Дневники Орлиной Дневник 8, 9

П Р Е Д З А К А Т Н Ы Й

Т У М А Н Н А Я  стр 108



Предзакатный.
Часть 1.
1.

Жухлая трава на скале, иссякающий свет, снег прекратился.
Можно взмахнуть рукой, и в мгновение полевые цветы вернут волшебный запах весны, кружащий голову, а тёплый дождь напоит землю радугой, мир обновиться вновь.
Нарушить плавный ход времени, секунды, плывущие за тенью, бросить камень в песочные часы. Нет. Но я не хочу возвращаться в холодный дворец, дворец разбитой мечты. Разменять время на возвращение? Ещё раз – нет.
Мы сидели на краю утёса, шторм прекратился, океан, обретя привычный для ранней зимы тёмно-зелёный бутылочный цвет, чуть слышно бился о скалы.
Ночь подступила, принеся с собою звёздный ковёр, раскинувшийся на всё небо. Я смотрел ввысь, и видел Путь. Драко прав, время ещё не пришло. Красный город раскрыл свои врата, Олеся родила сына Эолунга, песчинки песка, разбросанные тысячи лет назад, полетели в обратный путь. Камень восторжествовал, и требовал мести.
Я встал с утёса и, бросив печальный взгляд на дом, обратился в сторону Реола.
– Нам пора, – прервал я тягостное молчание, – и как я ни хочу, утром  должны мы быть во дворце, встретить рассвет в зале Совета.
– В бывшем зале Совета, – поправил меня Драко.
– Название не имеет значения, – ответил я, – мы должны быть там. Орлиная без защиты, – недопустимо!
– А Стен? – спросил Серый.
– Боюсь, мой друг не представляет, с кем гвардия Орлиной может столкнуться, я должен предупредить его. Мы не успели обменяться впечатлениями о последних путешествиях.
– Просвети, спешить нам некуда, до рассвета ещё далеко. – Драко достал свою любимую трубку, и выдохнул в прозрачный ночной воздух струйку душистого табака.
Я не выдержал, поэзия звёздной ночи, окутав меня, наполнила спокойствием. Я подошёл к одному из кустов, растущему поодаль утёса, и потянулся рукой к забытому зимой цветку, проведя по нему рукой и желая доброй ночи.
– Город Эолунга проснулся, – ответил я Драко.
Драко постучал трубкой о камень, и засыпал в неё новый табак.
– Город проснулся, солнце сделало круг, старые боги спустились с вершин своих постаментов. Эолунг, вернувшись в город, канул в небытие, но, сохранив себя в Олесе, продолжил свой род. Время не властно над ушедшими, но как оно течёт там, средь красного песка и прекрасных домов, чем оно живёт, – не знаю. Сын Эолунга родился, и готов вернуться в наш мир.
– Разве река времени ему подвластна? – спросил Серый.
– Ему – нет, думаю, нет – ответил я.
– Но как ты узнал?
– Предчувствие. Он будет драться за свою жизнь. Имя дано ему Авенир.
Закрыв глаза, я почувствовал дрожь земли, камень сотрясался от его ударов, колонны рушились, их пыль мириадами песчинок красного песка пронеслась сквозь миры. Авенир призывал слуг своего отца.
– У нас есть время? – спросил Драко, голосом светлого клинка.
– Время. Время предупредить Стена есть, более не знаю. Какие силы соберёт Авенир, куда он пойдёт?
– Продолжим во дворце, разговор слишком серьёзен, – предложил Серый.
Мы полетели сквозь звёздную ночь. Океан проснулся, играючи пытаясь языками волн дотянуться до нас, зимние ветры пришли, встав стеной на нашем пути. Драко не стал сопротивляться ветру, а просто изменил свой полёт, плавно ложась на его плечи. Мы неслись вдаль на крыльях ветра, минуту назад, пытавшегося раздавить нас, а сейчас наполнявшего нас своей силой. Драко парусником ловил каждое дуновение ветра, стараясь слиться с его дыханием, а ветер, набирая с силу, воссоединился с океаном, становясь единым целым с силой Орлиной. Его желания изменились, он помогал нам, Драко почувствовав колебания силы, сложил крылья, полностью положившись на ветер. Парящий дракон, слившийся с ветром, и мы вместе с ним. Опустившись вниз, к самой волне Драко, повторяя своим телом, каждое движение стихии, нёс нас вперёд.
Реол выглянул из-за занавеси тьмы, мелькая огнями, звал к себе. Драко взмахнул крылом, прощаясь с ветром, перед нами стоял дворец Совета. Я быстро взбежал по ступеням, стража распахнула передо мною двери.
– Драко, Серый, – обратился я к друзьям, – любые покои - Ваши, занимайте.
Я вошёл во дворец, проёмы в стенах восстановили, – отметил я про себя, и направился в свою старую спальню, находящуюся в одной из башен дворца.
Сон пришёл быстро, я провалился в его объятия, не успев даже раздеться. Слуги красного города пришли во сне, пытаясь то убить меня, то расположить на свою сторону. Я не пытался проснуться, чувствуя всю бесполезность  попыток врага,  изучая его. Что бы  ни старались  они сотворить, всё было тщетно.
Я проснулся, и первым делом, насладился приготовленной для меня ванной, и облачась в чистую одежду, подошёл к окну.
Рассвет разбудил город, шторм ушёл, и первые рыбацкие лодки уже начали сновать  по заливу в разные стороны, стремясь первыми доставить ранний улов на рыбный базар Реола.
Распахнув дверь своих покоев, я направился в главную залу дворца, спеша поделиться нелёгкими сновидениями с Драко и Серым.
Не доходя до залы, я почувствовал вкус песка на зубах, песчаная пыль, словно пчёлы роилась в воздухе.
Я распахнул двери, ведущие в залу, и не поверил глазам. Главная зала дворца была сплошь усыпана красным песком.
– Ты был прав, – поздоровался со мной Драко.
Песок, лишь увидев меня, закружился, превращаясь в вихрь, собираясь песчинками со всех углов залы и выстраивая колонну в центре, на том месте, где собирался Совет. Я заслонился рукой, стараясь сберечь глаза. Песок рассыпался, колонна, из красного камня, именно таким материалом был выстроен город, осталась стоять.
Колонна не вызвала ни капли тревоги, напротив, мне стало интересно –
– А дальше? – спросил я у пустоты.
Песок, закружившись вновь, собрался под сводами залы, и, рассыпавшись над колонной, нарисовал незнакомое мне молодое лицо.
– Иллюзия, прекрасная иллюзия – подзадорил я пустоту. 
– Я приду за Вами – исказилось злобой лицо.
Драко не выдержал и дунул на песочное лицо. Песок, не выдержав силы дыхания дракона рассыпаясь в воздухе, выветрился в открытое мною окно.
– Правильно, проветрить здесь не мешает, – заметил Серый, выдыхая пыль.
– А с колонной-то, что делать будем, – спросил Стен, неожиданно возникший у меня за спиной.
– Она сама распадётся, создавшие колонну далеки от Орлиной, и долго поддерживать её не смогут.
Словно в подтверждение моих слов камень раскрошился в пыль, и, растворяясь в воздухе, осел на пол.
– Пока не могут, – добавил Драко.
– Драко, ты думаешь, они придут  на Орлиную? – с тревогой спросил Стен.
Драко сложив крылья, задумался. Его мудрые глаза стали непроницаемы.
– У них нет выбора, красный город, вернувшись к жизни, требует жертв – ответил Драко, после минутного молчания.
– Но ведь город так красив в предзакатном солнце. Может ли…
– А что мы здесь наблюдали? Минуту назад, – перебил меня Серый.
– Придут ли они на Орлиную? Кто проведёт их? – продолжил я мысль Драко, подходя к окну.
Хор вбежал в зал, и, чихая песком, вскарабкался на мои плечи. Быстро прыгнул на карниз, и повис на нём. Я попытался схватить Хора, но взгляд мой упал на океан, волны вновь выросли, лишь небольшой парусник, ведомый умелой рукой, лавировал между бегущими один за другим гигантскими валами пены. Я застыл на месте, наблюдая за бегом корабля.
– Без проводника они не придут, у них нет Эолунга, способного проникать в любой мир, а мы, и не узнали, каким же образом он совершал свои путешествия.
– Эолунг из древних, – ответил мне Драко, – ему многое было дано. А проводник, скорее союзник. Возможно, ты прав. Авенир будет нуждаться в нём, он слишком молод, но задатки большие.
– Пусть задатками и останутся – сказал Серый.
Я вновь бросил взгляд на бескрайний простор океана, парусник стоял у пристани.

2.

Бескрайний простор океана и красный город, что общего в них? Волны, бегущие к берегу, изрезанному скалами, песок, ищущий выхода в мир. Что объединяет их? Музыка жизни, музыка желания жить, любить и ненавидеть, страсть. Песок выветрился из залы Совета, каменную крошку убрали, дубовый пол залы вновь заблестел, шторм за окном стих. Выветрилась ли страсть?
Я прошёлся по пустынным залам дворца, и, случайно найдя в одном из покоев старый плед, завернувшись в него, расположился у камина, и, подкинув в него поленьев, стал смотреть на огонь. Искры летели в разные стороны, собираясь вверху у дымохода. Так и мы, Орлиная была миром, управляемым Советом, но миром разделённым. А сейчас разрозненные области стали единым целом, их избранные ушли, остались Стен и я. Дано ли нам право? Окончательные границы стёрты.   
– Я тебя искал – хлопнул меня по плечу Стен, прервав мои размышления.
Вместо ответа я ещё глубже завернулся в плед.
Стен перевернул несколько поленьев, и, придвинув кресло, уселся рядом со мною.
– Стен, думаешь, разговор нужен?
Стен, вновь перевернул дрова в камине и посмотрел на меня.
Я продолжил.
– Правителем Орлиной должен быть ты, у меня нет ни сил, ни желания.
– Польщён. Старый закон умер, новый не написан. Совет растворился в прошлом, как туман в солнечном утре. Нужны ли мы Орлиной?
– Стен, будем смотреть правде в глаза. Может и не нужны, Орлиная сбросила с себя страх потери энергосилы и живёт собственной жизнью. Но есть гвардия, гвардия, по силе равная армиям многих миров. Гвардия – оплот нашего мира.
– Но Дальние.
– Дальние не имеют права на войну, если противник уступает им по силе. Лишь ты один стоишь во главе нашей гвардии.
– Правильно, ведь правильно – нашей.
– Не нашей, а Орлиной.
– Вик, я не буду стоять во главе нашего мира, не моё это дело. Боюсь, выбора у тебя нет.
Сил злиться не было, скинув с себя плед, я встал и, прислонившись к стене, продолжил.
– Эолунг сказал – «Правительница». Кого он имел в виду? Брандо или Дору, думаю, Брандо. Брандо носит его сына. «Я приду вместе с правительницей». Сын Эолунга, его кровь. Не в этом ли ответ?
– Вик, не уходи от ответа!
– Я не ухожу от ответа, я думаю. Каждый шаг «пастуха» был рассчитан на годы вперёд. И после своего ухода, он сеет вражду. Главная цель Эолунга? Какова она?
– Не помешаем? – спросил Драко.
– Не помешаете, всегда рады – с такой же интонацией в голосе ответил я.
– О чём речь? – более миролюбиво спросил дракон.
– Об Эолунге – ответил я. 
– О его цели – поправил меня Стен.
– Продолжим. Цель Эолунга – Истинный мир, – выдохнул я, и вновь закутался в плед, от своих же слов мне стало холодно, очень холодно.
– Вспоминай дальше, – попытался помочь мне Драко.
– Вспоминать. Отец. Свезар. Эолунг. Дальше продолжать. Борьба, на карту мироздания было поставлено всё! Эолунг был заперт в красном городе, «пастухи» проиграли, обращены в камень, город замер в безвременье. Эолунг выжил, как? Не знаю, но он знал, его дни сочтены, целью его возвращения стала смута и рождение сына. Из смуты сотворится буря. К несчастью, Эолунг добился большего, родив сына по любви от земной женщины, он снял запреты с города безвременья, возродив его, и сохранив в тайне дорогу в безвременье. Силы армии города растут, мы же...
– Теряешь нить – вновь поправил меня Драко.
– Нить. Нить такова, цель – месть. Но месть ли? Узнали ли? Почувствовали? Да, ещё на Пурпурной. Эолунг смог выстроить игру по своим правилам, шаг за шагом двигая фигуры на шахматной доске мироздания. Пурпурная, Серебряная, Земная, Серебряная, и, наконец, Орлиная.
– Круг сжимается – сказал Серый.
– Месть двигала им? – спросил Стен.
Пожав плечами, я подошёл к окну. Ночь вновь опустила свои крылья, мгла заступила на службу, звёзды скрылись в нависших над Реолом облаках.
Стен подбросил поленьев в затухающий огонь, а Драко не смог отказать себе в удовольствие и слегка дунул на них.
– Месть? Нет, не она была главной целью Эолунга. Месть вторична. Власть, безграничная власть. Но такова  невозможна, есть Истинный мир. Силы Эолунга росли, он всё рассчитал. Его поход, поход его сына,  его армии должен начаться на Истинный мир через Орлиную. Видимо, Эолунг догадывался о моём…, понимаете, и в глубине души, если таковая у него была, надеялся – в случае войны нам окажут поддержку, ослабляя себя. И именно в этот момент его армии нанесут удар по Истинному миру, уничтожая всё на своём пути. Всё было рассчитано, всё! До последнего шага, даже смерть Доры и главное – распад Совета!
– Союзник, ответ приходит сам собою, – сквозь зубы сказал Стен, – он ещё и предатель.
– Стен, ты прав я думаю о нём же. Митрий! – сказал я.
Стен промолчал, лишь кровь прихлынула к его лицу.
– Митрий, только он сможет провести сына «пастуха» Авенира на Орлиную продолжил я.
– Митрий уже, я уверен в этом, знает о распаде Совета, мы ослабли. Он вновь захочет подчинить себе наш дом. А где они встретились?
– На Земной – ответил Стену Драко.
Мы с удивлением посмотрели на Драко.
За Драко ответил Серый.
– Ничего удивительного, а где ещё? Последние годы, насколько мы знаем, Митрий жил на Земной.
– Итак. Эолунга нет, но план его наступает, и близок к развязке. Орлиная ослабела, Митрий жаждет возвращения власти, Авенир, хоть молод и неопытен, но обладает силой и властью над слугами «пастуха», прошедшими за тысячелетия не один бой. Его армия безупречна – закончил я.
– Наш план? – спросил Стен – только ли оборона?!
– Подождём с планом, минуту-другую. Боюсь, мы недооцениваем нашего врага. Митрий не настолько дурак, чтобы лезть на Орлиную. – Драко закурил, – Первый удар, – продолжил он, – будет нанесён не по нам. И тому уже было подтверждение. Эолунг выманивал гвардию Орлиной на Серебряную, ослабляя Совет. Втянув в драку на Серебряной, он попытался бы ослабить нас именно там, долгой затяжной борьбой. Его целью не был Александр, его целью была Орлиная. Но план Эолунга сорвался, в самый последний момент – время Совета на Орлиной подошло к концу, гвардия не прошла на Серебряную.
– Гениально, – чуть не захлопал я в ладоши, – честно признаюсь, последнее время меня не покидало смутное чувство тревоги за Орлиную.
– Значит, Авенир пойдёт таким же путём, нового он не придумает.  Вопрос, где и когда будет нанесён удар, – сказал Серый.
– А настолько ли мы ослаблены? Наша гвардия сильна, как никогда, отдадим должное Варолу, – выразил своё мнение  Стен.
– Но самое главное – мы должны будем встать на защиту более слабого мира, – задумался я, – наши силы  будут разделены.
– Может, ударим первые – предложил Стен.
– Невозможно. Нам закрыт путь в город безвременья, можем и не вернуться, потеряем ни в чём неповинных солдат, – отрезал я, – хотя идея и интересна.
– Но кто-то же может в него пройти? – не унимался Стен – лучшая защита – нападение.
– Я с тобой полностью согласен. Лучше первыми пойти в бой, чем сидеть на пороховой бочке и ждать, пока поднесут фитиль – согласился я.
– Вот и план – заключил Серый.
Драко выдохнул струйку душистого табачного дыма – плана нет, пока есть только мысли. Куда направит отводящий удар Авенир? Как быстро поддержит его Митрий, а главное, кто поддержит Митрия на Орлиной, не будем забывать и об этом. А город безвременья, подождём, время придёт.
– Думаю, пока пришло время перевести гвардию на казарменное положение во всех гарнизонах Орлиной, – сказал Стен.
– Я поддерживаю, – согласился я со Стеном. Стен встал с кресла, и, расправляя затёкшее тело, направился отдавать приказ капитану гвардии.
– Орлиная принимает Вас, – задумчиво сказал Драко – посмотрев вслед Стену.   
Мне осталось лишь вздохнуть.

3.

Дождь застучал за окном. Капли с силой бились в стекло, превращаясь в бусинки, и медленно, слезой стекали вниз, отдаваясь в сердце. Резкий порыв ветра распахнул окно. Не скидывая пледа с плеч, а ещё больше закутываясь в него, я подошёл к окну и попытался закрыть его. Закрыть, а зачем? Свежий ветер, воздух океана. Порывы ветра усилились, пошёл град. Град зимой? Может ещё в одном из миров мироздания идёт град, энергия вселенной плавно перетекает по Пути. Я стоял у окна и смотрел, чувствуя, что схватил за крыло очень важную мысль – энергия Пути, зимний град на Орлиной. Ветер взвыл и длинными руками проник в залу, затушив все свечи, до которых успел дотянуться. Я всё же закрыл окно, и, бросив взгляд на камин,  пожелал Драко и Серому доброй ночи,  отправившись в библиотеку Совета. Новое, доселе незнакомое чувство,  нахлынуло на меня,  захотелось взять листы бумаги, карандаш и записать все события последних лет.
Библиотека Совета, библиотека Орлиной, столько книг не прочитать за всю жизнь. Прежде чем подойти к письменному столу, стоящему в центре библиотечной залы, я присел на кожаный диван, и неожиданно для себя заснул.
Образы, образы знакомых мне лиц встали предо мною, кусты роз сада Ярины переплетались с липовой аллеей, замок города Кирк скрылся за тучами гор Аметистовой, ветер Орлиной путешествовал по Земной. Проснулся я так же быстро, как и заснул. Рассвет лишь заступал на вахту нового дня, подойдя к одному из огромных окон,  отодвинув занавеси, глянул на небо. Солнце заснуло в облаках, и никак не хотело одарить нас своим светом. Побродя минут десять по  библиотеке, и не найдя сил дойти до стола, я вышел. В одной ванных комнат я умылся, прогулялся до кухни, сварил себе кофе. И  с горячей чашкой в руках, вновь вернулся в библиотеку. Письменный стол ждал меня.
Взяв карандаш и найдя в одном из ящиков стола тетрадь, словно специально приготовленную для меня, красиво вывел название – «Дневники Орлиной». 
Солнце всё же сжалилось над нами и пробилось сквозь тучи, раздвинув их, неся радость и тепло в каждый дом. Рваные полоски облаков не могли более сдерживать солнечный блеск и отступили, растворяясь в океанской дымке. Я не смог сдержать чувств и подошёл к окну, ещё больше отодвигая занавеси. Солнечный свет осветил всю библиотечную залу, его ровные лучи ложились на каждый шкаф, на каждую книгу, даже крупинки пыли были видны.
Я помахал солнцу рукой и вернулся к столу. Страница полетела за страницей, рука сама понеслась вперёд, опережая мысль. Строчка за строчкой выстраивались в ряд, лёгкая пыль роилась в воздухе, отражаясь в солнечных бликах.
Потянувшись, я отложил карандаш, и удивлённо посмотрел на тетрадь, исписанные страницы вернули меня в прошлое, оживляя в памяти лица друзей и врагов.
Митрий, насколько мы правильно оценили твой план, или план Эолунга, а может чей-то ещё?
Отложив в сторону тетрадь, и пообещав себе вечером продолжить повествование, задумался. Вечерние мысли вновь вернулись ко мне, зимний град.
Пробиться мыслью к батюшке не составило труда.
– Батюшка, утро доброе. А вот град был у Вас?
– Град, где град – отозвался издалека заспанный голос.
– Ну, град, такой белый, обыкновенно летом бывает.
– Град, – я представил, как батюшка потёр рукой лоб – ну был, а что такого-то, град так град.
– Да нет, ничего такого, зима в Москве, если мне память не изменяет.
– Зима, да зима, а что зимой града не бывает? – удивился батюшка.
– Зимой обычно снег идёт, – рассмеялся я, почувствовав неловкость перед священником.
– Да, всё нормально, – прочитал батюшка мои мысли.
– Свидимся.
– Свидимся. Ангела тебе, – на прощание пожелал мне батюшка.
Вечером мы были на правильном пути – подумал я, и, вставая из-за стола, подошёл к книгам, стоящим на полках, мысль о безвременье не давала мне покоя. И совершенно бессистемно стал перебирать книги, пытаясь среди них найти ответ. Часы пробили за спиной, их металлический звон  отозвался безвременьем во мне.
– Но какое же безвременье, если город песка наполнился жизнью, но это не мешает живущим в нём, жить без времени, – думал я. 
Отойдя от книжных полок, я вышел из библиотеки и стал бесцельно бродить по дворцу, подходя к каждому окну. В конце концов, я отпустил свои мысли и направился к выходу из дворца.
Выйдя на площадь, я не устоял перед красками утреннего города, дышащего  свежестью утра, и в надежде развеяться, решил прогуляться по брусчатым мостовым Реола.
Реол всегда поражал меня своей величественностью и простотой одновременно. Город Варола, город из которого однажды уже состоялся исход Совета, Варол повёл за собой народ, став его признанным правителем. Прошло время, и Совет вернулся, Варол уступил в борьбе за Орлиную, и, смирившись с поражением, вновь стал членом Совета. Но смирился ли Реол? Варола больше нет, Совета больше сказал – «Орлиная нет! На кого мы со Стеном можем опираться? На гвардию? Возможно да, но гвардия присягала Совету. Драко приняла Вас». Я никогда не сомневался в мудрости дракона, но смутные сомнения все равно терзали меня.
Гуляя по городу, а горожане прекрасно знали меня в лицо, я чувствовал их взгляды по краю своей спины. Уважение? Либо страх? Или страх замешанный на ненависти прошлых обид и поражений? Осталась ли гордыня в сердце Реола? Мне нужен ответ. Будет ли Орлиная разделённым миром, или уход Совета объединит все области в единое целое. Единый мир Орлиной – единый ли мир духа?
Борьба за Орлиную лишь начинается, в поддержке гвардии, несмотря на дурные мысли, я не сомневался. Но народ нашего мира, – захочет ли он? Области Варола и Доры, области Митрия и Дункана – половина мира.
Молясь, каждое утро, я прошу Господа простить меня, и одарить каплей мудрости. Я не буду держаться за кресло, которое хотел предложить мне Стен, но гвардию Орлиной мы должны сохранить единой. Люди должны жить, как хотят, – право выбора, но защитить их мы обязаны. Поступь войны, идущая по дороге из крови и слёз, не должна быть больше слышна  на нашей земле.
Солнце перешло точку зенита и, клонясь к закату, ярко-красным пламенем освещало Реол. И я вспомнил! Картина города безвременья, картина, принесшая боль Орлиной, она же пришла в руки Френ, и где – на улицах Реола. Остановившись, я стал вглядываться в наступающие сумерки, пытаясь вспомнить крупные мазки картины. Что хотел сказать Эолунг этим подарком?
Прислонившись к стене одного из домов, я смотрел на картину красного города, чей образ всплыл в моей памяти, и на Реол, сравнивая их. Сходство, художник, писавший картину, знал, он точно знал план Эолунга. Иначе бы он не стал  придавать столь огромное сходство красного города безвременья Реолу, художник знал,  хотел предупредить. Ещё одно подтверждение разговора в ночи, но и у нас появился союзник, художника надо найти! Но как? Лавок торгующих картинами в городе, множество, найти антиквара,  найдём, нет смысла, нет, мы лишь услышим правдивую историю появления картины. Как же я не догадался, художник раньше жил, или бывал в Реоле, но и в городе Эолунга тоже.
Может Стен и прав, нанести удар первыми, предотвратить катастрофу. Я заспешил во дворец. Художник, мысль о картине не покидала меня. Иногда надо себя сдерживать, уничтожил картину,  зря. Надо быть сильнее.
Сумерки окутали город, но и вечером он был прекрасен. Реол расцветал всеми цветами наступающей ночи, сумерки не имеют одного цвета. Краски ночи отличаются даже запахом духов любимой, в каждом доме есть своя тайна, и это новый цвет. Ночь – время любви, не прав тот, кто боится ночь, ведь ночью зарождается великое, не было бы ночи, не было б и рассвета. Сколько же потерял город безвременья за свои тысячи лет красного заката, да и в закате он был прекрасен, но столько лет его не окутывала ночь, ночь любви, и сколько же лет солнце не вставало над городом, будя своей силой влюблённых.
Эолунг, что могло подвигнуть тебя, сколько жертв ты принёс в угоду своей гордыни, на какой путь ты наставил своего сына? Вопрос, ответ.
И я точно знал, что не отступлю, пока не раскрою тайну красного города, города потерявшего любовь ночи, и улыбку рассвета.
Стен, ты прав, у нас есть шанс избежать битвы, один, два, не важно, но есть. И только любовью мы победим.
Я сделал круг по мостовым Реола и вновь оказался на площади у дворца, чувствуя, насколько я хочу поделиться своими мыслями с друзьями, прибавил шаг.   

4.

Анжело сидел в одном из римских кафе на площади Испании. Он пришёл попрощаться с вечным городом, утренним рейсом он  должен улететь в Лондон, всё было кончено. Картина, ради которой  он потерял всё, была украдена, вино кончилось в его погребе, а прощения он не заслужил. Так чего ждать? Зачем дальше мучить себя, вымаливая прощение, взамен ощущая холодную половину раннего утра.
Голубое небо Рима, как же ему будет не хватать неба родины на туманном Альбионе. Ну и пусть, искусство ради искусства, рука перестала водить кисть по холсту.
Последний год был настолько безумен, день смешался с ночью, розы стояли в вазах вперемешку с полевыми цветами, старинные замки и новые дома.
Год назад, в такой же солнечный день позднего декабря, сидя в кафе, Анжело увидел девушку своей мечты.
А ночью он видел город, манящий город, ярко-красное солнце словно застыло в одной точке, бросая свои лучи на дома, выстроенные из красного кирпича, а может кирпич, и не был красным, а солнце светило так, перемешивая все оттенки красного  цвета с песком, гуляющим из двери в дверь. Анжело проснулся, ночь за окном, но в доли секунды он ощутил всю силу сна, пришлось встать с кровати и налить себе стакан воды, песок на губах мешал заснуть. Сон не ушёл, а вернулся океанским прибоем, и прекрасным дворцом, ветер морской свежестью сдув с уголков рта песчинки песка, распахнул окно в его спальне.
Анжело, вновь проснулся, и, не  закрывая окна, лишь накинув рубашку,  подошёл к холсту. Город манил его, краски ложились, рисуя неизвестность. 
Анжело проводил девушку глазами, он никогда не смущался, если надо было задёрнуть чью-то юбку, но она! Ноги стали ватными, капли холодного пота показались на лбу.
– Воды? – спросил официант.
– Воды?! – переспросил Анжело – нет, цветов – и выбежал из кафе на площадь, забыв расплатиться за завтрак, официант побежал за ним.
Анжело пересёк площадь, подбежал к цветочнику,  бросив ему на ходу  двадцать евро, выхватил первый попавшийся букет, устремился за девушкой, ушедшей  далеко, далеко.
– Я, Вам – запыхавшись, подбежал он к девушке. – Вам – чуть задыхаясь, сказал он.
Официант, догнав его, схватил за куртку.
– Плати – закричал он на Анжело, тыча счётом  под нос художнику.
Анжело растерянно посмотрел на девушку, перевёл глаза на официанта, и полез в карман за бумажником.
В секунду его лицо изменилось, сменив всю радость встречи с мечтой, на внутреннее унижение.
– Не могу – прошептал он – деньги дома забыл, наверно.
Девушка рассмеялась, и быстро раскрыв свою сумочку достала несколько купюр,  и протянула официанту. Взяв деньги, он  не отказал себе в удовольствии и толкнул Анжело.
Анжело попытался сохранить равновесие, но, не удержавшись на ногах, поскользнулся и упал.
Девушка рассмеялась ещё больше –
– Вам помочь?
Покраснев, Анжело поднялся на ноги – Со мной такое первый раз.
– С женщиной знакомиться или что? – улыбнулась она. – Давайте я Вас кофеем угощу, всё же цветы мои любимые. На улице зима, а цветы дарят нам весну.
– Анжело – представился художник.
– Стефания, – улыбнулась девушка, протягивая руку.
Они зашли в ближайший ресторанчик, и, расположившись за дальним столом, попросили кофе.
– Я Вас не задерживаю? – только и смог спросить Анжело.
– Сейчас уже нет. На первую лекцию я опоздала, а до следующей  у меня есть часа два.
– Вы учитесь?
– Да, заканчиваю университет, буду врачом.
– А я архитектор, точнее был им, до последнего времени.
– А сейчас?
– Художник.
– Свободный?– рассмеялась Стефания.
– Нет, полмесяца назад я закончил проект, и решил месяц-другой отдохнуть. Вооружиться мольбертом и рисовать.
– А Вы наверно хотели с меня портрет написать? – спросила девушка, подмигнув Анжело. – Не получиться! Я родилась на юге, в Неаполе. А  у нас, знаете, не принято позировать незнакомым художникам.
– Я…, – Анжело запнулся, – портрет с Вас…, я был бы самый счастливый человек на земле. Но я не могу просить у Вас о таком царском подарке. У нас на севере, сначала надо совершить подвиг, а уже потом обращаться к родителям девушки…
– Стефания с улыбкой на устах мягко перебила молодого человека –
– Один Вы уже совершили, – сказала она, кладя перед собой букет ландышей. 
Прошёл час, другой.
– На лекции я опоздала, – расстроено произнесла девушка, с огорчением взглянув на часы.
– Так пойдёмте в галерею. Я буду рассказывать Вам о картинах, о художниках, написавших их, о красоте всех цветов мира.
Девушка вновь посмотрела на часы, провела рукой по весеннему букету. –
– Пойдёмте,  я столько времени не была в музеях – с радостью ответила девушка.   
День для Анжело и Стефании пролетел незаметно. Расстались они поздним вечером. Проводя девушку, домой, Анжело набрался мужества и спросил –
– Разрешите, я Вам позвоню – и после секундной паузы добавил – завтра.
– Позвони. И давай на «ты», – ответила Стефания, протягивая Анжело листок бумаги с номером своего телефона.
– Я не буду спать. Буду ждать рассвета, чтобы набрать твой номер, – попрощался Анжело с молодой женщиной.
 По дороге домой Анжело чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Его сердце пылало, он не удержался и, купив в долг большой букет алых роз, у знакомого цветочника, вернулся домой. Лишь переступив порог квартиры, он сразу поставил его в старинную вазу, доставшуюся ему по наследству от бывшего хозяина дома.
Алые розы, Анжело долго любовался ими и, незаметно для себя, его руки потянулись за кистью, холст ожил, черты городов стали оживать сами собой.
Мы сами создаём дороги, по которым идём.
Океан, омывающий предзакатный город, художник чувствовал, что пишет другой мир, нигде и никогда он не встречал такой закат, нигде он не видел такой красоты дворца, и ветер не распахивал его окна ночью. Чувство страха, и величие каждого мазка кистью усиливалось в нём с каждым движением руки.
Краски мешались между собой, цвета выплёскивались прямо из сердца. Никогда доселе он не испытывал столь сладостной усталости. Картина поглощала его, звала за неведанным.
Стефания встала у него перед глазами. Девушка стояла и мило улыбаясь, протягивала ему руку.
– Так не бывает, – прошептал Анжело, – любовь и картина.
Сердце разрывалось, руки тянулись к холсту, а душа искала Стефанию.
Рассвет заколыхал шторы, Анжело подошёл и, раздвинув их, открыл окно. Бледно-розовый свет проник в квартиру-мастерскую, Анжело повернулся и посмотрел на картину. Вздох негодования и облегчения одновременно раздался из его уст.
Холст был пуст.
Анжело потёр себе виски, и перевёл взгляд на кисти, кисти были в красках. Он не выдержал и, подойдя к холсту, провёл по нему ладонью, и тотчас потянулся за салфеткой. Рука приобрела красный цвет красок, цвет картины.
Анжело вновь подошёл к шторам, плотно запахнув их, вновь посмотрел на холст. Город проступил на холсте, город песка, омываемый океаном.
Холст сиял, манил, словно прося художника – пиши дальше. 
– Лучше я отправлюсь спать – прошептал художник  -  но сначала позвоню.
И потянувшись к телефону, набрал номер Стефании.
– Позволь тебя встретить сегодня – спросил он.
– Позволяю – услышал он в ответ.
Анжело улыбнулся, и, раскинувшись на кресле, закрыл глаза. Ему снился город, предзакатное солнце, океан и Стефания.   

5.

