришло время определиться, на чьей стороне она будет в этой войне… Эпоха мира отошла для Феникса в прошлое.

Словно в ответ на мрачное пророчество короля, солнце скрылось за нашедшей тучей, одной из тех, что еще час назад клубились на горизонте. На землю упала тень, стало темно, словно в сумерках. Налетевший из ниоткуда порыв шквального ветра едва не вырвал из рук Венеры шаль, казавшуюся, при таком освещении, почти серебристой. Девушка едва удержала ее, крепко прижав к груди.

— Допредсказывался, — едва слышно прошептал Осирис, которого странный ураган, длиной в одно мгновение, даже не задел. Принцесса выглядела напуганной, впившись неподвижным взглядом в хмурые небеса. Словно читала в них мрачное предзнаменование — вдруг подумалось правителю Мертвого королевства, когда девушка вдруг судорожно прижала к себе серебристую паутинку, словно стремясь уберечь ее от чего-то…

Лофт же не отрываясь смотрел куда-то в противоположную сторону и, проследив за его взглядом, Осирис увидел в черных тучах крошечный просвет, сияющий невероятной голубизной. Он становился все меньше и меньше, словно пытался выиграть неравную битву, пока совсем не исчез, захлестнутый морем тьмы.

— Нет! — с невыразимой мукой в голосе простонал король-эльф, глядя в непроглядную черноту, так тихо, что услышал его только мужчина, сидящий рядом.

Наваждение рассеялось так же быстро, как и началось. Тучи посветлели, сквозь них храбро пробилось солнце, возвращая дню его прежние краски, но Осирис всем своим существом чувствовал смятение, почти панику, которые испытывали сейчас король Асгарда и принцесса Норда.

Что такого они увидели в кратком капризе непостоянной осени, что застыли, словно не в силах пошевелиться?

Лофт и Венера, не отрываясь, смотрели друг на друга и в глазах их застыло одно и то же выражение — страх.

Продолжение следует.