149. В. Агошков. Муромец. Добрыня. Соловей-разбойн

149. В.Агошков.

Добрый МУРОМЕЦ,
скромный ДОБРЫНЯ
и таинственный
СОЛОВЕЙ-РАЗБОЙНИК.


ДЕВЯТЬ ДУБОВ – ЭТО ДЕВЯТЬ СУТОК!

П.Я. ЧЕРНЫХ В СВОЁМ СЛОВАРЕ указывает значение слова ДОБА: украинское «доба» – «время, пора», чешское – «эпоха», а польское – «сутки». Обратим внимание на то, что в слове ДОБА’  ударение падало на второй слог. Поэтому «доба» так легко было переделать в ДУБЫ. Почему? Наверное, потому, что по одиноким, могучим дубам тоже сверяли время нахождения в пути.

Итак, село Девять Дубов возникло из Девяти Добов, т.е. из Девяти Суток. Почему мы взяли польское значение слова ДОБА?! Не следует забывать, что Вятко и Радим пришли от ЛЯХОВ, т.е. поляков. Как догадываются наши читатели, именно у истоков реки Вытебеть всадники начинали новый счёт времени, открывая таким образом «вторые» 500 километров, раньше вёрст. Вытебеть = Вы+добе+ть?! Напомним, что славяне считали «девятами» и «дневными переходами».

В былинах есть упоминание о том, что княжны, например, провожали своих мужей, как правило, три дня. Да и сейчас мы не говорим, сколько проехали километров, а отвечаем: «До Москвы я добирался ночь!» Поэтому те места на больших дорогах, где находились постоялые дворы с ночёвкой, назывались и по числу дней, затрачиваемых путниками на преодоление расстояния от начала пути.

Скажем, проехал князь 6 дней и остановился на ночлег на шестом постоялом дворе. Заселённое вокруг постоялого двора территорию люди так и назвали – Шостка. Через день князь был уже на другом постоялом дворе, до которого нужно было добираться 7 суток. Поэтому реку у постоялого двора поименовали словом Семь, переделанным впоследствии на Сейм. На восьмые сутки князь останавливался на ночлег в селе Осмонь (раньше цифра восемь произносилась как осемь).

От с. Осмони, ныне находящегося на юге Дмитровского района Орловской области, князь спешил на север, к селу Девять Дубов. Конечно же, село имело несколько другое написание: Девять Добов! Уверены, что топонимы Добрынь, Дубна, Сдобново и пр., как раз и обозначали «границы» дневных переходов.
 
 
ДУБ И ВРЕМЯ. Посмотрим, что пишут о происхождении слова ДУБ Н.М. Шанский и др. ДУБ –  общеславянское, происхождение не ясно. Одни считают, что дерево названо по чёрной сердцевине, и сравнивают с ирландским dub – «чёрный», греческим typhlos – «тёмный» и т.п. Другие объясняют существительное ДУБ как слово, родственно греч. demo – «строю», англосакс. timber – «строительный лес».

В этом случае дуб …буквально значит «строительное дерево». Как видим, учёные почти повторяют значение слова ДОБА. Только нужно смотреть не на цвет (чёрной) сердцевины, а на саму сердцевину, на её кольца, которые показывают «время; эпоху, сутки, часы». Люди по этим кольцам измеряли и век дуба, и свои годы. Обратим внимание на то, что англосаксонское слово timber – «строительный лес» так похоже на современное английское time – «время, период, пора, срок»…

Если «строительным лесом», каким является дуб, возводят ДОМ (греч. demo), то «сутками, часами, минутами» мы строим свою жизнь на Земле. ТИМБЕР (таймбер) – это «строительное время»: тим (тайм) – «время», бер (бор) – «лес». Так что наши предки были великими философами, сравнивая дуб и время.

П.Я. Черных также не дал чёткого ответа на происхождение слова ДУБ и придерживается той же предпочтительной версии, что и Шанские с Ивановым: от тёмной сердцевины. Правда, уточнил, что эта версия, может быть, относилась к так называемому морёному дубу. Накладывая наше ДОБА (время) на МОРЁНЫЙ ДУБ, можно прийти вновь к философскому пониманию ЖИЗНИ и СМЕРТИ.

В самом деле, срубленный дуб, погибший, пролежавший долгое время в воде, заморенный (от «-мор-»: умертвить), вдруг предстаёт перед нами в новой своей красе, идя на строительные дела. Морёный дуб трудно зажечь, он очень плох для отделки топорами, однако служит людям очень долго.
 
 
Г.БИДЕРМАНН пишет: дуб – дерево, имеющее глубокий иносказательный смысл; ввиду прочности самой его древесины является символом бессмертия и долговечности. В античности дуб считался священным и связывался с богом молнии и неба Зевсом (Юпитером). В священной роще находится дуб Додоны, к шелесту листвы которого прислушивались, считая, что так передаётся воля Зевса.

В народных представлениях античности дубы считались как бы живыми существами, местом обитания особых нимф (покровительниц деревьев) – дриад  (от греч. Drys –  дуб), связанных своим происхождением с дубом-родом.

У друидов накануне предсказаний поедались желуди; кроме того, жёлудь обычно означал мужской половой орган… и в этом смысле употреблялся в качестве амулета… Пишет автор и о дубовых венках как символах власти и о дубовых листьях как символах непоколебимой силы… Итак, наши, славянские, представления о дубе практически ничем не отличаются от античных.

Правда, вместо дриад появились русалки, но это не так существенно. Используем мы при оформлении альбомов о ветеранах войны дубовые листья, как символ военной силы и славы. Видимо, не случайно иные художники-целомудренники, рисуя голого человека, закрывают его «срамное место» фиговым листком, так напоминающим дубовый, т.е. дают нам не сам предмет, а его символ.
 

У СЕЛА ДЕВЯТЬ ДУБОВ, несомненно, росли дубы. Сколько их там было, не так важно: девять, шесть, три, или даже один. Название ДЕВЯТЬ ДУБОВ появилось в результате походов киевских и московских князей в Москву и Киев. Проскакав девять суток из Киева, а потом из Москвы, всадники оказывались на территории села Девять Дубов.
– Ну вот, 9 дневных переходов сделали! – говорил князь.
– Да, девять добов пролетели, как один день! – вторили уставшие воины.
– Что преподнесут нам новые сутки? – спрашивал самого себя князь и давал команду всем отдохнуть под раскидистым дубом. Впрочем, предки спали на полатях, укреплённых на суках дубов. Об этом читайте в романе-хронике Валентина Иванова «Русь Великая»…

Так Невять// Неведомых Добов получили право на жизнь – и стали Девятью Дубами.
 

(С) В.И. Агошков.