Вятская Библия и события 14-15 веков

    Данная рукопись накануне 1917 года была подарена в библиотеку Казанской духовной академии бывшим ректором академии епископом Анатолием, по имени которого она получила название 'Анатольевского сборника'. Там она была в общих чертах описана К.В.Харламповичем. В 1974 году рукопись поступила в Ташкент и ныне находится в Государственной библиотеке Республики Узбекистан, где в 1991 году была заново открыта и изучена американским профессором Д.К. Уо в его труде 'История одной книги: Вятка и 'несовременность' в культуре Петровского времени'. - СПб, 2003. - 394 С. Уо пришел к выводу, что она была составлена в первой четверти XVIII века и являлась личным архивом хлыновца С.Ф. Попова, автора 'Повести о стране Вятской', рукой которого сделаны пометки на полях рукописи.
      
      Сказание о вятчанех како и откуду приидоша на Вятку крещеныя люди и в той Вятцкой земли насельницы быша.
      
      'В лето 6682-е (1174) в Великом Новеграде бысть великий князь Ярослав сын Владимеров. И посла боляр своих и воевод со многими силами из Новаграда под град Корсунь. Они же быша тамо под градом и стояша семь лет. Жены ж их ждаша мужей своих в Новеграде многое время и недождя, чающе их побитых, и начаша жити за немощь естественную болярыни и княгини и служилых людей жены совокупишася с холопи своими, а простии також с чюжими мужи. И по окончании семи лет приидоша вестницы в Новъград, что идет все воинское во свояси. Жены же их и дщеры слышаша приход их и убояшася и с теми своими рачители из Новаграда бегуяшася и приидоша на реку великую глаголемую Каму и поставиша подле град и нарекоша имя ему...
      
      И остася в том граде половина людей, а другая тех новгородцев поидоша с Камы реки в гору и приидоша вверх Чепцы реки и ту жиша немного лет и по сем поплыша тою рекою вниз из Чепцы в Вятку и по той реке Вятке вниз, и над тою рекою Вяткою на горах стоит чюдской городок их языком зовом Болванской. И в лето 6689-е (1181) июля в 24 день на память святых мученик Бориса и Глеба заповедаша они всему войску своему ни пити ни ясти дондеже Господь Бог поручит тот чюдской городок, и приступиша к тому городку и взяша его и побиша ту множество чюди и отяков, а инии разбегошася, и поставиша в том граде храм во имя святых мученик Бориса и Глеба, а граду има нарекоша Микулицын.
      
      И паки вниде вслух другой половине новгородцев, которые осталися на Каме реке в городке, и абие поплыша они рекою Камою вниз и вниде в реку в Вятку и поидоша вверх по Вятке реке и приидоша под град рекомый Кокшаров и слыша яко товарыщи их преж сего взяли Болванской городок Божиею помощию заступлением и молитвами святых мученик Бориса и Глеба, також и они Господу Богу молебная сотвориша и призываху на помощь их страстотерпцев Бориса и Глеба и начаша ко граду приступати, и в другий день из града побегоша и сказываша им, яко нам гражданом показовашеся под градом несметное войско, инии же граду врата оттвориша и той град взяша Божию помощию и молитвами мученик Бориса и Глеба.
      
      И те новогородцы распространишася и начаша жити во всей Вятской земли, и совокупишася новогородцы обе половины вместе и начаша помышляти како б им един град крепкий поставити и совещаша град поставить близ речки Хлыновицы на горе рекомой Кикиморке и на ту гору навозиша бревен, как быти граду, и за утра восташа и обретоша те бревна на Баляскове поле, идеже ныне стоит град Хлынов. Они ж новогородцы всем войским моляся Господу Богу и его Богоматере Пречистей Богородице о показании места и о создании града, и в начале поставиша церковь во имя чюднаго Богоявления, и потом покопаша рвы великие и поставиша град и нарекоша имя граду тому Хлынов'.
      Текст Сказания взят
      
