Тени прошлого. Часть 15

http://vsya-vselennaya.ru/
15.
Прошло три дня после убийства Семена. Я купил пару гвоздик и пошел на место преступления. Придя туда, я увидел следы крови, не смытые недавним дождичком, и положил на них цветы, встав на одно колено лицом к палисаднику, склонив голову над ним, вспоминая трагедию.
Внезапно пришедшая мысль о том, что Васю действительно могли забрать в милицию, насторожила меня. Не вставая с колена, я достал телефон, позвонил ему:
- Алло, брат, привет! Как ты? – немного волнительным голосом спросил я, но поняв, что он может ответить мне, уяснилось, что он не в милиции.
- Привет. Да, вроде бы нормально. А ты что звонишь? – явно убитым горем голосом произнес он.
- Да, вот волнуюсь, не поймали ли тебя менты.
- Нет, я тогда как только в скорую позвонил, так и убежал оттуда.
- Я в тебе не сомневался. Ладно, крепись, отдыхай и не скорби по брату, он этого не любил, - спокойно и медленно ответил я ему.
- Хорошо, все будет хорошо. Пока!
- Пока.
В этот момент слезы наполнили глаза, и я отключил звонок. Сейчас, именно сейчас я стал понимать, кого именно потерял в жизни. Стал понимать, что только по Семену я скорблю более всех из четверки, и эта скорбь стала выше всех чувств, которые я когда-либо испытывал. Я не заплакал, а зарыдал. Простояв на месте около десяти минут, я встал и пошел домой, однако, выйдя из нашего закутка, я решил проверить, бросил ли Артем свои привычки.
Я подошел к подвальчику, на который некогда указал мне Тёма. Он был закрыт железной дверью, на которой предполагался замок, но его там не было. В двери имелось небольшое отверстие, через которое пробивался внутрь солнечный свет, едва освещавший небольшую площадь помещения, если его так можно назвать.
Я слегка приоткрыл дверь, и увидел, как семь человек сидят на трубах, двое на одной, а пятеро – напротив них, на другой. Все они были практически на одно лицо, такие же худые и оборванные, как и Артем. Среди пятерки я увидел Артема, который забирал шприц у рядом сидящего, уже получившего дозу и медленно отходящего в мир грёз. Артем достал из кармана своей потрепанной олимпийки пакетик и зажигалку. Трясущимися руками, он забрал у кайфующего ложку, насыпав туда порошок, начав подогревать его, затем, набрав осторожно его в шприц, он медленно ввел иглу себе в вену, впрыскивая инъекцию наркотика себе в кровь. От этого зрелища мне стало невероятно дурно. После этого кадра я понял, что не стоит заявлять милиции о том, кто убийца, ведь наказание – это десять-пятнадцать лет спокойной жизни в тюрьме, а наркомания – это худшее наказание, которое Артем сам себе выдумал, отчего я решил, что не стану отговаривать его от этого дела. Желание мести за хорошего человека перевесило все моральные мои качества.
Всё же, не смотря на мои рассуждения, я решил не бросать его на произвол судьбы до конца, дав самому себе обещание, забирать его после очередной дозы из компании и доводить его до детдома, но все же не заводить туда, а оставлять у входа. Поняв, что сейчас мне входить туда никак нельзя, я остался на улице до тех пор, пока все присутствующие там не получат свою дозу, тогда можно будет, не опасаясь за свое здоровье и жизнь, войти и вытащить всё еще друга.
Зайдя в подвал, я увидел бешеные глаза всех наркоманов, включая моего. Это было заметно даже при вышеописанном мною освещении. Найдя Тёму, я взял его под подмышки и начал волочить к выходу, отчего он начал немного сопротивляться и издавать какие-то непонятные мычащие звуки. Становилось немного страшно, и я ощутил быструю пульсацию в моей голове и шее.
Вытащив Артема на улицу, я аккуратно опустил его верхнюю часть на землю, дал ему несколько пощечин, дабы тот очнулся. Хотя я и не надеялся на действенность этого метода, все прошло нормально, и Тёма открыл глаза. Я встал над ним на колени, взяв обе его руки своими руками и сильно надавил, от этого он пришел в чувство еще больше, но говорить, видимо, был не в состоянии, поскольку начал попытку подняться на ноги с теми же мычащими звуками, издаваемыми им, когда я его тащил. Но попытка эта была настолько удачной, насколько она бывает у новорожденного олененка. Результата она не дала, и Тема с четверенек рухнул на землю лицом вниз, разбив себе при этом нос. Было страшно, но довольно-таки смешно. После этого Артем предпринял новую попытку подняться, но в этот раз я кинулся ему на помощь, наконец-то подняв его на ноги, в большей мере, конечно же, мои. Попытавшись сделать первый шаг, мы вдвоем чуть было не рухнули, потому что спутник был довольно тяжелым, а ноги переставлять он никак не хотел. Сделав еще пару попыток тронуться, ноги Артема все-таки начали какое-то броуновское движение, и мы медленно пошли к детдому.