Мы собрались. Странный Совет – Стен, Драко, Серый, капитан гвардии Орлиной Брад и я.
– Художник? Говоришь художник, он откроет дорогу в город? – спросил Стен.
– Откроет ли. Ты же был там, зачем возвращаться? – парировал Драко.
– Не город волнует меня, и должен ли я думать о нём. Красный песок был в этой зале, мы видели Авенира, и что? Орлиная, вот моя мысль. Мы должны, не боясь, заявить – Совета нет, точка, мы более не наблюдаем за соблюдением законов, мы можем, и то лишь с разрешения ассамблеи, сохранять мир на Орлиной, – ответил я Драко и Стену.
– Собрать Ассамблею? Сколько веков не собиралась она – сказал Стен.
Злость нахлынула на меня. – Сколько веков? Какая разница? Мы не имеем права даже находиться в здании Совета. Старый закон гласит – мы должны созвать Ассамблею – и  с силой отшвырнул кресло от себя.
– Может без эмоций. Чего ты хочешь, Виктор? – спросил Драко.
– Ровным счётом ничего. Только мира. Не собрав ассамблею, мы поставим себя на грань тех, с кем боролись много лет назад, за объединение Совета. Мы станем предвестниками войны.
– Но гвардия подчиняется Вам, и не допустит войны – вставил слово Брад.
– Гвардия состоит из людей, гвардия не оплот силы, а защита мира, нашего мира.
Напряжение нарастало, слова, необдуманно брошенные, под небосвод залы Совета кружились над нами, обретая тёмные цвета.
– Послушайте, будем говорить правду! – не выдержал я – Всех нас волнует один вопрос – кто будет правителем Орлиной? Стен или я.
– Точнее не скажешь, – сказал Серый.
– И будет ли правление одного человека допустимо на Орлиной? – продолжил я – Всей душой, я не хочу выбора между нами, не хочу больше бродить по дворцу и Реолу, мир стал для меня пуст.
– Что потерял ты? – спросил Драко.
– Можно я промолчу – тихо ответил я, и секунду спустя добавил – Стен, я чувствую и твою боль, понимаю тебя, но лишь ты способен стать во главе ассамблеи, но не правителем, власть может уничтожить любого, а именно ассамблеи свободных областей нашего мира. Гвардия уважает тебя. Как последний председатель Совета я поддержу тебя, мы справимся.
– А ты? – вновь спросил Драко.
– Дорогой Драко, битва наша, не закончилась, Авенир и Митрий стоят на подступе к порогам мироздания, наш путь – путь духа, борьбы. Мы не можем бросить якорь в одном из миров. Да, наш дом здесь, а дом художника? На Земной. А чем Земная не наш дом, а… – я запнулся.   
Серый промолчал, а Стен, не смотря в мою сторону, водил кончиком меча по дубовому полу залы Совета. 
– Восьмой закон – неожиданно сказал Драко.
– Именно восьмой, всё же закон выбора, – добавил я.
– Рассылать гонцов – вежливо спросил Брад.
– Да! И ещё раз да!
Брад встал с кресла, и чётко, по-военному, развернувшись, направился к двери, чеканя шаг.
Мы перешли в библиотеку, огромные своды позволяли Драко сопровождать нас.
По моей просьбе в библиотеке, поставили пианино. Играть я не умел, но после написания первых глав дневников, мне так захотелось излить душу музыке, пальцы сами просились пропеть по клавишам старого инструмента.
Я подошёл к пианино и присел за него, чувство свободы окрыляло меня, сделав маленький выбор, я освободил себя, и, подняв крышку, заиграл. Закрыв глаза, заиграл, как же прекрасно – соединить в себе музыку книги и звука.
Стен, лишь я закончил играть, подошёл ко мне, и, положив руку на моё плечо, честно признался –
– Вик, видимо ты прав.
– Стен, мой друг, сегодня мы сохранили нашу дружбу. Осталось за малым, убедить ассамблею.
Стен пожал мне руку, и, пожелав доброй ночи Драко и Серому, удалился в свои покои.
Встав из-за пианино, подойдя к письменному столу, я достал тетрадь, с ночными записями.
– Почитаете? – предложил я прочитать первые страницы своим  соратникам.
– Может вслух и сам – отказался Драко.
Я замотал головой. – Самому ещё рано.
– Как скажешь.
На этом наш разговор прекратился. Драко медленно расправляя крылья, направился к выходу из дворца, океанские просторы Орлиной звали его, а Серый расположившись на большом кожаном диване, задремал, я же вновь взялся за тетрадь и принялся писать.
Слова складывались за словами, фразы за фразами. Несколько раз я останавливался, пытаясь уловить дух событий последних лет, зарисовывая их цветом неба. Чернила, а, сегодня взяв перо, с непривычки, я даже испачкался ими, закончились. Мне пришлось встать и отправиться искать их по всему дворцу.
Дворец, ещё вечером, столь холодный для меня, не отталкивал более, не смотрел мне в спину, а наполнился теплом пламени, исходящим от камина и приглашал меня спать, обещая спокойный сон.
Чернила я нашёл, как ни странно, на кухне, и налив их в чернильницу, вернулся в библиотеку. Буквы, вновь закружились в моей голове, а я писал и писал, вскоре так и заснув за столом.
Знакомый голос разбудил меня. Голос из ниоткуда, голос прошлого и настоящего. Голос, вернувший меня к дереву поодаль от дома.
– И зачем тебе всё это?
Я окончательно проснулся. Митрий стоял предо мною, его изысканный костюм отличался от моей мятой рубахи, и сидя перед  ним в кресле с заспанным лицом я почувствовал себя неуютно. Но секундная слабость миновала.
– С чем пришёл на этот раз? – спросил я, краем глаза заметив, что Серый  весь, превратившись во внимание, наблюдал за нами.
– Успокой своего друга, – сказал Митрий, оборачиваясь и поглядывая на Серого, – один, два вопроса.
– Я слушаю тебя.
– Почему ты не стал правителем Орлиной? Почему? Ведь столько сил было положено на твоё становление! Твоё возвращение на Орлиную, победа на Совете, война, вновь Совет. И всё напрасно.   
– Митрий, а кому дело до моих решений. Я иду своей дорогой, ты своей, и лучшее, что мы можем сделать друг для друга, так не пересекаться на них.
– Где бы я ни был, я всегда наблюдал за Орлиной. Она и мой дом. Виктор, поддержи меня на ассамблее, прошу тебя.
– Митрий, я всегда думал, нет постой. А про ассамблею, откуда ты знаешь?
– И у дворцов есть уши, старая поговорка.
Встав из-за стола, я прошёлся по библиотеке, с каждым шагом вытягивая спину, делая небольшие развороты.
– Ультиматум?! – сказал я.
Митрий промолчал.
– Но зачем тебе Орлиная? Ведь на Земной, и в других мирах ты чувствуешь себя дома, не правда ли.
– Дом, он один.
– Если я не поддержу тебя, ты начнёшь войну? Несложное предложение с твоей стороны. Зная меня, ты прекрасно рассчитал, допустить новой войны я не хочу. А с твоей поговоркой можно сделать вывод, что о нежелании Стена встать во главе нашего мира тебе точно известно.
– Ты прекрасно чувствуешь ход моих мыслей. Лучше худой мир, чем добрая война. С годами мы становимся старше, и пытаемся достигнуть своей цели ценой наименьших потерь. Но поверь, если бы не Стен, я и не появился бы вновь на Орлиной.
– Появился! Но другим путём. Я помню наши встречи, и если думаешь, что они прошли для меня безвозвратно, видимо, глубоко заблуждаешься.
– Виктор, не будем объясняться в наших поступках, пусть смысл каждого из них останется с нами. Два вопроса, три решения. Либо ты, либо Стен либо я.
– Третье решение – война?!   
– Таковы обстоятельства, извини. Положа руку на сердце, я предпочёл бы видеть тебя правителем Орлиной.
– Нет. Я принял решение, оно неизменно – я не стану во главе ассамблеи, и не поддержу тебя.
– Твоё решение. Твой выбор. Увидимся. – Митрий сухо откланялся, и, выходя за дверь, посмотрел на меня.
В его глазах было столько тоски.
– Не по своей воле приходил Митрий, – первым делом сказал я, обращаясь к Серому.
– Не по своей – согласился со мною Серый.
– Мы должны предупредить Стена. 
– И не только, возможно нам всё же стоит вернуться в дом над ущельем, – задумался Серый.
– Думаю, ты прав. В нынешних обстоятельствах это было бы лучшее решение. Но впереди ассамблея, вряд ли мы сможем покинуть дворец. Стен должен возглавить ассамблею Орлиной, и мы не оставим его. Серый, а пошли встречать рассвет, Драко принесёт его на крыльях своих. Солнце встанет, ночь уйдёт, мир восстанет ото сна, мы же встанем на  защиту его.

6.

Наступила ночь перед ассамблеей. Отложив в сторону дневники, я молча прогуливался по дворцу. Каждый шаг раздавался эхом в пустующих залах, ещё совсем недавно заполненных голосами, Совет ушёл, а вместе с ним и прошлое дворца.
Я не выдержал окружающей меня пустоты и, направившись в конюшню, решил совершить совсем необъяснимый поступок – я так давно не ездил на коне.
Вскочив на гнедого, мы пустились галопом, улицы Реола были пусты, и путь был свободен. Холодный ветер бил мне в лицо, отвлекая от грустных мыслей. А подумать было о чём: ночь перед ассамблеей, последняя ночь выбора. Митрий добился-таки своего – поселил семя сомнения в моём сердце.
Я, как последний председатель Совета, и имеющий право по закону, предложу ассамблеи имя правителя, и имя  его – Стен. Но почему Стен, может, Брандо? Стен, мой друг, прости, – в глубине души я не сомневался, Орлиной нужна именно Брандо, но, к сожалению, это невозможно. Невозможно! Ассамблея не примет внучку Герона, зная о событиях на Серебряной. Грустно, мы остановились, я спрыгнул с коня, и, взяв его за поводья, пошёл по полю. Земля промёрзла, иней сковал не успевшие спрятаться травы, и его белёсый след тянулся до горизонта, прячась в лесу.
– Холодно, – прошептал я. – Но почему не я?! Что останавливает меня?! Страх стать гордым, опять опуститься до уровня самого себя, или не бояться себя, стать самим собой. Стен будет рад, по его глубоким серым глазам можно прочитать – не хочу. Митрий? Митрий, возможно сдержит слово, война не начнётся.
Остановившись, я огляделся по сторонам, холодок пробежал по спине, кто-то наблюдал за мною. Но кто? И наблюдал ли? Может холод, не весна на дворе. Тень промелькнула над лесом, не раздумывая, я потянулся за клинком, подарок воительницы Пути, меч сам лёг в мои руки.
Тени прошлого потянулись перед моими глазами, великие воины Земной. Но здесь, на Орлиной?
Мой дух, мой поиск пригласил их. Тени проплывали перед глазами:  Александр Великий, Ганнибал, Цезарь. Сколько Вас? Я закрыл глаза, и в мгновение открыл, тени не ушли, не растворились в ночи, а лишь молча смотрели на меня.
Ни дуновения ветра, ни крика ночной птицы. Мой конь стоявший сзади меня, перебирая с ноги на ногу, вдруг положил мне свою голову на плечо, словно пытаясь поддержать меня.
– Что Вы хотите сказать мне? – выкрикнул я, через всё поле, не решаясь подойти ближе.
Ответом мне было молчание и пронизывающий холод, забирающийся под плащ.
– Ответ, они пришли дать ответ, – сказал я сам себе. – Что объединяет их – власть и слава, слава и власть.
Все они были великими воинами, совершившими подвиги, все они были правителями, и все они были одни, тени, погибшие не своей смертью. Вот она – цена власти. Надо ли мне вновь сковывать себя или оставаться собой. Меч блеснул ярким голубым светом в моей руке, осветив своим светом всё поле, тени растворились в дымке леса.
Ответ пришёл сам собой. Что принесли Вы, великие полководцы прошлого, лишь смерть. Воины шедшие за Вами сквозь горы в Индию, или умирающие в Альпах, на пути в Рим. Цезарь, покоривший весь мир, и погибший от руки своего же друга. Выполнили ли Вы своё предназначение? Наполеон, прошедший путь от генерала республики, и утопивший себя же в роскоши королевских дворцов, отравленный в изгнании. Вам было дано всё, но поступились ли Вы своей властью ради одной жизни безвинного, или бросили всё на плаху войну, ради услады собственного слуха. Иметь всё и не иметь ничего, Вас носили на руках и убили ими же.
Выбор, я вновь вернулся к мыслям об Орлиной. В глазах Митрия читалась скорбь, скорбь будущей войны. Или он, или я. Авенир, ты ли толкаешь нашего брата на войну с нами? И почему Митрий, ты готов отступить, если правителем стану я?
У меня не было ответа на этот вопрос, и я поспешил во дворец. До рассвета ещё далеко, но я чувствовал, поставить точку надо до начала ассамблеи.
Бросив поводья заспанному конюху, и похлопав гнедого по гриве, я вернулся в холодные залы.
Камин был растоплен, но тепло не пришло, и лишь ветер гулял по дворцу. Подойдя к огню, я протянул к нему руки, пытаясь согреться, но лишь протянув их, сразу отдёрнул, краем глаза заметив мужскую фигуру, в длинном до пят плаще, с капюшоном накинутом на голову.
– Возможно, ты и знаешь меня, – первым сказал незнакомец. Голос орла и льва.
В ответ я промолчал.
– Войны может и не быть, но удар Вы должны нанести первыми, город прошлого, оживший и живущий новой жизнью где-то в безвременье – велик, армия его бесчисленна.
– Кто ты?
– Не важно кто я, важен лишь ответ. Твой недруг начнёт войну, но есть один шанс, и откроется он в городе. Помни это.
Незнакомец встал с кресла, ещё более кутаясь в плащ, медленно направился к двери, ведущей из залы.
Я не стал догонять его, да и зачем? Ответ пришёл. Стен. Стен, тебе быть правителем. Да, имя правитель – сладко, настолько сладко, что устоять перед ним невозможно, но есть жизнь безвинного. Кровь, капающая с кончика меча, сколько Вас поляжет на поле битвы, накормим ли мы своими телами всё вороньё Орлиной?
Город, надо идти в город. Пройду, ли я вновь по реке времени, или уже есть другой путь? Повернув голову, я посмотрел на стены залы. Картина! Мне надо найти художника, написавшего её, может он проведёт меня.
– Нас! – раздался слегка хриплый голос Серого.
– Серый!? И ты…
– Нет, мысли, в отличие от нашего дракона, я читать не умею, но послушать его я могу.
– Вы можете не пройти со мною – лишь ответил я.
– А мы попытаемся – вмешался Драко.
– Драко, нехорошо, – обратился я к нему.
– Посмотри на себя, – ответил мне Драко, – твои мысли настолько заполонили залу, что даже неопытный молодой дракон, прочтёт их. Будь осторожнее.
– Утром ассамблея, после неё и решим, – попытавшись обидеться, сказал я.
– Времени у нас не много, – вновь обратился ко мне Драко, – будем надеяться и успеем.
– Успеем, – улыбнулся я.
Радость решения, или чувство встречи с красным городом, красным от пыли пустыни и древнего кирпича, заснувшим в объятиях безвременья, и разбуженным вновь.    
– Мы пойдём туда, и отыщем наши ответы, войны допустить нельзя, – продолжил я.
– Пусть будет так, – поддержал меня Драко.
Первые робкие лучики солнца стали пробиваться сквозь пелену ночи, пытаясь согреть собою Реол, ещё спавший перед столь важным для нас днём.
– Солнца долго не было – заметил Серый – хороший знак.
На площади заиграл горн, гвардейцы собирались на утренний развод. Я вышел на воздух и приветствовал гвардию, возможно последний раз как председатель канувшего в лету Совета.
Час, другой и ассамблея начнётся, Стен вышел мне на встречу, пожав друг другу руки, мы направились на кухню завтракать, а по дороге я рассказал ему о ночной встрече.
– Вик, до последнего я надеялся, что ты согласишься стать правителем, – расстроился Стен.
– Нет, Стен, но если честно, то и в древней республике  Рима, было два консула, – ответил я Стену, – но поговорим об этом позже.
– Ну, так?!
– Нет, история историей, а жизнь одна. Вдруг поругаемся? – отшутился я.
– Мы?!
– Стен, прошу тебя, оставим этот разговор.
Слегка перекусив, мы направились к городскому залу малого Совета Реола, ассамблея должна была начаться именно там.
 
7.

Брад ждал нас на площади дворца Совета. Всем своим видом он подсказывал, грядёт буря. Он стоял и, постукивая носком сапога по каменным плитам площади, и мрачно смотрел на океан, но лишь мы вышли, Брад шагом военного подошёл к нам.
– Ассамблея не собралась!
Его слова не стали для меня  сюрпризом, в глубине души, я ждал именно этих слов.
– Орлиная распадается, – сквозь зубы сказал Стен.
– Митрий собрал свою ассамблею, – продолжил Брад.
– И это для нас не новость – без капли удивления в голосе сказал я.
– Наши действия? – отчеканил каждое слово капитан гвардии.
– Не допустить войны, а кто прибыл на ассамблею Митрия? – спросил я.
Все области Орлиной, кроме Вашей, области Стена, и Дальних гор – Герона, Брандо.
– Что же, нас трое. А жители Реола там?! – утвердительно спросил Стен, но в голосе его я услышал облегчение, облегчение от власти.
– Да.
– Пришло время покинуть дворец, – продолжил Стен – я надеюсь гвардия с нами.
– Да, гвардия подчиняется председателю Совета.
Молчание разделило нас.
– Мы стоим на страже закона – продолжил капитан – а закон гласит – пока не избран новый глава Совета…
– Но ведь Совета больше нет – перебил я Брада.
– В законе сказано, и далее – если будет избран правитель на Ассамблеи, то избран он должен быть единогласно. Ассамблея разделилась. Ни Митрий, ни Стен не смогут стать правителями, пока Ассамблея не объединится, и если я правильно изучил закон, то до этого момента полномочия председателя Совета не окончены.
– Я первый раз слышу о таком законе – удивился я.
– Древние книги хранятся в библиотеке гвардии, и одно из правил капитана гвардии является не только сохранять мир на Орлиной, но и знать законы. Согласно древнему положению Ассамблея незаконна, если разделена. Гвардия подчиняется председателю Совета, или большинству оставшихся членов Совета. Предваряя Ваш следующий вопрос, отвечу: данный закон был написан на случай войны.
– Войны нет – сказал Стен.
Брад вздохнул, и ответил -
– Войны нет, но жар растёт и пламя битвы не за горами.
– Нет, войны не будет! – ещё раз сказал я. – Не будет!
– Как ты достигнешь мира? – спросил Стен.
– Стен, брат мой, не здесь, но сейчас. Брад, следуйте за нами, или нет, вначале отдайте приказ гвардии зачехлить знамёна Совета, и разместить временный лагерь на границе Северо-западной и Озёрной. Мы покидаем Реол.
– Без боя!? – чуть ли не одновременно спросили Стен и Брад.
– Да, без боя. Реол, несмотря на всю многотысячную историю Совета, последние годы стал столицей Варола, а Варола больше нет. В его смерти винят нас, и лишь Митрий вступит в город, да даже задолго до Митрия, малый Совет города примет решение взять дворец под свою власть, объясняя нам – дворец Совета расположен в городе, свободном городе. Мы не согласимся, и прольётся кровь. Надо ли нам лить кровь на вечные плиты площади, на которой стоим? Нет! Но другого выхода у нас не будет, не будет. Надо ли нам хвататься за мифическую власть?! Нет. Власть не стоит крови. Мы отступим, но отступление наше будет победе подобно. Мы сохраним гвардию, и, осознавая нашу силу, отступим. Митрий не создаст новый Совет, его сила держится на силе извне, Орлиная не простит ему. Итак…
– Итак – продолжил Стен – я расположу  гвардию на зимние квартиры, и буду наблюдать.
– Наблюдать ли? – вмешался Драко, всё время стоявший чуть поодаль от нас.
– Стен – обратился я к другу, – Драко прав, может и наступит день, день скорби и гордости, и ты, ты единственный поведёшь флаги  гвардии Орлиной в бой, последний бой. Ты знаешь, сила Митрия не в нём, он умён, но сила его ушла. Ушла в тот день, когда он предал Орлиную. В каждом мире он ищет себя, пускаясь на внутреннюю ложь, обманывая сам себя. Иногда ему удаётся, но Митрий не найдёт себя, пока не смириться сам с собой, не найдёт себя. Пусть ищет, во всяком случае, он дал нам шанс, стараясь приукрасить своё возвращение.
– А ты? – спросил Стен.
– Я. Я должен отрезать Митрия от его нового источника силы, тем самым, восстановить мир на Орлиной, но для этого я должен вернуться в красный город.
– Нет!
– Да! Другого пути нет, и ещё я должен найти художника, написавшего город безвременья.
– Я не имею честь знать о городе, о котором идёт речь, но позвольте сопровождать Вас, – сказал Брад.
– Не позволю – отрезал я. – Вы нужны здесь, и не будем терять времени. Весть о новой ассамблее разнесётся по Реолу в мгновение ока. Отдайте  гвардейцам приказы и в путь.
Два раза говорить капитану гвардии не пришлось. Стен направился вместе с капитаном в казармы, плечи его распрямились. Я знал, гвардия не выступит против народа, Стен не допустит большего раскола.
Я вернулся во дворец, и, пройдя в библиотеку, собрал свои записи, больше мне здесь делать было нечего. Так же как Стен, я почувствовал, как тяжесть свалилась с моих плеч. Митрий, сам того не подозревая, дал нам шанс, возможно и единственный, на новый путь нашего мира, надо лишь пройти испытание и жить. Я вновь вернулся на площадь дворца, Драко с Серым ожидали меня. Я бросил взгляд на дворец Совета, дворец несбывшихся надежд Орлиной, мы полетели.
Времени на красоту полёта не было, вскоре мы стояли перед домом, моим домом, где нет места предательству и лжи.
– Одно лишь гложет меня, когда Брад сказал о своём желании  сопровождать нас, я почувствовал – может он и прав, – первым делом сказал я, войдя в дом.
– Сил на возможность создания дороги у меня хватит, – продолжил я размышлять.
– Ты хочешь помочь Стену? – спросил Драко.
– И говори правду, ведь Стену будет проще встать во главе гвардии, последнего оплота мира на Орлиной, если капитана не будет – согласился Серый с Драко, понимая смысл его вопроса.
– Да. Это правда, не красивая, но, правда.
– Ложь может поселиться в твоём сердце – жёстко ответил мне дракон.
– Ты прав, Драко, не будем вмешиваться.
– Быстро же ты согласился, – парировал мне Серый, – если ты знаешь, что прав, поступай именно так.
– Есть необходимость, а есть правда, – я вздохнул, и подошёл к окну, – к сожалению, иногда необходимость важнее правды.
Серый не дал мне договорить –
– Есть только правда, но поступай, как знаешь, выбор за тобой.
Отодвинув шторы, я вышел на балкон.
Ночь, ветер, океан, ни единого огонька и одиночество. Не пытаясь вглядываться вдаль, я различал шум ветра, гнавшего волны к берегу. Ветер то завывал, то успокаивался, у него тоже был выбор. Либо отпустить всю свою силу, и растратить её в миг, либо насладиться ею, и гнать играючи волны вперёд, собирая их в единый вал, и одну за другой обрушивать в темноту ночи, надеясь, что хоть один белый гребень, разбиваясь о скалы, осветит кромешную тьму ночи, и свет ночи подарит мне ответ.
Я вернулся в дом.
– Брад останется на Орлиной, – сказал я, – утром мы отправимся в путь.

8.

Хмурое утро Орлиной, облака плыли по небу, создавая пряди, рисуя кружева своим небесным покрывалом, декабрь передавал свои права январю. Тишина леса, ещё не так давно шумевшего осенним вальсом, накрыла мой дом, и покидать его так не хотелось. Снег, давно не приходивший на мою землю, нашёл в себе силы, выпал белыми хлопьями, упеленавшими  поля и луга белой простынёй, сотканной из хлопка.
Драко потянулся, и, расправив крылья, вопросительно посмотрел на меня с Серым.
– В путь?
– На Земную?! – добавил Серый.
– Да.
– Тогда в путь. Полетим дальней дорогой, сквозь облака, у меня есть подозрение, что ты хочешь нам, что-то объяснить, – обратился ко мне дракон. – Ты сделал выбор, хотелось бы понять, что подвигло тебя.
Облака раздвинулись перед нами, и единое солнце мироздания осветило наши лица, мы летели на Земную.
– Что толкнуло меня, или подвигло, как ты спросил Драко. Стремление к миру. Глаза Митрия, глаза человека, потерявшего  стержень, ищущего свою душу, потерянную в облаках вселенной. Его глаза, не мир, не война, он всё сказал мне, его взгляд наполненный болью.
– И стал действовать, – перебил меня Драко.
– У него нет выбора, Авенир решил пойти дальше Эолунга, – ответил я.
– Но кто толкает его? – спросил Серый – ведь Авенир ещё мальчишка.
– Не знаю, нам предстоит и это выяснить. Кто всё же стоит за красным городом?!
– Но он же в безвременье! – поправил меня Серый.
– Он и есть безвременье, но жизнь Авенира заставила часы вновь пуститься в круг, солнце пустыни начало свой бег, город ожил.
– В этом есть и свои плюсы – повернул голову Драко, – отвлекитесь, послушайте музыку мира, не всегда удаётся пролететь старой дорогой драконов.
Мы летели, касаясь облаков мироздания, несущихся от мира к миру. Музыка каждого из миров собиралась в них, изливаясь светом радуги, блиставшей над горизонтом.
– Старинная гравюра мироздания! Может мир всё-таки плоский? – грустно спросил я.
– Может и так, нам не дано знать – ответил Драко.
Музыка, восхвалявшая мир света наполняла нас своей силой, струны арфы и скрипки, переплелись друг с другом, клавиши фортепьяно играли сами собой. Драко прав, нам не дано знать, мы лишь солдаты, музыка же сопровождает нас в бой, на новую битву.
– Ассамблея ничего не решит, а если и решит, то мало кто примет её всерьёз. Брад прав, не знаю, как ему удалось вычитать новые уложения старых законов, но Брад помог нам сохранить гвардию. Митрий не пойдёт против армии Орлиной, даже если и станет временным правителем. Возможно, это и правильно, но слишком поздно, тогда много лет назад, по времени Орлиной…
– Вик, а ты заметил, время постепенно изменило свой ход с момента твоего появления на Орлиной – заметил Драко.
– Заметил, – о времени мне говорить не хотелось, хотя Драко и был прав.
– Продолжу. Митрий, победив Совет, много лет назад объединил бы нас, и не по необходимости ужиться вместе, тяготясь друг другом, а заставил бы сразу, в начале пути встать спина к спине, меч к мечу. Проиграв битву, он принял решение уйти с Орлиной, возможно, и не ведая всей дальновидности своего действа. Теперь же всё возвращается на круги своя, так не будем мешать ему, пусть идёт, пусть насладиться властью, которой нет.
Солнце уступило месту звездному небу, рассыпавшемуся брильянтами  звезд. Каждый брильянт – мир в небесной короне мироздания, мир со своими достоинствами и изъянами, мир жизни. Мы смотрели на звёзды, освещавшими наш путь, и не могли надивиться мудрости Господа нашего, крупица за крупицей создавшего красоту жизни, наполнившего его своей любовью и силой.
– Мы должны были избежать прямого столкновения, уведя гвардию из Реола. Городской совет Реола, не сомневаюсь, поддержит Митрия, и поставит своей целью освободить дворец Совета, от оставшихся в нём членов Совета, меня и Стена. Гвардия, верная законам нашего мира, не позволит нарушить установленный веками порядок, прольётся кровь. Одна капля крови, другая – ручеёк, ручей впадает в реку, река в море. Это же я сказал Стену, он согласился со мной. Мы должны выждать, Митрий сам укажет нам на тех, кто помогает ему, либо держит его душу в темнице.
– А красный город, ведь пыль камня, уже роилась во дворце Совета? – спросил Серый.
– Авенир слишком молод, не сдержался, – усмехнулся Драко.
– Весь мой разум, все мои чувства подсказывают – битва раскинется не на Орлиной. Дорога безвременья  беззакатного города выведет нас в новый мир.
– Куда?! – Драко не удержался и выдохнул сноп пламени.
Небо ночи озарилось огнём дракона, путь драконов, по которому нас вёл Драко, ответил многоголосьем его предков, заснувших в глубинах времени. Свет озарил нас, драконы проснулись, – пламя света, и стало светло, тысячи тысяч великих спящих, не один раз встававших грудью, закованные в кольчугу мира, на защиту дня и ночи. Они ответили своему сыну, Драко, ведущему нас только по  одному, известному ему пути, пути драконов. Мудрость и величие предков, воплотились в моём друге, его разум, его разум передался нам.   
Глаза Серого заблестели, тело наполнилось силой, шерсть покрылась серебром, и заиграла светом луны.
Иглы памяти вонзись в мою голову, и то, что я не хотел вспоминать, вернулось ко мне же. Мир отца, дворец и лабиринт, утопающий в розах. Их цвет и запах нахлынули на меня с новой  силой. То, что хотел сказать Свезар, друг моего отца, возможно, ученик, и оставивший на мой выбор, драконы беспощадно, со всей прямотой правды выжгли во мне. Пламя согревает и сжигает.
– Нет, я не достоин, вернуться к отцу, да, я бросился под брошенный нож, но было ли это правдой. Удар кинжала не принёс бы  вреда отцу, как печально осознать свой поступок только сейчас. Я лишь принёс слёзы в свой дом, окропив болью и кровью престол отца, отправив сестру, любимую сестру, в изгнанье. Прав ли я был? Нет. Но это мой путь, и я благодарен Господу за свой выбор. Мудрость не приходит с рожденьем – почувствовал я жар пламени времени.
Мы продолжали свой путь сквозь пелену ночи, мерцающую светом драконов, наблюдавших за нашим полётом, заставлявших нас жить и думать.
– Да, Драко, мир на Орлиной уже не зависит от нашего желания воевать ли нам с Митрием или отступить. Нет, судьба решится в городе безвременья, но, думаю, и не там. Авенир лишь сын Эолунга, да, время в беззакатье не властно над «пастухами», и Эолунг передал сыну свою власть и силу, но повторю – что мы знаем – Авенир молод! Мы не должны воевать с ним, я знаю, мы победим, но это будет Пиррова победа!
– Его мать?! – спросил Драко.
– Вопрос. Ответа у меня нет. Возможно, и она ключ к разгадке Митрия.
Серый, весь полёт слушавший нас, прервал и Драко, и меня –
– Насколько я понял, город безвременья, перестал быть таковым, именно в момент рождения Авенира, а солнце красного города совершило круг, путь замкнулся, город наполнился жизнью.
– Да, – ответил я.
– Город красной пыли, город красного камня, не важно, уже перестал быть городом безвременья, он соединился ниточками мирозданья с другими мирами, он живёт своей жизнью и дышит красками неба, солнцем, вернувшимся на свой путь, – закончил Серый.
– Как я понял, мы должны идти дальше?! – спросил Драко.
– Видимо, так – ответил Серый.
– Ну, тогда день-другой передохнём у сестры, – предложил я. – Серый прав. Путь наш неизвестен, судьба Орлиной, судьба Митрия должны решиться не в городе проснувшимся ото сна, но пройти через него мы должны.
– Что ж, чувствую Ярина, уже заждалась нас, – улыбнулся Драко.
Одно лишь воспоминае о тёплом доме, и саде, стоящим на переходе миров, согрело меня.
– Надеюсь, нас ждут – сказал я.
Драко пролетел сквозь пурпруно-фиолетовые облака, и поплыл над небом Земной.
Розы Тосканы ждали нас.

9.

– Ваш путь лежит дальше. Виктор, ты проходил сквозь туман моего сада, летите вперёд, – встретила нас Ярина, махнув рукой в сторону облаков, зависших над зелёными холмами Тосканы.
И Драко, касаясь земли, задевая заснувшие розы, направил свой полёт в неизвестность.
Тело достигло наивысшего напряжения, рваные гроздья зимних туч окутали нас, рассыпавшись в секунду, опадая виноградом на землю. Миры соединились, и прошли мы по одной лишь Ярине известной дорогой, Пурпурная встретила нас.
Мир Словены улыбнулся нам ярким солнцем, сияющим над долиной трёх братьев. Долина, переливаясь всеми цветами сочной зелени луга, говорила – зима не пришла.
– Мы должны быть и здесь и на Серебряной – сказал я, как только Драко прекратил свой полёт, возвращая нас,  на знакомый уже выступ в скалах, раскинувшихся по краям долины, нависших над лесом.
– Ты думаешь? – спросил он.
– Не думаю, уверен. Минуты назад до меня донёсся голос Брандо, голос полный горечи и потери. 
– Мы не можем разорваться – заметил Серый.
– Не можем, а возможно от нас этого и ждут. Как жарко – я потянулся, стянув куртку с себя.   
Ветер зашелестел в кронах деревьев, призывая к действию. Листья с деревьев опали, холода не пришли в долину, укрытую от северных ветров, но природа всё же брала своё, сон пришёл в лес. Деревья спали, ни одна птица не пела свою песнь в их кронах, тянущихся к солнцу, подставляя набухшие почки теплу.
Я встал на краю скалы, выбор. Вновь выбор, Пурпурная и Брандо. Сердце не выдержало, по Пути до Серебряной рукой подать, но кто пустит меня на Путь.
– Драко, Серый. Я не могу более стоять здесь, наслаждаясь красотой мира. Всё моё сердце кричит от боли. Не могу! Я знаю, мы вернулись в долину, стремясь получить ответы на будущие вопросы. Даже сестра не стала говорить с нами, открыв один из самых сокровенных секретов.
– Секрет сада? – удивился Драко.
– Секрет сердца – пробурчал Серый.
– Более мы не можем терять ни секунды, в путь, на Серебряную!
Драко вздохнул, то ли от усталости, то ли по одному ему известной причине, мы вновь полетели.
Дракон не стал выбирать новых дорог, мы летели быстрее ветра, быстрее воли. Брандо, никогда не звавшая помощь, звала нас. Я знал, нам помогут. И ведь, правда, краем глаза я видел, Путь всё время стелился над нашим полётом.
Впереди показался город в ущелье, то, что было городом, лежало в руинах.
– Где Брандо? – моему гневу не было предела. С высоты полёта дракона я спрыгнул на голую землю – Драко, облети всё! Мы должны найти внучку Герона.
Серый, верный Серый ринулся вслед за мной. Мой друг не любил высоты, но выбора не было.
Драко мелькнул в небе, оттеняя блеском металла облака, низко плывущие над Серебряной.
Я же устремился сквозь горящие развалины недостроенного города к лесу. Меч Авроры заблестел в руке, ноги  неудержимо несли в чащу, я бежал и бежал. Ветви елей били меня по лицу, корни деревьев не пускали вперёд, даже могучий Серый стал отставать от меня.
Вепрь, огромный вепрь встал предо мною, а за ним, запутавшись в путах деревьев лежала Брандо, по бледному лицу девушки я понял – силы оставили её. Шагов десять, пятнадцать разделяли нас.
Вепрь стоял и, не двигаясь, насмехался надо мною, его огромные клыки выдвинулись вперёд, красные глазки, узкими щёлками наблюдали за каждым движением руки, держащей меч. Вепрь знал, кто стоит пред ним, и был готов дать отпор любому, кто покуситься на его добычу, ни одной капли страха не скользнуло по его телу, размером, ничуть не уступавшему Серому.
Я не стал ждать, и медленно пошёл навстречу вепрю. Не в моих правилах оскорблять врага, но сейчас я едва сдержался. Вид большого кабана вызвал во мне лишь омерзение, его слюна, капающая с клыков, говорила мне – не подходи, но пламя охватило моё сердце, – Брандо не твоя.
– Один удар – подумал я.
Вепрь подумал то же: « один удар», и первым ринулся на меня. Я не стал отходить в сторону, приготовившись нанести удар в самое сердце врага.
Серый опередил всех, удар его тела был настолько силён, что вепрь, перевернувшись в воздухе, плашмя плюхнулся в лужу, но, быстро поднявшись, стал медленно отступать задом. Видимо в его голове проскользнула мысль, с нами двумя он не справится.
Я побежал к Брандо, вепрь опередил меня. Быстро подскочив к ней, он буквально внёс свои, зовущие смерть, клыки в живот девушки. Брандо нашла в себе последние силы, и ударила кабана в глаз. Морда вепря исказилась ухмылкой, он подкинул Брандо вверх и, развернувшись к нам, скрылся в чаще леса.
– Только не ты! – закричал я, обращаясь к Брандо, истекающей кровью, – что за мир, сначала Варол, нет, ты не умрёшь!
– Драко! – вновь закричал я.
Тень дракона мелькнула над деревьями.
Через минуту мы вновь были в пути.
– Возвращаемся? – устало спросил Драко. 
– Да, на Пурпурную, на Орлиную Стен вернулся с Варолом – сказал я.
Приложив руки к рваным ранам Брандо, и испросив разрешения, я остановил кровь.
– Раны нужно промыть, и зашить, надеюсь, всё будет хорошо.
– Но ты помнишь, Брандо была не одна?! – спросил Драко.
Серый взглянул на раны, и лишь сказал –
– Боюсь, теперь одна.
– Но?!
– Удар был несильный, но глубокий, сын Эолунга спас её. Когда–то давно, очень давно…. Не важно. Драко, если поспешим…
Драко не дал договорить Серому –
– Успеем.
И вновь Пурпурная встретила нас, солнце, отходя ко сну, окрасило собою лес и холмы пурпуром.
– Я помню, прямо в центре долины стоит дом, а хозяин дома старый лекарь – сказал я, – не надо лечить раны силой энергии, если может справиться врач.
– Значит, к дому, – согласился Драко.
– Можем ли мы доверять Людвигу? – спросил Серый.
– У него есть выбор? – ответил я.
Последние всполохи заката осветили дом, стоящий на холме в сердце долины. Ветер сам ударил в колокольчик, висящий на двери лекаря.
За дверью послышались неспешные шаги хозяина дома. Дверь открылась. На пороге показалась крепко сбитая женщина, средних лет. Её светлые волосы были собраны сзади в пучок.
– Вы к кому? – заспанным голосом спросила она, близоруко щуря глаза.
– Людвиг?! – сказал я.
– Его здесь нет.
– Неважно, – разозлился я. – Серый, позвал я друга.
Серый вышел на отблески света, выбивавшегося из открытой двери дома, бережно неся Брандо на своей спине. 
Я взял Брандо на руки, и, отодвигая женщину, вошёл в дом, Серый проследовал вслед за мною, Драко счёл разумным оставаться в ночи.
– Нитки, иголку, тёплую воду – чуть не закричал я на женщину.
– Вы врач? – ничуть не удивляясь, спросила она.
– Так и не стал им – раздражённо ответил я.
– Так отнесите девушку вон в ту комнату.
– А?
– Людвиг сейчас не живёт в этом доме, но я тоже врач, или была им раньше…
– Так помогите!
– Что я и собираюсь сделать, успокойтесь, всё будет хорошо, не такие раны шила, – тихо ответила женщина, бросив взгляд на Брандо.
Уложив Брандо на кровать, я присел рядом, держа руку девушки в своей руке, и стал ждать. Женщина быстро поставила воду, и, вскипятив инструменты, направилась в комнату к раненой.
Прошёл час, другой. Через каждые пятнадцать минут я возвращался, молча, наблюдая за работой женщины. Её руки виртуозно  трудились над истерзанным телом Брандо.
– Благодарение Господу, я бы так не смог – прошептал я Серому.
По истечении третьего часа женщина вышла, и, снимая с себя, красный от крови передник, обратилась к нам –
– Вовремя Вы пришли. Часом позже, не успела бы.
Мы с Сером выдохнули с облегчением, Драко ответил нам эхом.
– Но, Вы знаете, ведь молодая женщина была…
– Мы знаем, и знаем Ваш ответ, – сказал я.
– Сожалею, – вздохнула спасительница Брандо, и уставшим голосом добавила – располагайтесь, ночь на дворе.
Серый взглянул на меня, и улёгся у входа в комнату Брандо, я не стал раздумывать, где же заснуть, и, положив голову на бок Серому, заснул рядом.
Драко, уставший дракон, проделавший за день огромный путь, заснул под окнами Брандо, передавая  по капле ей свою силу.
Наступило утро, лишь первый солнечный луч проник в дом, я проснулся и заглянул в комнату, где мирно спала Брандо. Румянец окрасил её щёки, жизнь возвращалась в израненное тело внучки Герона.