      ***
      
      Даниэль Уо предположил,
      что источниками 'Сказания' могли послужить два произведения - 'Сказание о холопьей войне' и какой-то отдельный рассказ о поселении новгородцев на Вятке. Автор 'Сказания о вятчанех' заменил реку Мологу, на которую переселились холопы, на Вятку. Проблема в том, что 'Сказание о холопьей войне' существует, самое раннее, в вольном пересказе С. Герберштейна в его книге 'Записки о Московии' 1549г. Причем, местоположение Холопьева городка указано неясно. Вдобавок к этому существует два топонима 'Холопий городок'; один на Волхове ниже Новгорода, другой - на Мологе. Первый надежно известен с 1270г., а второй в летописях не встречается, но по косвенным признакам определяется, примерно, с 14в. (по крупному торгу). Занятно, что на Вятке есть важный в прошлом в транспортном отношении приток Молома. Не исключено, что эта аллюзия вызвала основание применить версию 'Сказания' к нашему региону.
      
      Свой пересказ 'Сказания о холопьей войне' Герберштейн, видимо, строит на русских легендах и на сообщении Геродота, записавшего подобную историю о скифах. Вообще, предания о расселении беглых новгородцев довольно распространены на русском севере и объяснимы не только колонизаторской активностью Новгорода, но и происходившим с 1476 по 1499г. гонениями и принудительным переселением новгородцев. О Вятке Герберштейн пишет как об убежище беглых рабов и злодеев.
      
      Но вернемся к 'Сказанию о вятчанех'. Далее там говорится, что в 1181 г. беглецами с семьями был основан город на нижней Каме. Имя его не сообщается, но вероятно, оно было в оригинале рукописи, но при переписывании отчего-то пропало. Дальше, половина тех новгородцев отправилась зачем-то вверх по Каме и поселилась в верховьях Чепцы на 'немного лет'. Это место можно связать с известными городищами-карами 9-13в. Автор 'Повести о Стране Вятской' приписал новгородцам разрушение данных городков, хотя, как видим, в оригинале ничего подобного нет. Города прекратили существование в 13 веке (какая-то жизнь прослеживается до сер. 14в.), есть древнерусские и болгарские находки, многие вещи неясного происхождения. Это замечание разрушает всю дальнейшую датировку: описанное взятие Болванского города никак не могло происходить в 1181г. В данном тексте под Болванским городом однозначно подразумевается Никульчинское городище, расположенное ниже по Вятке от устья Чепцы.
      
      В непризнанной официальной наукой булгарской хронике Джагфар Тарихы под 1181 годом есть сообщение о захвате галиджийцами (викингами-новгородцами) крепости Елабуги на Каме, пребывании их тут некоторое время и уход на среднюю Каму.
      
      'В этот год обнаглевшие галиджийцы, притворившись балынскими рыбаками, проследовали мимо беспомощного Учеля (город был погромлен незадолго до того) и спящего Болгара в Нукрат-Идель (Кама ниже устья Вятки) и разграбили замок кана Ибрагима 'Аламир-Султан' (Елабужское городище). От замка уцелела лишь башня Алабуга. Сын Акбалыка - Масгут, поставленный тарханом Тамты, погнался за разбойниками и уничтожил их всех у города отца - Каргатун на Чулмане'.
      Каргатун - это Рождественское городище на средней Камы; комплекс памятников IX-ХIII вв. расположен на правом берегу р. Обва близь с. Рождественское Карагайского района Пермской области. Он включает собственно Рождественское городище с посадом, с юга от него небольшое Филипповское городище-крепость, мусульманский некрополь и языческий могильник в 500 м к северо-западу от городища. Заметим, что в 'Сказании о вятчанех' второй отряд, прежде чем попасть в Вятку-реку, спустился вниз по Каме. Это говорит, что неназванный городок был выше устья Вятки, что соответствует Елабужскому городищу.

