26. Под и над интегралом

На фотографии Анатолий Израилевич Бурштейн, президент кафе-клуба "Под интегралом"


В международный женский день 8 марта 1964 года в здании ППО, где расположился новый кафе-клуб «Под интегралом» были проведены выборы «Мисс Интеграл». Этой мисс стал ... "министр странных дел" этого клуба Гера Безносов, сотрудник Института автоматики и электрометрии, переодетый в женскую одежду и выступавший под именем Земфира.

Мероприятие было шумным и звучным. Вообще новый клуб сразу заявил о себе. Там все было необычно.

Но, давайте по порядку. Начну издалека, с появления некоего объекта, который назывался "пунктом первичного обслуживания" – ППО.

Еще в конце сентября 1963 года в период времени, когда определялся график сдачи объектов строительства жилья и соцкультбыта в эксплуатацию в конце года, меня позвал в свой кабинет в УКСе Анатолий Сергеевич Ладинский.

– Мы тут строим один бытовой объект в микрорайоне В, – сказал он, несколько смущаясь, – и ткнул пальцем в лежащий на столе план куда-то в самый центр микрорайона В, где был нарисован какой-то прямоугольник небольших размеров.

Я удивленно посмотрел на него. Никогда я не видел никаких бытовых объектов в микрорайоне В, кроме как по Бульвару отдыха (ул. Ильича) и Академической ул. (Морскому проспекту), но там строились такие гиганты, как Торговый центр. Приглядевшись, я увидел надпись «ППО».

– Что означает ППО, – спросил я.

– Пункт первичного обслуживания, – ответствовал Ладинский. Это какая-то новая форма бытового обслуживания, придуманная проектным институтом. Признаться, мы про эти объекты просто забыли. А они запроектированы – один в микрорайоне В, другой в микрорайоне Б. Вот в микрорайоне В уже готов, а в Б – будет строиться в следующем году.

– Да хоть скажите, что в нем должно быть?

– Я и сам толком не знаю, – сказал главный инженер УКСа, – что-то вроде самообслуживания.

Говоря это, он раскрыл план этого одноэтажного здания. Там было несколько комнат. Около каждой было написано, для чего комната предназначена. Я уже не помню этих названий, но тогда они мне показались надуманными. Впрочем, одно я помню: это была комната, где можно было самостоятельно погладить выстиранное белье или, скажем, брюки.

– И кому это здание передается в эксплуатацию, – спросил я.
– Конечно же Управлению делами СО АН. Они хотят сделать тут домоуправление, поэтому отказались от запланированного оборудования, и мы его не заказывали. А вот все подводки – водопровод, канализацию, электросеть не изменили. Забыли просто. Я решил показать Вам. Все-таки это объект соцкультбыта, и профсоюз должен знать, как он будет использован.

Ладинский после эпизода, когда я потребовал его увольнения по требованию профсоюза, был со мной очень вежлив и предупредителен. И все время хотел подчеркнуто показать, что без профсоюза ничего не делается. Что он говорил у меня за спиной, я мог только догадываться.

– А почему же Вы раньше мне об этом не сказали, – спросил я, – бытовых предприятий у нас нехватает. Можно было бы здесь разместить какие-либо из них. Довольно большое здание и стоит в центре микрорайона. Можно было бы все сделать по уму. А теперь вообще непонятно, что с ним делать. Оборудование не заказано, перегородки поставлены, все сети, все разводки уже выполнены.

Когда Ладинского «брали за жабры», т.е. когда он понимал, что виноват в чем-то, а здесь он явно чувствовал свою вину, из него начинал извергаться водопад слов, и разобраться в их смысле уже было невозможно. Кроме того, он начинал «вежливо» хамить.

Среди потока слов были и «что УКС не обязан», и что «УКС сообщил Управлению делами», и что «он уже не помнит, но, может быть, он мне уже говорил о ППО раньше», и что «ничего плохого еще не случилось, и все можно изменить» и еще много другого, что было сказано им в запальчивости.