10.

Расположившись в кресле, напротив Брандо, я вновь заснул. Серый мягко толкнул меня в бок, заставив проснуться. Девушки в комнате не было, лишь мятая кровать напоминала о ней.
– Нила разрешила выйти девчонке на воздух, – приветствовал меня Серый.
– Там же дождь! – посмотрел я за окно.
– У дома есть навес, да и наш Драко, так умело разжигает костры.
– Нила, – правильно назвал я хозяйку дома, – увидела Драко?
– Увидела, и ничуть не удивилась, лишь пожала плечами.
Подойдя к умывальнику, я плеснул на лицо холодной воды, и, пожевав мяты, вышел на свежий воздух.
Моим глазам предстала довольно странная картина: Брандо, как и сказал Серый, сидела под навесом, кутаясь в одеяло, напротив неё расположился Драко, подкидывая в два разожженных напротив  девушки костра, дрова, Нила сидела чуть поодаль.
– Брандо! – воскликнул я.
– Молодая женщина, по несчастью, в одночасье вернувшая себе все права члена Совета Орлиной, помахала мне рукой.
– Как же мы со Стеном не хотели тебя отпускать! – только и сказал я.
– Драко рассказал мне о последних событиях на Орлиной – тихим голосом сказала она, – и теперь, мы вновь имеем право, вернуться во дворец, надеюсь, Даниил нас поддержит.
– Какой дворец, – подумал я про себя, и вслух добавил – не буду спорить, но пусть твоё возвращение станет неожиданным, не сейчас.
Тучи неслись над долиной, дождь стеной встал перед домом и лесом, и шёл не переставая, не давая выйти из-под навеса. Воды потоками неслась с крыши, создавая заслон ветру.
– Вот так зима – удивлённо сказала Нила.
– Нила, большое спасибо тебе, – поблагодарил я женщину, поклонившись ей.
Вновь наступило молчание.
Два вопроса крутилось у меня в голове, два важных вопроса, где Александр, и где же Людвиг?
Тучи опустились ещё ближе к земле, и летели на запад, касаясь верхушек сосен. На минуту дождь прекратился, и начался вновь, пытаясь сказать «я за себя, и за брата, не пришедшего с севера». Да, снег запоздал, но и холода не пришли.
– Брандо? – всё же первой я решил спросить сероглазую девушку.
– Нас вновь предали. Кто, не знаю, ночь наступила и ворота открыли. На одного нашего их было десять, сто.
Брандо посмотрела вдаль, пытаясь сквозь пелену дождя увидеть лицо предателя, глаза её сверкнули и погасли вновь.
– Так и должно было быть, – продолжила она – после моего возвращения Александра как подменили, он сторонился меня, обходил стороной, даже кровати наши стояли в разных комнатах. Один раз я попыталась вызвать его на разговор, но он  отмахнулся – дел много, устаю, да и тебе отдыхать больше надо.
Брандо вздохнула, и, попытавшись встать, судорожно схватив Нилу за руку, устало опустилось в своё плетёное кресло.
– Что же произошло той ночью? – спросил я.
– Тяжело говорить – ответила Брандо.
Нила встала, и, накинув на голову плащевик, быстро направилась к дому. Дождь в секунду вымочил добрую женщину. Минут через десять она вернулась вновь, неся в руках кувшин.
– Выпей – обратилась она к Брандо – горячее вино, и согреешься и полезно, крови-то много потеряла. Пей, вино домашнее, молодое, но…
Я сглотнул, и вправду запах из кувшина разносился просто чарующий.
– Смотрю, и Вы, молодой человек, не откажетесь, – улыбнулась мне Нила, протягивая стакан с вином.
Я взял в руки глиняный стакан и стал наслаждаться запахом вина.
Брандо сделала маленький глоток, и чуть ли не залпом выпила стакан. Нила, не раздумывая, налила ещё. Но, девушка не стала больше пить, а лишь крепко сжав в руках горячий напиток, продолжила свой рассказ. –
– Ворота открыли, тьма ринулась в город. Люди спали, и в колокол зазвонить никто не успел, кровь потекла по земле ручьём, не жалели никого.
Наш дом стоял поодаль от ворот, ближе к будущей площади, и на моё счастье Александр услышал шум, доносящийся с улицы. Разбудив меня, и силой вытолкнув через заднюю дверь, сам бросился в бой, вновь пробежав через дом. Я спряталась в тени дома, и наблюдала, что-то подсказало мне – не мой бой. Битва Александра была недолгой, врагов было настолько много, что они просто накинули на его плечи сеть, и, навалившись сверху, связали по рукам и ногам. Больше мне ждать было нечего, я побежала. Впереди меня ждал лес, и лишь остановившись в самой чащобе, я попыталась вернуться на Орлиную, но не успела. Морда огромного вепря мелькнула у меня перед глазами, страшный удар бросил меня в самую гущу деревьев, и, ударившись головой о дерево, я потеряла сознание, а, очнувшись,…  а дальше Вы всё сами знаете.
– Одно не пойму, а почему же ты сразу не вернулась домой, на Орлиную? – спросил я.
– Вик, а ты в моём положении был?! – жёстко ответила Брандо.
– Извини.
– Брандо, но всё же, два вопроса мучают и меня, – сказал Драко, доставая свою любимую трубку.
– Драко, милый Драко, спрашивай – улыбнулась Брандо Драко.
Я допил вино, и налив ещё один стакан, посмотрел в сторону. Дождь прекратился, хотя тучи всё так же низко неслись над лесом, пытаясь захватить все пространство между собой и землёй, словно кто-то хотел соединить между собой две стихии, воздуха и земли.
– Ты стояла в тени дома, и смотрела, ведь так?
– Да.
– Как были одеты нападавшие?
– К сожалению, даже свет от огня, не дал мне возможности разглядеть нападавших, всё смешалось перед глазами. Но, постойте, подлым приёмом, сломившим Александра, руководил некто, одетый в красно-тёмныё латы. Его тёмные волосы, отливали краснотой. Нет, он не был рыжим, но волосы.
Брандо опустила голову на кулаки и призадумалась, стараясь вспомнить.
– Волосы. Странно, волосы. Его волосы были словно натёрты крошкой красного кирпича, красно-бурой пылью.
Драко обвёл нас взглядом.
– Это уже серьёзно, – сказал он, – и, если позволишь, второй вопрос.
Брандо кивнула в ответ.
– Прости, что спрашиваю, но мы должны знать. Не заметила ли ты, что странность в поведении Александра связана с женщиной. Тебя не было день, два, к сожалению, иногда этого достаточно.
Лицо Брандо побелело.
– Что ж ты делаешь, дракон – наступила Нила на Драко.
– Не мешай! – твёрдо ответил Драко, – лучше сейчас, чем потом.
– Нила. – Брандо взяла руку Нилы в свою, – всё хорошо, Драко прав, лучше сейчас.
И вздохнув, продолжила. –
– В городе Александра я оказалась одна. Людей живущих в нём я ещё плохо знала, а тем более женщин. Может и да, может, и нет, не знаю. Но, сердце подсказывает мне, Драко, ты прав. Один раз я видела, как Александр помогал одной девушке нести ведро с водой.
– Брандо, а как она выглядела? – Решился вновь вступить в разговор я.
– У неё были волосы цвета золота, – грустно ответила Брандо.
– Она и открыла ворота! – не выдержал всегда спокойный Серый.
– Да и шкура вепря отдавала краснотой, – добавил я, – может всё проще?!
– Месть? – задумался Драко, – слишком просто.
Вечернее солнце пробилось сквозь плотные тучи, наполнив долину вечерним светом.
Брандо утомлённо взглянула на нас.
– Всё, девочке спать пора, утомили Вы её своими вопросами. Пошли, дорогая, помогу тебе. Сил надо набираться, вот только бульоном тебя перед сном напою, и спать.
Нила помогла Брандо подняться, и повела её в дом. Солнце напоследок долгого дня блеснуло в окне, отразившись в глазах Брандо светом и надеждой.
Девушка помахала нам рукой и вошла в дом.
– Что ж, с возвращением Брандо, всё становиться проще и сложнее.
– Это уж точно, Вик – заметил Драко, пуская колечки дыма.
– Может, и кораблик пустишь? – спросил Серый.
– Нет, не пущу. По корабликам у нас уже есть один знакомый, где-то здесь родился, – парировал Драко, – надо бы и о его судьбе побеспокоиться. – Последние слова были сказаны драконом так, что Эвэлару на самом деле, надо было озаботиться своей судьбой.
– Об этом завтра Нилу расспросим, – сказал я, – но всё же месть, не сомневаюсь, месть.
– Уж слишком просто. Не верю. – Драко продолжал пускать кольца дыма, – не складывается, кто-то должен стоять за спиной Авенира и его матери.
– Не Митрий.
– Вик, глаза могут и обманывать, сколько тоски в них тебе и не показалось бы. Хотя, как знать, – Драко окончательно вошёл в роль сыщика.
Звёзды распались по небу Пурпурной. Мир изменился, ураганы более не гуляли по его просторам, время текло медленно, отсчитывая минуту за минутой. Шаткое равновесие вернулось.
– Надолго ли? – подумал я, – бросив взгляд на холмы долины. 
– Отправляйтесь-ка спать, наговориться ещё успеете. Наступит новый день, а ночь, она для сна нужна, – вернулась к нам Нила.
Спорить с Нилой не стали. Мы с Серым вернулись в дом, а Драко расправив крылья, полетел в ночное небо Пурпурной, только по ему ведомой дороге драконов. 
– Скоро вернусь, – обратился он к нам, – облетая дом, где спала Брандо.

11.

Драко вернулся, неся туман мира на серебряных крыльях.
Рано утром, выйдя поздороваться с солнцем, мы увидели – слабый отзвук гитары, тончайший голос флейты, далёкий стук барабанов. Дом Мирослава, стоявший на высоком холме купался в небе, белый туман волнами набегал на ступеньки крыльца, скрывая своей гладью  долину трёх братьев. Солнце, воркующее с белыми голубями, светило нам из-за гор, чьи верхушки были чуть видны. Мы стояли и наслаждались миром – Пурпурная раскинулась пред нами. Дом, вросший корнями в землю долины, закружился на месте. Она и я, взявшись за руки, как дети из старинной сказки, стояли на крыше мира и не могли глазами оторваться друг от друга, кружась вместе с домом, уходившим всё выше и выше, в самую голубую высь, и далёкие звуки музыки пришли к нам. Вдали сквозь волны тумана, показались – и башня города Алый, и стены дворца Дариия, а за ними вырос и храм Бронзы, мы увидели всё.
Солнце на голубом небосклоне, туман с вросшими в него шпилями старинных замков, сотканных из камня, добытого много тысячелетий назад, дом над долиной и мы, плывущие по небу, на облаке, держась за руки. Запах ладана цвета ландыша окутал нас, и, встав спиной к спине, руки наши обвили друг друга, её волосы, летящие по ветру, застили мне глаза, став единым целым, мы увидели бесконечность.
И звук копыт, раздался, отдаваясь многоголосьем гор. Белый-белый конь, цвета новрождённого снега, цвета седины веков, приближался ко мне. Его гордая поступь оставляла за собой искры, туман под ногами превращался в камни. Конь подошёл ко мне, и, склоняя голову, звал за собой. Я вскочил на него, мы понеслись вперёд, меч заиграл в руке, и, вспыхнув белым огнем, показывал нам путь.
Туман сменился пустыней, красный песок забивался в нос, глаза слепились от солнца, стоявшего точкой в оранжево-красном небе. Белый плащ, развиваясь за моей спиной, закрывал от нестерпимой жары. Я увидел впереди на краю горизонта, темень слилась с днём, и армия выступила вперёд, её грязно-чёрно-красные флаги зависли над головами тех, из кого она была создана. Каждый шаг армии отдавался болью в сердце мира, мироздание теряло ось, время останавливалось по воле её предводителей.
Пригнувшись к самой шее коня, я попросил его, лети вперёд, мой брат. Услышав меня, конь ускорил свой бег. Шаг за шагом мы приближались, с желанием врезаться в самую гущу врага, победить или умереть, на щите, но никогда под ним.
Слева и справа я услышал возгласы и стук тысяч и тысяч лошадиных копыт. Обернувшись по сторонам, я увидел, прямо сзади меня Стен, во главе гвардии Орлиной, по левому флангу Ярина и Сиенец вели в бой орден, Эрлангор помахал мне, справа по ветру, неслись Словена с Кристьяном, ведя за собой свою конницу.
Она. Рядом со мной, на вороном жеребце, распустив волосы и сверкая очами, летела она, крича мне сквозь нарастающий гул битвы, – Больше ты не будешь один! 
Драко? Серый? Где Вы?
Слабый удар в плечо. Я открыл глаза, и, чуть не оступившись, удержался на месте, схватившись за Серого, уколовшись другой рукой о розы, вьющиеся на двери.
– Серый? Но ведь битва, я слышу удары мечей, – пытаясь пробиться сквозь шум битвы, сказал я.
– Вик, прости, но стоишь ты так… уж довольно долго, я…
– Спасибо, Серый, – вздохнул я, опускаясь с облаков на землю. – Брандо проснулась?
– Нет, ещё спит, – ответил Серый.
– Не буди, пусть выспится, отдых ей не помешает. Серый, а какой туман, красота-то, какая.
– А верху. Океан, ничего подобного раньше не видел, – услышал я голос Драко за спиной.
Я не выдержал: – Драко, в небо.
Дракон не заставил себя ждать, и мы взлетели.
– Прошу, я хочу встать на край той вершины, – попросил я Драко, – указывая рукой на осколок горы, выплывающий из-за тумана облаков.
Драко, бережно приземлился на склон. Я, спрыгнув вниз, на землю, и стоя по пояс в тумане, совершил, то, что никогда не позволял себе делать где-либо ещё кроме Орлиной, я полетел, а, открыв глаза, вновь оказался на крыльце дома, увитого красными розами.
– Я видел Путь, – только и хватило сил прошептать мне.
Всё смешалось перед глазами дом на утёсе, с океаном, бьющимся о скалы, дом в сердце Тосканы, посреди сада, дом трёх братьев, стоящий среди холмов долины, спрятанной за горами, плывущими в тумане.
– Так чего ты ждёшь, за всё надо биться, – чуть не крикнула мне Нила, посмотрев вдаль, на отступающий в глубь леса туман, оставляющий за собой росу на траве.
– Но Брандо?
– Пусть здесь поживёт, рана не опасная, правда, крови девушка потеряла много. Месяц другой, а может неделя. Да и спокойней ей здесь будет, в доме Людвига её уж точно искать никто не будет, – вновь сказала Нила.
Я обратился с немым вопросом к Драко и Серому, Нила, мы же не знаем о ней ничего?
– Я верю ей, – ответил Драко, посмотрев мне в глаза, она с нами.
Серый не стал спорить с Драко, видимо согласившись с ним.
– На Пурпурной вопросов-то много осталось – продолжил я мысль вслух.
– Там, откуда Вы пришли, их больше, – ответила мне Нила.
– На Земную?! – задумался Серый
– Видимо, да. На Серебряной нам делать нечего, пока нечего. Да, и дорога на город безвременья открывается на Земной.
Но с места я не двинулся, сомнения охватили меня, лес зашумел, пытаясь помочь.
– Подождём час-другой. Да и Брандо предупредить надо – подытожил я.
Молчание, нет тишина, уходить из долины не хотелось.
– Нила, так кто же Людвиг?! – сжав кулаки, подошёл я женщине. Что заставило меня так поступить?
– Лекарь, – спокойно ответила Нила, ничуть не испугавшись моего разъярённого лица.
– Нила, скажи правду. Такие дома просто так первому встречному  не оставляют.
– Вик, да что на тебя нашло? – попытался одёрнуть меня Серый.
Драко предпочёл не вмешиваться в спор, оставаясь чуть поодаль, молча наблюдал за нами. Но знак он мне подал, знакомый запах душистого табака подсказал мне, я на правильном пути. Если Драко закуривает трубку, значит и в полёт он не собирается.
– Нила, – успокоившись, вновь спросил я женщину – Нила, кто ты? Почему ты здесь? Ты знала? Кто предупредил тебя?
Мои глаза говорили за меня, и, не видя себя со стороны, я почувствовал весь холод собственного взгляда, ледяной ветер задул из-за гор, склоняя верхушки елей и сосен к земле, теплота чувств прошла, и я знал – я добьюсь ответа!
Нила не отступила, не отвела своего взгляда, лишь слабое подёргивание век выдало её.
Этого было достаточно. Я отпустил женщину, и, взяв её за руку, тихо спросил –
– Мы не хотим причинить тебе боль, и я знаю, ты знаешь, кто мы. Было бы неуместно с нашей стороны оставлять Брандо у тебя, так и не получив ответов, да и фраза сказанная тобою уронила лёд в моё сердце «Здесь её не будут искать».
Нила закрыла глаза, и, открыв их через секунды, прошептав несколько слов, всё же ответила нам –
– Я сестра Людвига, старшая сестра.
Силы оставили женщину, держась рукой за косяк двери, она опустилась на крыльцо, держась правой рукой за сердце. 
Я прошёл в дом, и налив стакан колодезной воды протянул Ниле.
– Сделай глоток.
– А что за разговоры, и без меня – чуть слышно проскользнула на свежий воздух Брандо, одетая в белоснежную до пят рубаху, сшитую из тонкого льна. Девушка не могла отказать себе, и подвязала её ремешком, пытаясь подчеркнуть, возвращающуюся талию.
– А это уж совсем лишнее, – показала Нила пальцем на ремешок Брандо – Тебя сейчас и этим ремешком, да по одному месту. Иди ложись. 
– Но ведь вчера, вчера я весь день провела с Вами под навесом – обиделась Брандо.
– Это по недосмотру – ответила Нила.
– Нила, оставь её. На членах Совета всё так быстро заживает… – не договорил Драко.
– Как, и она?! – изумилась Нила.
Я ответил кивком.
– И где же Людвиг? Что всё же произошло? – продолжил Драко.
– Честно, я не знаю, где сейчас Людвиг, а за последние годы я увидела его первый раз лишь месяца два назад. Он передал мне ключи от нашего дома.
– Вашего? – спросил Серый.
– Нашего. Дом, перед которым Вы стоите, всегда принадлежал нашей семье. Я родилась в нём, Людвиг родился в нём. Родители наши, нет, не буду о грустном. Лишь я закончила учёбу, родители ушли, а Людвигу было всего десять. Пришлось мне вернуться, забросив всё, и заняться воспитанием младшего брата. Шли годы, мальчик превратился в юношу, в молодого мужчину, стал лекарем, хорошим лекарем. Однажды вечером, возвращаясь из города, он встретил её. Одежды на девушке были порваны, видимо за ней кто-то гнался, и бледную, как смерть, Людвиг внёс Анну в дом.
– Анна – мать мальчиков – уточнил я.   
– Да! – лицо Нилы  исказилось горечью прошлых обид, морщины проступили на лбу.
Драко затянулся, но не стал пускать любимые колечки, а просто выдохнул струйку дыма.
– Зная Ваш следующий вопрос, отвечу сразу, более таить мне нечего, – посмотрев на верхушки леса, продолжила Нила. – Анна – не из нашего мира, не с Пурпурной. Есть город, город песка, красного камня и солнца, никогда не заходящего за горизонт, города вечной молодости и боли. Она родилась там много, много лет назад.
Что мне сказать в ответ. Я посмотрел на Брандо, перевёл взгляд на Серого, даже дракон, впитавший, с рождения мудрость предков опустил голову. Что мы почувствовали? Я не знаю. Оцепенение, нет скорее пустоту, объяснявшую многое, многое, но не всё.
– Вот и ответ, почему Свезар оказался на Пурпурной, вот и ответ, – лишь хватило сил сказать мне. – А солнце в городе, – обратился я к Ниле, – вновь начало свой бег, рассвет и закат вернулись в город безвременья.
– Братья родились от женщины, таящей в себе древние силы «пастухов», – вновь выдохнул Драко струйку дыма. – Одной трубкой тут не отделаешься.
Нила поняла всё по-своему и поспешила в дом, и, вернувшись, минут через десять несла в одной руке старый кувшин с вином, а в другой руке сыр.
Взяв в руки стакан, я посмотрел на его непрозрачный глиняные стенки, перевёл взгляд на лес, остановивший меня в последнюю минуту, лицо, знакомое лицо всплыло перед глазами.
– Ну, как же! Лица, глаза, жесты – Эолунг и Эвэлар! – Они же! – воскликнул я.
– Дед и внук, – прошептала Нила.
– Дед и внук, – подтвердил Драко.
– А в городе новая королева – заметил я.
– Теперь точно, Вик, без похода в город песка, нам никак не обойтись, – усмехнулся Драко.
– Чувствует моё сердце, и старых знакомых там встретим, – поддержал Серый.   
Настроение неожиданно поднялось, но с чего?
– Братья знали, кто их мать? – спросил Драко у Нилы.
– Только Эвэлар и, конечно, Клавдий, но Клавдий более догадывался, чем знал, кто его отец.
Я засмеялся, нет, не вино ударило мне в голову, нет. –
– Друзья, братья. Вы слышали, Мирослав – внук Эолунга! Но Мирослав встал на Путь, не важно, чья кровь течёт в твоих жилах, важно, кто ты сам! Не по крови судят нас, а по нашему духу!
Драко не удержался и, постучав трубкой о землю, забил в неё новый табак.
– Драко, а табак-то другой, – сказал Серый, – где ты его берешь?
Драко замялся, но отвечать не стал.
Вечерело, солнце клонилось к закату, тишина и покой. Покой пришёл в моё сердце, новый путь открылся нам, лишь бы ниточку нащупать, и сделать правильный выбор.
– Брандо, как ты? – спросил я.
Девушка покачала головой, грусть вновь охватила молодую женщину.
– Эолунг хотел прийти на Орлиную, прийти с новой правительницей. Его план, его план рассыпался в воздухе, но в одном он был прав. Орлиной нужна ты, именно ты. Мы донесём тебя до Орлиной, Стен и гвардия поддержат тебя. Тебе же не в первой будет вести конницу в бой, – сказал я.
– Надеюсь, не потребуется, – нехотя заметил Драко.
– Чему быть, того не миновать. Мы должны быть готовы ко всему.
– А Вы?! – ошарашено спросила Брандо.
– Вы думаете, там, дома, она будет в безопасности, её путь известен! – вступила в разговор Нила.
– Да наш путь известен, и мы не отступим, – продолжил я, – здесь, на Пурпурной – мир, но жажда битвы ненасытна, внучка Герона должна вернуться домой. Орлиная зовёт нас.
– Брандо – перебил меня Драко.
– Пусть так, мы же  возвращаемся на Земную. Нила, ведь Анны не было с Людвигом? Она ушла.
– Ты прав, не было. Анна ушла, а Людвиг, бедный мой брат удалился на старую пасеку.
– А Дариий?
– Не его битва – задумчиво ответила Нила, – надеюсь, не его.
– Может с нами? – спросил я Нилу.
– Нет, за домом смотреть надо, да и люди в старый город возвращаются, врач им нужен.
– Но Людвиг?
– Пусть отдохнёт.
Солнце окончательно село за седые склоны гор. Мы направились ввысь, и, сделав круг над долиной, полетели вперёд.
– Берегите себя – услышали мы. 

Стен от неожиданности остался стоять, где стоял.
– Вот и Брандо, – лишь сказал я. – Совет вновь полномочен – и улыбнулся.
Рассказ мой был недолгим, Стен кивнул в ответ. –
– Справимся, главное выждать, да и понятно теперь на чьей стороне Митрий.
– На чьей? – спросил я.
– Авенира, не Анны – ответил он.
– Надеюсь, следующие ответы придут быстро, – сказал я, закрывая рукой рот.
– Оставайся, палатка тёплая, я переночую у капитана, а утром полетите, – предложил Стен.
Я вышел в ночь, ночь, освещённую тысячами огней, огней от костров и сердец, сердец людей поверивших нам.
Я смотрел и видел лица матерей, жён и детей, отпустивших солдат в бой, в бой за свободу нашего мира.
– Нет, Стен, мой друг, мы полетим сегодня, надеюсь Драко с Серым  возражать не будут, дорог каждый день, кровь более не должна окропить землю Орлиной.
Хор выбежал из-под полога палатки Стена.
– Он скучал, – улыбнулся Стен.
– Хор, ты вновь с нами, – позвал я хорька.
Хор радостно забегал на месте, и быстро взобрался мне на плечи.
– С нами, – погладил я Хора по шее.
– Летим? – серебро Драко отразилось в моих глазах.
– Стен, береги Брандо.
– Да кроме Стена и ещё есть, кому поберечь Вашу красоту, – вновь сказал Драко, поглядывая в сторону.
Я посмотрел по направлению взгляда Драко, и увидел – единорог, единорог Брандо подошёл к палатке, где мирно спала девушка, и остановился подле неё.
– Так оно лучше, – сказал Серый.
– Драко, друг, а если в полете, я чуть попишу, давно записей в дневник не делал.   
– Тяжело будет, и ты, и Серый, да ещё дневник твой. Ладно, так и быть, – и выдохнув сноп пламени, Драко понёс нас к Земной. 

12.

Слова  за словами, прошлое вставало перед глазами, и бело-синие нити знамёнами развевались на нашем пути. Страница летела страницей, словно белая птица коснулась крылом, даря мне перо. Наш бой не закончен, и это начало, выбор нам дан, но как поступить? Вмешаться иль, нет?! Мудрость и меч, слава сраженья и поле, обагренное кровью друзей. Всё впереди! Нет, не допустим мы этой войны.
– Заждалась! – закричала нам Ярина, выбегая на террасу дома.
– На этот раз никуда не отправишь? – улыбнулся я, бросаясь в объятия сестры.
– Нет, – как никогда серьёзно ответила сестра, – тем более ты и сам  знаешь, каков путь тебя ждёт.
– Нас ждёт – поправил Ярину Серый.
– Очень надеюсь не только Вас, – Эрлангор вышел вместе с Сиенцем на порог дома вслед за Яриной.
– Всё так серьёзно, – остановился я, – отец прислал орден.
– Миры мироздания обеспокоены грядущими событиями, готовящимися развернуться в городе безвременья со дня на день.
– Боюсь, время упущено – вмешался Драко. 
– Ещё нет, – ответила дракону сестра.
– Так давайте обсудим, – предложил я. – Да, дорога последних дней была трудной, но глоток хорошего вина вернёт меня к жизни, а запах трубки Драко добавит нам сил.
– Пройдёмте за мной. Я знала, Вы вернетесь и приготовила небольшой сюрприз. Вик, ведь ты ни разу не был за моим домом? Уважая нашего Драко, я восстановила старую пристройку к дому. И вот, что из этого вышло.
Лишь я свернул за угол небольшого домика сестры, перед моими глазами открылся вид на прекрасный старинный дом, выложенный из кирпича, бело-серого цвета, добывавшегося в Тоскане ещё много веков назад, и башню.
– Но как? – удивлению моему не было предела, – почему мы не заметили его с высоты полёта?
– Вечер, дымка тумана, да и летели Вы с другой стороны.
– Но как? – повторил я свой вопрос.
– Я решила продолжить свой сад и за домом. Садовник, помогающий мне, стал высаживать клубни цветов, и наткнулся на старый фундамент, о чём немедленно сообщил мне. Ну а дальше, дальше в одной из библиотек Сиены мы нашли старый план нашей усадьбы, и более того, нам повезло, к плану был приложен точный чертёж дома.
– А башня?
– Дань традиции – ответила Ярина.
– А старый дом?
– Будет перестроен в библиотеку.
Я стоял перед новым домом сестры и не верил глазам, не скорость возведения поразила меня, этому я мог ещё найти объяснение, а красота и массивность стен. Ярина с Сиенцем, выложив каждый камень, наполнили его временем старой эпохи, сохранили дух старины.
– Дом – красавец, но для меня всё же мал – расстроился Драко. – А так хотелось поспать в тепле, ночи зимой у Вас в Италии всё же холодные.
– Но?! – удивилась Ярина.
– Не время менять размеры, разве ты не чувствуешь за нами и здесь наблюдают, – ответил Драко сестре.
– Тогда ещё один сюрприз! На Пурпурной я обратила внимание на построение крыши дворца Дариия. Она же позволила нам собраться вместе, крыша была плоской.
Я внимательно посмотрел сквозь сгустившиеся сумерки на крышу дома, раскинувшегося под сторожевой башней.
– Не утруждай себя, – попросила Ярина, и махнула рукой, человеку стоявшему у края бойницы башни.
Стрелы взвились в воздух и сразу несколько огромных факелов заиграли своими огненными мускулами по всем краям крыши дома.
– Ради меня? – слеза чуть не скользнула по непроницаемому лицу дракона.
Ярина слегка пожала плечами –
– Отвечу честно, и ради тебя Драко, но не только.
– Вот так всегда, но всё же спасибо. Надеюсь, спать будет теплее – пробурчал Драко.
– Пройдёмте в дом, поднимемся по лестнице на крышу, – предложил Сиенец, – время не ждёт.
Ярина первая подошла к двери, ведущей в её новый дом и, распахнув передо мной и Серым, сказала –
– Прошу, бокал красного вина уже ждёт тебя, Вик. Заметь, выбирала сама.
Поднявшись наверх, я подошёл к кованым перилам, огибающим по периметру всё строение крыши, и, вдохнув целебный воздух ночной Тосканы, расположился в кресле.
Мы все собрались, нас было шестеро – Сиенец, Ярина, Эрлангор по одну сторону большого стола, накрытого ужином, Драко, Серый и я – с другой. Нет, нас было семеро, Хор не найдя кресло, по его мнению, крайне необходимое для столь значимой персоны, с расстроенным видом уселся прямо передо мною на столе.
– Ты не одна, дом охраняют? – спросил я.
– И не только дом. Люди ордена Сиенца расставлены по всему лесу, Драко правильно заметил, за нами наблюдают.
– И?
– Нападут, вряд ли, но меры предосторожности нам не помешают, – продолжил вместо Ярины Сиенец.
– Итак, Вам всё известно. Старая семья готова вернуться в свой родной мир и взять бразды правления в свои руки. Их Вы опасаетесь?
– Нет, – неожиданно сказал Эрлангор, – город безвременья стоит на пересечении многих времён. Запомни, времён, не миров, а времён. Тысячелетия назад мы допустили ошибку, заперев в нём Эолунга, рассчитывая поставить точку в бесконечной войне, но ошиблись. Пришло время, и сейчас расплачиваемся за свой недальновидный поступок. Эолунг смог найти выход, смести древние постаменты, но беда в том, что кто-то помог «пастуху». Война в городе выгодна неким силам, к несчастью, мы не знаем каким.
– И отец решил вмешаться? – Спросил я, – прислав тебя.
Элнагор задумчиво провёл рукой по своей седой окладистой бороде. –
– Нет, Истинный мир не будет вмешиваться, но, надеюсь, моя помощь пригодиться здесь, на Земной.
– Я не получил ответа, – сказал я, и вдруг…
– Вик, что с тобой, – взяла мою руку Ярина, – ты стал белее, белого.
– Совета нет!
– Как нет! – одновременно воскликнули Драко и Серый. 
– Вспомните, чью область представляет Брандо?
– Дальние горы, – сразу ответил Серый.
– А Даниил? По старым правилам географии и Совета Орлиной, Дальние горы может представлять лишь один человек.
– Но ведь Даниил – Дальний, – недоумённо сказал Серый.
– В том-то и вопрос, – продолжил я. – Дальние горы, представляет в Совете Брандо, независимо от того, кто живёт в её области. Нас четверо, и Митрий, если догадается, использует данное правило Совета на ассамблее в свою пользу.
– Будем надеяться, мы сможем добиться необходимого результата – начал Эрлангор.
– Какого результата? Результат, а другое слово подобрать нельзя?! – раздражённо спросил я.
– Сохранить равновесие и только, энергии города столько тысячелетий находившиеся в мире со временем, могут воспротивиться новому порядку и заставят время измениться. И тогда изменение времени произойдёт не только в отдельно взятом городе, а во всём мироздании, – ответил мне Драко.
– И кому-то это очень выгодно, некто или некие силы хотят повернуть время вспять, используя красный город. Идеальное место для столкновения интересов, – сказал Эрлангор.
– Разве время можно использовать в своих интересах? – удивился я, помня о своём внутреннем отказе изменить время.   
– Возможно, само время – нет, я думаю невозможно, но попытаться вернуть к жизни былые силы. День будет идти за днём, времена года не изменяться, часы не остановятся, но дорогой безвременья можно будет вернуться в прошлое, воззвать старые армии, вернуть к жизни…
– Можешь не продолжать, – кивнул я Сиенцу, – я понял, любое столкновение сил в городе песка будет как маленький камешек, брошенный в воду, но влекущий за собой большие круги на воде.
– А Митрий, боюсь, Вы одновременно подумали об одном и том же, но всё же, смею тебя заверить, не всё ещё потеряно, – сказала Ярина, поправляя свои самые красивые во вселенной рыжие волосы.
– Эрлангор, прошу тебя, расскажи мне о старой битве, я должен понять, – попросил я  воина ордена.
– Расскажу. И о многом другом придётся рассказать, но не сейчас. Дорога была длинной, Вы устали.
– С этим нельзя не согласиться – добавила к сказанному Эрлангором Ярина. – Вик, Серый пойдемте, я покажу Вам Ваши комнаты. Драко…
– А я очень удачно расположусь на крыше, – ответил Драко, доставая вездесущую трубку, – думается здесь лучше. Луна, звёзды – хорошо!
Мы спустились вниз, и, войдя в комнату, я почувствовал песнь ночи, зовущую меня спать. Ответов я не получил, но нить нащупал. Некто хочет направить столкновения в городе безвременья в свою пользу, дожидаясь возмущения энергий и колебаний времени в городе. Несомненно, зная, как при этом всколыхнуть прошлое, воззвав побеждённые, но могучие силы к жизни. Что ж, будем распутывать клубок дальше, – подумал я, и, найдя в себе силы, потянулся к дневнику написать страницу-другую. Без прошлого нет будущего, прошлое незыблемо – закон, и  нарушать его, не дано никому.