    См. рис. Елабужское городище, от крепости сохранилась только одна башня.
      
      Это описание в ДТ очень напоминает маршрут новгородцев в нашем 'Сказании'. Кроме того, в 1172 и в 1183г. на Булгар были организованы крупные походы русских князей с участием новгородцев. Все эти совпадения дат могут быть объяснены вольным изложением в 'Сказании' реалий о Камско-Казанском периоде жизни предков вятчан (не обязательно новгородцев), а временное проживание их в верховьях Чепцы (в действительности с конца 12в. до середины 13-го) может указывать на переселение оттуда каких-то людей на среднюю Вятку. Другими словами, Вятка заселялась русским населением Камской Булгарии. На возможность этого указывает археолог Л. Макаров. Кроме этого, проступает два центра заселения средней Вятки: восточный - в районе устья Чепцы и западный - в устье Моломы.
      
      Далее описано взятие другой частью войска второго города на Вятке - Кокшарова, которого можно надежно отождествить со Слободским. Во-первых, в Сказании в отличие от ПСВ этот город не отождествлен с Котельничем и не назван черемисским. Во-вторых, название в действительности было Кошкар, а не Кокшар; на это ясно указывает распространенная на Вятке фамилия Кошкарёв, впервые зафиксированная описями 17в. в Слободском уезде. В-третьих, на гербе Слободского города изображены плетеные корзины для ловли рыбы, одно из старых названий данного приспособления - Коши, что косвенно подтверждает высказанное предположение. Сравните с назывными гербами других древних Вятских городов: Котельнич - котел, Глазов - глаз, Орлов - орел. В таком случае, можно установить основной источник данной компиляции. В описании взятия двух Вятских городов (Кошкарова и Болванского) просматриваются черты сходства с событиями Вятского взятия 1489г., наиболее подробно описанного в Архангелогородском летописце, написанного на основе утраченного ныне северо-русского летописного свода конца 15в. Мы имеем два варианта, оба неполные и явно фальсифицированные, но взаимно дополняющие друг друга.
      
      Вот запись из Архангелогородского летописца за 1489 год.
      
      "В лето 6997. Князь великий Иван Васильевич послал рать на Вятку воевод своих Данила Васильевича Щеня да Григорья Поплеву а с ними силы москвичи и володимерцы и тверичи и иных городов. А у тверичей воевода Ондрей Коробов да князь Осип Дорогобужский, а у устюжан князь Иван Иванович Звенец, а у двинян князь Иван Лыко, а у важан и у каргопольцов Юрье Иванович Шестак. А царь Казанской Махмед Амин по приказу великого князя послал свою рать 700 татар. А воевода Урак князь Казанской.
      
      А москвичи иные шли коньми, а устюжане и двиняне и важане и каргопольцы и белозерцы и вологжане и вычегжане и вымичи и сысоличи шли в судех. Месяца июля в 24 день пришли на память Бориса и Глеба, а московская конная пришла под Котельнич того же месяца в 30 день, а тотарская - месяца августа во 2 день. А стояла вся сила под Котельничем до Преображеньева дни. А было на Вятке великого князя силы 60 тысяч и 4 тысячи.
      
      А в Преображеньев день (6 августа) пошли к Хлынову, а под Хлынов пришли августа в 16 день, в неделю, в 3 часа дни (около 8 утра). Вятчане же в городе затворишась, а к воеводам великого князя послаша с поминки (с дарами) Исупа Есипова сына Глазатого (фамилия из списка, см. ниже). И воеводы дали вятчанам опас (безопасность парламентёрам).
      А на завтра вятчаня сами (самые) люди болшие вышли своими головами бить челом воеводам чтоб рать земли Вяцкие не воевала: А мы великому князю челом бьем и покоряемся всеи воле великого князя, а дань даём и службу служим.
      И воеводы великого князя вятчанам отвечали: Целуете же вы за великого князя от мала и до велика, а изменников и коромольников выдаите головами - Ивана Оникиива, да Пахомья Лазарева, да Палку Багадайщикова.
      
