Пила

Пила

     Воспылал я, значит, во садуле в огороде любовью к пиле. Удивительного в этом ничего такого нет, поскольку все настоящие мужчины к этой пиле иногда любовью воспылают. А надо-то мне было всего ветку сухую от куста смородины отпилить. Супруга моя просто как-то по саду прогуливалась и эту ветку сухую в кусте смородины обнаружила.

     -Убери, - говорит мне, - эту ветку, поскольку она весь пейзаж куста смородины, а значит всего сада, портит.

     Мне, естественно, эта ветка абсолютно не мешала, но раз ненаглядная моя сказала убрать, значит убрать надо!

     Вот я и воспылал любовью к пиле и попробовал ее поцеловать. А пила, как настоящая женщина, взяла мне за этот поцелуй оплеуху отвесила. В результате из пальчика моего левой руки потекла алая кровушка. Да не просто так, а ручьями и потоками. Дело, конечно, неприятное, как сами понимаете, но житейское. Я свой пальчик пальчиками другой руки зажал, чтоб кровушка не так сильно бежала и говорю жене, естественно, в возбуждении:

     -Беги, дорогая, в наш домик садовый, доставай из аптечки бинтики, йодик и все прочее, надо пальчик мой перевязать!

     Однако, дорогие мои читатели, поскольку мы с вами люди русские, то знаем, что пока гром не грянет, мужик ни за что не перекрестится. Вот гром грянул, я перекрестился, но, тем не менее, ни бинтика, ни йодика, ни чего-то подобного в нашей садовой аптечке не оказалось. Оказалась там лишь одна единственная таблетка аспирина, причем совершенно непонятно зачем.

     Однако, дорогие мои читатели, как я уже говорил, мы с вами люди русские и поэтому знаем, что народ наш душевный и хороший. А посему побежала моя супруга по соседям добывать эти бинтики и йодики. У одних соседей бинтик нашелся, у других - йодик, а третьи клей дали медицинский. И, кроме того, все соседи тут же в сад к нам прибежали, жалеть меня начали и советы начали всякие давать.

     Ну, я от шокового состояния, в котором пребывал после оплеухи пилы, отошел, клеем медицинским ранку свою замазал, и через минуты две-три кровь у меня из пальца бежать перестала. А супруга моя миленькая при этом вокруг меня бегала, да все приговаривала под одобрительные взгляды всех соседей:

     -Ай-ай-ай, ой-ой-ой, ну, как же ты так неосторожно. Никакой у тебя техники безопасности нет, хотя ты и инженер!

     Однако поскольку кровь бежать перестала, то я осмотрел ранку и пришел к выводу, что ничего такого уж страшного нет, и успокоился. Перевязал ранку бинтиком, заклеенную клеем, и собрался дальше дела какие-нибудь садовые делать. Я-то успокоился, а вот моя ненаглядная - нет, видать ревность женская у ней в душе заиграла по отношению к пиле. А посему она мне говорит:

     -Надо тебе идти в хирургический корпус нашей городской больницы, чтоб тебе там ранку осмотрели, промыли и сделали все остальное.

     Я, конечно, по натуре своей мужской стал отнекиваться, дескать, ничего страшного нет, в хирургический корпус идти не надо, обойдемся так. Но жена сказала твердо с металлом в голосе: «Надо!!!» Пришлось идти, благо все у нас в городке нашем славном маленьком Снежинске рядышком: и сады, и хирургический корпус и все прочее.

     В хирургическом корпусе в приемном покое девушка медсестра от вида моего перевязанного пальчика в панику не впала и по телефону быстренько и по-деловому дежурного хирурга вызвала.

     Врач-хирург мне сразу понравился. Он осмотрел мой пальчик, велел снять повязку и спросил:

     -И что же такого с вами случилось?
     Ну, я врачу-хирургу, как мужчина мужчине, и ответил:

     -Вот воспылал любовью к пиле и получил за это оплеуху.

     А врач-хирург, как мужчина мужчину, меня тогда опять спрашивает:

     -И какая же это была неотразимая пила, циркулярная или обычная?

     -Обычная, - ответил я, - циркулярная она, как известно, женщина
сногсшибательная, а я таких сногсшибательных  в саду не держу, поскольку это уж совсем небезопасно.

     Тут врач-хирург улыбкой расцвел и сказал:

     -Ну, раз не циркулярная, то жить будешь!

     Меня это очень обрадовало, и я тоже улыбнулся.

     После всего этого врач-хирург девушке-медсестре распоряжения дал, что, дескать, промыть, перевязать, поставить укол против столбняка и отпустить эту жертву борьбы за урожай домой. Тут, правда, выяснилось, что уколы против столбняка два часа тому назад кончились (надо же такое), и теперь их привезут только завтра. Меня это особо не расстроило, так как уколы я не очень жалую.
 
     Одним словом, симпатичная и приятная  медсестра мне пальчик  перекисями водорода, йодиками, фурацилинами и прочими вещами обработала, за что я ей спасибо сказал, записала мою фамилию в журнал, так положено, и с богом домой отпустила.

     Шел я домой из хирургического корпуса вполне радостным, пальчик мой без внимания не оставили, жену свою я удовлетворил тем, что сходил в этот хирургический корпус (а это для мира и покоя в семье немаловажно), хотя особой нужды в том не видел. Жизнь мне казалось удивительной и прекрасной, и про коварную пилу я стал забывать.

     А дома, поскольку я человек обычный и иногда поплакаться  тоже люблю, решил я позвонить своему другу закадычному Василию и рассказать ему как в саду на пилу напоролся.

     Трубку телефонную сняла жена моего друга Ирина и неожиданно для меня стала плакаться.

     Дескать, лежит Василий в хирургическом корпусе на пятом этаже, недвижимый на кровати. Я удивился и стал выяснять, что к чему. И оказалось, что друг мой Василий воспылал в саду любовью к лестнице, случается и такое с мужиками. Получил за это, что естественно, оплеуху, упал с этой лестнице и сломал себе ребро.

     Может быть это, конечно, нехорошо, но я этому обрадовался, потому что понял, что не только я пал смертью храбрых на фронте борьбы за урожай. Бывает и похуже. И решил я, что к другу своему надо сходить в этот хирургический корпус, проведать его, а заодно обсудить с ним, какие же все-таки женщины коварными бывают.

30.06.2004 10:07