13.

Ночь прошла беспокойно, ветер  выл под моим окном, то и дело, пытаясь разбудить, не давая заснуть. Я просыпался и вновь засыпал, образы лиц, знавших меня вставали рядом: отец, воины ордена, сестра и где-то вдалеке мир, истинный мир. Рваные попытки вспомнить, заполнить брешь в памяти не оставляли меня после  встречи со Свезаром. Сад и лабиринт, аллея и старый дуб.
Открыв глаза, первым делом я подошёл к окну, и настежь распахнув его, отпрянул вглубь комнаты. Дубы, из окна открывался  вид на дубовую рощу. Могучие исполины плотным кольцом окружали дом сестры.
– Ярина, – подумал я, – зачем же Эрлангор вновь привёл воинов ордена на Земную? Вокруг твоего дома – крепость, ни одна нечисть не пройдёт мимо вековых, нет, тысячелетних витязей света. Зачем Эрлангор вернулся на Земную, по своей ли воле, или отец настоял? Вечерний разговор лишь запутал меня, и разбираться с этим вряд ли имело смысл, но всё же? 
Вылив на себя ведро с ледяной водой, зная мои привычки любезно оставленное рядом с дверью в мою спальню, я вновь попытался привести свои мысли в порядок. Выстроить их в единую линию, пытаясь не упустить ни одной фразы вчерашнего разговора, дополняя их знаниями прошлых дней.
Не посмотрев на часы, которые я никогда не носил, спустился вниз и, незаметно выйдя за дверь, направился к вечнозелёным дубам, в надежде услышать ответ. Время остановилось, лишь я пересёк невидимую черту дубового леса, а под ногами поскрипывали жёлуди и шуршали опавшие листья растворившейся в тумане осени.
– Ты ищешь себя?
– Эрлангор!
Я не поверил словам, вырвавшимся из моих уст, Эрлангор. А дальше, дальше!
Эрлангор стоял напротив меня, его мудрое лицо, седая борода, глаза полные силы и доброты, прямой нос, тонкие, словно высеченные из мрамора пальцы рук. Зелёного цвета костюм, старинного покроя, с накидкой красного цвета, обитой меховым воротником, скроен был по фигуре старого воина мира, украшая его.
– Холодно сегодня.
– Странно, солнце светит – ответил я.
– Светит, но не греет. Ты хочешь идти дальше?
–  Идти ли дальше, не знаю. Но знаю одно, не пройдя весь путь от начала до конца, я не найду себя.
– Тогда, в нашем мире, я не успел остановить Паута, и на многие века наказание постигло нас. Я тоже не знал, зная, что  должен был сделать! Ты хочешь пойти моим путём?! Испить всю чашу до конца, не много ли для одного человека?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только одно, возможно, тебе дан шанс, не буду называть всё своими именами, и говори правду, хотя бы себе, говори её каждый день, каждую минуту. Секунды жизни летят, упущенного не вернёшь, а правда, это то немногое, данное нам свыше, без чего жизнь наша утекает в песок. 
– Эрлангор! Ты хочешь знать правду?
– Нет, твоя, правда, – для тебя же, не для меня.
– Но, правда, она едина для всех!
– Едина. Поэтому, зачем мне знать то, что солнце сегодня лишь светит, что ветер дует с севера, и то, что ты ищешь сам себя, иногда путаясь в трёх соснах, – спокойно ответил мне Эрлангор.
Я прислонился спиной к дубу в полном замешательстве, такой отповеди я не ждал.
– Иногда ты хочешь рубить с плеча, там, где надо думать, и наоборот.
– Но мои мысли. Я не хочу допустить сечи в городе безвременья.
– Так ли?! – спросил Эрлангор.
– Да!
– Твои глаза выдают твой пыл, твою страсть, но послушай убелённого сединами…
– Не старика – не выдержал я.
– Меч не самый лучший помощник в битве, а то место, куда ты собрался, – Эрлангор вздохнул, – ждёт лишь зажженной спички. Я верю твоим мыслям, но глаза выдают, ты хочешь битвы. Восстановить справедливость, восстанавливай, но помни, каждое утро, ты просишь послать Господа тебе хоть каплю мудрости.
Я промолчал, Эрлангор был прав, я собирался идти в красный  город, не имея плана, надеясь лишь на меч, мудрость Драко и силу Серого. Восстанавливать справедливость, выставляя засовы на городе безвременья.
– Вчера я заметил, наш разговор был тебе неинтересен, и даже моё появление вызвало в твоём сердце раздражение. Как, ещё один?
– Ты прав. Я мало, что уловил из нашего разговора на крыше нового дома Ярины. Может, устал.
– Не хотел, а не устал!
– Но даже в полете, я думал о мирном исходе.
– Головой – да, но не сердцем. Вслушайся вновь, прошу тебя. Много веков назад, во времена нашей молодости мы уже побеждали Эолунга. Твой отец вел наше воинство, Свезар и я бились в той битве, не отступая от твоего отца ни на шаг, и мы победили. Но чего мы достигли? Эолунг на многие годы оказался заперт в безвременье, силы не оставили его, армия не покинула его.
– Но постаменты, статуи?!
– Но и мёртвых, разве ты их видел? Нет! Время обходило красный город стороной, он жил своей жизнью.
– Но я не видел лиц, живущих в нём – удивился я.
– Или не хотел увидеть. Эолунг был умным воином, и план его был прост. До сих пор не могу понять, как тебе удалось вернуться?! Но не об этом речь, вспомни, что ты почувствовал, оказавшись в городе предзакатного солнца?
Я закрыл глаза и почувствовал безумную негу любви, исходящую из каждого дома.
– Вот и ответ, город никогда не умирал. Вступив в битву с Эолунгом, мы допустили ошибку, расплачиваться за которую придётся всем. Да, мы победили, но видишь, цена оказалась слишком высокой.
– Какова же цена? – спросил я.
– Некто, не знаю, кто, могу лишь догадываться, помог Эолунгу найти реку времени, открыл проход.
– Я вернулся по ней.
– И Эолунг не замедлил воспользоваться течением времени, найдя  путь в мироздание.
– А Анна?
Эрлангор лишь пожал плечами.
– Может она и поможет нам найти ответ.
– Но зачем она возвращается в старый мир своего отца?
Эрлангор вновь не ответил.
– Остановить Эвэлара! – сам себе ответил я, ещё больше прижимаясь спиной к дубу.
– Надеюсь, да.
– Зачем воины ордена вернулись на Земную? Ярина и сама может разорвать любую армию в клочья.
– Таково решение.
– И ты пришёл по решению.
– Нет, по зову сердца. Я стоял у твоей колыбели, я летел в бой рядом с твоим отцом. И мы не можем допустить хаоса в городе Эолунга.
– Ты всё же уверен, я внесу хаос в город безвременья.
– Ты разнесёшь его в клочья – улыбнулся Эрлангор.
– Я?! – рассмеялся я в ответ.
– Не удивляйся, ты. Поэтому я и здесь.
– Надеюсь, дом не от меня защищают, – заметил я.
– Нет, не от тебя. Мы не знаем, какие силы помогают Авениру – ответил Эрлангор.
– Но города безвременья ведь больше нет, солнце совершило круг.
– Да, но только избранные могут покинуть его, а таковых немного. Рождение Авенира лишь заставило маятник вновь пуститься в пляс, но лишь маятник, не время.
Я посмотрел на небо, солнце поднялось ещё выше, но теплее не стало. Я отошёл от дуба, наполнившего меня живительной силой. Ветер подул с силой ночи, срывая листву с деревьев. Листья вечнозелёных дубов полетели не землю, но ни одна ветка исполинов леса даже не шелохнулась, в ответ на призыв ветра вступить с ним в драку.
– Пройдёмся, – предложил Эрлангор, – мои ноги тоже слегка затекли, а мудрость, мудрость не приходит с годами, а лишь с каждым поступком капля за каплей копится в твоём сердце.
Слова Эрлангора всколыхнули могучие ветви дубов, лес зашептал –
– Он прав.
– Мы должны снять оковы безвременья с города красной пыли.
Эрлангор не ответил, даже не обернулся.
– Тем самым мы лишим их силы, – продолжил я.
– Отец ждал этого ответа, – резко повернулся мой собеседник, глаза его заблестели, – а знаешь, я так рад, ты вспомнил моё имя.
Я не нашёл слов, ответ застрял в моём горле.
– Нам пора возвращаться, надеюсь, нас уже ждут, – позвал меня Эрлангор.
Медленно развернувшись, мы направились к дому, поднимаясь по холму вверх.
Слова Эрлангора не выходили у меня из головы «капля за каплей», каждый день дан нам, чтобы жить и дарить жизнь другим.
Молча, подойдя к дому, и, поднявшись по лестнице на крышу, я окинул взглядом холмы с поросшими на их склонах дубами. Солнце стояло в зените, ни единого облачка не появилось на небе, а ветер, сжалившись над нами, успокоился, и живительное тепло окутало нас своей негой.
Мир Земной жил своей жизнью, и так не хотелось верить, что кто-то вынашивает планы войны в безвременье, используя всё зло и ненависть к людям, накопленное годами.
– Прошу, пусть наше решение будет мудрым – прошептал я.


14.

– Снять оковы с города безвременья? – удивлённо спросила Ярина – и куда направится весь… города, разбежится по мирам?!
– Голос отца говорит в тебе. Белое и чёрное, третьего не дано, – задумался Эрлангор, – может, выберем меньшее зло?!
– Эрлангор. Правда, бесспорно, на твоей стороне. Я согласен, со словами, сказанными тобою о нашей семье – третьего не дано. Нет срединного пути. Либо мы закончим начатое отцом, либо отступим, – завёлся я, – но, в лесу, у дубов я услышал тебя, отец не хочет новой войны. Ярина, мы обязаны подчиниться.
– Но сможем ли снять оковы с города безвременья? Ваш отец мастер по выстраиванию защиты! – с горечью в голосе спросил Сиенец, прошлое откликнулось в сердце главы ордена.
– Сиенец! Разве ты не помнишь, в миг Вы могли вернуться в истинный мир, открыв сердца навстречу друг другу. Любовь сорвала бы печать…
– Любовь сорвала печать – медленно повторила Ярина за мной – думаю, отец не был оригинален в своих действиях, закрывая город, прекрасно сознавая – любовь «пастухам недоступна».
– Эрлангор, что привело Эолунга к падению в город безвременья? – спросил я.
– Гордыня – ответил Драко, с молчаливого согласия седого воина – гордыня, Вик, не более.
– А любовь? Город упоён любовью.
– Любовь друг к другу, да, но этого мало! Печать на Земной  обращена была к нам, но оковы на вратах города – другое.  «Пастухи» должны обратиться к мирозданию, наполнить его своей изначальной силой, любовью, данной им свыше – предположил Сиенец.
Я подошёл к краю крыши, окружённой коваными перилами.
– Ярина, весной, ведь скоро, очень скоро придёт весна, и мы вместе, на крыше твоего дома, высадим кустовые розы. Красные розы обовьют перила, и твой сад продолжит свой рост, став метров на – я посмотрел на стену дома – пять ближе к небу.
– А по стене пустим дикий виноград, будет красиво – улыбнулась сестра – ты хочешь перевести разговор?
– Нет, я думаю. «Пастухи» не снимут оковы, а если Авенир и столкнётся с Эвэларом, то на месте города останутся лишь пески безвременья, поглотившие всё и прошлое, и настоящее, и будущее.
– А если они объединятся? – спросил Серый.
– Возможно, но цена союза, да и силы, стоящие за спиной Авенира, не допустят «братской любви» двух родственников – ответил Эрлангор.
– А если Серый прав? – продолжил я вопрос Серого.
– Во-первых, нет уверенности, что они покинут город, а во-вторых, какова сила союзников? – высказал предположение Сиенец.
– Они не покинут город, никогда! В их сердце нет любви, оковы не спадут – пожала плечами Ярина.
– Всё гениальное просто, они не полюбят мир – согласился Серый с Яриной.
– Значит, в городе должен появиться человек, способный внушить любовь к миру, – сказал я, вернувшись за стол и, потянувшись,  к столовым приборам. – Одного только в толк не возьму, зачем Авенир песок в зале Совета раскидывал?
– Юношеская бравада, упоение силой, но и игра, и вызов – ответил мне Драко.
– Только вызов, брошенный не Авениром! – утвердился я  в мысли.
– Вик, а что произошло на Орлиной? Почему вызов? – спросила Ярина.
Вкратце я поведал историю с появлением Авенира, да и дальнейшие события заинтересовали Ярину, Сиенца и Эрлангора не меньше.
– Вызов и предупреждение одновременно – ответила Ярина на свой же вопрос после услышанного рассказа.
– Не зря люди ордена помогают охранять наш покой, – сказал Эрлангор, – в принятии решений необходимы спокойствие разума и тишина.
Наше молчание послужило знаком согласия с Эрлангором.   
– Илья и художник, – подумал я, – любовь к женщине и миру – картина, брошенная в огонь, медленно колыхнулась красными бликами перед моими глазами.
– Картина, открывающая горизонты, художник, написавший её, либо сошёл с ума, либо был в городе – продолжил я вслух.
– Ты не всё рассказал?! – удивилась Ярина.
– Картина, принесла боль Реолу, Дора, поддавшись искушению, погибла из-за неё.
– Постой, не сходится. Эолунг хотел прийти на Орлиную, Серебряная была лишь этапом, пробой пера, возвращающегося «пастуха». Его план был прост – прийти и править.
– Править? При двух женщинах? Сильных женщинах! – добавил Драко слова Ярины.
– Я согласна с тобой, Драко. Эолунг, по слухам, был любвеобильным мужчиной, но  настолько. И Брандо, и Дора. Не верю!
– Возможно, Эолунг  о конца не верил в исполнении своего замысла на Серебряной, и решил действовать напрямую, через картину? – поразмышлял я.
– Нет. Эолунг всегда был уверен в своих силах, самоуверен. Он  не стал бы менять свой первоначальный план, именно таким я знал его ранее, – уверенно сказал  Эрлангор.
– Он не изменился! Время в городе безвременья утонуло в песках, Эолунг остался тем же, как и много, много лет назад. Пока Вик не высадил розы, и их аромат не насытил воздух, насладитесь крепким запахом табака, – закуривая трубку, сказал  Драко.
Тишина и покой, о котором говорил Эрлангор, поглотили дом сестры. Покой ли? Мысли не шли в голову. Бесконечный разговор утомил меня, ниточка решения приходила, давалась мне в руки,  ускользая иголкой сквозь пальцы.
– Могу ли пройтись? Если честно, я должен побыть один. До заката вернусь, – извинившись, я поднялся из-за стола, и направился к лестнице. Хор, казавшийся спящим, неожиданно прыгнул мне на плечи, и, расположившись воротником на шее, отправился вниз вместе со мною.
Я не пошёл в сторону сада, и дубы не звали меня, видимо, толкая на другой путь. Узкая тропка вела по кромке дубовой рощи, лилась по краю холмов и уводила вверх. Продираясь сквозь кустарник, я поднимался выше и выше, идти с каждым шагом становилось всё тяжелее, пот начал капать со лба.
– Надо будет посоветовать сестре, вырубить кустарник и высадить виноград, тем более – южный склон холма, покатый склон словно создан для виноделия. Остановившись, я осмотрелся и в просвете между колючек заметил небольшую полянку с огромным камнем посреди неё. Не долго думая я подошёл к камню, и с удовольствием уселся на него, вытягивая спину. Ход мыслей восстановился, беспокойство отступило, и только сейчас я обратил внимание, что забрался на самую вершину холма. Встав на камень ногами, я посмотрел вдаль, дом сестры был, как на ладони, а вдали синели горы.
– Отец, ты направил Эрлангора на Земную. Помочь миру или мне? Знал ли ты мой путь, и что остановило тебя? Почему ты не пришёл сам?
Грусть охватила меня. События последних месяцев пробежали перед глазами. Цель! Я искал цель, не с ней ли связано беспокойство души? Или неуверенность в своих силах? Но Эрлангор чётко сказал мне «разнесёшь весь город». Эрлангор был прав, красный город перестал быть загадкой, а, перестав быть загадкой, стал досягаем для моего меча.
– Отец, ты сковал город безвременья. Но что делать мне? – спросил я, стоя на камне.
Орёл парил над моей головой, наслаждаясь поднявшимся ветром, купаясь в воздушных потоках Земной.
– Орёл не ищет добычи, – сказал я себе, – он плывёт в небе, под его крыльями расстилается мир, он свободен. Мироздание бесконечно, всем хватит места для жизни. Надо отпустить город, пусть летит, пусть все живущие в нём вдохнут воздух свободы. Осознали ли они бесконечность? Познали  себя? Скорее всего, нет. Но и другого пути нет. Лучше честный бой на просторах одного из миров, но не всплеск времени и энергии в городе безвременья. Одна из дорог города проходит в Москве, а если волна взрыва докатиться до Москвы? Люди просто сойдут с ума, они увидят себя и в прошлом и в будущем, песок будет скрипеть у них под ногами, засасывая в бесконечность.
– Хор, надо возвращаться, обещали вернуться до заката – позвал я Хора.
Неугомонный хорёк исчез, лезть за ним в заросли колючек я не решился, мне оставалось лишь звать и ждать. Полчаса ожидания не принесли результата, Хор не вернулся, моему терпению пришёл конец. Встав с камня на землю я стал пробираться сквозь колючки, в надежде, что Хор сам найдёт дорогу к дому Ярины. Неожиданно за спиной раздалось слабое попискивание, резко обернувшись, я увидел картину маслом, Хор сидел рядом с камнем и безвинно смотрел на меня.
– Хор!
Хор не двинулся с места, протягивая перед собой изрезанную колючками лапу. Сжалившись над хорьком, я вернулся за ним и, нагнувшись к камню, взял его на руки. Лишь я вновь выпрямился, как Хор слегка куснул меня в ухо. Резко одёрнувшись, я бросил взгляд на небо. Закат завораживал. Солнце остановило свой ход в облаках, или облака остановили солнце. Вся палитра красного перемешалась между собой, словно художник  выплеснул все оттенки красных красок на холст, и они, растекаясь, стали жить своей жизнью.
– Красный закат – к ветру, – сказал я Хору, и сразу прервался – красный закат. Картина, Орлиная, художник!
Я стоял и смотрел, как солнце, играя своими лучами, медленно раздвигало облака, укладывалось спать, даря Земной все блики прекрасного. Каменная дорожка расстелилась по небу, и ударилась набегающей волной о мои ноги. Каменные плиты с красным оттенком, заливаясь предзакатным солнцем, приглашали ступить на дорогу, звали вперёд. Я не двинулся с места, не сделав ни шага на дорогу красного камня, а начал пятиться назад, пока не оступился, упав мягким местом в колючий кустарник. Вновь поднявшись на ноги, дороги я более не увидел, солнце скрылось в горах, видение отступило.
– Хор, спасибо тебе – погладил я хорька.
Спуск я преодолел быстро, и, подходя к дому сестры, я увидел факелы двигающиеся мне навстречу.
– Не дождавшись тебя к закату, мы отправились навстречу – мягко сказал Серый.
Я ожидал любой встречи, но такая, от растерянности я не нашелся, что и ответить.
Эрлангор внимательно, из-под седых бровей посмотрел на меня.
– Ты нашёл, то, что искал?
– Я утвердился в своих мыслях. Оковы города можно снять, нужно, чем быстрее, тем лучше. Илья и художник, они послужат ключом к замку, висящему на цепях, сковывающих город безвременья.
– Они ли? – вновь спросил Эрлангор.
– Лишь художник, любящий жизнь передаст все краски мира, лишь любящий человек передаст все краски сердца – ответил я.
– Как нам найти их? – спросил Сиенец.
– Надеюсь, с Ильёй будет просто, в Москве он живёт. А художник, не знаю. Знаю одно, отыскав его, возможно, узнаем, кто стоит за Авениром. Не Эолунг просил написать картину города – ответила за меня Ярина.
– Ответы близки, выбор наш сделан, ночь пролетит, и солнце придёт, – прошептал я, и, пожелав всем доброго сна, отправился в дом, дневники звали меня.

15.

Написав положенные четыре странички, я успокоился, и, отодвинув ручку в сторону, другого пишущего инструмента в доме сестры я не нашёл, развалился в кресле. Каждая строчка, каждое слово дышало прошлым, незыблемым прошлым, и не в моей воле его изменить. Перелистав написанные страницы, вновь ощутил соль океана на губах, ветер, бьющий в лицо. Мысли пустились в бег, словно кони, дорвавшиеся до просторов бескрайнего луга.
– Прошлого не вернуть, а будущее? – Подумал я. – Будущее – вот оно, каждая секунда настоящего создаёт будущее. Ход времени механическими часами отсекает минуты прошлого, а песочные? Город красного камня и песка, цвета солнца, не песочные ли часы? Песочные часы, способные нарушить ход времени, не ими ли пользовался Эолунг, путешествуя из мира в мир?! Но настоящее?! Настоящего нет, мы живём прошлым и будущим, пять секунд, пока не прозвучали часы, волна ещё не ударившаяся об утёс, листок, ещё не сорвавшийся в свой последний полёт с дерева. Предзакатный город жил без времени, солнце стояло в одной точке, и ветер, гнавший пески, пески ли безвременья? Один из ответов, «пастухи», вставшие на постаменты, для них не прошло и секунды. Может они расположились на отдых после проигранной битвы, а время остановилось, но Авенир родился, и часы побежали вперёд. Мы всё время живём будущим, пребывая в настоящем лишь одну секунду, но и секунды хватило воинам истинного мира, замок на оковах безвременья захлопнулся. А знал ли Эолунг, куда он вёл свои отступающие войска, был ли у него план, на что он надеялся?
Встав с кресла, я бесцельно побродил по комнате, и, открыв дверь, спустился с маленькой площадки, по лестнице в гостиную. Дом спал. Подойдя к окну, отдёрнул занавеси, посмотрел на луну, перевёл глаза на одинокий лес и, развернувшись, направился обратно к лестнице, ведущей в мою комнату. У одной из стен гостиной стоял барный шкаф, поддавшись желанию, я открыл дверцу шкафа. Посмотрев на грандиозную коллекцию виски и коньяков, почувствовал неприятие крепких напитков, но коробка с сигарами заставила меня остановиться.
– Почему здесь, ведь неправильно хранятся, а какие сигары! – заметил я, взяв одну из сигар в руки, поднёс её к носу. Бархатный запах табака окутал меня, и, не возвращая сигару на место, положил её в карман рубашки. Вновь поднялся по лестнице, открыл дверь в комнату, распахнул окно и закурил.
– Нашего полку прибыло, – раздался голос Драко, – может, поднимешься к нам?
– Нет, не поднимусь – ответил я.
– А что так? – спросил Драко.
– Через дом надо пройти, а терпкий запах сигары лишь разбудит всех. Давайте так, я присяду на подоконник, он словно создан, чтобы отдыхать на нём, смотреть на луну и курить, а Вы расположитесь вот на том выступе, он всего лишь в метре от моих окон, ну и поболтаем.
– Мы что с Серым скалолазы?
– Нет, но бывает хуже, – в том же тоне ответил я Драко.
– Ладно, уговорил – ответил уже Серый.
– Вот и хорошо, рукой я до Вас не дотянусь, но глаза увижу.
– Судя по размерам выступа, не только глаза – Драко не успокаивался.
Приятная сладость сигары растекалась по всему телу, расслабляя голову, напоминая прилив океана.
– Минут пять назад меня посетила одна очень интересная мысль – попытался перевести я тему разговора.
– И какая, неужели сигара лучше трубки?
– Нет, Драко, с твоим искусством курить трубку, не сравнится никто. Не был ли город безвременья ловушкой для армии отца, а если Эолунг всё заранее просчитал? Может, он хотел получить передышку и возобновить битву, обретя новые силы.
– Или новых союзников – добавил Серый.
– Про союзников я не подумал – ответил я, глубоко затягиваясь.
– Полегче, а то закашляешься. Значит, говоришь, Эолунг знал, что делает, интересно, – интонации в голосе Драко изменились – но, а как же безвременье?
– Безвременье? А если я скажу, что безвременья нет!
– Поясни, – обратился ко мне дракон.
–Драко, если не твои долгие рассуждения о моей сигаре, я имел бы больше времени на разъяснения, ну, да ладно, оставим. Прошлое, прошлого не вернуть, мы лишь можем вспоминать, сожалеть и любить. Будущее, будущее создаётся мыслями прошлого, наша беседа началась в далёком прошлом, сигару я закурил в прошлом.
– Ты в поиске? – перебил меня Серый.
– Да, я пытаюсь найти ответ, один ответ на много вопросов. Каждый раз, когда секундная стрелка двигает своим хрупким телом безумный груз времени, мы оказываемся в будущем, и настоящего нет. Настоящее, это недопустимая роскошь для времени.
– Всё же, Эолунг.
– Эолунг воспользовался силой отца, чтобы получить передышку, послушайте, картина однозначно была нужна не Эолунгу! Он  нашёл союзников в своей борьбе с законами мироздания, и, возможно, обманул их. Они стали ему не нужны, путешествуя из времени одного мира в другое, силы возвращались к нему, но заметьте, мы знаем об этом только со слов Власты.
– Так ты сам протянул ей руку – безоговорочно вмешался Серый – на скале древней страны Норвегии.   
– Протянул, пояснить не могу. Бывшие хотели найти Эолунга с помощью картины – ответил я.
– Картина полетела в огонь. А художник, написавший её? – задался вопросом Драко.
– Драко, ты же знаешь ответ. Эолунг отвёл художника в красный город.
– Неужели спрятал?!
– Драко, – не выдержал я.
– Прекрасно, а как же он путешествовал?
– Песочные часы. Часы, наполненные песком предзакатного города.
– Вик, а ты не запутался? – мягко спросил Серый.
– Нет – ответил я, всё выстраивается в единую цепь событий. Армии истинного мира наступают, что послужило началом войны, лучше спросить у Эрлангора, Эолунг разбит. Его солдаты отступают, нужна передышка, ведь война не окончена, Эолунг ищет выход и находит. На пути его отступления открывается новый мир, мир красного солнца и бесконечной пустыни, словно судьба в последний раз сжалилась над ним и подарила шанс. Но так ли это? Вступив в мир вечных песков, Эолунг отрезает путь к отступлению. Один удар и всё, будущее для него не наступит никогда. Но Эолунг не был бы «пастухом» если бы не придумал выход. Как, не знаю? Но он обращает песок незнакомого ему мира в песочные часы. Секунды прекращают свой бег, наступило лишь настоящее, незыблемая стена прошлого выстроилась вокруг армии павших, вера в них ушла. Наступило время безвременья, солнце в настоящем может стоять лишь в одной точке, именно в той, когда Эолунг создал песочные часы. Отец накладывает оковы на мир безвременья, надеясь, что Эолунг в своем безумии сам выбрал себе наказание. Сила любви стянула оковы города безвременья. К сожалению Эолунг оказался хитрее, его армия замерла, прошлого нет, а будущее, будущее, не волновало старого «пастуха». И всё же сила любви наложила свой отпечаток, разбудить своих подданных Эолунг не смог, лишь новая жизнь могла сдвинуть часы, превратив песок в стекляшке в бег времени, заставить солнце совершить круг. Эолунг вынужден покинуть своё новое пристанище, именно в этот момент, может позже, он находит своих новых союзников. А чуть позже и мы уже встречаемся с ним на Пурпурной, а потом и на Земной.
– И на Изумрудной – поправил меня Драко.
– Эолунг нашёл ту, именно ту, и Олеся подарила ему шанс, оковы ослабили, но не спали, город песка стал просыпаться. Всё шло по плану, но «награда» всегда находит «героя», Константин силой своей веры победил Эолунга, и теперь каменный монолит стоит памятником самому себе в городе, только, что проснувшимся от сна в настоящем.
– Авенир? – спросил Серый.
– В настоящем время может растянуться в бесконечность, У Олеси было время родить и вырастить сына. Анна же, дочь «пастуха», возможно, она и не была в красном городе, избежав участи своего отца, видимо её матерью была настоящая женщина, а может, нашла в себе силы уйти.
Встряхнув пепел с сигары, я продолжил –
– Те, кто заключил союз с Эолунгом, предъявили счёт Авениру. Эолунг воспользовавшись их помощью, не сдержал слово, и более того попытался скрыть свой настоящий замысел. Авенир же, молод, горяч, и месть, играя в его жилах, заставила его согласиться, на союз, подписанный Эолунгом, став лишь пешкой в чье-то игре. Результат союза мы увидели на Серебряной. К сожалению, Авенир даже не подозревает, какова мощь города безвременья, какой всплеск энергии разольётся по всему мирозданию, если он столкнётся лбом с Эвэларом, идущим в город своего деда. Волны времени красного мира, кругами, набирая силу с каждой секундой, пытаясь возместить былое, ударят всей своей мощью, сметая всё на своём пути.
– Что ты предлагаешь? – спросил Драко.
– Снять оковы, распустить армию «пастухов», освободить мир вечной пустыни, время само вылечит себя.
– План хорош, но исполним ли, да и не забудь про Митрия.
– Митрий покинет Орлиную в тот же час, как оковы спадут, – ответил я.
– Не далее, как вечером мы думали о художнике, но ты говоришь, он заперт в городе, так как же мы снимем оковы с безвременья, мы ведь надеялись и на его помощь, – заметил Серый.
– Здесь, в Тоскане, мы не решим, что же нам делать, и не забывайте об Илье, для него Олеся осталось той же, что и вчера. Он любит её, настоящая любовь не проходит за один день. Надежда есть, – ответил я, – и ещё, не забывайте и Александра, со слов Брандо я понял, его взяли в плен. А где же ему быть, как не в городе?
– Так кто же напал на Орлиную, поясни.
– Кто угодно, только не солдаты Эолунга, у Авенира нет сил, вывести их за врата.
– Ему помогли, испытали, – вздохнул Драко, – не будем терять более времени, и переместим «штаб-квартиру» в Москву, всё же ближе.
Сигара потухла. Взяв ручку, я набросал несколько слов Ярине, с надеждой увидеть её в гостях у батюшки, и, спустившись в гостиную, оставил письмо на видном месте. Вернувшись в комнату, я накинул куртку, и быстро поднялся на крышу.
– Драко, ты прав, наша дорога лежит дальше, снова в путь.
Вдруг снизу из окон моей комнаты раздался обиженный писк,
– Хор, прости, – улыбнулся я, – забирайся к нам, к счастью окно-то я не закрыл.
Хор, не рассчитывал на столь негуманное предложение с моей стороны, но всё же выскользнул из окна и по бордюрам взобрался к нам.
Драко полетел, наш путь лежал на север, к миру красной  пустыни.   

Часть 2.

1.