      А Вятчане тако рекли: Дайте нам господине сроку до завтрея, а мы то ваше слово скажем всей земли Вяцкой. И срока им дали и Вятчане думали 2 дни, да отказали что им тех 3 человек не выдати. И воеводы всеи силе велели приступ готовити и примёт к городу: всякому человеку по беремяни смол да берест, да на 50 человек по 2 сажени плетеня и к городу плетени приставляли. Вятчане же видячи свою погибель, сами вышли болшие люди своими головами и добили челом воеводам на всеи воле великого князя. А Ивана Оникиива, да Пахомья Лазарева, да Палку Багадайщикова вывели и воеводам великого князя выдали. И воеводы поковав дали их на руки устюжанам Федору Есипову, Левонтью Манушкину, да Федору Жугунову да Ивоилу Опалипсову, а велели их поставити великому князю на Москве, а подводы им всеи земли Устюжские.
      
      А на Семен день летопроводца 6998 (1 сентября 1489г.) воеводы великого князя Вятку всю розвели, и отпустили их к Москве мимо Устюг и з женами и з детми, а приставами у них были князь Иван Волк Ухтомской с товарыщи.
      И князь великий велел Ивана Аникиива и Пахомья и Палку Богодайщикова кнутом бить и повесити, а иных вятчан пожалова издавал поместья в Боровску, Олексине и в Кременце. И писалися вятчаня слугами великому князю".
      
       См. карту Вятских событий 1489г.

      Отметим, прежде всего, совпадение дат в обоих документах: 'Месяца июля в 24 день на память Бориса и Глеба'. В обоих случаях нет рассказа о взятии Котельнича и Орлова, эта область уже была к тому времени за Москвой. Поэтому весь 10-дневный поход был совершен на восток от Котельнича вверх по Вятке на ее дальние города, - Микулицын и Кошкаров, а затем в соседнюю Арскую землю на Каринских князей. Микулин в Арх. летописи назван Хлыновым, но это и понятно, в 17в., когда создавали Устюжские хроники, о Микулине уже давно никто не помнил. Основное столкновение произошло при взятии Микулина, многие его защитники погибли, остальные попали в плен и были выведены с семьями. Сам городок после этого захирел и превратился в село. Сгорела его Никольская церковь (по которой и было имя городка), вместо нее построили другую - в честь великой победы в память св. князей Бориса и Глеба. (В день сбора северных русских сил под Котельничем были церковные службы этим святым, вероятно, для воодушевления войско шло с соответствующей иконой.)
      Кошкаровцы при подходе московского войска разделились, часть открыла ворота, часть - бежала, видимо, на судах вверх по реке. Они уже наверняка знали о Микулицыне, и не стали искушать судьбу. В результате этого, город сохранился, хотя большую часть его населения заменили прибывшие с московским войском устюжане.

    Что касается Хлынова, то Сказание ничего не говорит о дате основания города, ясно только, что произошло это через некоторое время после взятия Микулина и Кошкарова. Исходя из нашей реконструкции, - после 1489г., скорее всего, в начале 16в. Вот, что писал А.С. Верещагин:
      'Кикиморской горы мы не встречаем в Хлынове ни в дозорной книге г.Хлынова кн. Звенигородского 1615г, ни в писцовой книге Толочанова 1628г, ни в переписной книге Отяева 1646г, а встречается гора Кикиморка в первый раз в переписной книге Воейкова 1678г'. ('Исторические сведения', с.188). По Сказанию Новгородцы сначала хотели поставить город Хлынов на Кикиморской горе, заготовили лес, но чудесным образом он был перенесен на другое место. Критики заметили, что это ходячая легенда: примерно такие же истории рассказывают про разные города'. - О происхождении такого странного названия было сделано предположение, что древнее поселение в районе Хлынова называлось по финноугорски Кукмор (горные мари).
      
