Еще о рыбалке и рыбаках Глава третья

Есть у меня хороший приятель, бывший сослуживец и товарищ по рыбалке, зовут его Михаилом. Рыбак он от Бога. Не было ни одного случая, чтобы я его обловил. Ни зимой, ни летом. Слово он знает, что ли. Вот, к примеру, был такой случай. Приходит он утром на службу и рассказывает, что был вчера на рыбалке и наловил очень много корюшки. А надо сказать, что он (в отличие от большинства рыбаков) никогда не приукрашивает и не преувеличивает свой улов. Сколько поймал, столько и скажет, да еще и с подробностями – столько-то плотвы, столько-то окуней и так далее. Точный вес и размер обязательно упомянет. Проверено, верю ему на все сто. И решили мы назавтра поехать на это место. Собрались человек пять или шесть, приходим на место, где он ловил. Миша говорит, что я, мол, сяду на свои позавчерашние лунки, а вы располагайтесь, где кому понравится. Я, по праву закадычного друга, сел ближе всех к нему, а остальные рассыпались по льду, всяк по своему разумению. Просверлились, расселись, минут через двадцать-тридцать Миша говорит: «Здесь рыбы нет» сматывает удочки и уходит метров на восемьсот в сторону. Остальные, в том числе и я остались сидеть на месте. В итоге – Миша обловил нас всех, вместе взятых. Колдун.

Много всякого у нас с ним рыбалке происходило, сколько всяческих случаев друг другу рассказано было. Вот один из его рассказов. За достоверность не ручаюсь, но так как он это неоднократно рассказывал, то очень похоже на правду. Родом он из Молдавии, где, как и в Сочи – тёмные ночи. И вот однажды поздней осенью в тёмную ночь решили они с друзьями наловить рыбы. Да не просто в речке, которая протекала через их село, а в колхозном пруду, где разводили карпов. Хотя в те времена была в ходу поговорка: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё», однако колхозное добро охранялось. Какой-никакой, а сторож с берданкой, заряженной солью бдел и в колхозных садах-огородах, и тем более возле прудов, в которых карпы нагуливали товарный вес. Охотников (вернее – рыболовов) на такого карпа, было немало, естественно.

 Помню, как-то приехал в Крым отдыхать, а младший брат мой, который в те времена был прорабом, в одном из местных колхозов строил что-то. Приезжает и рассказывает, что там, помимо всего прочего ещё и карпов разводят, но ловить их разрешается только имея индульгенцию от царя, то бишь председателя колхоза. Недолго думая, я взял удочки и поехал в это рыбное царство. Приезжаю, смотрю, напротив колхозного правления на расстоянии кабельтова пруд. Подъезжаю, достаю удочки, стульчик, насаживаю червячка и забрасываю удочку. Секунды через две поклёвка, вытаскиваю карпика на килограмм, бросаю его в садок и забрасываю снова. Опять такая же история. В общем, минут через пять я уже наловил несколько килограммов. А на шестой минуте подходят ко мне два мужичка (я их краем глаза увидел, когда они только из правления вышли). Немного оторопевшие от моей наглости (ловить среди бела дня и напротив царской резиденции!) они вежливо со мной поздоровались и спросили, есть ли у меня разрешение на вылов рыбы. Естественно, я ответил, что не имею и спросил, кто и где его выдаёт. Выпустил весь улов в родные пенаты и пошел вместе в правление. Захожу к председателю, сидит за столом представительный мужчина, абсолютно украинской наружности, смотрит своими выцветшими от времени и крымского солнца глазками-буравчиками и начинает допрос с пристрастием. Кто я такой и откуда у меня такая наглость – под окнами его кабинета вылавливать колхозное достояние. В ответ я ему рассказал, что прибыл в отпуск с Краснознамённого Северного флота и о том, как я мечтал, бороздя бушующие просторы мирового океана по шесть месяцев, защищая своей грудью рубежи нашей великой Родины на дальних подступах, не сводя глаз с супостатских кораблей, наблюдая на экранах радаров и сонаров их империалистические манёвры с целью развязывания третьей мировой войны.

 И мечтал. Непрерывно мечтал о том, что когда-нибудь я приеду в отпуск к родителям в благословенный Крым, сяду на берегу пруда, опущу ноги в воду и буду ловить карпов, забыв обо всех невзгодах и тяготах нелёгкой флотской службы. Буду отдыхать душой и телом для того, чтобы всю предстоящую полярную зиму у меня было крепкое здоровье, без которого я не смогу добросовестно выполнять свои обязанности по защите советского Заполярья. Председатель аж прослезился. Вызвал секретаршу и приказал ей выписать разрешение на вылов рыбы в колхозных ставках вот этому товарищу… «Как ваша фамилия?» «Каменев», - говорю. Он, подписывая и ставя печать на разрешение, говорит: «Когда я учился в военном училище в Иваново, у меня был товарищ с такой фамилией, я даже у него свидетелем был при записи в ЗАГСЕ. Забыл, как его невесту звали». Её до сих пор Лидой зовут, - говорю. «А ты откуда знаешь?». Так это же мои родители, - отвечаю. Что тут было! Про это надо отдельно писать. В общем, напоили меня лучшими крымскими винами, к вечеру мы приехали к моим родителям в сопровождении двух автомобилей ГАИ и дня три или четыре тот колхоз жил без председателя. А я до конца отпуска (и потом, ежегодно) ловил карпов в тех прудах в любое время дня и ночи. Да, что-то я не в ту степь забрёл. Я же про Мишу рассказывал.

Так вот, идут они по ночной Молдавии к заветному пруду, а по пути друг друга угощают каждый своим молодым вином нового урожая. А надо заметить, что каждый из них вина взял всего по трёхлитровой банке – жалко, что ли?! В итоге, хотя и вино было некрепкое и ребята тренированные, но набрались они изрядно, впору уже было песни петь и жок молдавский отплясывать, но конспирация не позволяла. В общем, дошли они до пруда (в непроглядной ночи при свете звёзд и молодой луны он выделялся своей заманчивой белизной) и, забросив свои донки со свежим, пахучим жмыхом, навесили колокольчики и легли спать в предвкушении, что проснуться под звук колокольчиков и вытащат заветных карпов.

Проснулись они не от колокольчиков, а от того, что выпитое ночью вино настойчиво просилось наружу. Встав и журча на молдавскую землю, незадачливые рыбаки увидели, что их донки заброшены на капустное поле, а за ним сверкает на солнце тот пруд, в котором живут вожделенные карпы…