Полосатый рейс

               
   Временами на меня накатывают воспоминания о годах, проведенных в море, о людях, с которыми работал в продолжительных рейсах, о многочасовой тяжелой работе в условиях штормового океана и короткого междурейсового отдыха на берегу.  Об одном из таких рейсов я и хочу рассказать .

   …Февраль 68 года прошлого столетия. После окончания мореходного училища, я уже сходил два рейса на СРТ в должности третьего механика в Калининградской базе «Океанрыбфлот». После короткого отдыха, я был направлен на СРТ-239 с невеселым названием «Поной» третьим механиком. Стояли мы у деревянных причалов базы на Правой набережной, напротив здания управления у Двухъярусного моста. Судно готовилось к выходу в рейс: получали продукты, промысловое вооружение, воду и дизтопливо. Отход был назначен на 16.00 . Все было бы хорошо, но к этому времени почти вся команда была в хорошем подпитии и после получения снабжения все разбрелись по каютам добавлять горячительное. Мой второй механик сладко спал в каюте, а Дед (старший механик) сидел на крышке носового трюма, играл на гармошке и пел матерные частушки. Под гармошку несколько матросов, издавая дикие вопли, плясали на палубе. В это  время на судно пришел сам начальник базы узнать, почему мы не вышли в рейс, но капитан и старпом не смогли выйти на палубу по причине сильного подпития. Тогда начальник базы вызвал  милицию и при их помощи капитан, старпом, а заодно и Дед были выгнаны за проходную, а команде назначил выход в рейс на следующий день.
 
    На следующий день все повторилось. Снова повальная пьянка, сорван отход, опять выгнали вновь назначенного капитана, выход судна перенесен на следующий день. И, все-таки, мы вечером следующего дня вышли на промысел уже с третьим капитаном, прошли по каналу до Балтийска и встали на якорь на внутреннем рейде.

  Среди ночи я проснулся от сильных ударов по корпусу судна. Как потом выяснилось, второй штурман почему-то выбрал с боцманом якорь и начал движение по рейду, но очень скоро наш СРТ навалился на стоящего на якоре СРТР и умудрился намотать его якорную цепь себе на винт, а СРТР своим носовым подзором начал крушить нашу спасательную шлюпку. Вызвали водолазный буксир, но пока он подошел, якорная цепь сама соскочила с нашего винта и мы пошли в порт Светлый, по пути сообщив в базу о случившемся. Начальник базы сказал: «Делайте, что хотите, но чтобы сегодня вы ушли в рейс, иначе всю команду разгоню». Капитан съездил в Калининград, привез водки, а в это время с борта судна  на СРЗ выкинули разбитую шлюпку,  подварили немного спардек и мы вышли, наконец-то, в рейс.

   На этом наши муки не закончились,так как на вахте моториста сломался коленчатый вал у вспомогательного  дизель-генератора  2NVD-18 и остались  мы  с одним 100-сильным дизель-генератором . 


  Теперь самое время рассказать немного о нашем судне. Построено оно было на верфи в ГДР в начале 50-х годов. Наибольшая длина чуть больше 38м, ширина 7.3м . Мощность главного двигателя 300л.с.,два вспомогательных дизель-генератора 100л.с. и 28л.с.  Команда, в зависимости от вида лова, 18-22 человека. Условия жизни очень тяжелые, почти все каюты расположены ниже ватерлинии. Палубная команда проживала в носовой части под полубаком, а судоводители, механики , кок и его помощник камбузник – в кормовой настройке. У капитана и старшего механика были отдельные каюты в кормовой надстройке на главной палубе, выше располагалась рулевая рубка, небольшое помещение для штурманских карт и журналов  и  радиорубка, в которой как-то помещалась койка для радиста. На всю команду был один туалет (гальюн) и душевая. В надстройке находился небольшой камбуз ,где кок готовил пищу и небольшой салон команды (2мх4м), в котором мы питались, проводили свободное время за чтением книг и просмотром  кинофильмов.  Продолжительность рейсов была 3.5-4.5 месяца, штурмана и механики стояли вахту 4 часа через 8 (когда необходимо выходили на палубу для обработки рыбы на четыре часа). Палубная команда на промысле работала 12часов через 12. Добавьте к этому постоянную качку, вибрацию, грохот работающих дизелей и у вас будет полная картина нашей жизни на протяжении рейса. Но это так, для ознакомления. Рейс продолжался.

Прошли мы Балтику, Датские проливы, вот и Северное море, где мы  начинаем промысел. Капитан наш (его прозвали Аистом, так как после принятия «на грудь»  он всегда пел «Здравствуй аист, здравствуй птица…) весь переход провалялся в каюте после постоянного приема спиртного.
 