      Итак, в целом, СВ - это смешение множества разных фактов и домыслов. Судить по ней о реальной истории Вятки невозможно, но при правильном толковании она дает некоторую полезную информацию. Откуда хлыновский книжник Попов получил текст "Сказания" - не известно, но, предположительно, из канцелярии Московского митрополита. Это была некая инструкция для трактовки нашей домосковской истории. Погром вятских городов в конце 15в., память о котором еще, видимо, была жива во время написания Сказания, приписали беглым новгородским холопам. Это также служило для оправдания перехода Вятки под власть Москвы. К чести Попова, надо заметить, что он опроверг байку о холопах в своей Повести о стране Вятской.

       ***

     См. карту Московия, Вятка и Сарайская Орда в конце 14 века
      
      
      В статье протоиерея А. Балыбердина "Почему Хлынов?" дается многословное опровержение мнения о том, что название города Хлынова связано с вятскими хлынами - разбойниками и бродягами, как расшифровывают это имя словари и ученые авторитеты. Вот концовка его статьи:
      
      "В поисках ответа на вопрос, вынесенный в заголовок нашей статьи, мы проделали большой путь, но не нашли оснований для обвинений вятчан в хлыновстве и слепородстве, и предлагаем считать эти рассуждения за гранью серьёзной научной дискуссии. Вятское предание, записанное автором "Повести о стране Вятской", сообщает, что город Хлынов получил название по имени реки Хлыновицы, а та, в свою очередь, от глагола хлынуть, в значении "натечь", "набежать". Возможно, она сохранила память об удивительном событии, произошедшем при основании города. Для Вештомова - это было разрушение плотины, для кого-то - крики пролетавших над рекой птиц, но не менее вероятно, что название Хлынов донесло до нас память о чуде, с которого началась история этого города, и о котором мы не вправе забывать. Слава Богу, что мы не хлыны!"
      
      Понятно желание автора откреститься от нехорошей исторической канвы и утвердить в противовес чудесную и правильную согласно писанной лет 300 назад "Повести о стране Вятской", - сочинения хлыновского дъячка Попова. В своих доказательствах Балыбердин обходит упоминаемую им работу Верещагина "Хлынов старше или Хлыново?" в одном важном для нас пункте.
      А именно, Верещагин сообщает, что слобода Хлыново в Москве существовала еще в начале 15в., то есть ранее первого появления слов "хлын" и "Хлынов" в каких-либо документах. Более того, в летописи начала 16в. она названа "Старое Хлыново". Исходя из этого, можно положить, что слово "хлын" стало употребляться в Московии в 15в. всвязи с появлением обитателей упомянутой слободы. Так как слово хлын имело явно негативный окрас, то появление его можно связать со знакомством москвичей с новыми неспокойными соседями. Откуда эти хлыновцы могли быть?
      
      Как известно, вывод заметной части вятчан произошел в 1489г. в результате крупного военного похода и взятия Вятских городов. При этом вятские купцы были поселены в Дмитрове вблизи Москвы, а остальные "лучшие люди" (вероятно, семейные казаки) на южной границе Московии. Но эти люди не могли иметь отношения к жившим уже задолго до того московским хлынам. Поэтому следует обратить внимание на более раннее событие. В 1391г. произошел схожий увод с Вятки людей с семьями. Летописи приписывают его делу рук Тохтамышева царевича Бектута.
      
      "Того же лета царь Тохтамыш послал царевича своего именем Бектута на Вятку ратью. Он же шел, Вятку взял, а люди посече, а иных в полон поведе, мужи и жены и дети".
      
      "В лето 6899 Тотарский царь Токтамыш послал царевича Бектута на Вятку ратию, он же шед Вятку взял и людей посече, а иных в полон поведе, а иных на окуп отдаде".
      