По пути туда, уже практически у места, мы, а точнее, я встретил Васю, попросив его помочь донести Артема до дома. Вася отказать, естественно не мог, поэтому я решил воспользоваться его добротой:
- Вась, тащить его от подвала – наказание какое-то! Давай, ты мне будешь сообщать, когда он будет за дозой идти, да мы вместе его относить обратно будем. Ты же сам хотел, чтобы я тебя не бросал, так вот у нас появится новое занятие!
- Хорошо. Давай уже донесем его, и тогда до дозы.
- Давай, - кладя под забор Артема, сказал я, задыхаясь от такой физической нагрузки.
Собственно, как я сказал, так и происходило в течение примерно двух месяцев. Ничего интересного и страшного не случалось, кроме, конечно, первого впечатления Васи, касаемо получения кайфа наркошами, пока страшное действительно не произошло…
В очередной раз мне позвонил Вася со словами о том, что надо будет снова забирать нашего наркомана с места шабаша. Этому я же перестал удивляться, поскольку сие стало уже рутинной работой, на которую мы ходили регулярно, но не по расписанию.
В этот день мы пришли к подвальчику. Заглянув туда, мы увидели, что все было иначе. Появился свет электрической лампочки, компания расширилась довольно сильно, человек до пятнадцати-семнадцати, что стало настораживать. Во всем остальном сценарий повторялся. Все начали колоться, но внезапно Артем встал и выхватил шприц у последнего колющегося, несмотря на то, что сам уже был под мухой. Я подумал было, что Артем проявил благородство, не дав новичку подсесть на эту гадость, однако я ошибся и весьма сильно, поскольку эта доза ушла в кровь рыцарю благородства. После этого новичок ринулся со всех ног из подвала, сбив с ног нас, стоящих у двери, это самой дверью.
Вставая на ноги, я и Вася готовились уже идти вытаскивать брата, но на удивление нам, тот вышел сам на дрожащих ногах, делая меленькие, тяжелые шажки. Глаза его были бешено выпучены, на лице все мускулы были напряжены, на нем не было ни единой эмоции. Идя и смотря прямо на нас, Артем ничего не увидел и, пройдя мимо, продолжил ходьбу, если это так можно назвать.
Мы с Васей догнали его, схватив под руки. Он невероятно сильно дрожал, все мускулы были напряжены до предела и, докоснувшись до него, чувствовалась его каменность, голова его моталась из стороны в сторону, тело кидало вверх-вниз, но Тёма продолжал идти сам, отчего мы не сильно его поддерживали.
Внезапно остановившись метрах в ста от подвала, Артем рухнул на землю. Его тело стало дрожать еще сильнее, почти подпрыгивая на спине. Стало ясно, что с сегодняшним благородством Тёма явно переборщил.
От страха увиденного, Васю унесло от Артема моментально на десяток метров, да и сам я незаметно оказался метрах в трех от Артема, но, отойдя немного от первоначального шока, подошел к нему вплотную.
По лицу Артема, из бешено расширенных глазниц струями вытекали слезы, взгляд был направлен строго вверх, но суженные до размера игольного ушка зрачки навряд ли позволяли ему что-то увидеть. Все тело по-прежнему колотило. Изо рта вырывалась огромными порциями пена. Места недавних уколов начали кровоточить. Стало понятно, что это предсмертные конвульсии, и конец уже близок.
Я даже не представлял, что в данной ситуации возможно сделать, поэтому метался вокруг наркомана то в одну, то в другую сторону, однако это наверняка ничем не могло помочь. Последние кругов восемь, я уже не смотрел на Артема, а глядел куда-то отрешенно, затем перевел глаза на Васю. Тот уже приблизился к нам на коленках практически вплотную. Он был весь в слезах, и зубы его отбивали четкий, но невероятно быстрый ритм, а сам Вася тихо поскуливал. Ударив меня по коленке, он привлек мое внимание к телу. Артем не дышал.
Я склонил голову над его телом и стал тихо плакать, окропляя Артема слезами. Было жутко страшно. Пульс отдавал в виски практически пулеметной очередью. Все события смешались в один коктейль, который был невероятно горек. Стали вспоминаться предыдущие три смерти, оставившие тяжелый осадок в сердце, потяжелевший более с осадком смерти еще одного члена четверки.
Да, хотелось бы что-то сказать хорошее в заключении жизни очередного друга, но почему-то ничего не лезет в голову. Видимо, впечатление об Артеме, как о наркомане перевесили все положительные его качества. Видимо, мое желание отомстить за Сему, так же отразилось на общем мнении о человеке. Снова в мыслях появилась закономерность того, что виноват в смерти Артема я. Снова всё оказалось неправильно.»