  Промысел начался не совсем удачно. При суточном плане 4.5т, мы за месяц выловили около 30 тонн. Капитан наш срочно заболел, списался с судна и отправился на закончившим промысел судне в Калининград. Дела у него принял старший помощник Алексей.  Рыбалка продолжала желать лучшего, отставание по вылову все увеличивалось. Среди членов экипажа нашлось много недовольных, особенно усердствовали крикуны-матросы  из Белоруссии. Порой  доходило до открытого неповиновения. В это время на промысел пришел наш начальник базы и матросы пригласили его спуститься с плавбазы на судно для «разборки полетов». Когда все собрались в салоне и около него (так как все не вмещались) начальник попросил всех высказаться, кто чем недоволен и как наладить рыбалку. Все молчали и начальник спросил: «Зачем вы меня сюда пригласили?» Крикуны начали жаловаться на плохое снабжение продуктами, спецодеждой не по размеру и т.д., а о рыбалке никто и не заикнулся. Когда начальник  поднимался на плавбазу, он сказал старпому: «Леша, работай, а если нужно, команду заменим». 
 
   Я не знаю почему, но после собрания мы стали ловить лучше всех на промысле, все тянут «пустыря», а у нас постоянно 10-12 тонн, а то и 15. Пришел на промысел  ПР «Трудолюбивый». При очередной сдаче улова Леша поднялся  на его борт. Не знаю, о чем и с кем он там разговаривал, но уже через день Леша по рации звал: «Трудолюбивый, Трудолюбивый, вызывает «Летучий Голландец», имею на борту столько-то тонн рыбы. Прошу добро на выгрузку».Отказа не было.  Дошло до того, что «Трудолюбивый» сам швартовался к нам, когда мы шли с тралом и одновременно выгружали рыбопродукцию на ПР. К концу промысла мы выполнили план на 125% и с чистой совестью пошли в Калининград.
 
   Хочется немного рассказать о команде.  Вся палубная команда, после того, как наладилась рыбалка, работала на износ – столько рыбы поймать, обработать и сдать, да не один раз за сутки, очень тяжело. Тут уже не до жалоб. Машинная команда на одном дизель-генераторе отработала без проблем, хоть и приходилось менять масло в картере при свете масляных фонарей (у аккумуляторов давно закончился срок службы и толку от них не было никакого). Да и при почти ежедневных работах на палубе на подвахте от механиков было много пользы.  На судне не было рефустановки, а только маленький холодильник «Саратов». Мясо приходилось вывешивать на вантах фок-мачты, поэтому колбасу и мясо я не ел весь рейс. Хорошо, что кок из рыбы мог сделать всевозможные деликатесы. Кок был человек интересный, лет ему было далеко за 40. Когда рыбака не шла, он наварит первое и какой-нибудь каши и все. Ну а когда повалила рыба он начал выдавать чудеса кулинарии. Выпекал семиэтажные торты, пироги, печенье. Таких тортов я больше никогда не едал. Самых теплых слов заслужили наши судоводители во главе с КАПИТАНОМ. В сложной промысловой обстановке смогли они найти, выловить и сдать рыбу. Поверьте – это было очень нелегко.
   По возвращению в Калининград наш «Поной» поставили в док. Сделали контрольные сверления в различных местах корпуса и решили судно пустить на металлолом, так как остаточные толщины корпуса были менее 3 мм. Так закончилась  жизнь промыслового судна, а экипаж раскидали кого куда.
Многие могут не поверить во все вышеизложенное, но так было.

 P.S. До перестройки издавалась в Калининграде рыбацкая газета «Маяк». Была в ней рубрика «Из Атлантики в Атлантику», в которой сообщалось какие суда вышли на промысел, а какие прибыли в порт. Калининградский поэт Никита Суслович написал стихи, которые я  хочу вам показать.

 Две строки в газетной рубрике, а за каждою строкой,
Вахта, сон короткий в кубрике, непогода, не покой.
Штормовые волны катятся, шторм сменяет редкий штиль,
А девчонка в белом платьице, где то там, за сотни миль.
  Не окутать ниткой пеленга, в окуляры не поймать
  Ту косую  кромку берега, где не спит ночами мать.
  До земли ты только мысленно доберешься в пять минут,
  Да еще, пожалуй, с письмами, что по месяцу идут.
Океан свинцовой глыбою, ветер рыскает впотьмах
За кормою тралы с рыбою и улов лежит в трюмах.
…Так что вы в газету гляньте-ка, коль найдется под рукой,
   Из Атлантики в Атлантику заголовок есть такой!