      Нигде не указывается причина этого побоища. Правда вслед за ним в Типографской летописи стоит такое сообщение:
      
      "В лето 6899(1391) царь Тахтамыш посла царевича, именем Бехтоута, на Вяткоу ратию. Он же, шед, взя Вяткоу, а люди посече, а иных в полон поведе. Того же лета Новогородци и Оустужане шли Вяткою на низ и взяша Жоукотин и Казань и на Волзе гостей всех пограбиша и възвратишася".
      
      В Воскресенской: "Новгородцы и Устюжане и прочие к тому совокупившеся выидоша в насадех и в ушкуех рекою Вяткою на низ и взяша Жукотин и Казан и вышедше на Волгу пограбивше гостей всех, и возвратишася".
      
      Поэтому считается, что вятчане вместе с соседями из бассейна Сев. Двины совершили ответный набег на земли Орды. Это была справедливая месть за необоснованное нападение на Вятку. Возможно, на Волге были взяты заложники из числа московских гостей-купцов и их товары для последующего обмена на пленных вятчан. Характерно, что ни татары, ни москвичи никак не ответили на это разбойное нападение. Обратим внимание на суда: насады и ушкуи. Под "прочими" можно понимать вятских ушкуйников. Так как перед этим стоит сообщение о взятии Вятки и выводе ее жителей, то летописец опустил вятчан из перечня участников похода. Тем более что это были вятчане из других неизвестных ему вятских городов.
      
      Причин для нападения на Вятку в 1391г. у ордынцев, вроде бы, не было. Тогда почему татары оказались на Вятке?
      
      В 1382г. Тохтамыш взял Москву и истребил всё её население, малолетний князь Василий Дмитрииевич на несколько лет попал в плен к новому Сарайскому хану и царю, воспитывался при его дворе, возможно даже был усыновлен.
      
      Присмотримся внимательней к ситуации 1391 года. Во-первых, Тохтамышу в этом, да и в следующем году было совершенно не до Вятки. С востока к Волге приближалась 200-тысячная армия Самаркандского правителя Тимура. В течение весны войско эмира прошло 2000 километров, тесня татарские кочевья к полноводной Волге, затруднительной для переправы в своём нижнем течении, особенно с семьями. Хан объединённой после 1380 года Синей (левобережной) и Белой (правобережной Мамайской) Орд срочно собирал войска для отпора. Единственной силой с западного берега Волги, на которую он мог рассчитывать, было войско Василия Дмитриевича Московского. Известно, что он был "позван царём", но придя на место, уклонился от сражения.

    См. рис. Василий Дмитриевич Московский
      
      Тохтамыш был разбит 18 июня в левобережье Волги у реки Кондурча, но часть его войска смогла прорваться через ряды воинов непобедимого Тамерлана и уйти в тыл. Опасаясь преследования войск Тимура в момент переправы через Волгу, татары совершили ловкий манёвр, воспользовавшись известным с древности северным путем с низовий Камы. Он шел через камскую переправу у Елабуги, затем вдоль реки Вятки, далее вдоль Моломы к Устюгу, а от него можно было пройти вдоль Сухоны через Кострому к Москве. При этом неудивительно, что бежавшие с поля боя побитые татары с досады разграбили Вятку и нашли приют в Москве. Тем более что московский князь Василий участвовал в этом сражении и, вероятно, был проводником (в нижневятских преданиях описано прохождение неизвестного царского воинства). Согласно софийско-новгородским летописям, Едигей (ставленник Тимура) в 1408г. в своем послании к Василию, упрекал его: "Тохтамышевы дети у тебя, и того ради пришли мы ратию".
      
      Итак, город Вятка случайно оказался на пути войска Бектута и пострадал. Так как татары наверняка пограбили все поселения на своём пути, становится понятно участие устюжан и новгородцев в ответном нападении на Волжскую провинцию Орды. Есть и несколько иная подоплека их участия.
      