Мир красной пустыни, город раскинувшейся от края до края. Драко изменил свой полёт, пролетая над Москвой, мы почувствовали весь ужас пришедшей беды. Зима, вступившая в свои права после девятнадцатого января, и люди, настолько потерявшие веру в Бога, что лезли купаться в крещенскую воду после большого подпития. Оставаться в городе, политом грязью, полным озлобленных лиц не хотелось.
– Солнце не приходило в гости в Московию месяца три-четыре, народ совсем обезумел, – грустно заметил батюшка.
– Но ведь солнце-то на дворе.
Батюшка, глубоко вздохнул, посмотрел себе под ноги, и, запахнув тулуп, поднял воротник.
– Холодно.
– А тулуп у Вас знатный, – пробурчал Драко, выдыхая слабый огонёк пламени.
– Хороший, тёплый, друзья подарили. А солнце улыбнулось нам всего лишь неделю назад, сжалились над нами, весточку послали. Отпустило.
– Страшные времена отступили, надолго ли? – задумался я.
– Всё в мироздании взаимосвязано и Московия, и Изумрудная, и Предзакатный. Время переливается из одного сосуда в другой, – сказал Драко, не спуская взгляда с тулупа батюшки. – Может, в мастерскую слетаем.
– Драко, а здесь тебе, чем не нравится? – удивился Серый - Красота. Озеро, первый лёд. Первый лёд в середине января, не странно ль звучит?
Не долго думая, согласно своей любимой привычке, лишь услышав о первом льде, я ступил на него, и с радостью ребёнка попрыгал, проверяя на прочность. Лёд чуть скрипнул под ногами, но выдержал. Быстро сойдя на берег, я разбежался, и с силой оттолкнувшись от запорошенного снегом пригорка, покатился по скользкому льду. Давно забытые ощущения детства нахлынули на меня, закрыв глаза, представил елку, снег и подарки на новый год.
– Дано ли нам верить в будущее, опираясь на прошлое? – подумал я.
Остановившись метрах в десяти от берега, я упал, и, рассмеявшись, поднялся на ноги.
– Прокатитесь? – замахал я рукой.
К сожалению моя идея не вызвала энтузиазма на лицах соратников.
– Не хотите, как хотите.
– В мастерскую? Ну, давайте в мастерскую, а то назначили место встречи, холодновато, – поддержал Драко батюшка. Вон только молодой человек доплетётся, мальчишество, и полетим. Ух, никогда на драконах не летал!
Перед самым берегом, я всё же нащупал тонкий лёд, и с криком радости наступил на него. Лёд треснул, и нога в сапоге ушла под воду.
– Здорово. Традиция соблюдена. А Вы что-то про тепло говорили.
– Про тепло, – покачал головой Серый, – ещё бы…, ну теперь только к Вам, батюшка.
Минут через несколько, мы входили в мастерскую священника, за месяц мало что изменилось, разве  картин да пыли прибавилось.
Устроившись поудобнее на диване и придвинув ноги к обогревателю, я стал рассказывать батюшке.
Поначалу он не обращал внимания на рассказ, пребывая в блаженном настроении, на драконе всё же летал, но слова о песочных часах враз преобразили священника.
– Всё так, да не так. С песком в кармане переходы совершал, не сходиться. Силы он от людей забирал, веры-то мало, со страха много не наверишь. С любовью надо к Богу обращаться, с любовью. Господь услышит и простит. А что сейчас происходит, да и раньше. Ой, забыл, мне тут варенья прислали, малиновое, Виктор, откушай.
– Спасибо за угощенье. Но ведь отец и закрыл город любовью, только сила познания любви к мирозданию, к людям отпустит «пастухов» по домам.
– Рассуждать будем потом, сначала рассказ закончи. И вообще, с чего Вы  решили, что Эвэлар побрёл в предзакатье. Кто его видел?
– Но Анна?
– Анна, а кто видел, куда она направила свои стопы? Может, не там ищите?
Я сдержался, и закончил свой рассказ.
Батюшка подошёл к холсту и, обмакнув красками кисть  начал писать картину.
Говорить не хотелось, красота заполнила мастерскую, воздух заискрился светом мира. Батюшка творил.

Отдёрнув шёлковое одеяло, Кристьян быстро поднялся с супружеского ложа, и с любовью в глазах посмотрел на Словену, его Словену. Прошло, прошло всего лишь месяца три, прошла целая жизнь, как Кристьян  и Словена вернулись из Бронзы в столицу империи, и не было ни дня расставания.
Дождь стучал в окна, столица никогда не знавшая снега, засыпала унылой серой зимой, когда промозглый ветер нёс с гор низкие тучи, сырость и одно лишь желание добраться скорее до чашки горячего чая.
Кристьян подбросил поленья в камин, и аккуратно поправив одеяло на спящей Словене, вышел из королевской спальни. Минут через двадцать он уже слушал доклад генерала имперской разведки.
– Не всё спокойно на дальних рубежах, граничащих с республикой, бывшей империи Ратибора, ныне покойного.
– Сколько государств нашей империи перешло под протекторат республики Ратибория?
– Немного.
– Сколько?! Я задал конкретный вопрос!
– Шесть.
– Шесть из двадцати четырёх? И Вы называете это «не всё спокойно на дальних рубежах»! 
– Что за шум? – спросила Словена, бесшумно входя в кабинет Кристьяна.
За три с небольшим месяца Кристьян смог проявить себя с лучшей стороны, открыв в себе новые качества командующего армией империи, начав столь необходимые реформы в беспокойно нынешние времена. Ведь с момента изменения Мирославом Пути на Пурпурной, многое изменилось. Не более чем полгода назад, боеспособная армия империи превратилась в буффонаду. Солдаты, никогда не умевшие владеть холодным оружием, переучивались, но  воссоздать армию, царившую на полях сражений более двух-трёх столетий назад, с её конницей, алебардами и честью меча оказалось поистине невозможно.
– Кристьян, дорогой, не будем судить строго. Наши возможности ограничены, Мирослав изменил доселе знакомый нам мир.
В душе Кристьян был согласен со Словеной, большую часть времени он посветил заботам о мирных гражданах империи, помогая им всеми силами военного корпуса пережить начавшуюся зиму, не время для переустройства.
Лишь гвардейский полк, всегда нёсший службу во дворце, не требовал обучения. Полк императора, владеющий всеми видами боевого искусства меча и верховой езды, стал ядром новой армии. Лишь по древней традиции империи, цвет камзола солдат и офицеров был заменён на чёрно-серебряный, в знак траура по безвременно ушедшему отцу Словены, императору Фердинанду.
– Да, дорогая, я знаю, но вскоре наша империя распадётся, республика поглотит наши земли, а мы даже не знаем, кто стоит во главе врага.
– Врага? – удивилась Словена. – И давно ли они стали нашими врагами?
– С того дня как одно из первых государств, принявшее наш протекторат много веков назад, перешло на сторону республики, – мрачно подтвердил генерал Стром.
Дождь застучал сильнее, призывая обратить взгляд на мрачное небо, сплошь покрытое низкими облаками.
Словена подошла к окну и на секунду раскрыв его, сразу захлопнула, холод сковал её тонкие руки.
– А Дариий? Он, на чьей стороне? – спросила Словена, прекрасно отдавая отчёт тайному смыслу вопроса.
– Все силы Дариия брошены на восстановление городов, его страна более всех пострадала от ураганов. Дариий не вступит в войну ни на чьей стороне. Ведь именно это Вы хотели узнать моя королева? – ответил генерал.
– Да, – вздохнула Словена. – К вечеру дождь сменится снегом. Снегом, не посещавшим Имперскую много-много лет. Мы в ответе за безумства Клавдия. Природа не терпит нарушения баланса, за осенью лета придёт холод и снег, весы восстановятся. Но готовы ли мы, к новым испытаниям? – вновь задалась вопросом королева.
– Что ж, на санях покатаемся, – улыбнулся Кристьян.
– Моя королева, Ваша правда, мы не готовы.
– То есть наши границы открыты! – по слогам сказал Кристьян.
– Да, границы империи открыты, но мы знаем, кто враг.
– За спиной республики кто-то стоит, и он жаждет взять нас голыми руками, уничтожить даже память о нас, следующим будет Дариий.
– Много ли недовольных в имперском совете? – холодно, голосом отца спросила Словена.
– Отвечу так, моя королева. Если бы Клавдий не рубил бы с плеча в первые дни узурпации власти, он мог получить поддержку большинства. Клавдий обещал разогнать кровь в жилах старых вояк, правда, никогда не воевавших. Но лавры предков, их старинные портреты в военных регалиях, не давали покоя нынешним членам имперского совета, – простите, я сказал правду.
– И дальше? – спросил Кристьян.
– Совет не поддержит республику, я уверен. Имперская гордость не позволит, – ответил Стром. – Но совет  не в состоянии остановить надвигающуюся катастрофу. Немедля ни дня, ни часа мы должны вступить в переговоры с республикой, – и с печалью в голосе добавил – мы должны выиграть время.
– Стром, Вы, бесспорно, правы, мы должны выиграть время. В нашем распоряжении всего лишь одна боеспособная единица, но под «ружьём» стоит целая армия, доселе непобедимая на просторах Пурпурной. Месяц, два, три и мы в состоянии будем дать отпор силам республики.
– Вот никогда не подумал бы, что страсть Ратибора к средневековым баталиям сделает солдат его войска непобедимыми, надеюсь на время. Простите, перебил.
– Генерал, дайте нам время подумать, решение о переговорах, да ещё неизвестно с кем. Трудно. День, дайте нам день и продолжим наш разговор, – молвила Словена.
– Моя королева, я всегда служил имперскому дому, я приму любое решение. Переговоры, значит, поскачу первым, а если война, то в бой. Саблей махать не разучился.
– Саблей?! А где обучались? – спросил Кристьян.
– Офицерский корпус, – отчеканил генерал, – правила этикета.
– Генерал. Из состава офицеров, состоящих на службе Её Величества королевы Словены и офицеров, вышедших в отставку по выслуге лет, создать офицерские полки, часть из них направить на границу с республикой, часть разместить в боевом резерве. Но говорю я о тех, кто прошёл в юности обучение в офицерском корпусе, надеюсь, владение оружием, греющим руку, не прошло бесследно, – приказал Кристьян.
– Приказ будет подготовлен немедленно, – по военному ответил генерал, – но, прошу, простите меня за дерзость, переговоры – наш шанс понять, с кем мы имеем дело, увидеть их лица.
С этими словами генерал Стром отдал честь и вышел из кабинета Кристьяна. 
Дождь больше не бился в окно, дождь сменился снегом, люди на улицах столицы империи недоумённо смотрели в небо, и, прячась под крыши домов, спешили в тепло.

– Батюшка, зачем Вы написали пустыню? – спросил я.
– Пустыню. Разве пустыню. Нет, мои мысли о городе безвременья. Эолунг овладел песочными часами, но где Эолунг? Его нет, значит и время свободно. Думайте о сыне и внуке.
Красная капля краски, сорвавшись с кисти, пропарила в воздухе и, ударившись о пол мастерской, разлетелась в разные стороны. 

Кристьян взяв Словену под руку, медленно подвёл её к окну.
– Снег растает, а мы останемся.
Кристьян повернулся к столу, ища глазами подарок, приготовленный с вечера для своей королевы, и неловким движением уронил книгу. Наклоняясь за ней, он провёл пальцем, по пятнышку, блестевшему на полу кабинета.
– Краска, красная как кровь, странно. Несколько минут назад не было, – удивился он, и, выпрямившись, вновь подошёл к Словене.
– Снег растает, а мы останемся, – вновь произнёс он, обнимая девушку.

2.

– Что ты всё пишешь? – спросил у меня батюшка.
– Дневники – не задумываясь, ответил я.
–  Повествует о нас, не знаю, как сказать, значит, просто повествует, – не удержался Драко.
– Драко, я о тебе напишу! 
– Пиши, буду рад, может потомки и вспомнят о старике Драко!
Серый, всегда готовый ринуться в бой, удивлённо посмотрел на дракона, и улыбка проскользнула в его глазах.   
– Знаете, батюшка, – сказал я.
– Не знаю – ответил священник.
– Тяжело принимать решение. Но Вы заронили мысль в моём сердце, вольно или невольно, а почему же мы решили искать Эвэлара в Предзакатном?
– Видимо, Вам показалось проще не думать, а просто решить – Эвэлар идёт в Предзакатный. А может подумать? Что делать Эвэлару в мире пустыни, биться за наследие прошлого?
– Искать силу? – призадумался я.
– Какую силу? С твоих слов он даже солдата за врата города безвременья не выведет. Скованный безвременьем город, о какой силе идёт речь? 
– А Анна?
– Разве Нила сказала Вам, более чем сказала?
– Нет.
– Тогда на чём основан Ваш выбор пути, не желанием ли познать неизвестное?
– Батюшка, а что Вы нам такую выволочку устроили? – вмешался в наш спор Драко.
– Да будет Вам, выволочку устроил, слов каких понабрались!
Драко промолчал, спорить было бесполезно.

Снег продолжал идти, а Кристьян со Словеной, взявшись за руки, молча стояли, смотря, как пурга превращает столицу империи в «снежную бабу». Удары ветра, слетевшего с гор, остервенело бились в дворцовые окна, пытаясь, смести их, словно в отместку за зло Клавдия, несколько дней царствовавшего в величественном дворце империи. В секунды город покрылся заиндевелым снегом, непроглядная пелена бурана поглотила собою свет, исходящий от дня, руку вытянешь, а пальцев и не увидишь.
Дверь распахнулась, на пороге стоял генерал Стром, стряхивая снежную пыль и глядя в глаза молодой королевской четы, он сказал –
– Передовые отряды республики перешли наши рубежи. Граница больше не существует.
Кристьян лишь сжал руку Словены, и, повернувшись к ней лицом, молча присел на одно колено –
– Позвольте, объявить народу империи, война началась!


– Батюшка, простите, но идти мы должны, – секунд за несколько  до сказанных слов, я почувствовал, Митрий перешёл в наступление, ассамблея созвана!   
– С Богом! – благословил батюшка.
Без лишних слов, Драко вместе со мной и Серым поднялся в воздух, и без капли сожаления, взглянув на промозглую и грязную, от дури правителей Московию, мы устремились к путям мироздания, на Орлиную.
И Реол, сверкая всеми цветами солнца, открыл нам своё сердце, крепостные стены тысячелетнего города Совета приглашали нас, картина неизвестного художника вновь всплыла пред моими глазами. Неужели он, написавший картину, был провидцем, неужели силы, вставшие за Авениром приглашали его на Орлиную. Нет, тысячу раз нет! Имя, как мне узнать твоё имя? Ты, написавший картину, изменившую наше будущее, был ли ты в моём доме? Нет, не верю, но ты видел. Ты написал красный, отражённый цветом песка город, с океаном, бьющимся о крепостные стены Реола. Дора, а что увидела ты? Может, Френ? Нет, этого не может быть!
Глаза мои побелели, с силой ударив кулаком о кулак, я крепко сжал зубы. Френ, ведь я верил тебе! Вся картина постепенно выстроилась перед глазами. Я спал, и не видел Доры, занёсшей меч, лишь Френ. Что может быть хуже.
– Драко, Серый, Вы слышите город! Мечи ударились о щиты! Время битвы пришло – с этими словами я встал во весь рост, правой рукой потянувшись к небу. Правда окрылила меня, я мог полететь, но не сейчас. Надо взять себя в руки, но зачем?! Дворец Совета, а Митрий решил собрать ассамблею именно там, засверкал впереди. Драко сделал круг над Реолом и плавно опустился перед дворцом.
– Год, сто лет назад Варол повёл за собой народ Реола, и дворец пал. Более этого не повториться! За пеленой гордыни я не увидел друзей, так пусть моя кровь искупит моё же невежество – и с этими словами, спрыгнув на лету со спины Драко, не обращая внимания на новых стражников, в красно-чёрных одеждах, вставших у врат дворца Совета, я направился внутрь.
Одного взгляда Серого хватило, чтобы красно-чёрная мразь отступила.
– Драко, прости, но Стен и Брандо нужны здесь, прошу. Серый будет со мной, мы справимся!
Драко, может, первый раз за последние годы оставил меня, и полетел.
Ударив дверь рукоятью меча, я вошёл в зал Совета, оскорблённый присутствием Митрия, и ассамблеи, предавшей Путь Орлиной. Рядом с Митрием восседала Френ!
Сомнения прошли, бой!
Шаг за шагом, под оглушительный свист, представителей областей, поддержавших новый тандем на Орлиной, я шёл к трону, коий установил для себя Митрий. 
Мир перестал существовать для меня, шаг за шагом я преодолевал барьеры собственной силы, лишь правый кулак был крепко сжат.
– Ты пришёл поддержать нас? Или принять верховенство над этим миром? – усмехнулся Митрий. – По старинным законам Совета ассамблея созвана, и большинство областей поддержала меня, ты опоздал, моя семья победила.
Что было мне делать? Серый, Серый стоял рядом со мной, и я был уверен, ни один из предателей не бросит нож в мою спину, жизнь дорога каждому. В сторону Френ я и смотреть не стал, зачем, «костёр» ещё успеем разжечь. 
Рука, как и в зале ордена катос, поднялась, меч серебряной силой Пути, засверкал, и опустился, так и не довершив круг, я остановился.
– Убить тебя, Митрий?! Просто! Одно движение, ты и не заметишь, как твоя голова скатится на дубовой пол зала Совета, но стоит ли марать столь великий меч о тебя?! Будет ли кровь, вопрос. Люди Орлиной – обратился я к членам ассамблеи, – Митрий собрал Вас, и Вы за него. Я знаю, и уважаю Ваш выбор. А что дальше? Вас большинство. Области Митрия и Френсис, Варола и Доры, да и люди Дункана здесь, уже большинство, ассамблея собрана. Но знаете ли Вы правду?
В зале я пытался отыскать хоть один дружественный взгляд, но ни из одной области, поддерживающих старый Совет представителей не было.
– Знаете ли Вы правду, – продолжил я, – граждане Реола, любящие Варола? Или область легендарного Дункана, а кто убил его, наверно я? Ведь именно так преподнёс кончину близкого друга, ушедшего от нас много лет назад, Митрий, чтобы призвать Вас на сей совет.
Стражники Митрия, постепенно заполнили зал, испокон веков, служивший верой и правдой Орлиной, зло заклубилось в воздухе, песок навяз  на зубах.
– Прошу Вас, выслушайте меня, прислушайтесь к биению моего сердца, пусть правда достигнет ваших ушей.
Круг сужался, красно-чёрное отребье ещё более сузило круг вокруг Серого и меня.  Но я продолжал. –
– Френ, а не расскажешь ли ты, о крови своего клинка. Кровь ещё не ушла в землю! Может, Дора увидела суть и пыталась разбудить мой разум?
Зал зашумел, всё же ассамблея собралась в Реоле, городе любящем Варола и Дору. Реол, а не Стен ли нёс на руках человека, отдавшего жизнь в борьбе с силами, поднявшими Митрия из небытия!
– Правды! – раздались возгласы зала.
– Правды! Вы хотите правды! Митрий, расскажи правду о Дункане, ушедшим от нас во время последней войны. Митрий, а как он ушёл?   
Первая стрела полетела в нас. Серый, невидимым движением, прервал её полёт.
– Митрий, не ты ли призывал меня, всего лишь месяц назад «стань во главе нашего мира, и я поддержу тебя»? Я пришёл, и что?
Лицо Митрия покрылось бледно-мёртвой испариной, лишь Френсис собрала в себе силы и, встав с кресла, ответила мне. –
– Ассамблея, Вы хотите Совета, давно погрязшего в своей же лжи! На протяжении последних лет никто из членов Совета не думал о Вас, граждане Орлиной! Совет ушёл, и не вернётся никогда, а мы не пытаемся лгать Вам, примите новые законы нашего мира! Да, Виктор говорит правду, во многом он прав, но вдумайтесь, он же цепляется за кресло председателя несуществующего Совета. Нужен ли Вам Совет?
– Нет! Нет! – раздались крики.
Настроения в зале менялись с каждой секундой, уловить их, я собрал всю силу воли в кулак, пусть Френсис договорит.
– Варол, да, он отдал жизнь за Ваше будущее, не дал идолам прийти в наш мир, но и шли они по следу Виктора. Виктор, может  поведаешь историю и своей семьи?! А Дора, что Дора, да я нанесла ей удар, но удар, защитивший именно тебя, Виктор, и отомстивший за имя Варола! Виновна ли я?!
– Нет! – вновь ассамблея поднялась со своих мест.
Митрий молчал, а Френ говорила, чаша весов стала клониться в её сторону. Посмотрев в глаза Серому, я принял решение.
– Митрий, вновь спрашиваю тебя, дни назад ты слово мне дал, и я согласен. Я согласен стать правителем Орлиной. Что скажешь?
Френсис посмотрев на Митрия, нервно присела на край кресла, что ответит Митрий? Неужели её планы рухнут?
– Митрий, прошу тебя, ответь! Но ответь правду! Вспомни разговор на лугу, под сенью деревьев. Вспомни, от твоего ответа…, да и сам ты знаешь.
Меч за моей спиной засиял с новой силой, отразившись светом по стенам дворца Совета.
Митрий встал, кроваво-красный плащ, висевший на нём плетью, вдруг развернулся, и, надувшись парусом, указал на двери, ведущие в зал Совета, они распахнулись.
– Гвардия Орлиной вновь на страже Совета, мы вернулись – услышал я голос капитана.
Голос, принёсший силы свежего ветра с океана, голос, раскрывший суть нашего мира. Не силой оружия, а словом. Ни капли крови не пролилось, секунды отделяли нас от желания Френсис развязать кровавую бойню.
Митрий поднялся, и вновь сел, силы оставили моего дальнего родственника.
За капитаном гвардии в зал Совета проследовала Брандо и Стен, и, о, счастье, люди наших областей. Ассамблея приобрела истинный смысл, собрались все.
Повернувшись к соратникам по Совету, в глубине зала я увидел серебряную кольчугу Драко.
- Всех собрал! – злобно бросила Френсис.
- Нет, Клайда забыли – ответил незнакомый мне мужчина в маске, и, сбросив её на пол, предстал в настоящем свете. Клайд, постаревший на многие годы, стоял перед нами.
Судьба ассамблеи была решена, свист и гомон перекрыли все мыслимые звуки, Орлиная разделялась.
- Митрий, останови! – прокричал я сквозь шум зала.
Митрий собрал всю волю в кулак и,  вставая, поднял руку.
- Правда твоя, я говорил, и я обещал, слово за тобой – лишь сказал он.
Я же посмотрел в сторону Брандо, наши глаза  встретились, я помнил свою мысль, пусть Брандо будет правительницей нашего мира.
- Митрий, благодарю тебя за ответ, но и ответ мой будет по правде. Я согласен стать правителем Орлиной, но и ты дашь честное слово миру,  никогда более не станешь ты проводником зла в наш мир, дорога Авениру будет закрыта.
Как же я не хотел делать сей шаг, но был ли выбор, слово дал – исполняй.
Митрий ответил кивком головы и, встав с кресла, представлявшегося троном, вышел из зала, Френсис, бросив полный ненависти взгляд на меня и Стена, последовала за ним.
 - Пусть будет так – успокоил моё сердце голос Драко.
Ответить мне было нечего, я хотел, было сказать, но голос мой потонул в шуме ассамблеи.
Прошёл час, зал опустел, лишь Брандо, Стен, Клайд, да Драко вместе с Серым, и капитан гвардии, остались рядом со мной.
Луч света пронзил потолок, осветив наши лица.
- Грустно – сказал я, вздыхая – не хотел!
- Но слово ты дал – развёл руками Стен.
Отвернувшись от всех, и посмотрев на стену, я еле сдерживал слёзы – ну за что?!
- Брат, а что изменилось? Ты сохранил мир – ударил по плечу Стен.
Встав со стула, я не выдержал и зарыдал на плече друга.
- Стен, пойми, я не хочу, одно слово «правитель» звучит для меня холодом власти.
- Ответь просто, твоя свобода тебе дороже, – жёстко ответил мне Стен.
- Много работы предстоит и Вы нужны мне, – смог лишь ответить я.
- А мы и не покидаем тебя – мягко сказала Брандо, и, повернувшись к капитану, добавила – пусть поднимут стяг Совета над нашим дворцом.
 Капитан не заставил себя ждать и минут через несколько, бело-голубое полотнище колыхалось на ветру Орлиной.
- Во всём выбор, в каждом шаге, в каждом вздохе – посмотрел мне в глаза Драко – ты выбрал жизнь, не свою, а для других, задумайся и прими.
- Вик, вспомни. Помнишь? – спросил меня Серый.
- Серый, да как можно! – удивился я вопросу Серого.
- Так вот ведь, выбор. Драко прав.
- Драко, думаешь, Митрий отступит? – спросил я.
- Митрий. Митрий да, но Френсис, вряд ли.
В глаза Клайду смотреть я не хотел, ощущая бурю в его душе. Клайд нашёл в себе силы, и голос его стал решающим, я молча протянул ему руку. Рука Клайда дрожала, что выдержал он, его правда, его боль.
- Клайд, будь с нами не уходи, – попросил я, не скрывая в голосе уважения, к человеку, спасшему наш мир, к человеку, отринувшему свое «я», и пришедшему со своею болью на ассамблею.
- Посмотри Вик, солнце осветило зал – горько улыбнулся он – я вернулся,  и другого пути у меня более нет.
- Спасибо, – почти шёпотом ответил я.
Солнце, солнце осветило залу Совета, я не выдержал и, направившись к выходу, вышел на площадь, раскинувшуюся пред нашим дворцом, возведённым не нами, но в честь Орлиной.
Реол принял и поддержал нас, простив за гордость и глупость, гордыню и неразумение, Реол принял нас. Волны океана тихо бились о стены Реола, рассказывая легенды прошлого, ветер проникал в каждый дом, неся на своих крыльях весть – мир, мир наступил, силы зла отступили.
- Надолго ли? – спросил я.
- Выбор – пропел ветер – выбор. Выбери путь, и правда откроется твоему сердцу.
Драко с Серым молча подошли ко мне, и встали рядом.
Реол возвращал свой цвет, красные блики ушли, уступив место свету неба и океана, музыки и ветра, любви и облаков, несущих мир в своей белизне.    

3.

События последних месяцев выстроились в ряд, осень с зимой, океан и ветер, красное и белое, слова, имена, всё закружилось в безумном танце волн, бьющихся о стены Реола, понял ли кто?
Я стоял на балконе дворца Совета, и смотрел вдаль, где горизонт Орлиной сливался с миром Пурпурной, где Кристьян любит Словену, а Френсис предала Клайда.
Пропасть между вчера и сегодня, а балкон уже уходил в океан, вытягиваясь вперёд, освещаясь, солнцем, чьи лучи украдкой выглянули из-за туч, зовя за собой. То ли испытывал Мирослав, встав на Путь? Сделав шаг впёрёд, я чувствовал, я не вернусь. Нога уже занеслась, тело подалось вперёд, но её глаза остановили меня, ожидание чуда.
Я упал на колени, а рука тянулась вперёд, сколько же жизни, там, впереди свет и любовь! Тихая музыка поглотила меня, картины миров слились воедино – океан Орлиной, бесконечность Изумрудной, день и ночь Аметистовой, кораблик Бирюзовой, долины и горы Пурпурной, Земная и Серебряная. Драко был прав. Может всё должно стать единым, и лишь мы, люди, в нашем сознании создали множество сопредельных княжеств, а Путь – первый шаг вновь объединить мироздание, разделённое нашей жаждой власти.
Но как? С этой мыслью я отпрянул от края балкона, отступив к стене. Океан запел, неся в своей песне аромат скорой весны, солнце уже не светило, а грело, растворяя тепло в моих жилах. Я посмотрел вверх, на небо, сплетённое облаками гнетущей зимы, уходящими вдаль, и увидел, как штандарт моего дома развевался над куполом дворца. В чём суть власти, нести людям мир? С чего я начну, что изменится для Орлиной? Один лишь ответ стучал в голове, не допустить разделения нашего мира, защитить народ от войны. А что дальше? Возможно, мы победим.
– Не возможно, а победим, – перебил я себя, – хотя новое столкновение с Френсис неизбежно.
Выйдя с балкона, я направился в библиотеку, книги успокаивали взгляд и дарили мудрость времён. Никаких более областей, наш мир должен забыть о разделении, пришедшим к нам из глубины веков. Взяв чистый лист бумаги, и обмакну перо в чернильницу, набросал своё видение нового устройства нашего мира. Лишь единым целым мы вернём мир духа и правды. Поработав ещё час, я решил поделиться  с соратниками мыслями вслух.
– И что хотел ты этим сказать? – первым спросил меня Драко.
– Разделяя Орлиную областями, наши предки совершили ошибку, посмотри к чему мы пришли. На ассамблее, я увидел – границы областей разбросали людей, повергли их души в смятение. Кто за кого? Не правда, а гордыня за собственный дом двигала всеми, да и обида, копившаяся из поколения в поколение, произрастая из корней нашего прошлого. Мы должны сказать людям правду, просить их забыть о старом мироустройстве, просить их вновь объединиться в единый мир.
– Не вновь, а впервые.
– Даниил! Ты пришёл! – с нескрываемой радостью приветствовал я Дальнего.
– Прости, ранее я не мог посетить дворец.
– Почему?
– Ты должен был сам сделать выбор, и более скажу, Дальние горы открыты для всех, жаждущих познать мир, но вмешиваться более мы не можем.
– Но разве так было раньше? – спросил Стен.
– Мы всегда стояли на страже интересов Орлиной, и даже вступили в Совет. Но сейчас Вас ждёт новый путь, и пройти его Вы должны сами. Нет, мы не покидаем Вас, мы всегда будем рядом и подставим плечо, но лишь если нам будет дано разрешение свыше. Более я сказать не могу, и помните: не вновь, а впервые, прочитайте старые книги Совета.
Досказав, Даниил направился к выходу из зала Совета. Распахивая двери, он обернулся и посмотрел мне в глаза.
Я склонил голову перед Дальним.
– Может Дальние встали на Путь? – подумал я вслух.
– Чаша весов, понимаешь, чаша весов, – ответил мне Драко – равновесие не должно быть нарушено. Твой выбор повлёк изменения в сферах Орлиной. Не думаю, что Дальние встали на Путь, хотя всё может быть, но ещё есть и закон равновесия.
– Возможно и так, – ответил я Драко, чувствуя, к чему клонит мудрый дракон.
Ветер задул со стороны океана, с силой распахнув окна центральной залы Совета. Клайд, первым встав кресла, поспешил поправить щеколды на распахнутых окнах.
– Ветер крепчает, будет буря – посмотрел он в даль океана, и с силой схватился за раму.
– Буря? – удивились мы с Драко.
Не поверив ушам, я подошёл к Клайду, и, взяв под руку, отвёл в сторону от окна.
Над океанским простором Орлиной светило яркое солнце.
– Клайд, – тихо сказал я, проведя левой рукою по его лбу, – Клайд, услышь меня! Мы не были друзьями, но сегодня ты  ближе мне брата. Клайд!
Клайд молча сидел в кресле, и смотрел в одну точку.
– Буря, будет буря, я слышу ветер, где ты, Френ? – слеза одна за другой, и воля ушла, осталась любовь.
Брандо подошла к Клайду и накрыла его мягким домашним пледом, Клайд посмотрел ей в глаза –
– Френ, покажи мне простор океана, я хочу услышать плеск волн – и, опершись на плечо Брандо медленно, слабой походкой вновь подошёл к окну.
– Капитан, – обратился я к Браду, – отдайте приказ. Приготовить для члена Совета Орлиной Клайда, башню, с видом на океан. Наш друг должен отдохнуть.
И уже чуть слышно добавил, – капитан, и глаз не спускать, Клайду тяжело, пусть кто-то всё время будет рядом с ним, прошу Вас, это личная просьба.
Капитан быстрым движением склонил голову, и удалился. Через полчаса я проводил Клайда в его новые апартаменты, с видом на ветер и океан, крики чаек и плеск волн.
Клайд присел в кресло напротив окна и стал вслушиваться в тишину, наблюдая за уходящей зимой.
– Ему тяжело – сказал я, вернувшись в залу, – пусть пройдёт время.
– Но всё же история с картиной держит нас всех в напряжении – Брандо сказала о том, что волновало нас всех.
Всех – громко сказано. Драко и Серый, Стен и я.
– И у … – начал было Драко.
– Может на утёс, одинокий утёс, врезающейся в море, и заставляющий волны разбиваться грудью о камень, – предложил я.
Молчаливое согласие было ответом. Незаметно мы покинули дворец, и растворились в полёте.
– А ведь Клайд был прав. Скоро грянет буря, – посмотрел Драко  в сторону горизонта.
– Буря, пусть будет буря. Ветер понесёт нас на своих крыльях к утёсу Мы – дома, а дома и буря в радость, – улыбнулся я словам Драко.
Драко вздохнул мне в ответ, но мысль его отдалась в моей голове – Мальчишка!   
– Драко, брат, я уже слышал эти слова, не хочешь ли…
– Ты стал читать мысли? Я удивлён, но, видимо, юность иногда тоже проходит.
– Нет Драко, просто мы дома. Мы дома, и вижу я, как распускаются розы, и полевые цветы, как дикие пчёлы, проснувшись от сна, полетят, собираясь, к дуплу. Ветер подул и яблоневый цвет колыхнул, а запах липы зацвёл, мёд ещё не созрел,  гром прогремел, ливень мая пришёл.
Утёс всей громадой возник из мглы набежавшей волны. Мы собрались на краю мыса и молча смотрели, как солнце медленно клонилось к закату.
– Скоро стемнеет, – предупредил Серый.
– У нас есть ещё время, но не будем терять ни секунды, – сказал я. 
– Вернёмся к картине – предложила Брандо
– Вернёмся. Френ принесла картину в наш в дом, а кто написал её, она не сказала, рассказав лишь историю об антикваре. Забыв при этом уточнить, антиквар в Реоле или где-то ещё? Она сказала правду, насмехаясь над нами. Я знаю всех людей в городе, собирающих старые вещи, и ни один из них не помнит о посещении Френ, не говоря о незнакомой картине.
– Вик, ты хочешь сказать, картина пришла на Орлиную с другого мира? – спросил Стен.
– С Земной, – ответил я.
– Безусловно, – согласился Драко.
– Но кто написал её? И что заложили в картину, раз Дора, почувствовав опасность, решила её уничтожить той ночью. Ведь именно так можно понять, то, что хотела сделать она?! – продолжила Брандо свою мысль.
– Френсис пронесла картину в наш мир, но она ли сама, или картину ей передали? Не помню случая, чтобы Френ покидала наш мир, – молвил Стен, смотря в глаза нарождающемуся шторму.
– Мы много не знали о Френ, может, она и была в не Орлиной. Помните, я говорил Вам «бесконечная грусть в глазах Митрия поразила меня». Митрий знал о замыслах Френ, но боялся сказать, он знал лишь ответ, либо я, либо она.
– Вик, вспомни, более Митрий тебе ничего не говорил? – спросил меня Драко.
– Не более того, что я уже говорил – ответил я.
– Боюсь, мы недооценили Френсис. Она сломала Клайда, использовала Митрия.
– По его ли воле? – спросила Брандо у Драко.
– Странные слова Эолунга – «правительница», не выходят у меня из головы.
При упоминании ненавистного имени Брандо отвернулась.
– Брандо, прости, но, правда, дороже. Кого имел в виду Эолунг? Поймём и получим первый ключ к разгадке, – извинился я.
Серый всё время молчавший, сделал шаг вперёд, и нехотя сказал, – Илья показывал нам фотографию Олеси. Красивая, но не она. Да, возможно, именно её древняя кровь подтолкнула Эолунга к ошибке, а Олесю в объятия «пастуха». Эолунг всё время был в поиске, искал ключ для ворот предзакатного. И даже нашёл половинку ключа, Олеся родила сына, никогда не засыпавший город проснулся.
– Почему не засыпавший? – спросил я, зная особенность Серого говорить в точку. Серый говорил мало, но его ответы на вопросы всегда были ясны, как стрела.
– Вик, ты же был там, и был до рождения Авенира. Разве город спал, раскинувшись в безвременье? Любовь и красный песок. В спящем городе нет чувства любви, любовь не растёт на вечном камне, а ветер не дует в городе безвременья, гоняя песок пред собою.
– Серый, – теперь уже спросил Драко, – ты хочешь сказать, город не спал, и всегда был готов нанести удар?
Серый подошёл к краю утёса и,  грустно посмотрев в нашу сторону. – Ну а какое имеет значение, спал или не спал? Важно другое: Френ была в городе красного ветра задолго до появления Олеси, она нашла художника и по её воле он написал картину.
– Серый, – Драко не выдержал, и, достав трубку, попытался пустить струю дыма, но ветер настолько усилил свои объятия, что дракон бросил сию бесполезную затею и продолжил. – Ты прав, лишь Эолунг и Френ были и на Орлиной, и в предзакатье, лишь кто-то из них мог провести художника по тропкам миров.
– Но Френсис и предзакатный? – пришло время удивляться Стену.
– Стен, я верю Серому, – ответил Драко.
– Постойте, давайте по порядку, – попросила Брандо, прислоняясь к Драко.
Драко от неожиданности даже трубку выронил.
– Брандо, мы пытаемся понять мотивы, побудившие Френсис встать во главе Орлиной, ход её мыслей, будущее, которая она рисовала себе. Нет ни капли сомнения, именно Френ использовала Эолунга. Ведь это так, похоже …
– Не все кошки ночью серы, – перебила меня Брандо.
Драко лишь усмехнулся, огонёк в трубке всё же заискрился, и мой друг затянулся.
– Драко, опять другой табак? – спросил Серый.
– Пусть лучше табак другой, а не дело – глубокомысленно заметил дракон.
– Может, продолжим? Ветер крепчает, волны становятся больше. Кто  первый нашёл Эолунг Френсис, или Френ Эолунга? Ответ, возможно, мы не узнаем. Оглянитесь вокруг – сырые голые скалы, лишь ветер да океан, но, сколько жизни вокруг, даже трава вчерашнего дня вновь с силой пробьется сквозь камень утёса, и время придёт – узнаем ответ. Я думаю, Френ знала о Эолунге, и заставила его встретить себя.
– Правительница, – усмехнулась Брандо.
– Именно так, к сожалению, милая девочка, именно так – заметил Серый.
– Но картина, картина зачем? – не удержалась Брандо.
Я развёл руками – расчистить путь, заставить Эолунга полюбить себя, полюбить любовью не «пастуха», а мужчины. Другого не дано.
В первую секунду я и сам не понял, что сказал.
– Подарок Эолунгу. Подарок его зачерствевшему сердцу. Френсис знала о силе отца, и нашла способ снять оковы с предзакатного. Дора почувствовала фальшь в каждом слове Френ, Брандо помнишь, твой разговор с ней чуть не закончился  дракой.
Брандо кивнула мне в ответ.
– Дора не с тобой говорила, пыталась отвлечь Френ от тебя. Но кто же знал, и как жаль, той ночью я спал.
– Попросили уснуть – поправил меня Драко.
– Всё ясно – подытожил Стен – Френ использовала «пастуха», использовала его силу, и хотела подчинить себе армию предзакатного.
– Грозную армию, – вновь вступил Драко.
– Окончательно ответ буден дан в предзакатье – закончил Стен.
– Стен, ты предлагаешь осадить город? – спросил я.
– Если красный песок угрожает нам, да.
Я призадумался, зерно правды было в речи Стена, но последствия. Может, мы освободим город, а может, уничтожим сами себя, но всё же Стен в чём-то прав. Задумавшись, я отошёл в сторону от друзей и присел на край валуна.
Закончить начатое отцом, но слова Эрлангора. И как Френ узнала легенду, может, всё же кто-то подсказал ей, дал мыслям плавный ход, сыграл на тонких струнах женской души? Давно не воевали, капитан будет рад. Вновь соединить неразрывное. Я вернулся к мыслям, посещавшим меня с утренним бризом. Буря прошла стороной, ветер утих, волны мирно несли свою силу о брег. Звёздное небо разлилось покрывалом ночи.
– Может, останемся здесь, на утёсе? – предложил я.
Собрав хворост, и разведя костёр, каждый устроился, как мог. Огонь согревал нас, унося своё тепло в бескрайние просторы мирозданья. Выбора время пришло, и каждый шаг, покоясь мыслью о шаге, звал думать меня. 