А я в это время начал радоваться тому, что вот, наконец, появилось помещение, которое можно будет использовать либо как центр детского творчества, либо как помещения для работы клубов и кружков. Надо только хорошо над всем этим подумать. А домоуправление подождет. Сидит в квартире – ну и пусть там и остается. Я понимал, что Лев Георгиевич Лавров будет недоволен этим, но я был уверен, что мне удастся найти с ним общий язык. Он аргументы воспринимал.

Когда я подошел к зданию ППО, оказалось, что оно просто готово. Все отделочные работы были закончены, все было вымыто и блестело. Оно не сдавалось только потому, что строители требовали оборудование, которое они должны были установить по проекту, а оборудование не было заказано, и УКС для сдачи объекта в эксплуатацию должен был внести изменения в проект. Ладинский попросту перестраховывался, поскольку за перепроектирование объекта бытового обслуживания без ведома профсоюза ему опять могло влететь.

Я стал думать, кому отдать здание ППО.

Действовать надо было быстро и решительно. Я уже понял, что никаким предприятиям бытового обслуживания там не бывать, – чересчур шикарно для них. Да и не захотели бы они дробить помещение между разными предприятиями быта. В это время они были помешаны на укрупнении бытовых предприятий, т.е. базовая мастерская и пункты приема. А в ППО для базового предприятия было маловато места, а для пунктов приема – чересчур много.
 
Значит, бытовых предприятий здесь не будет. Тогда кому? У нас не было помещений для клубов и кружков, для занятий художественной самодеятельности и у нас не было помещений для детской кружковой работы, кроме КЮТа, для которого мы уже нашли место в полуподвальном помещении в микрорайоне Б.

Таким образом, сначала следовало решить главный вопрос – кому там быть детям или молодежи.

Мы только-только организовали детские комнаты в каждом из трех микрорайонов в жилых квартирах, подобрали людей, и они начали работать. прежде, чем расширять сеть кружков, надо было еще организовать работу в уже созданных.

Клубы располагались в квартирах. «Гренада» при книжном магазине, ККК – в квартире, где располагалась лаборатория Института математики на Морском проспекте. Литобъединение сначала больше тяготело к Университету, но потом пристроилось на ул. Жечужной в помещении ОКП. Кружки тоже где-то пристроились, кто – в ДК «Юность», кто – по школам. Самодеятельные коллективы, – в основном, по институтам.

Был, правда, один коллектив, который с трудом можно было назвать действующим, - это группа молодых людей, которые хотели создать «Молодежное кафе». Они были членами ККК, но хотели самостоятельности. Представлял их Толя (Анатолий Израилевич) Бурштейн, к.х.н., работавший в Институте химической кинетики и горения.

Он со своей идеей ходил по кабинетам, но понятно, что в СО АН не было служб, которые могли бы помочь ему в этом. Побывал он и у меня. Рассказал, почему это кафе необходимо создать в Академгородке, рассказал о работе молодежных кафе в Москве, которые недавно были созданы и поддерживаются ЦК ВЛКСМ.

Я и сам читал о молодёжных кафе в газете «Комсомольская правда», да и был пару раз в одном молодежном кафе на ул. Горького во время поездок в Москву. То, что там происходило, было необычно и привлекательно. Молодежь там не скучала. А на улице всегда стояла толпа молодых людей, не попавших внутрь кафе.

Тогда я впервые увидел стоявших в дверях решительных молодых людей, охранявших кафе от толпы, жаждущей присоединиться к счастливчикам, находившимся в зале. Внутри же только нащупывались формы работы. Танцы, конечно, нащупывать не надо было, но даже и они по организации были непривычны для меня. Полумрак, крутящиеся зеркальные шары, барная стойка, джазовая музыка, прильнувшие друг к другу тела. Были в молодежном кафе и тематические дискуссии на темы, подбираемые то ли ЦК ВЛКСМ, то ли газетой «Комсомольская правда», правда, я не попал на них ни разу.

В общем, меня не надо было уговаривать на идею создания молодежного кафе в Академгородке. Я был готов. Но если б все зависело только от меня.

Решительность Толи Бурштейна мне импонировала, и мы договорились.

Продолжение следует: [http://www.proza.ru/2013/03/22/379]


Рецензии