      К северу от Вятки в бассейне Вычегды (притока С. Двины) с 1379г. существовала Пермская епархия с центром в Усть-Выми. В житие ее основателя Стефана Пермского есть эпизод относимый к событиям 1391г. В этом году в епархию вторглись вятчане и стали грабить местное пермяцкое население. Стефан заступился за них и уговорил вятчан, притесняемых татарами, вернуться к себе и самим напасть на обидчиков. Те послушались будущего святого...
      
      В реальности могло произойти следующее. Вятчанам срочно требовалось собрать средства для выкупа пленных, вероятно, близких родственников. Поэтому они занялись отъёмом мехов у северных соседей-охотников. Неисключено также, что Стефан дал им помощь из числа своих людей и устюжан, среди которых он пользовался авторитетом. Вычегодская Пермь формально (по старине) принадлежала Великому Новгороду, отсюда упоминание "устюжан, новгородцев и прочих совокупившихся" в числе участников похода на Волгу и Каму.
      
      Учитывая все эти обстоятельства, татары царевича Бектута вполне могли привести пленных вятчан в Москву. Однако возвратились домой не все, за некоторых выкуп не дали и они остались жительствовать в столице, после погрома 1382г. нуждавшейся в населении.
      
      Итак, всё стаёт на свои места. Но почему вятчан звали хлынами?
      
      В "Сказании о вятчанах" и написанной на его основе "Повести" название города Хлынова выводят от протекающей возле него речки Хлыновки. Но специалисты по топонимике считают, что названия небольших рек в большинстве случаев происходят от имени города, а не наоборот. Примеры.
      Кострома - от латинского каструм, крепость. В домонгольский период башню городовых укреплений русские звали похожим словом - "костер".
      Тверь - от западно-славянского слова "крепость" (твердыня). В летописях встречается слово "тверди" в значении "крепости". Понятно, что реку так никто бы не назвал.
      
      У нас был город-крепость Никулицын на Вятке (ныне село), речка Никулинка протекает в 4 км от него. Было бы довольно странно назвать город стоящий на берегу Вятки по речке протекающей на довольно значительном расстоянии от него. Хотя именно такое объяснение дано в "Повести". Кроме того, по сказанию и повести городок до взятия его русскими принадлежал некой чуди и звался "Болванской", а вокруг него жили язычники отяки. Речки с христианским именем Никулинка быть здесь просто не могло.
      
      Возвращаясь к Хлынову и Хлыновке. Происхождение слова "хлын" официальной науке неясно, отмечается только его связь с водой и вятчанами.
      Имена группам людей обычно давали от названия города, поэтому остается принять, что на Вятке был город с названием Хлынов или похожим на него. В сообщениях о нападении татар названа просто Вятка. Очевидно, она имела двойное название, с этим согласен даже наш оппонент Балыбердин. Хлынов по-татарски Колын, что близко по звучанию к Холун или Хлын (в одной летописи под 1459г. упомянут вятский город Хилин). Вятчан в Москву привели татары, от них и пошло название народа "Колыны", или в мягкой "монголо-татарской" форме Хлыны. Дело в том, что среди воинов Тохтамыша было много "диких половцев" - пришедших с зауралья монголов и их потомков. В монгольском языке любят звук "Х", даже столицу своей империи Каракорум они называли Хара-Хорин. Отсюда наше словечко "хорахориться" - вести себя вызывающе, заносчиво. Так выглядели чиновники присылаемые в русские земли из великоханского Каракорума.
      
      Само слово Колын можно соотнести с описанным еще Геродотом северо-скифским деревянным городом Гелон. Этот город вероятно был вблизи устья Вятки на месте Елабужского городища. Вероятно, и сама река имела в прошлом название Холун. Так что сообщение столь любимой Балыбердиным и его нижегородским коллегой Мусихиным "Повести", что, мол, имя города пошло от названия реки, имеет под собой основания. Но об этом в другой раз...