4.

Утренний холод разбудил нас, мы проснулись ни  свет, ни заря. Костёр догорел, а утренний ветер, поигрывая угольками, словно юноша мускулами, зашвырнул их далеко-далеко, меж самых высоких скал, чьи острые пики, вырывались на свет из воды. Туман, стелящийся над гладью стихии, скрывал от нас истинный облик ещё не проснувшегося океана. Волны, одна за другой, неслышно ложились в песок, полный штиль окружал нас. Мир просыпался.
– Нас заждались, – молвил я, – пора возвращаться.
Спор не возник, и вскоре мы стояли на пороге нашего нового дома. Капитан, первым выбежав из дворца, чуть не заключил меня в свои объятия.
– Капитан!
– Я не знал, что и думать. Вы не предупредили меня. 
– Капитан Брад, если честно, я очень хочу спать, но всё же пройдёмте в библиотеку.
Капитан, ну никак не ожидавший услышать холодок в моём голосе, слегка опешил и быстрым шагом направился вслед за мною.
Я не стал присаживаться за большой письменный стол, а расположился в кресле, рядом с бесконечными рядами книг.
– Присаживайтесь, прошу Вас, – попросил я капитана.
 Брад, присел на край кресла, стоявшего напротив меня. Лицо его в свете неба, покрытого облаками, казалось бледным и напряжённым.
– Капитан Брад, позвольте спросить Вас, но вначале окажите любезность, усядьтесь удобней, не смущайте меня.
– Но…
– Никаких но, запомните, прошу Вас, Вы не личная охрана и не обязаны нести службу при моей персоне. Надеюсь, я могу постоять за себя.
– Но…
– Извините, я доскажу свою мысль до конца. Вы, капитан, возглавляете гвардию Орлиной, а не мою личную службу. А насколько я помню, гвардия сохраняет мир на Орлиной, так давайте и впредь будем служить нашему миру. Орлиная, мир на Орлиной превыше всего, превыше моих интересов.
Странно, я услышал удары своего сердца, что могло измениться за день, два, прошедших с ассамблеи?
– Будучи председателем Совета, скажу честно, я так не люблю это слово, и надеюсь, более не произнесу его, мне приходилось посещать другие миры. И насколько я помню, раньше моя персона, не привлекала столь пристального внимания со стороны гвардейцев. Поймите меня правильно, я очень ценю Вашу дружбу, и думаю, Ваша помощь будет бесценной, но ответьте, что изменилось?
– Вы стали первым…
Не дослушав Брада, с нескрываемым раздражением я перебил его –
Я знаю, кем стал я, но более меня волнует, кем стану! Для меня  не изменилось ни что, если хотите, могу повторить по слогам. Жизнь любого из нас, любого, кто живёт на просторах мироздания, бесценна, но я не стою в ряду первых. Главное зло – гордыня. Это не значит, что я не люблю себя, но упиваться тем, кем выбрала меня ассамблея, не стану. На самом деле получилось всё просто – месяц назад, может чуть больше, именно здесь, в библиотеке я начал писать дневники. Рассвет подступал, а Митрий, мой старый приятель, вошёл, и разговор состоялся. Месяц назад именно Митрий предложил мне выбрать либо он, либо Стен. Нам было ясно, Совет уходил. Я поддержал Стена. В последний миг Митрий дал слово, если я выберу «трон», он уйдёт. Вот и всё, выбора у меня не было, либо дворец, да слово, данное Митрием, либо война. Да, что вспоминать, ведь Вы сами выводили гвардию из Реола. Простите, капитан, если был груб.
– Вы стали первым  среди равных.
Вздохнув,  в сердцах я махнул рукой на слова капитана, пусть говорит.
Капитан сделал секундную паузу и продолжил –
– Гвардия Совета никогда не охраняла членов Совета, да и как сопровождать тех, кто сильнее.
– Брад, – на Бирюзовой дети, простые дети, сотворили чудо. А мы стояли и смотрели, не в силах помочь, дети сотворили чудо. Прошу Вас, оставим сей разговор. Я знаю, какие чувства двигали Вами, и обязуюсь более не ставить Вас в неловкое положение, но и Вы помните о моей просьбе, сохраните мир, это главное. А в будущем нас ждёт много испытаний, поберегите себя и бойцов.
Капитан понял, что встреча закончена, и, быстро встав с кресла, удалился из библиотеки.
Посмотрев на массивную спину капитана гвардии, я улыбнулся.
– Странно же, и, к сожалению, горько. Люди так быстро меняются, жаль.

– Я отправлюсь с тобою, Кристьян.
– Нет, моя королева, останься в столице, народ должен видеть Вас каждый день.
– Береги себя, – прошептала Словена.
Я вернулся к столу, и, взявши тетрадь, начал писать. Сон растворился на чистом листе, музыка мира вновь заиграла перед глазами, образы всплыли и снова ушли.
Брандо с голубем на руке вбежала в библиотеку.
– Вик, к нам пришла весть.
–Я вижу, – поднял я голову.
Голубь вспорхнул с руки Брандо и присел на мой стол. Его большие крылья, напомнили мне рисунки почтовых голубей из книги Сетон-Томсона.
– Кто послал тебя, благородная птица? Твой путь был не близок, но дай мне ответ, – погладил я бело-серого красавца.
Голубь протянул лапку, с которой я осторожно снял письмо. Быстро пробежав глазами, перевёл взгляд на Брандо, и вновь углубился в чтение. Потерев лоб, я поднялся с кресла, и направился в главную залу.
– Что в письме?
– Брандо,  подожди про письмо, но  подумай, а как голубь узнал к нам дорогу? Ведь это почтовый голубь.
Голубь заинтересовал меня, не менее письма. Я ждал, но получив весть, наоборот, почувствовал, как напряжение последних дней схлынуло с моих плеч.
Войдя в зал, я крайне удивился, никто не ждал меня.
– Вик, ведь ты и не звал никого.
– Ах, да. И отдал приказ одному из гвардейцев собрать моих соратников по духу и мечу. Хорошо сказано, нас так много и так мало, Драко, Серый, Стен и капитан. Брандо была рядом со мною.
– Брандо, а как всё-таки голубь нашёл тебя?
– Я собиралась прилечь, отдохнуть и приоткрыла окно. Отвернувшись к зеркалу, я услышала слабый стук о стекло. Медленно, боясь спугнуть звук, повернулась и увидела голубя, он еле стоял, дрожа от усталости, на карнизе моего подоконника. Протянула руку, стараясь не спугнуть маленькое чудо, а голубь сам присел мне на плечо.
– Ну, кому не спится в столь чудесное утро. Посмотри Вик, какие облака. Туман всё ещё висит над океаном, в нем так столь приятно летать – приветствовал нас Драко, как будто мы утром и не встречались.
Одновременно с Драко, в зале появился Серый.
– Серый, и как обход дворца? Я же говорил тебе, нам не дадут отдохнуть, у нашего друга всегда найдётся масса причин поговорить с нами, сам живёт не жалея себя, и других не жалеет – продолжил тираду Драко.
Серый лишь посмотрел на дракона, но спорить не стал, сказав сквозь зубы –
– Бесполезно.
Последними в залу вошли Стен вместе с капитаном, живо ведя разговор.
Серый недружелюбно посмотрел на капитана, но смолчал. Я успел перехватить взгляд друга, и второй раз за это длинное утро, задал себе вопрос –
– Что изменилось?   
– В руках у меня письмо, письмо без подписи, письмо – просьба, письмо – крик. Нас призывают помочь – без тени эмоций выговорил я каждое слово.
Лёгкое настроение в секунду ушло с лица Драко. Напряжение вновь вернулось в залу, и, пробежав молнией по  присутствующим, ударилось в потолок. 
– Нас призывают помочь. На Пурпурной развернулась война. Письмо очень кратко, писавший его, или писавшая?
– Позволь, я взгляну, – попросил Серый, и быстро продолжил – женский почерк, и времени у неё было мало, минут десять от силы, она очень спешила. 
– Серый? – удивилась Брандо.
– Ну не всегда…, а, ладно.
– Прекрасно, письмо написала женщина, и Серый, продолжив за меня, позволил перейти сразу к делу. Армия новоявленной республики, появившейся на месте империи Ратибора, и назвали её, издеваясь, в честь погибшего императора – Ратибория, пересекла границы империи королевы Словены.
Часть государств империи уже перешла на сторону республики, предвкушая свободу и пиршество безудержной пляски на камнях повергнутой империи. Незадолго до своей смерти Ратибор создал для своей услады полки, владеющие искусством сражения на мечах, словно чувствовал будущее Пурпурной. Империя, кроме дворцового полка и старого дворянства, оказалась полностью неготова к такому повороту событий. Республика выбрала лучшее время для нападения, без объявления войны. Хотя, дней пять назад, Кристьян и Словена приняли решение созвать дворянское ополчение, но оказалось поздно. Республика подступила к столице империи, пройдя по дорогам империи достаточно быстро, раскидав на своём пути передовой отряд империи, сплошь состоящий из цвета нации.
Я передохнул и продолжил. – Далее почерк обрывается, единственное, что возможно прочитать – «Они не одни».
– Кто же автор письма? – спросил Стен.
– Не знаю, – ответил я.
– Может, ловушка – не удержался и чуть слышно сказал капитан.
– Нет, не ловушка. Виктор, прав, нас призывают, но вот кто «они»? – задумался Драко.
– Силы зла, разрушения, мглы – прервал размышления Драко Серый.
– Давно не рубались, – не скрыл своего удовольствия я, – будем дальше рассуждать или в путь? – и посмотрел на Драко и Серого.
– Времена изменились, Вы не можете всё бросить, и вот так сломя голову ринуться в бой – вмешалась Брандо, видимо, умышленно перейдя на Вы.
– Позвольте, гвардия – продолжил за Брандо капитан.
Лишь Стен, стоя в стороне, молчаливо улыбался, он знал мой ответ. И его улыбка не ускользнула от моих глаз. – Стен, ответь за меня.
– Вик не возьмёт никого, лишь Драко и Серый, а они и спрашивать не будут, – вздохнул Стен. – Хотя, Брандо, ты и права, времена изменились.
Музыка вновь охватила меня, но не музыка грусти раннего утра, тумана и облаков, безветрия и полного штиля. Музыка солнца и ветра, свободы и мысли, меча и боя. Улыбнувшись своим мыслям, я незаметно провёл пальцем по клинку.
– Да, Вы правы, времена изменились, но не забудьте последний месяц, мы ходим по кругу, пытаясь нащупать иголку в стоге сена, и вот пришло время – ответ сам просится в руки. Я первый сказал бы – мальчишка, но сейчас, не скажу, – выдохнул Драко слова, окропляя их огоньком.
– Одно лишь скажу, последние дни я много думал о единении, единении мира, Орлиной. А ведь на Пурпурной кто-то пошёл таким же путём, но тёмным, кровавым. Империя не устоит, следующим будет Дариий, а дальше? Дальше Пурпурная станет единой, тёмной единой страной, и могу ли я ждать? Кристьян и Словена обвенчались в древнем храме Бронзы, Мирослав вступил на Путь, внук Эолунга ступил на Путь в этом мире, могу ли я ждать, вновь задаюсь я вопросом? Нет, не могу!
– Вы справитесь? – спросил Стен, у нас.   
– Думаю, да, мы же не собираемся выходить на драку со всей армией республики в чистое поле. У армии есть командир, или тот, кто стоит за спинами тёмных солдат.
– Я пойду с Вами! – с редким упрямством в голосе сказала Брандо.
– Нет. Ты и Стен останетесь здесь. Стен, мы должны быть начеку, армия Орлиной должна быть готова, Френ никуда не ушла, а лишь растворилась, как чёрная королева.
– Сегодня же гонцы отправятся в дорогу созывать гарнизоны – ответил мне Стен.
– А я?
– Брандо, останешься во дворце, – ответил я голосом, не терпящим возражений, ты же внучка Герона и должна понимать. Кто, если не я? Одного лишь в толк не возьму, голубь знал дорогу во дворец. Капитан, будьте любезны, расследуйте. Брандо занимает комнату на втором этаже, а чьи комнаты из членов совета находились рядом с ней? Надеюсь, мы сможем узнать.
– Перекусим на дорожку? – с надеждой в голосе спросил Драко.
Нахмурив брови, я согласился с драконом – перекусим и в путь.
Через час, собрав дорожный мешок, я вышел на площадь дворца. Весна билась с зимой. Солнце стояло в зените, то прячась, то выходя из-за туч. Проливной дождь чередовался снегом, но лишь солнечный свет выходил из-за туч, как птицы пели гимн во славу весны.
– Единение – наша цель, через единство мысли людей мы придём к миру духа, – с этими словами я обнялся со Стеном, и, пожав руку капитану, взглянул на Брандо, стоявшую в стороне.
– В путь, – молвил Драко, – и  страничку написать не забудь, так хочется почитать, в путь, на Пурпурную.

5.

– Мы опоздали, город в кольце врагов. Драко, смотри, защитники оставляют один оплот за другим, мгла наступает. Неужели Стен был прав, мы опоздали.
– И в первый раз Пурпурная встретила нас негостеприимно – ответил мне Драко, продолжая полёт над городом Словены.
Город загорался, красные всполохи занимались над одной из трёх столиц Пурпурной. Генералы армии республики, не жалея людей, в бой бросали полки, один за другим.
– Сколько же их! Не верю, Ратибор и за год не создал бы столь большую, обученную армию. У них каждый воин стоит десяти, а то двадцати.
– Да и не был он дальновидным правителем, – согласился со мной Серый.
Драко замер, и с высоты полёта дракона мы наблюдали за полным разгромом сил, защищавших свой дом.
– Соглашусь я тобою, Стен был прав, – сказал Дракон.
– Вступив в бой, мы потеряем лишь силы, столицу не отстоять – грустно вздохнул Серый.
– Смотрите, всадник, и всадник, по описанию наших друзей, похожий на короля. Драко, он же скачет к дворцу, так поможем  ему. Если бьётся сердце, то бой не проигран. Сдав столицу, но спасшись сами из пепла огня, Кристьян, Словена восстанут и выйдут вперёд, заставив склониться врага.
– Так чего же мы ждём, смело за ним!
Сквозь пелену тьмы, осевшей на град, пробились мы к большому дворцу.
– Драко, здесь пойду я один – крикнув дракону, скатился я вниз, на площадь войны.
Драко, обернувшись на Серого, поднялся лишь выше, а Серый, мой друг, уже стоял за спиной. Меч, подарок Авроры, заблистал в темноте. Бегом побежал я воротам, в надежде пробиться сквозь них.
Повернувшись к дворцу, поразился его красоте и бросился в бой. Меч мой рубил врага одного за другим. Серый, удивляясь силе моей, стоял в стороне. Странный укол, я обернулся, два конника в чёрных одеждах, обитых серебряной нитью, стремились к дворцу. И тут же две женщины, с виду не очень-то сильные, вонзили острые зубы свои в шеи солдат, опрокинув с коней.
– Упыри, – прошептал я, и, выставив крест, пересёк им дорогу. Меч мой, вонзился им в сердце, сначала одной, а потом и другой.
– Жалко мужчин, воины были, что надо – бросил я Драко, смотрящему сверху за мной.
– Посмотри на вампирш, – призвал меня Серый, – они вновь восстают, словно феникс из пекла.
Стерпеть я не мог, собрав всю силу в мече, пригвоздил их обеих к мёртвой от крови земле. Меч заиграл, отражаясь светом огня.
– Всё, бой здесь закончен, скорей во дворец.
Вбежав во дворец, мы быстро нашли молодых – короля, королеву. Пять, семь гвардейцев стояли пред ними.
– Вот и кончился путь, – услышал я голос Словены, – обними, меня, солнце моё.
Новые рати врага рвались во дворец. Посмотрев на юную дочь Фердинанда, на стены дворца, перекинул я взгляд на врагов. Сердце не выдержало, вновь ринулся в бой, камни слетели с вершин, враги отступили. Не стал я биться с каждым из них, направив лишь меч на своды дворца. И свет, сорвавшись с меча, расчистил нам путь в высоту, Драко нас ждал. 
– Воины за мной! Кристьян и Словена, Ваш путь не закончен, Драко спасёт, скорее к нему.
Водрузившись на мощную спину дракона, мы все поднялись к облакам, и Серый, и я, и гвардейцы, и молодая чета.
– К Дариию – устало вымолвил я.
Путь наш лежал над долиной, а туман всё стоял.
– Мы победим, верю ли я?! Верю и в сердце, в душе. Господь не оставит стенания наши, с верою в сердце, мудростью духа, мы победим! – сказал я Словене, Кристьяну
– Шпиль города Алый, храм Бронзы – вот ориентиры Пурпурной, – добавил вновь я.
– Чем Дариий поможет? – прервала монолог королева.
– Отдых Вам даст, Вы лишь в начале пути. Силы, напавшие на Вашу страну, очень сильны, отражение зла.
– Кристьян, был ты в бою, расскажи? – спросил Драко, будто ноша его столь легка. – Кто генералы, ведущие в бой?
– Генералов не видел, воинов моих было мало, мы отступали. Но видел я одного молодого бойца, возглавлявшего вражью погоню.
– И каков он был?
– Плащ, словно ночь, глаза голубые, и волосы, цвета старого снега.
– Вновь старый знакомый, не думал, что вновь увижу тебя, Эвэлар, – не выдержал я.
– Как и должно было быть – поддержал меня Серый.
Полёт был недолог, ночь наступила, Драко устал и летел всё быстрее. И через миг, сквозь облака показались стены и крыша, до боли знакомого раньше дворца.
Дариий и женщина немолодая встретили нас.
– Анна, – представил король свою мать.
Преклонив колено, поцеловал я её руку, прошептав – Анна, дочь Эолунга.
– Да, это я, – был мне ответ.
Кристьян с Словеной сразу отправились спать, мы же остались, на крыше дворца.
Разговор наш долго не мог начаться, каждый из нас понимал, беда вновь пришла на Пурпурную.
– Как в старой легенде, три короля создали мир, а братья…
– Горько, – грустно заметил Дариий.
– Три короля, и три брата, не в этом ли суть сказанья, ведь Клавдий тоже Ваш брат. Сказанье гласило, братья спасут – продолжил я.
– Волшбы трактовали сказанья так, как было выгодно им, – добавил Драко, слегка отдохнув от полёта.
– Драко, ты хочешь сказать, волшбы неправильно прочитали сказанье? – спросил Серый.
– События последних лет говорят именно об этом. Неправильно прочитанная запятая и всё, ошибка – ответил Драко.
– Это ещё не конец! Анна, Эвэлар ведёт силы республики в бой? – хотел утвердиться я в своём предположении.
– Да, мой сын решил идти по стопам своего деда, гордыня за кровь покоя ему не даёт.
– Его армии перейдут и твою границу, Дариий. Ты готов воевать с братом, или…? – вновь спросил я.
– У каждого свой путь, у Мирослава свой, у Эвэлара свой, у меня – свой.
– Анна, очень долго мы думали, что Эвэлар направился в предзакатье, а он здесь, на Пурпурной.
Анна посильнее запахнулась в шерстяную шаль, в городе Дариия весна была уже в самом разгаре, ночи ещё были холодные, но уже не настолько, чтобы кутаться в тёплые вещи.
– Я направлюсь на встречу армии сына, и буду просить его остановиться.
–Вряд ли, – Драко всё же закурил свою трубку, – Эвэлар ведёт за собой силы республики, а кто-то ведёт Эвэлара.
– Драко, к сожалению, всё ещё проще, Эвэлар идёт на поводу тех же сил, что и Авенир. Эвэлару нужно предзакатье. Что внушили ему, не знаю, а цель мне предельно ясна, да и обсуждали мы её раньше – сказал я.
– А какова же цель? – спросил Дарий.
– Нарушить ход времени, завладеть бесконечной энергией предзакатья.
– Кто же способен на столь гнусный поступок, – встав с кресла, спросила Анна.
– Мы не знаем – ответил ей честно Серый.
– И всё же, боюсь, Эвэлар двинет свою армаду на твой город, Дариий. Эвэлар хочет подчинить себе все Пурпурную.
– Либо кто-то попросил его о сей услуге – поразмышлял Драко.
– Я пойду навстречу сыну – вздохнула Анна, и направилась к двери, ведущей с крыши дворца во внутренние покои.
– Что ж, утром продолжим? – закончил я разговор.
– Как в сказке – утро вечера мудренее, – согласился со мною Драко.
– Жаль,  а  сказки кончились в детстве.

6.

В дверь спальни постучали.
– Кто? – слегка раздражённым голосом спросил я, – рассвет ещё не пришёл.
– Виктор, прости, – дверь открылась, на пороге показался Дариий, – я заходил в спальню к матери, её нет.
Сон, как рукой сняло. Утренний сон, такой сладкий сон, пять, может шесть утра, проснуться нет сил. Отрываешь голову от подушки, и – туман. Память овладевает человеком, время сказки, видения детства и страхи юности, безумства молодости, близкие люди прошлого, сад и туман. Ты плывёшь сквозь туманные облака, и боишься задеть за деревья, и кто-то, а лица ты не видишь, берёт тебя за руку и ведёт, помогая найти себя вновь. Маленький фонарик рассекает темноту предрассветного утра, и близкий сердцу человек посылает тебе знак: «не бойся, я с тобою, иди вперёд смело». Утром, не ночью ты видишь сны, заново переживая всю свою жизнь, и иногда вуаль срывается с лица, ведущего тебя за руку по облакам памяти, и ты видишь, и лишь слеза горечью скатилась из глаз.
– Она ушла навстречу Эвэлару, она любит Вас.
– Но что же…?
– Я очень хорошо понимаю твои чувства. Не далее, как три дня назад, мне предложили выбор, и вот, видишь, я здесь, совершенно в другом качестве. Я знаю, тебе тяжело, но Орсбург выбрал тебя, доверил тебе, терпи и правь.
– Нити правления, я не чувствую их.
– Что сказать? Как ответить тебе? Власть убивает людей, они жаждут ее, как охотник добычу, и, расталкивая всех, пытаются ухватиться за птицу невидимого счастья, летящую в небе. И остаются ни с чем, может лишь…
– Виктор, а, веришь ли, сам в то, о чём говоришь? Не жаждал ли власти, ты, столь красиво говорящий о ней. Ответь мне!
Я окончательно проснулся, да и вопрос, заданный Дариием был настолько серьёзен, что  и сам я, много раз, задававший его себе же, уходил от прямого ответа.
– Власть! Дариий ты задал сложный вопрос, и, может, самый главный вопрос в моей жизни. Давно, а может, и недавно, я упивался властью, стремился к ней, мне казалось я смогу покорить весь мир, и был наказан. Я соединил два несовместимых понятия власть и гордыня, и занёс ногу над пропастью. Честно скажу, раз ты хочешь услышать правду, и сегодня бывают минуты, мне трудно не поддаться искушению, мне трудно разделить причину выбора, но есть две стороны медали. С одной – страстное желание помочь людям, услышать и защитить, принести мир в каждый дом, а с другой. Оборотная сторона такова – страдание одиночества, не можешь ты отступить, но обязан признать. Да и власть не создана для слабых духом, не любит она их, власть любит сильных, и, испытывая волю каленым железом, каждый день каленым железом, запомни. Трубы звучат, но ты должен ждать и терпеть, зная одно, не ты победил, ведь ты – лишь частичка в море людей. Как ещё объяснить? Сегодня безвластие приведёт к гибели, но в будущем лишь безвластие человека над человеком вернёт нас к миру духа. Прости, прерву разговор, пойду плесну воды на лицо.
Вернувшись другим человеком и натянув рубаху и брюки, я продолжил. – Власть – это, прежде всего любовь, не удивляйся, именно любовь, не только к людям, доверившим тебе, но и к врагу. Нельзя допускать крови, ищи путь, обойди, окружи врага, заставь его уважать себя, вынуди сдаться без боя и отпусти солдат по домам. Ни одна мать не простит тебе крови своего сына, и плач её будет вечной болью лежать у тебя на плечах.
– Два дня назад, во дворец пришёл человек, рассказ его не был длинным, но рассказал он о событиях, происшедших на Орлиной, на ассамблее.
– Власть? Ты заставляешь меня ответить самому себе, ведь я сделал выбор и принял правление из рук своего врага. Был ли правильным выбор? В минуты ассамблеи я был уверен – да, а сейчас? Я надеялся выбор падёт на Стена или Брандо, ни Стен, ни я не хотели жить во дворце. Наши мысли устремлены были к Брандо. И вот час пробил. Стен, Брандо или я. Мир или война? Да, я отступил, согласившись принять предложение Митрия, да и Клайд, пришедший на ассамблею, увидел Френсис и …, не буду об этом. Но какова была  цена моего несогласия? Кровь!
– Не много ли ты взял на себя?
– Много, я не говорю, что мало. Очень много! Френ подняла бы бунт, Митрий не принял бы Стена, и, возможно, мой отказ был их последней надеждой. Но я принял выбор, и вот капитан ждёт меня у входа во дворец. Гвардейцы смотрят на меня по-другому. Что изменилось? Ты хочешь спросить, льстит ли мне сиё внимание? И раз я обратил внимание, значит льстит? Нет! Но как любой человек я ценю уважение, но более мне нужна дружба. Власть трудна, тысячи и тысячи мыслей разных людей окружают тебя, пытаясь вдавить в пол. Ответ на твой вопрос прост. Если ты сможешь подчинить власть в своём сердце, ты победишь! Говорю и тебе, и себе. Власть даётся тебе в руки для единения, не для разрушения. Я не боюсь власти,  зная, что любой шаг в сторону и приведёт к гибели. Я не желаю её, и страха потерять власть у меня нет, но я хочу довершить начатое. Вот мой ответ. 
Дариий не ответил мне, первым порывом его было выйти из комнаты, парень уже подошёл к двери, и всё же остановился, посмотрев на меня.
– Ты не веришь мне? – спросил я грустно.
– Времени у нас нет, давай будить Кристьяна и Словену, принимать решения мы должны вместе. А что ты хочешь завершить?
– Мой первый шаг – упразднение деления Орлиной на области, создание единого мира. Мира без границ и областей.
– Может и нам пойти таким же путём?
– Пурпурная без границ? Ты прав, – пожал я плечами – но как? Традиции государственности сильнее здесь, на Пурпурной, чем на Орлиной!
– Пусть Словена, будучи дочерью Фердинанда, встанет во … .
– Тише. Не здесь – оглянулся я по сторонам – буди их и в путь.
– Мама?!
– Ты не догонишь дочь Эолунга, – ответил я, – буди своих гостей.
– Через полчаса на крыше дворца?! – утвердительно спросил Дариий.
– Нет – и шёпотом добавил. – Подлетая к городу, я видел бескрайние леса и дороги, уходящие вдаль, думаю, одна из них могла бы вести к Бронзе. Скажи слугам, что молодая королевская чета решила покинуть твой дом, и направиться в Бронзе. А ты, как гостеприимный хозяин, сам вызвался проводить их. Тебе поверят, венчание Кристьяна и Словены в Бронзе уже успело обрасти легендами, тебе поверят, – вновь повторил я. – И не забудь попросить Словену, пусть воины её дома, прибывшие вместе с нами вчерашним вечером, сопровождают Вас. Кто-либо может отправиться в путь вместе с тобою?
– Нет. 
– Ну и ношу взвалил на тебя Орсбург. Ладно, об этом потом, через час у дороги, ведущей на Бронзу. Будьте осторожны, за Вами будут следить.
– А что мне про Вас сказать?
– Я предупрежу любые вопросы.
Выйдя из комнаты и сразу встретив Серого, мы молча поднялись на крышу дворца, где мирно спал Драко.
Почувствовав наше приближение, Драко приоткрыл один глаз и сказал – Помедленнее, а то с завтраком перепутаю.
– Да хватит, – чуть не разозлился Серый.
– Это вместо Доброго утра?!
Бросив взгляд на солдат, стоявших на крыше, я громко, чтобы каждый мог услышать сказал –
– Возвращаемся. Дариий ещё вчера, просил меня провести разведку боем, к вечеру мы должны вернуться. Армия Эвэлара стоит и на пороге империи Дариия.
Драко внимательно посмотрел на меня и, расправив крылья, выдохнул сноп пламени.
– Всё-таки завтракать! Ух, проголодался за ночь – и недобро глянул на солдат на крыше.
И только мы поднялись в воздух, я попросил Драко –
– Драко, сделаем круг над дворцом, и полетим в сторону приближающейся армии республики, а потом нырнём в облака, и встретимся с Дариием, Кристьяном и Словеной на краю того леса.
Драко зевнул и спросил – А что, у леса нас никто не заметит?
– К дороге я выйду один, гвардейцев Словены отправим в Бронзу, а вместе с Дариием и молодой парой отправимся в город Алый. Там Пурпурная поменяла ход своей истории! Надеюсь, нас не заметят.
Через час я уже прятался среди кустарника, в изобилии росшего по краям дороги. Чутьё меня не обмануло, за Дариием следили, лишь конники свернули за поворот, как за ними показались два, неприметно одетых всадника. Пришлось слегка поработать.
– К вечеру проснётесь, – похлопал я их по щекам, укладывая к корням деревьев.
Пройдя шагов сто в сторону, осмотрелся и заметил ждущих меня Дариия, Кристьяна и Словену.
Поклонившись Кристьяну и Словене, я попросил, – Мы мало знакомы, но прошу Вас, следуйте с нами. Лошадей привяжите вон с теми, чьи хозяева спят, надеюсь, сегодня они нам больше не понадобятся, Драко будет сопровождать нас. 
Кристьян было хотел ответить, но Словена быстро сжала его руку –
– Куда Вы хотите направить полёт?
– В Алый! Пурпурной нужна новая столица! Дариий, ты прав, мы должны рисковать и другого пути у нас нет.
Вновь продравшись сквозь кустарник, мы подошли к Драко и Серому, ждущих нас.
Облака коснулись нас своими крыльями. Я и сам не знал, зачем нам в город Алый, но чувствовал, ответ придёт сам собою. Путь Пурпурной открывался в Алом.

7.

Город Алый, древний мир Пурпурной, город памяти и былых побед. Город волшбов и Мирослава. Песня мира слышалась мне в каждом камне разрушенного ураганами города. Я бесцельно бродил по выкорчеванному парку, ураган не пожалел и деревьев. Зачем мы пришли сюда? Пять месяцев, а как изменился мир. Уходя, мы думали, Пурпурная спасена, а нет, зло возродилось, обретя разум.
Люди пытались вернуться в Алый к своему очагу, и пройдя по улицам, не найдя своего дома, уходили восвояси. Только самые смелые решались строиться вновь, и то на окраине города. Я видел их, и хотел бы помочь, но имею ли право?
Прогулка по развалинам былой славы не приносила мне радости, а я шёл и шёл. Серый неотступно следовал за мной, не отходя ни на шаг. Походив минут тридцать, я вернулся к чудом уцелевшей крепостной стене. Странно, я обернулся назад и увидел пожухлые листья, землю местами укрытую снегом. Но как? Ведь секунды назад снега не было, да и небо отливало синевой, а прямо впереди расцветала весна. Время в Алом шло своим чередом, по закону замка волшбов, а прямо передо мной стояли три короля. Как же я сразу не догадался, волшбы не ошибались, два короля и одна королева, сказание сбылось!
Я засмеялся, огромный вздох облегчения раздался из моих уст.
– Драко, Серый! Сказание сбылось! Три короля, Словена простите. Два короля и королева. И они в Алом, городе, где Путь связан невидимыми нитями с пуповиной Пурпурной.
Листва под ногами запела, закружилась. Пение птиц раздалось на просторах полей и лесов, осень, что была позади, ушла, уступив место солнцу. Время набирало ход, маятник часов возвращался на свой круг, заведённый веками. Три короля! Я радовался, как ребёнок, и ведь был прав. Во дворце Дариия, я и в жизни не познал бы истины. Подбежав к колодцу, дарившему воду ещё много веков тому назад, я набрал ведро воды и вылил себе на плечи. Ледяная вода Алого лишь освежила мой дух, но счастье, нахлынувшее на меня от соприкосновения с вечностью, сохранившейся в кристально-чистом источнике, только усилилось.
– Мы выдержим! Мы объединим Пурпурную! Простите, Вы объедините, Вы нашли друг друга! В старом сказании было сказано – сила Ваша помножиться многократно, только прошу Вас – Верьте, и будете не одни.
Неожиданно для Дариия и Кристьяна, я выхватил меч и бросился к ним, наши мечи скрестились. Драко лишь зевнул и отвернулся, лениво глянув на Серого, – мол, не вмешивайся, пусть побьётся –  сказал он взглядом. 
Минут пятнадцать они сопротивлялись, нападали, терзали меня, но всё же я наступал и постепенно стал прижимать их к стене, хоть в прекрасном владении мечом отказать Кристьяну и Дариию я не мог. Словена, молча наблюдавшая за нами, потянулась за своим клинком, но, увидев её движение, я чуть подступил к ней, и незаметным движением выбил меч из её хрупких рук. Кристьян разозлился не на шутку и бросился на меня сломя голову, я лишь отступил в сторону и пропустил молодого короля, Кристьян споткнулся и полетел на землю. Секунда и остался бы один Дариий, но вдруг искры посыпались из моих глаз, я услышал громкий смех Драко. Перед моими глазами проплыла Словена с огромной дубиной в руках, я упал.
Придя в сознание, я с недоумением посмотрел на девушку, на её руки и потёр шишку.
– Вы победили. Я рад, Вы доказали, что можете, не силой, так уменьем.
– А где же Вы…
– Дариий, всё же Вик, ладно, захочет – сам расскажет – удержался Драко.
– Каков наш путь дальше? – спросил Кристьян.
– Дорог у нас много, а путь Вы выберите сами, – ответил я, – не думаю, что столицы ждут Вас, к сожалению и тебя Дариий. Зависть людей сдала твой город, но Орсбург, провозгласив тебя королём, совершил предначертанное.
– В городе мятеж? – без тени удивления спросил Дариий.
Драко посмотрел на юношу и кивнул головой, – лишь Вы покинули дворец, как генералы сорвали твой штандарт, думая, что ты исчез навсегда. Они ждут гонцов Эвэлара.
– Вы видели?
– Делая круг над городом, прячась в густых облаках, Драко всё же смог разглядеть лица предателей, отвечу так – принял участие в разговоре Серый.
– Итак, столицы не ждут Вас, – продолжил я, – но есть Алый, где мы и стоим, а ещё Бронза! Не забыли, надеюсь, – улыбнулся я, – и народ, готовый поддержать Вас в трудную минуту. Народ, ведомый преданными Вам людьми. Словена, вспомни, ведь в Бронзе собралось целое воинство. Не всё ещё потеряно.
– Цвет воинства погиб, защищая дворец, – грустно заметила Словена, – надеюсь не все.
– Королева, возвращайтесь в Бронзу. Отправьте преданных Вам гонцов, молва прокатится у них под ногами. Люди придут, верьте.
– Виктор, а откуда Вы знаете про Бронзу? – спросила Словена.
– Власта рассказала.
– Дариий, не все генерала Орсбурга отреклись от Вас. Вам дали слово чести, решитесь и за Вами пойдут. – От волнения, сам того и, не заметив, я перешёл на Вы, – и не бойтесь власти, подчините её себе.
– Не проще ли сразу в бой! Остановим Эвэлара.
– Ты поднимешь руку на брата? – спросил я.
Дариий вздохнул – Нет, кровь брата, нет.
– Мы не сможем дать отпор его армии прямо сейчас, и его ли,  ещё вопрос? У дворца Кристьяна и Словены я столкнулся с двумя тварями – нежитью. Думаю, таких и не бывало на Пурпурной. Не его армия.
– Но сила, у Вас же есть сила? – спросил Кристьян – Вы убили их.
– Убить двух в честном бою, а если их тысячи? Пурпурная – мир, не терпящий вмешательства силы, всё в нём должно быть законно. Мирослав не сдержал себя, и сила энергий закружила свою круговерть, не правда ли? И у Дариия есть сила, Дариий внук «пастуха», ученик волшбов. Нет, более мы не можем испытывать мир, и направимся в Бронзу. Биться с врагом будем силой слова и клинка.
– А нежить, ведь она и уничтожила наши полки? – спросила Словена.
– Нежить, – усмехнулся я, – в Бронзе есть храм, в Бронзе жив священник, венчавший Вас, да и батюшку попросим. Давно он костей не разминал, а мне так хотелось посмотреть, как он эту мразь успокаивать будет.
Драко чуть не поперхнулся. – Вот картина-то будет, уж я тоже посмотреть хочу. Это тебе не картины маслом расписывать.
– Слушай, Драко, вот расскажу батюшке о твоих словах, в следующий раз на холоде мёрзнуть будешь, – чуть не обиделся я.
– Не буду, – насупился Драко, – я его покатаю, и мы помиримся.
Лишь один Серый стоял в стороне, не вступая в наш разговор, в его глазах прочитал я всю тяжесть предстоящей битвы.
– Один бой будет, только один, второго не будет – сказал он.
– Бой лишь полпути, Вы – обратился я к Дариию, Словене и Кристьяну, – должны стереть границы империй, достававшихся Вам по наследству. И пусть столица нового мира будет здесь, в Алом, ведь именно здесь волшбы предали договор, окончательно посадив в землю зерно зла, может сами того не  желая. Зло порождает зло, лишь истинной правдой Вы победите его.
– Мне возвращаться в столицу? – спросил Дариий.
– Да, и не тебе одному. Вам троим, – ответил Драко. – Втроём Вы должны пройти по булыжникам города. Все должны знать – Вы вместе! Но вначале заглянем к Ниле, надеюсь, у неё найдётся пурпур.   
– Далее, из столицы срединной империи дорога наша продолжится в Бронзу. Я верю, город не сдался на милость врага и примет Вас, – сказал я.
– Вы пойдёте с нами? – спросила Словена.
– Только к Ниле, а затем проводим Вас до места, где оставили лошадей, далее Вы обогнёте город и войдёте через главные ворота, – ответил Драко.
– Мы будем ждать Вас по выходу из города, – закончил я.
– Так к Ниле, – предложил Дариий.

– Нежданно-негаданно, – всплеснула руками Нила, – обедать.
– У нас минуты времени – поклонился я Ниле, – и нам нужен пурпур.
Нила лишь кивнула головой. – В нашей семье всегда верили в легенду, и в миг трёх зарниц я сама сшила плащи, видимо время пришло. Я сейчас, – и с этими словами Нила исчезла за дверью дома.
Минута, другая, и она вынесла три аккуратно сложенных свёртка.
– И всё же я была права, – улыбнулась Нила, – с Богом!
– Спасибо, – ответили мы разом.

Солнце ещё не клонилось к вечеру, а мы вернулись к месту, где оставили лошадей.
– Дальше Вы сами, – сказал я, – мы будем ждать Вас, и главное – Верьте!
Мы не стали прощаться.
– Вечером увидимся, – махнул мне Дариий рукой.
– Ты уверен, что правильно поступил? – спросил меня Драко.
– Он правильно поступил, – ответил за меня Серый.
Вечерело, солнце засияло красками вечера, не находя себе места, шагами я измерял расстояние от  одной сосны  до другой  на опушке.
Ветки кустарника захрустели, я вытянулся струной.
– Белка. Успокойся, всего лишь белка, – одёрнул меня Драко, – если уж не был уверен, так шёл бы с ними! Успокойся.
Я прижался спиной к сосне, и стал вглядываться вдаль, на дорогу. Солнце опустилось к линии горизонта, я провёл рукой по мечу, словно спрашивая, – остёр ли ты, мой друг?
Стук копыт.
– Они! – закричал я и выбежал на дорогу.
Навстречу мне, в развивающихся плащах, цвета пурпура, пошитых рукой женщины, поверившей в легенду, летели трое. Двое мужчин и одна женщина. Два короля и одна королева. Сказание сбылось.
– В Бронзу! – выкрикнул Дариий, поднимая руку с мечом.
– Мы не одни, с нами весь простой люд, – вторил ему Кристьян.
Словена лишь улыбнулась нам.
– Ну и мы с Вами, – ответил я. – В Бронзу, и отсалютовал мечом, ожившей легенде Пурпурной.
Мы поднялись в воздух, и с высоты облаков увидели нескончаемую реку людей, вытекавшую из ворот столицы срединной империи, вслед за всадниками в пурпурных плащах.
 
8.

Драко был прав, столица срединной подчинилась воле Эвэлара. Облетая город, я с грустью заметил:
– На Пурпурной остался один оплот надежды и мира – Бронза.
На крыше дворца валялся разорванный штандарт Дариия, всего лишь месяц, назад утверждённый геральдическим советом империи, а на его месте, на самом высоком шпиле реял стяг Эвэлара.
– Брат пошёл на брата, – сквозь зубы сказал Серый.
– Так ли? – задумался Драко.
– Драко, Серый обратите взор к городу, я не вижу ни одного солдата Эвэлара, и армии нет, но город сдан.
– В Бронзу всегда успеем, полетели, – задумался Драко, и стремглав дракон устремился к самой кромке леса.
Драко летел низко, очень низко, даже не пытаясь скрыть нараставшую досаду. Дракон был явно озадачен, может не в первый раз, но очень редко я видел его таковым.
– Нас обманули, – несколько раз повторил он, – обвели вокруг пальца.
– Драко, мы все деревья в лесу снесём.
Драко взмахнул крыльями, понимаясь чуть выше, – Эвэлар захотел и мы поверили.
– Эвэлар ли?! Не кажется ли Вам, что все события, начиная с клоунады Авенира во дворце Совета, были явно спланированы. Каждое действо отвлекало нас в сторону от пути. За перепутьем облаков мы видели главное, стремились достичь цели, познать выбор, но каждый раз неузнанный враг вновь уводил нас в сторону.
– Вик, ты прав, – дополнил мои слова Драко, – враг уводил, и мы отставали на шаг. Может сейчас…
– Мы должны быть у стен Предзакатья – продолжил я фразу Драко.
– Да. У невидимых стен Предзакатья. Красный город песка – цель неузнанного нами врага.
– Но мы, знаем, чего он хочет добиться, – вмешался Серый.
– И Эвэлар должен пойти на приступ Предзакатья, ты этого хотел сказать, Серый, – призадумался я.
– Далее всё просто, Авенир вёл за собой тех же солдат, что и сейчас следуют за Эвэларом. Армии сводных братьев созданы по единому образцу. Думаю, враг выбирал, на кого же поставить, кого первым бросить в бой, кто же сильнее, – Драко поднимался всё выше.
– Цель и моя, и невидимого недруга одна – единение, но далее наши пути расходятся, как белое с чёрным. Мы живём миром духа, а он, либо они? Их единение – есть единение всего злого и чёрного, что есть в людях. Интересно одно, каждый шаг, приносил нам выбор и даже сейчас, где мы должны быть? У стен предзакатья, но мы дали слово помочь, и мы полетим в Бронзу! Эвэлара просчитать невозможно, но месть заставит его бросить нежить на город, где венчались Кристьян и Словена. Клавдий был его другом и, как оказалось, братом. Эвэлар не уйдёт в Предзакатье, пока не оставит камня на камне от Бронзы, и неважно, хочет того его покровитель или нет. В Бронзу – выдохнул я.
– Удивительно, нас уводили в сторону, делали ход, два хода вперёд, опережая нас, заставляли идти по ложному следу. Но всё же, как бы ни был запутан наш бег, мы вновь вышли на путь, – настроение Драко улучшилось. – В  Бронзу.      
Драко выплыл из-за облаков и степь, развернулась перед нами. Города остались позади, лес скрылся за горизонтом. Степь бескрайняя, безмерная, без конца и края. Мы летели над ней, наслаждаясь порывами ветра, бьющему нам в лица. Драко, словно гонясь за лучами солнца, всё сильнее пробивающимися сквозь облака, летел над самой землёй. Потянись рукой и коснёшься травы, хотелось спрыгнуть и на ходу побежав, распластаться спиной на земле, впитать в себя все соки ранней весны, набраться сил и на минуту заснуть.
Дым, – жёстко сказал Серый.
Драко полетел быстрее. Полёт дракона к цели, что может быть быстрее? Сравнения бесполезны, степь слилась в единый многоцветный ковёр. Дым приближался с каждой секундой, бил гарью в нос, огонь пожарищ уже рисовал картину бедствия.
Неожиданно Драко сделал резкий поворот влево, мы с Серым едва не слетели на землю, и поднялся выше, скрыв нас в облаках.
– Эвэлар. Он повёл полки, вверенной ему армии на Бронзу. Посмотрите, в тени облаков я полечу ниже. Земля вся черна.
Я глянул на степь, и холод покрыл мою спину. Солдаты несмываемым чёрным потоком шли и шли, вытаптывая сапогами землю Пурпурной.
– Нет, худа без добра – мы увидели мощь Эвэлара. И всё же он предсказуем, идёт в сторону Бронзы.
– Предсказуем? Вик, задумайся, так ли нужна Бронза Эвэлару, насытить себя местью? Слишком просто – не согласился со мной Серый.
– Драко? Мы можем… глупый вопрос, не можем.
– Хватит спорить, – перебил нас Дракон. Вик, увидев столь большую армаду, скорее я соглашусь с Серым, нежели с тобою, мы должны лететь в предзакатье.
– Мы дали слово, и мы сдержим его, – продолжал упорствовать я. – Вы видели, сколько людей уходило из ворот столицы срединной, уходили семьями, не желая встать на путь предательства. Бросим их на произвол судьбы?
– Без Эвэлара армада ничто, – парировал мне дракон.
– Три короля, Вик, вдумайся три короля, легенда ставшая былью. Их сила, помноженная на три, остановит любую армию – попытался убедить меня Серый.
В глубине души я был согласен и с Драко и с Серым, поход армии на Бронзу был очень похож на обходной манёвр. Нас вновь пытались увести в сторону. В сторону от Предзакатья. Всё во мне говорило – надо быть в Бронзе. Выбор: слово и чувства. Где решится судьба времени, заключённого в городе красной пыли? Не у стен Бронзы, в песках Предзакатья. Где столкнуться две тёмные силы? В Предзакатье. Но как? Город заперт любовью, и ни одна сила не раскроет ворота. Так, ни одна сила кроме … 
Драко посмотрел вдаль, – я вижу башни Бронзы. – Через минуты  мы стояли на крепостной стене Бронзы.
– Останемся здесь –  повернулся я спиной к городу и, прильнув к бойницам, стал вглядываться в степь.
– Неприятель  не виден, – сказал я.
– А стук шагов уже слышен, – вторил мне Серый.
Внизу у стены стал собираться народ, с недоумением рассматривающий нас.
– Драконов не видели, – пробурчал Драко.
Неожиданно камень ударил меня в плечо.
– Прилетели, – вновь сказал Драко, – Вик, ты у нас самый умный, как погляжу, вот и распутывай, а я пока трубку покурю, и никуда с места не сдвинусь.
Драко демонстративно повернулся спиной к людям и, достав трубку, закурил, пуская колечки дыма. Серый посмотрел сверху вниз на толпу, и недовольно зевнул.
– Ситуация осложняется, лучники выстраиваются в ряд – сказал я.
– А что тебе лучники? – удивился Драко, – не в первый раз от стрел щит выстраивать.
– А на сколько дней мы опередили наших спутников? – задумался я. – День, два, десять, а Эолунг на подступах к Бронзе.
– На много, – раздражённо ответил Драко.
Стрелы полетели, Драко сжалился надо мною, и раскрыл крыло. Стрелы рассыпались от прикосновения к Драко.
– Вы думаете в город?
– Подумай сам, мы не знаем, ведёт ли Эолунг армию, или уже в Предзакатье, готовится к штурму, – не обращая внимания на толпу, сказал Драко.
– Всё может быть, и мы ошибаться можем, тебе решать! – продолжил Серый.
– Мне решать?! Что делать Эвэлару в Предзакатье, он же… Ясно, всё встало на свои места, его используют. 
– Так ли?! Как эти стрелы достали, Вик, ну сделай что-нибудь, жужжат и жужжат, сил больше нет.
Я принял решение. Выйдя из-за крыла Драко, побежал по краю крепостной стены, и, найдя лестницу, быстро стал спускаться вниз.
– У Вас что, стрел много? – закричал я на лучников, – там, в двух дневных переходах враг. Бронза – последняя надежда Пурпурной, город должен выстоять. 
Ко мне подбежало трое, и приставили ножи к горлу.
– Говори правду, иначе…
– Иначе что? – усмехнулся я, и достал из кармана лоскуток пурпурного цвета, – иначе что?
Ножи опустились, люди отступили на шаг.
– Легенда сбылась, Вы должны сохранить город, два короля и одна королева, они летят к Вам, приближаясь с каждой минутой, но время безжалостно и армия Эвэлара близка. Поберегите стрелы, встаньте на крепостные стены и подготовьте смолу.
– А почему мы должны верить тебе? – раздался голос из толпы.
Я вздохнул, выхода не было, и клинки, минуту назад приставленные к моему горлу развалились на части.
Люди отступили.
– Не задавайте более глупых вопросов! – с нескрываемой яростью сказал я, – мы могли сжечь Ваш город в секунды, Драко.
Дракон повернулся к нам и дохнул пламенем.
– Мы за Вас, мы предупредили Вас,  поймите, мы Ваши друзья.
Народ всё собирался и собирался, вскоре вся площадь у старой стены заполнилась простым людом. Люди говорили, кричали, разве до драки дело не дошло. Я молча стоял и ждал, краем глаза наблюдая за Драко и Серым.
– Стройся! – Зычный голос Драко, прервал на полуслове все рассуждения в толпе.
Люди обернулись и посмотрели вверх, на дракона, отливающего серебром. Его мудрые серо-голубые глаза пристально наблюдали за толпой.
– Хватит рассуждать, поверьте, у Вас есть максимум два дня, прошу Вас, прислушайтесь.
Напряжение на площади разорвалось, ко мне подошёл человек в форме гвардии Словены.
– Что нам делать, – спросил он, – ведь империя пала.
– Империи более нет, ни одной, но  Пурпурная в шаге от единения. Да, гвардия Словены разбита, Дариия предали, но лоскуток, цвета Пурпура, который я показал Вам, говорит сам за себя.
– Отступить, – скомандовал гвардеец лучникам.
Не успели они отступить с площади, как Драко кружа над площадью, мягко приземлился на неё, Серый же прошёл моей дорогой по лестнице вниз.   
– Капитан, – обратился к гвардейцу Драко, будьте любезны, мы в тишине побеседуем.
Старый гвардеец императорского дома не стал спорить, и вскоре толпа разошлась. Над городом повисла гнетущая тишина.
– Мы в Бронзе? – лишь сказал Драко,  а дальше?!
Я почесал голову, и не находя ответа, решил промолчать.
– Вик, не молчи, не делай вид, что ты думаешь, – резанул меня Серый.
В какой раз за сегодня мне пришлось вновь переломить своё я!
– Вы правы, мы должны быть в Предзакатье. Эвэлар направил часть вверенного ему войска к городу любви и пустыни. Мы должны быть там. А легенда сбылась, Бронза выстоит.
– У Бронзы есть день, у Пурпурной есть день, но есть ли он в Предзакатье?! – вопрос Драко прозвучал утверждением.
– Драко, в чём ты хочешь меня убедить, я и так знаю, судьба мира решится не здесь, Серый был прав, – битва будет одна!
– И не здесь, – смягчил интонации в голосе Драко Серый.
– У нас есть день, – про себя сказал я.
Город ожил, и в глазах Бронзы, глазах людей древней коронованной столицы одной из империй, я прочёл – город выстоит. Выстоит ровно день, более времени нам не дано.
Солнце вновь скрылось в облаках, город более не жил своей  жизнью, и, подчинившись чьему-то незримому приказу ощетинился,  стал готовиться к бою.
– Пусть воины встанут на стены крепости Бронзы, и не выпустят ни одной стрелы, – сказал я, у нас есть ещё время. В путь.

9.

Путь раскрылся пред нами всей красотой. Пурпурная спряталась кувшинкой в свете предзакатных облаков. Легенда неслась к Бронзе, а мы поднялись ввысь и, наслаждаясь солнечным светом, устремились в небо.
– В Предзакатный, нас ждут, – сказал я.
– Ждут ли, так уж и ждут, – усмехнулся Драко.
– Ждут, наши мысли просчитаны, но следующий ход – наш, так пусть правда будет с нами.
– Вик, что нашло на тебя!? – спросил Серый.
– Всё просто, те, кто задумал столкнуть Авенира и Эвэлара, предвидел наше возвращение в Предзакатный.
Радость и боль переполняли меня, я ждал этой встречи – я и город. Что скрывать от себя, я оставил частичку души в городе, окованным печатью любви. Ни один мир не открывался моему сердцу настолько, как Предзакатный. Камни города, красные от вечного солнца, не дошедшего до горизонта, и песка. Не увидел я жизни в городе, но любовь, а может души с Земной, поселились в нём, не вставая на постамент. Нет, глупость, но всё же не вяжется – «пастухи» и любовь. А занавесь в доме, нечаянно колыхнувшаяся от дуновения ветра, ветра лёгким движением наполнявшего город песком, песком, струящимся ручьём по улицам Предзакатья. А Авенир, видел ли кто-либо его? Иллюзия, созданная самим городом, или кем-то ещё? Время в городе неизменно, правило наложенное отцом, и вряд ли Эолунг смог изменить своей ненастоящей любовью к Олесе устои города. Не было Авенира, не родился он, семя «пастуха» в городе не имеет силы рождения. Иллюзия, созданная самим городом, душой города. Солнце не возобновило свой бег, и город спит. Нет, сон его не бесконечен, он просит о помощи. Его хотят поработить, подчинить злой воле, высосав энергию времени, копившуюся в Предзакатье тысячелетия. Город воззвал ко мне, обратив себя к моему сердцу, оставив след красного камня, соткавшего дома Предзакатья, и отрывшегося моей душе.
– Авенир? Ты думаешь…
–Его нет, иллюзия, нет его! – Закричал я, и голос мой разнёсся волной по всему заоблачному миру, – не мог он родиться, время нельзя изменить.
– Так к городу? – вновь спросил Драко.
Облака разверзлись, и свет миров раскрылся пред нами, свет мира, одного мира. Секунда, я увидел: радуга собрала в себе воедино весь мир.
– Драко, конечно мы должны быть и на Земной, и в Предзакатье одновременно. Ты хочешь услышать правду – конечно по плану, плану разума, мы должны оповестить всех, и Ярину, и батюшку, найти Илью, короче всех. Созвать орден Сиенца, призвать гвардию Орлиной. А нет, иногда разум вторичен, иногда ты должен выхватить меч и плюнув на всё идти в бой один, и никто не остановит тебя.
– Так быстро ты хочешь закончить восьмую? – усмехнулся Драко.
– Я ничего не хочу, у нас нет времени рассуждать, город ждёт! И не город, а мир. Мир, найденный Эолунгом – Предзакатный.
– Ты хочешь – пусть будет так, иногда и пешка становиться королевой.
Серый не стал вмешиваться в нашу перепалку, но и одобрения в его глазах не прочитал я. Напряжение в мышцах росло с каждой секундой. Драко летел.
– В город открывается путь не только чрез маленький дворик в Московии, хотя и ведёт он напрямую в сердце Предзакатья. Мы же должны выйти к стенам города, встретить Эвэлара, не пустить его в город. Если я прав защиты у города нет. Полки Эвэлара, вверенные ему  неизвестным, пойдут на штурм города, они уже стоят лагерем в Предзакатном мире.
– И что ты хочешь один остановить их? – Драко не мог успокоиться.
– Да, хочу, хоть и знаю, что сделать это будет тяжело. И Ярина, и вся рать помогли бы нам, но на врата города был наложен замок отца. Нет, это не повторение истории с орденом. Я чувствую песок, который бьёт мне в глаза, забивается в складки одежды, вязнет на губах.
– Так куда нам лететь?
– Куда или как?
Драко промолчал.
Мы летели над облаками всех миров, свившихся в одну грозовую тучу. Молнии сверкали под крылами дракона, бились в неуёмной схватке друг с другом.
– Драко, летим прямо, мир Предзакатья сам откроется нам, он ждёт нас, – ответил я на вопрос дракона.
– Последний вопрос – нехотя пробурчал Драко, по его голосу чувствовалась неприязнь моим мыслям, – а Олеся?
– Осталась той же девчонкой. Эолунг, похитивший её руку, превратившись в камень, отпустил её сердце, и бедная девочка вернулась к себе.
– Ты уверен, Авенир…
– Серый, сердце говорит мне, – не дал договорить я своему другу.
Драко более не стал слушать меня и сорвался в тучи, дождь хлынул мне на  лицо. Холодный ледяной дождь словно собрался со всего мирозданья, и пытался что-то сказать мне. Я подставил лицо ливню, а Драко летел, зная дорогу.
Многое открылось мне. Драко знал путь в Предзакатье, кровь его предков стала  проводником. Более подсказок не было, а значит, и отец дружил с кем-то из предков дракона. Драко, я нашёл его в одном из миров, мудрость драконов была уже с ним, но почему я нашёл, именно я?
Дождь бил стеной, не пуская нас вперёд, заставляя поворачивать Драко в сторону, и дракон, давший мне слово, могучий Драко, пытался пробиться вперёд. Град стал засыпать нас, маленькие градинки с каждым взмахом крыла, увеличивались в размерах, превращаясь в камни. Мы с Серым пригнулись, стараясь прижаться к спине Драко.
– Кто не пускает нас в Предзакатье?! - взмахнул я рукой.
Тучи, безумно чёрно-синие тучи распались, мир песка и солнца открылся нашему взору.
– Из последних сил, – прошептал я, – из последних сил. Пусть нас трое, и Эвэлар выстроил армию, пусть он прошёл испытание, пусть он думает, что Пурпурная покорилась ему. Но здесь не его мир, и мы знаем, какова роль, уготованная ему.
Драко упёрся в горячий песок, солнце замерло в одной точке. От резкого удара мы с Серым скатились с Драко и уткнулись в бархан.
– Помягче, – не удержался я и крикнул Драко.
– Будет тебе мягче, в самоё пекло попали, по сторонам оглянись, – парировал Драко.
– Мы были правы, – закрывшись рукой от нестерпимого солнца, ответил я.
Впереди, перед нашим взглядом встала невидимая стена города, и неважно кто воззвал к нам, город или Предзакатье, а может, так было написано ранее. Я не знаю, нас трое, за спиной город, и передовые полки Эвэлара на горизонте, в песке.   
Ветер закружил песок и стал отгонять нас от города красного камня.
– Нам вперёд, – махнул я рукой.
– Пойдём шагом – устало сказал Драко, видно было, дракон шёл из последних сил. Последний полёт не прибавил ему мощи, отметины градин виднелись на теле дракона, забивались пылью.
– Драко, устал? – спросил Серый.
Драко не стал отвечать, его глаза закрывались сами собой. Серый с силой ударил по спине дракона, пытаясь растормошить его.
– Время, здесь время стоит. Мы должны войти в город, за невидимые стены. Вик, был прав, – лишь прошептал Драко.
Вдалеке, сквозь пыль пустыни показались всадники Эвэлара. Взглядом я смерил расстояние оставшееся до города, один бархан.
– Серый, я вижу врата города, окованные цепью, до них рукой подать, – обратился я к Серому.
– Но как откроешь ты их?
– Не знаю, – чуть не закричал я от обиды, ну как же я не послушал друзей, неужели сердце обмануло меня. Нет! – Серый, всадники спешат к нам, мы же стоим на верхушке бархана, упрёмся и подтолкнём Драко, пусть он скатиться вниз по песку вместе с нами.
– А ворота?
– Будь что будет, – ответил я, – давай, время стоит, почувствуй, ветер не дует, силы в нём нет, песок безвременья живёт своей жизнью, всадники не догонят нас.
– Но ты же сказал только что « всадники спешат к нам».
– Посмотри, расстояние между нами не сокращается, забудь о них. Драко совсем плох, весь полёт он чувствовал приближенье…
– Не говори так, не говори, – Серый не дал мне досказать фразу, о которой я и подумать не мог.
– Драконы не могут жить в безвременье! И Драко знал, почувствовал, и сделал выбор. Серый, давай, тяжело, толкаем, песок отбивает последние крупинки в песочных часах Драко.
Со всей силы мы упёрлись в плечи Драко, и, ныряя в песок, подтолкнули его к краю бархана, стараясь столкнуть дракона вниз.
– Один шанс, один шанс, – билось сердце в моей голове, – город проснется от сна любовью. Отец опоясал город невидимой цепью, запретив «пастухам» выходить за невидимую черту.
Тело Драко поддалось, и медленно покатилось вниз, пролагая путь к незримым воротам.
– Серый, толкай. Я сейчас, – и, сорвавшись вниз, кубарем полетел по песку к воротам города.
Драко знал, и летел из последних сил, стараясь донести нас до врат. И только здесь, весь в песке и пыли, ободранный в кровь, я почувствовал всю любовь Драко ко мне. Мудрый дракон, поверивший мне, и знавший наперёд всё, доверился мне, сделав выбор.
Ветер и песок стеной слились воедино, не давая мне сделать шаг, скатившись вниз, поднявшись, я снова упал, а до города оставались метры. Все мечи мира бесполезны, ни одна сила не могла сдвинуть меня с места, а Серый из последних сил толкал Драко, закрывшего глаза, один раз взглянув на Предзакатье.
Я вгрызся зубами в песок, и потянулся рукой до цепи на невидимой стене города, и, нащупав её рукой, подтянулся вперёд.
– Возьмите меня – я выхватил меч, и что есть мочи ударил им в сердце, но лишь усмешка проскользнула по моему лицу, удар оказался настолько слабым, что меч слегка ранив меня, выпал из рук. Сзади себя я уже слышал дыхание Серого, силы покинули и его.
Я закрыл глаза, и представил город солнца, вечно стоявшего на линии горизонта, я увидел дождь, бивший нас по дороге в пустыню. Дождь стеной вставший на нашем пути. Дождь и пустыня, дома, за тысячи лет раскалившееся от безумной жары.
– Дождь, – тихо позвал я, уткнувшись лицом в песок, – дождь приходи, верни жизнь, я люблю Предзакатный.
Капля, одна, другая, третья, стена ливня и града ударились о песок. Я закрыл глаза, а дождь всё бил и бил по вратам города, снимая один запрет за другим.
Словно во сне я почувствовал, как кто-то потащил меня по песку вперёд, мы перешли сквозь границу.
– Холодно, – просипел я, открывая глаза.
– Холодно, да не то слово, такой ливень, стена дождя.
Услышав голос Драко, я попытался встать, но сил не было.
– Драко, ты жив!
– Жив, жив, вот только табак промок.
– А Серый?
Вместо ответа я почувствовал слабый шлепок по спине.
– Жив, – удовлетворённо кивнул я. – А воздух-то, запах роз наполняет жизнью.
Опёршись о плечо Серого, я оглянулся по сторонам.
Солнце, вечно, клонившееся на западе к горизонту, вставало на востоке. Его первые лучи, как детские ручки тянулись осветить весь мир, а розы, а город! Дождь смыл всю пыль со старых домов, заставляя играть их красками нового мира. Ручьи потекли по улицам, где недавно жил лишь красный песок, сливаясь в единое русло, постаменты, когда-то видневшиеся вдалеке, на окраине города, исчезли, развалились на части. Город ожил, и с каждой каплей утихающего дождя прощался с безвременьем.
– А драконы и впрямь не могут жить в безвременье, – рассмеялся Драко, – знал, но…
– Драко, в следующий раз, не посмотрю, что большой, – ответил я.
– Да и я добавлю – поддержал меня Серый.
– Значит, оковы спали?! – вздохнул я.
– Спали! А глянь-ка, кто идёт в нашу сторону, узнаёшь? – слегка развернул меня Драко.
– Олеся, – ничуть не удивился я, – она здесь чужая.
Девушка, с цветом волос золота, в белом платье подошла к нам. Ничто не напомнило мне в ней, ту женщину, наполненную гордыней, стоявшую рядом с Эолунгом на постаменте, возвышающемся над городом Предзакатья.
– Ты?! Вы?! – посмотрела она на меня.
– Я, – и лишь пожал плечами. – А что, не похож?
– Да нет, похожи. А с Вами можно? –  засмеялась Олеся, – домой.
– Можно, но сын, твой сын? – аккуратно спросил я.
– Сын? Какой сын! – удивилась Олеся.
– Авенир! – ответил ей Драко.
– У меня, сын? У меня нет сына!
– И ты не рожала? – ещё раз спросил Серый, пытаясь услышать правду в словах Олеси.
Олеся хотела, было ответить, но смолчала.
Минута, растянувшаяся вечностью.
– Нет. У меня нет сына, я не рожала, и имя Авенир мне не нравиться, – пронзила она тишину.
Я обернулся, посмотрёл на Драко и Серого.
– Надеюсь, мы поможем девчонке вернуться домой.
– С удовольствием! – Воскликнул Драко, – и не стал бы более откладывать такое событие даже на минуту.
– Ну, тогда на Земную, – сказал я, – и, посмотрев на город, вернувший своё время, помахал ему рукой.
– До встречи, – лишь сказал я, и, резко обернувшись, посмотрел на утопающие в предрассветном тумане барханы. – А Эвэлар.
– Что Эвэлар? Нет его более здесь, лишь начался дождь, и мы пересекли черту города, как поднялся ветер, ветер стоявший все эти годы, как собака на привязи, и, летя вперёд, разметал стройные полки Эвэлара, – это я уже видел – ответил мне Драко.
– Но исчезнуть он не мог – задумался я.
– Не мог.
– Значит он на Пурпурной?!
– Вряд ли, чувствует моё сердце не ждут его там, да и армия, вверенная ему, распалась на части. Нити, скреплявшиё её, разошлись, разбежались по швам.
– Драко, ты хочешь сказать, Бронза выстояла? – спросил я.
– У Бронзы был день, а день, проведённый здесь, стоил тысячи. Проверить, конечно, не мешало бы, но поверь моему слову, Вик, более Бронзе никто не угрожает.
Я вздохнул с облегчением.
За разговором мы не заметили, а Драко уже стоял перед мастерской батюшки.
– Всё, девушка, прилетели.
Я хотел, было постучать в дверь мастерской, но Серый остановил меня.
– Не надо, далее пусть сама.
Драко глянул на Олесю, ёжившуюся на холоде. –
– Стучи, а то совсём замёрзнешь, и более не пугай нас.
Девушка постучала в дверь, и, услышав сонный голос батюшки, спросонья подходящего к заветной для Олеси двери, мы скрылись в небе Земной.

Орлиная встретила нас первыми лучами рассвета. Никто не встречал нас, дворец спал.
– И к лучшему, – молвил я, чуть зевая, – выспаться надо.
– Не мешало бы, – согласился Серый.
– Лежебоки, – пробурчал Драко – Вам только бы спать.
Взмах крыла, и Драко, не дав нам ступить на площадь дворца, понёс нас ввысь, навстречу первым лучам нового дня на Орлиной.   















Краски мира.
Книга девятая.
Туманная.
Часть 1.
1.
 
Мужчина серо-голубым взглядом окинул комнату –
- Кто Вы?
- И Вы спрашиваете меня на Вы?
- А что,   вызвало удивление в моём вопросе?
- Слово Вы! С   Децембриуса ко мне  никто не обращался на Вы.
- Что же произошло с Вами? – вновь спросил мужчина, с серо-голубыми глазами.
- Точка. Была поставлена точка. Я вошёл в здание аэропорта  города Рима, а очнулся здесь. Грудь кольнуло. Схватившись  за сердце, я потерял
равновесие.  Помню, искры из глаз и свет померк.
- Тоннелей, надеюсь, не видели?
- Не-ет  - ответил собеседник, ничуть не обратив внимания на странный вопрос гостя.
- Что ж, хорошо, а то пишут тут некоторые шарлатаны про путешествия по тоннелям.
- А, Вы про это? Согласен, бред. Душа ушедшего поднимается в небо. Но я же не на небе?! – забеспокоился Анжело.
- Нет, не на небе, но и не на Земной.
- Земной, Земля?
- Слово Земля означает лишь почву, земля существует во всех мирах мирозданья. Земная, настоящее имя Вашего мира. Вас ведь Анжело зовут?
- Анжело, архитектор…
- И художник, наслышан. Картина города была просто потрясающая, хотелось приложить руку, и, ощутив прилив  красного цвета войти внутрь. 
- Что с картиной? Почему была? – вскочил Анжело с кресла.
- Её нет, сгорела, в пламени камина –  особенно резко подчеркнув последние слова, ответил незнакомец.
Художник охватил голову руками, и, прижавшись грудью к коленям, зарыдал. – Нет. Нет. Стефания, картина. Но, я же… я – руки тряслись, слёзы душили, и Анжело упав на колени, заплакал, как мальчик. - Она показала мне мир, и я потерял всё.    
- Думаете?
Анжело подбежал к окну  своей комнаты, расположенной на самой верхотуре башни, там, где  птицы касаются крылом облаков. Ставни разлетелись, художник подставил голову ветру, смывающему слёзы, и собравшись с силами…
- А может не надо? – мужчина резко одёрнул художника.
- Кто Вы? Кто Вы,  ну кто же  Вы, чтобы останавливать меня! Я потерял всё. У меня была любимая работа, я жил ею, и всего лишь день, встреча с ней, забытый бумажник, и всё, жизнь изменилась.
Анжело  вновь посмотрел из  окна башни вниз, где камни встречаются с океаном, где шум прибоя сливается с криком чаек, бьющихся в серой мгле брызг, где туман находит на берег, скрывая жизнь от человеческих глаз.
- Зачем Вам знать? – спросил он гостя, устало - Зачем Вам история моей жизни?
Незнакомец пожал плечами в ответ –
- Жизни. Нет, лишь последнего года.
- А что Вам мой год? – спросил Анжело – Вы мой тюремщик?
- Я – вновь пожал плечами гость – Да нет, не тюремщик. Живу в замке, прохожу мимо. Дай, думаю, зайду, синяя борода, скорее. Вон, пятнышко на полу, у самой двери, красное такое.
Анжело от неожиданности соскочил с подоконника и посмотрел, на пол, где могли оказаться капли крови.
- Ну а чего Вам то бояться? Вы же не женщина! – рассмеялся незнакомец.
Анжело смолчал, посмотрел себе на пальцы, и бросился с кулаками на гостя, но, получив достойный отпор, отлетел в сторону, и,  потерев рукой скулу, сказал -
- Ладно, мир, а зовут Вас, простите?
- Митрий – чуть склонил голову мужчина с серо-голубыми глазами.
- Митрий – раздался приятный женский голос из глубины коридора замка.
- Извините, зовут. Вынужден откланяться, надеюсь продолжить наш разговор  - как-то неловко обратился Митрий к Анжело, и, глянув  на ставни, захлопнул их.
- Надеюсь – грустно ответил Анжело.         

2.

СОВЕРШИВ круг, мы вновь вернулись к дворцу. Солнце встало, небо Орлиной засияло всем цветом мира, счастья и любви, да и как  мог я смотреть по-другому, ведь песок безвременья всё стоял в моих пальцах, сыпался тонкой струйкой, рождая новую историю жизни.
Я вновь ступил на площадь дворца, капитан строевым шагом подошёл ко мне и, отдав рапорт, приказал гвардейцам открыть дверь.
- Могу ли я?  -  посмотрел я на Драко.
- Иди – махнул Драко крылом, иди сегодня, не думай, минута, мало что изменит, если ты силён духом.
Я вошёл, и в центре зала Совета увидел – на кресле лежал тонкий халат из  синего бархата, вышитый золотом.
- Мне?
Ответа не последовало.
Подойдя к креслу, я взял в руки подарок и, не скрывая радости, обыкновенной человеческой радости накинул его на свои  плечи. Золотой  блеск осветил окна дворца.
- Что дальше? – спросил Серый.
- Дальше? – я потёр переносицу – нити золота, подаренного мне чуда, сплетутся с силой моего же меча и станут стеной по границам Орлиной.
- Вик? А есть ли границы? – вопрос Драко застал меня врасплох.
- Не хочу! Имею право. Годы борьбы, и пусть маленькая, но радость в руках - свербело в голове.
Я вновь потер переносицу, подарок, конечно подарок. Но подарок, данный мне в испытание, а может защита, кольчуга?
Не долго думая, и не снимая  подарка с плеч, очень напоминавшего берберский халат, я присел в кресло. Вновь и вновь город вставал пред моими глазами. Сквозь пелену я увидел, как  Стен и Брандо подошли ко мне. Рассказ, я должен повествовать,  я начал, увидев и Драко  и Серого рядом с собою.
- Город пустыни, так ли это? Почему  смог я пройти сквозь пески безвременья?! Почему город принял меня, город, мир, найденный Эолунгом, в момент его бескрайнего поражения. Эолунг отступал, воины  отца теснили его, отступать было некуда. И Эолунг отступал, каждый шаг солдат его армии отдавался безмерной поступью в стихии мирозданья, день, час и всё,  «пастухи» была бы стёрты.
 Доспехи воинов отца  блестели на солнце, отражаясь в глазах разбитой армады Эолунга болью поражения, но и здесь, в пограничье дня и ночи, из последних сил Эолунг нашёл тонкую нить отступленья, увидел город в песках. Город открылся ему, город спал, и уставшая армия Эолунга отступила за врата. Отец встал перед границей полумрака, и всей силой сердца сковал город цепью, испросив для «пастухов» одного – познать мир, коий они покинули.
Прошёл день, другой, воины отца вернулись домой, а Эолунг брошенный в городе, где время остановилось с его приходом, нещадно бился о врата, окованные цепью.
Город, найденный «пастухом» спал, а с ним  в красках предзакатья заснули и солдаты некогда непобедимой армии Эолунга. 
- Можно воды? – попросил я.
- А ты халатик то сбрось – посоветовал Серый – может не так жарко будет.
Не раздумывая, я  скинул с плеч вышитый золотом подарок, и, испив в секунду, стакан, наполненный кристально чистой воды Орлиной продолжил – Город, вернёмся к городу. Надеюсь, у меня будут силы описать чувства, нахлынувшие на меня в безвременье, чувства, приведшие меня к столпу Эолунга. Не суть. Сегодня утром, а может вчера, город раскрылся, и  я вспомнил. Давно, очень давно, но не далее, как орден Катос, возымел свою силу, и демон Мендель встретил Паута в пустыни, а это было ещё  задолго до того, как песок покорил моё сердце. Итак, век одиннадцатый, может двенадцатый по исчислению времени Земной, от Рождества Христова, я на коне, белом, как  снег коне, посреди пустыни. Мой шатёр, шатёр бедуина, стоит под открытым небом Сахары, кстати, заметьте город красной пыли сопряжён на карте мирозданья  именно с Сахарой, великой пустыней  Земной. Мой шатёр, глаза закрываю, и музыка ветра песка просыпается во мне. Я, один из сыновей получил не много, шатёр и сотню воинов, с кривыми саблями. Год, другой мы грабили караваны, а караваны всё шли. Святой город Иерусалим звал рыцарей храма вперёд, звал всей душой и сердцем. Но что видели мы?! Разорённые деревни, разграбленные города, изнасилованных женщин. Сердца наши дышали ненавистью к воинам, с нарисованными красной краской крестами, целью, которых стал грабёж и убийство. Наши предки готовы были разделить город, город священный для всех в своей силе, ведь Бог един, но нас растоптали, назвав невежами. Кровь бедуинов полилась рекой, рыцари храма, а именно так они называли нас, почли недостойным себя, великим воинам магии философского камня, говорить с шелудивыми псами пустыни, рабами песка. И мы ответили. Ответили всей силой своей ненависти к осквернителям святынь, неважно, что мы решили отстоять и город Христа, тогда я не знал, кто есть Сын, но как написано в Новом Завете – торговать в Храме нельзя, и допустить бело-красных собак, последних сынов в семьях, ищущих удачи не в своём доме более мы не могли, битва началась.
Караваны обливались кровью, меч мой был ненасытен, песок умывался ручьями красной влаги.
 Я встал с кресла и подошёл к окну, прошлое клокотало, я вспоминал, и ненависть оживала во мне.
- Вик, ты ли это? – мягко спросила меня Брандо.
- Я – махнул я рукой, я. Прошлое невозможно перечеркнуть, бывая на   Земной, я часто вижу те же глаза ненависти, что породили демоны в людях, прикрывающихся именем Бога, и нарушающим заповеди Божьи в усладу своей наживы.
- И что дальше? – как никогда внимательно спросил меня Драко.
- Дальше, дальше, одной лунной ночью в мой шатёр, прямо к ногам наложниц кинули ворочающийся  мешок. Взяв в руки нож, я срезал путы, и увидел… женщину неземной красоты. Её светлые волосы и голубые глаза ослепили мой разум, мир померк. Один из моих учителей был христьянином, и я немного знал язык севера. Но столько слов, сколько я услышал в эту ночь, я не знал. Меня сравнивали с кем угодно, но только не с человеком, а я терпеливо слушал, наслаждаясь её голосом. Махнув рукой, я приказал наложницам и слугам выйти вон, а сам смотрел и смотрел в бездонно-голубые глаза неба, утопая в бархате её голоса.
Ранним утром, когда пустыня покрывается изморозью росы, и люди собирают бесценную влагу по краям глиняных сосудов, я вышел из своего шатра и подвёл к нему коня, черного жеребца. Зайдя в шатер,  подняв обессилившую девушку, я вывел её на утренний холод  и подарил ей коня.
- Хочешь, скачи – сказал я.
И произошло чудо, девушка, всю ночь, бившаяся со мной, не приняла мой дар, а вернулась в шатёр, и заснула мягким сном, чтобы проснуться в знойный полдень.
Я принёс ей кувшин с водой, и,  поставив рядом, отошёл в сторону, наблюдая за движением её век.
- Негоже за женщиной смотреть – услышал я слова неба, и вышел к песку.
Вновь вернувшись к креслу, я не стал садиться в него, бросив взгляд, на знакомый до боли бедуинский халат, а, вновь сделав глоток воды, и нарушая мнимый покой дворца Совета, продолжил –
- Прошёл день, за ним неделя, и месяц пролетел, мы спали в одном шатре, но я и близко не подходил к голубоглазой.               
 Каждый вечер мы вскакивали на коней и неслись прочь от шатров моих воинов, наперегонки с ветром пустыни. Одной ночью, мы вплотную подошли к стенам города, рыцари же, как всегда упившиеся в усмерть не заметили нас, и мы незаметно проникли внутрь. Город некогда славившейся своей  чистотой, красотой и правдой погряз в нечистотах.  К сожалению, кони наши остались у крепостных стен, и пришлось идти, выбирая узкие тропки, чтобы не споткнуться о пьяного или не утонить в грязи.
- Ты стремилась сюда? – тихо  спросил я.
Молчанье было  ответом, молчанье, переходящее в крик, и лишь быстрая реакция железной руки перехватила её возглас боли.
- Но как? – просипела она.
Прямо перед нами на виселице болтался мужчина.
Девушка уткнулась лицом в моё плечо, и, не переставая, рыдала – Брат!
- Ты к нему шла? – спросил я.
- Да!
- Уйдём отсюда рыцари осквернили город твоей веры, крест их стал перевёрнут, они сами потеряли веру, и их дети, и их внуки, и все колени будут прокляты за то, что они делают здесь. Блеск мнимой  власти над Богом ослепил их, уйдём.
Спутница моя не могла более идти, я взял её на руки и понёс, к утру мы вернулись в шатёр.
И с этого дня наши одежды смешались между собой – мои чёрные, воина пустыни, не боящегося солнца и её белые, цвет траура французских королев. Ни один крестоносец не проходил по песку рядом с нами, ни один обоз не достиг города. Мечи наши упивались битвой,  и пели песнь крови. Отряд наш ширился,  а ночь укрывала шатёр своим покрывалом, скрывая нашу любовь от чужих глаз.
- Трудно передать всю силу союза, поступь лошадей в битве – вздохнул я, выпрямившись  - и сейчас я вижу её белые одеяния, она скрыта от всех, лишь лицо, и глаза, жаждущие мести.
- Не много ли крови? – спросил Серый.
- Крови? А знал ли я тогда? Всё слилось в единое целое, в безумной пляски любви и смерти, для нас не было жизни, мы исступленно гнали бело- красных варваров севера  с нашей земли.
Но пришёл день, и мы вошли в город, отряд стал армией. Пустыня ещё не знала столь огромной силы,  мы пошли на приступ. Силы были неравны, пробив брешь в крепости, мы ринулись в город.  Рыцари храма ответили нам, и резня началась, пощады не ждал никто, а мы стояли на бархане, и спокойно наблюдали, наслаждаясь местью.
 Утро крова-красным  рассветом поднялось над  пустыней, мы вошли в город мёртвых, на каждом шагу смерть, ни одного  возгласа, ни вздоха, ни плача, лишь хлопанье крыльев стервятников в небе. Город был наш. Мы шли по дороге, месть совершилась, но что было пользы в ней? Стяги великой армии, готовой разорвать мир вились у стен города, мы победили, ни один пёс из далёкой Европы более не придёт в мир пустыни.
Махнув рукой, я приказал убрать мёртвых, и похоронить их с почестями, достойных воинов. Повернув голову, я увидел храм, вечный храм, созданный из камня много веков назад.
- Нам туда – увлекла меня моя женщина.
Войдя в храм, я почувствовал холод на сердце, кровь на руках моих взывала к душе, голова закружилась.
На негнущихся ногах я пошёл внутрь, опираясь на плечо возлюбленной.
Тишина звоном опустилась на  главную залу Совета. Никто не задавал мне вопроса, дрожь, когда-то испытанная мною вновь охватила меня, но, взяв себя в руки, я продолжил –
- Мы подошли к гробу Господню.
- Поклонись – услышал я  женский голос.
Я упал на колени, и, не зная слов молитвы, весь придавленный мощью Бога просто молчал, не решаясь сказать ни слова.
Моя спутница опустилась вместе со мной на колени, и стала молиться. За год, проведённый с нею, я узнал более христьянских слов, чем ранее, и не умело стал повторять слова незнакомой мне доселе молитвы.
- Мы уйдём в пустыню и будем молиться, может  простят нас за  зло, что принесли мы людям – обратилась она ко мне.
Я лишь кивнул в ответ, не находя сил на слова, но попытавшись встать я почувствовал колющий удар в сердце, и увидел, как кровь растекается по её белому одеянию, соединяясь с моею. Протянув руки, друг другу, мы распластались на каменном полу храма.   
- И? – первой не выдержала Брандо.
- И – горько улыбнулся я – не знаю, глаза мои закрылись, началась новая жизнь.
- А город, причём здесь город – первый раз спросил Стен.
- Город, там, в песках, на Земной я полюбил пустыню, подарившую мне любовь. А, оказавшись в городе безвременья, стал искать знакомые мне глаза, любовь проснулась и всколыхнула безвременье. Безвременье, неподвластное Эолунгу, неподвластное времени, а лишь любви – вздохнул я – и город услышал меня, силы, спящие в нём, неподвластные «пастухам»,   проснулись. Всё.
- Ты разбудил их  - задумался Драко.
- Значит, будет о чём писать далее – ответил я.
    
3.

УСТАЛО я опустился в кресло, и, обхватив руками голову, услышал музыку.  Голос пустыни, горячий  голос звал моё сердце, ещё одна потерянная жизнь, вода, смешавшаяся с кровью, убаюкавшая стук сердца. Все мы  вышли из времени мира, но что может быть лучше, бешенный скач лошадей, песок захлёбываясь бьётся в лицо, и озеро, раскинувшееся впереди. Ты вперяешь свой взгляд сквозь барханы пустыни,  безвременья, а всё тело жаждет броситься в воду. Конь останавливает  бег, и ты медленно наклоняешься к  глади воды, стараясь сдержать первый порыв и не разрушить зеркало водной стихии, замершее от встречи с тобой. Мужчина и женщина, мимолётный взгляд, прикосновение рук, чуть слышный запах волос.
Вновь накинув халат, более похожий на кафтан, я вперился в  точку на стене. Память волной нахлынувшая на мой разум, отступила – но кто же нанёс предательский удар в спину, чья рука направила нож? Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить каждую секунду, прежний опыт. Душа вознеслась и ринулась вниз – мы стоим на коленях, она и я, её белое одеяние, незапятнанное кровью, и мой чёрный кафтан. Взяв её за руку, я пытаюсь повторить на незнакомом мне языке молитву к Богу, но, чуть подняв правую бровь,  я увидел, сколько  времени я смотрел, ни доли секунды, но увидел. Увидел сейчас. Лицо женщины промелькнуло в начищенном до блеска подсвечнике, лицо. Я запомнил его, ненависть и боль, рука, несущая смерть, пора возвращаться, всё  было предопределено.
Я оторвал свой взгляд от стены.
- Я видел ту…
- Увидел, и оставь для себя – не дал договорить мне Драко – оставь, не время.      
- В одном мы ошиблись – перевёл  разговор я на другую тему – художник не жил в городе безвременья, его не было в Предзакатье.
- Не было – поддержал меня Драко.
- Не найдя художника, смешавшего  в едином мазке все миры мирозданья, мы не узнаем цели Френ, принесший картину во дворец – продолжил я.
- Ты прав, Орлиная лишь вступила в полосу мира, и новые войны не входят в наши планы – сказал Стен.
- Но Френсис может встать между нами и миром, ведь может? – то ли задала, то ли ответила Брандо.
- Искать Френ, дело неблагодарное, а художника, надеюсь будет попроще.
- Но где? – спросил Стен.
- Как можно ближе к нам, там, где  совсем не ожидаем найти – ответил Серый.   
- Как Клайд? – спросил я.
- Смотрит на океан – быстро ответил капитан.
- Пойду навещу его – сказал я, поднявшись  и аккуратно повесив халат на спинку кресла – а чей подарок?
Никто не ответил.
- Вчера его не было -  вновь ответил капитан.
Я жёстко посмотрел на капитана – у нас здесь, что проходной двор? Но, быстро взяв себя в руки, ощутив на себе весь груз свалившейся власти, улыбнулся Брандо и Стену.
- Мы должны возродить Совет Орлиной, но не в прежнем виде, не ассамблею, а предоставить место людям от каждого города, от каждой деревни, не от областей. Брандо, надеюсь, ты возглавишь новый Совет.
- Это просьба или …?!
- Необходимость – не раздумывая, ответил я – власть должна разделиться, не нам выбирать путь нашего мира,  не нам судить. Стен, мы должны защищать, ведь так.
Стен лишь кивнул, кивнул тяжёлым кивком головы, и как я понял его, на  плечи  моего друга ложилась армия Орлиной.
- Я не возглавлю новый Совет – резко ответила мне Брандо – тебя, Вик выбрали.
Я не стал спорить, да и спорить с Брандо, было бесполезной тратой времени.
- Нет, так нет – пожал я плечами.
Первое испытание, как пройти к Клайду, я чувствовал напряжение в зале.
- Вик, иди, куда шёл, не бери в голову, мы вместе, навести Клайда – дружески обратился ко мне Стен. – Разорваться невозможно, мы поддержим тебя.
- Ты прав,  опасность близка, поговори с Клайдом – задумчиво сказал Драко.
- Одно интересно, ассамблея ассамблеей, а ведь членов Совета осталось шесть, большинство. Так к слову, может  и поменяется всё – ответил я, и, открыв дверь, направился к комнате  Клайда.
Клайд сидел в кресле.  Он не повернул головы, не посмотрел в мою сторону, его взгляд, устремлённый на океан, был неизменен, спрашивать бесполезно.
Я же  прислонился к стене, и  вновь вспоминал черты лица, той, чей клинок промелькнул в моих глазах. Неужели она? Нет, не может быть. Пожав плечо Клайда, я вышел из комнаты, и, вернувшись в опустевший зал, взял одинокий сине-бархатный халат, вышитый золотом, и, накинув его, направился в библиотеку. 
               
4.

АНЖЕЛО подошёл к двери, маленькая щёлочка, раздвигала гнетущее его пространство стен.
- Митрий, ведь он таким именем   назвался? Митрий, а  не случайно ли ты не закрыл дверь – сказал себе художник.
Слегка приоткрыв дверь рукой, Анжело сразу отошёл внутрь комнаты, боясь, что кто-либо ворвётся внутрь и начнёт бить. Анжело не боялся драки, но место, где последний месяц  он жил  выедало  силы его тела каждый день.  Но страх напрасно охватил  душу, никто не вошёл, и дверь, открывшись нараспашку, захватила Анжело врасплох.
- Может сквозняк? – подумал художник. – Нет, окно закрыто. Да, что я думаю, терять то нечего – и быстро вышел в коридор.
- Красота – не удержался Анжело – жаль, зарисовать бы – натура архитектора быстро проснулась в нём.
Стены, выложенные камнем, и  не знавшие более прикосновения человеческих рук. Своды, местами почерневшие от копоти вечных факелов и пол, словно созданный для кованых сапог солдат.
- И света в конце нет. Ни одного окна.
Дрожь в коленях прошла, Анжело шёл вперёд не оглядываясь. 

Чуть было, не заснув за большим столом над тетрадями дневников, я резко открыл глаза. Коридор, тёмный коридор, освещённый коптящими факелами, всплыл перед взглядом. Руки, совсем незнакомые мне руки, и куда я иду? Прямо, направо, нет дверь, налево, вновь дверь. Открыть? Да, толкни её – словно приказал я непослушному телу.
Свет, сумрачный свет дня, пробивался сквозь высокие окна, задёрнутые прозрачными шторами. Я вошёл внутрь. Зала необъятных размеров, мягкая мебель, как приятна кожа на ощупь, кресла, стол, играющий камин вдалеке. В зале никого нет, своды перекрытые деревом. И сила, и  любовь в одном месте.  В каждой вещи, и в расстановке, везде приложила руку женщина. Но цветы, цветов нет. Я подошёл к окнам, голова закружилась. Стоп, у меня не может кружиться голова от высоты. Те же камни, тот же туман океана, омывающий берег. Холодно. Сосны, уходящие в небо, скрывающиеся в облаках на далёких  холмах. Вечный туман облаков. Мелкий дождь, бьющий в стекло.
Рука потянулась и открыла окно. Крупные капли дождя  ударили в чьё-то лицо. Как же красиво! Облака, приходящие с неба, и крепость, свившая себе гнездо на вершине гор.
Я никогда не был здесь, но как же знакомо всё. Отойти от окна невозможно, где мои кисти.
- Друг, я не художник, я воин – сказал я.
- Воин, какой воин – ответил мне незнакомый голос.
- Кто-то из нас двоих сходит с ума  - продолжил я.
Туман поднимался всё выше и выше, сливаясь с облачной пылью дождя, свобода нового мира, хлынула в моё сердце. Сосны, на соседней вершине, но впереди целая пропасть. Облака тяжёлыми хлопьями легли на мои плечи, клубясь и заползая в залу.   
Скрип двери, шаги, я обернулся.
- Ты! – раздалось два голоса одновременно,  вспышка.
Молния ударила в переносицу, я вновь оказался за столом, стоящим по центру библиотеки. Осознание реальности вернулось ко мне. Стол, длинные стеллажи с книгами, тетради. Всё на месте. Я ощупал себя, и, встав из-за стола, быстрым шагом направился из библиотеки, отложив дописанную страницу. 

Анжело смотрел на женщину, вступившую на мягкий ковёр в комнате. Её, чёрные, как смоль волосы, пронзительный взгляд, толкающий мужчину совершать безумства, только ради мысли ещё раз посмотреть ей в глаза.
Анжело отступил к окну, второй раз за час, его посетила скверная мысль.
- Не надо – властно приказала женщина.
Крик птицы раздался за окном. Анжело всё ещё держался рукой за подоконник, а сил принять решение не осталось.
- Ты нужен живым – более мягко попросила женщина.
- Я! – не выдержал и закричал художник – Я! Я всё тебе отдал, и остался ни с чем, ни с кем!
- Почему же? – вскинула голову женщина. – Ты здесь,  один из немногих людей на Земной, удостоившийся чести оказаться в одном из самых древних миров мирозданья. И ты говоришь, что несчастлив?!
Анжело только попытался возразить, но не смог.
- Не перебивай – жёстко возразила женщина. – Ты, написавший картину, повернувшую историю вспять.
- Я потерял свою душу, потерял любовь.
- Душу ты не терял – усмехнулась она – это у Вас на Земной, детей разве, что бреднями пугают, душу он потерял. Нельзя потерять, то, что дано свыше, или то, чего нет.
- А?
- Любовь, ты знаешь истинный смысл слова любовь, один раз встретивший женщину, а, сколько сердец ты разбил. Может иногда надо ответить?!
- Один раз, и на всю жизнь.
- Не говори мне, ведь я знаю.
Анжело почувствовал себя полностью разбитым, не он ли изменил Стефании, и изменил ради картины, и именно с той, кто стоит перед ним. Картина миров, художник сам сделал выбор. Анжело вновь вздохнул, и уже без задней мысли подошёл к окну, пытаясь осилить страх высоты.
- Стефании, прости – прошептал он.
- Ладно, раз твой новый друг не закрыл дверь, по умыслы или недогляду, так уж и гуляй по крепости. И если хочешь, то прими подарок.
Женщина хлопнула в ладоши, дверь вновь скрипнула, и в залу  внесли мольберт и краски.
- Пиши – сказала она.
Анжело бросился к мольберту, но тот час отпрянул.
- Ты вновь хочешь купить меня? – зло спросил он.
- Нет – холодно ответила женщина – просто пиши, наслаждайся, не многие могут принять награду.
И Анжело почувствовав всю безысходность своего положения, переставил мольберт к окну. Руки сами потянулись к краскам.
Женщина посмотрела на Анжело, и удивлённо вздохнув, прошептала –
- Странные эти мужчины, хоть бы спасибо сказал.
Ещё раз, посмотрев на художника, словно пытаясь услышать ответ, развернулась и вышла из залы.
Кисть заскользила по холсту, горы, туман, поднимающийся от безбрежного океана, зелень сосен. Анжело не мог остановиться. Перенести на картину мир, насытить его жизнью, и вечный дождь, как слёзы неба.
Анжело настежь распахнул окно, подставив голову тихим каплям, струящимся с облаков, вновь вернулся к картине. Капли попали на холст, размывая краски, чуть наложенные кистью, и сами того, не подозревая, стали рисовать новые образы.
Анжело отошёл вглубь комнаты, ближе к камину, и увидел, картина потекла.  Разозлившись, он словно раненый лев прыгнул к мольберту и, не видя цвета, кинул о холст первые же краски, что попались под руку.  Схватившись за голову, он упал на колени, боясь подняться. Но сила искусства возвращала его к жизни, спина разогнулась, взгляд вновь упал на картину. Бело-красные полосы пересекали картину, а нити дождя смыли зелень сосен с холста, бело-красная полоса, напоминавшая крест, виденный им  когда-то в музее Рима предстала перед ним.

Я вновь вернулся к Клайду.
- Проснись, Клайд, проснись – чуть не закричал я.
Клайд, как сидел в кресле, так и не двинулся с места.
Я знал, чувствовал сердцем, Клайд знает ответ, но как разбудить его, как вернуть к жизни.
- Коридор, комната-зала, убранство женской руки, так напоминающей…
- И ты?! – услышал я слабый голос члена Совета.
- Облака, слившиеся с туманом.
Клайд поднял голову, на его губах проскользнула слабое подобие усмешки.
- Пропасть гор и вечные сосны – продолжил я.
- Я мало, что знаю, но  вспомню – услышал я Клайда – приходи позже.
Я успокоился, нить блеснула в руках, мы найдём ответ, а ночь уже наступила, звёзды раскинулись по всему небу Орлиной.
Вновь вернувшись в библиотеку, я растянулся на кушетке в углу.
Под огромными сводами книжного царства раздался голос Драко - И тебе есть, что вспомнить.
Серый подошёл ко мне, и сквозь дрёму наступившего сна, я почувствовал, как мой брат, слегка поправил плед, сползший на пол. Серый посмотрел мне в глаза и расположился посреди залы.   
Погружаясь в сон, я увидел пустыню, и слабый ветер ночи запел свою песнь.   

5.

 Митрий молча стоял и ждал, и ждал,  зная всю историю женщины, а знал ли?  В первый день, когда Митрий вошёл в зал, она смерила его взглядом, словно оценивая, достоин ли он.
 Быстро выхватив клинок, Митрий успел отразить удар, их мечи скрестились, и, наполнившись искрами  в воздухе и, опустились. Глазами, мужчина и женщина вперились друг в друга.
- Продолжим  -  усмехнулась она.
- Ты испытываешь моё терпение – ответил Митрий.
- А может ты моё? – вновь поднимая клинок, сказала женщина.
- Я видел, как ты смотрела на него.
- Так ведь ты сам не закрыл комнату Анжело!
Митрий смолчал, ответить бы самому  на вопрос, почему не закрыл? Или почувствовал себя узником, как и  художник, а может из чувства мнимой мужской солидарности.
Митрий медленно повернул голову,  проводя взглядом по ущелью, а правой рукой, владеющей мечом  заслонился от удара, направленного в самое сердце. Звон от столкновения двух сил отозвался эхом, и, понёсся над соснами, облетая весь Туманный мир. Оступившись о камень, он медленно стал оседать, меч соперницы, сорвав перламутровую пуговицу,  лишь черканул по рубашке, а след крови появился на шее. Туман, поднимаясь всё выше, от самых низин,  укутывал Митрия, сплетая невидимый кокон, а она стояла и молча смотрела.
Мужчина отбросил в сторону ненужный меч, и попытался разорвать давящие путы.

Сон оборвался, присев на  край кушетки, я почувствовал, как воздух в библиотеке наполнился сыростью, солёным воздухом океана, смолой молодых сосен. Крик незнакомой птицы пронёсся рядом со мною.
Мир туманов и облаков вновь раскрылся предо мною, и крепость предстала в истинном виде, но странное чувство падения не давало подняться. Я вновь увидел её –  усмехающееся  глаза, правильные черты лица и волосы, цвета воронового крыла.
Меч женщины был направлен на мою грудь. Одно движение, и  кровь не остановить.
Чужое тело не слушалось, туман своей сыростью скрепил воздушные  путы,  на решение  доли секунд.
Огонь,  красный блеск, выжигающий всё на своём пути, поднялся из глубин сердца, охватил всё тело, закружил его, ударив о камни крепостной стены. Руки сожгли узы, сотканные туманом, превратив их в водяную пыль, растворяя в воздухе. Голова раскалывалась, тело горело, но я всё же поднялся и посмотрел в глаза той, кто много тысячелетий назад вступила со мной в равную схватку, сдвигая столпы мироздания.
- Ты пришёл – холодно сказала она – так… - и попыталась сделать выпад мечом.
Я отвёл в сторону её руку, даже не заметив стремительность удара, и пришла моя очередь усмехнуться. Теперь она лежала у моих ног, глаза женщины источали злобу, но где-то далеко-далеко, в самой глубине её  души  я увидел всю грусть скитаний по мирам Вселенной, и поиск.
- Зачем? Зачем ты так поступила, один день.

Туман рассеялся, кожа  ныла по всему телу, как будто ожог прошёл по нему.
- С кем поделиться увиденным? – подумал я, и сразу картина стала расплываться в моей голове. – А зачем? – услышал я голос.

Митрий отбросил клинок в сторону, и бросился к лежащей на камнях женщине.
- Отойди – резко оборвала движение его рук она – отойди. В следующий раз буду внимательнее, камень скользкий – странным взглядом посмотрела на Митрия.
Митрий провёл рукой по лбу, секунду назад он лежал на её месте, и туман связал его, а  она усмехалась стоя над ним. А меч, меч, прошедший с ним рука об рукоять сквозь столько миров валялся в стороне. И туман в голове, память ушла, растворяя разум Митрия в неведении. А сейчас стоя над ней, он пытается  неуклюже  помочь ей   подняться, и  в руке  меч, не свой, её. Митрий встряхнул головой.
  - Непомню – прошептал он – только всё тело жжёт изнутри.
  - И не   вспомнишь – сказала она – даже и не пытайся, а вот мне придётся – и с этими словами женщина поднялась, и, поправив сине-голубое платье, так красиво оттеняющее её волосы, направилась к внутреннему замку.   

 Анжело, наблюдавший  всю сцену на крепостной стене, сквозь окно своей комнаты, приложил руку к сердцу.
 - Огонь и вода – прошептал он, а руки уже  потянулись к холсту.
- Огонь и вода, да где же эти краски! Я знаю, я видел, их образы, как же любят и ненавидят одновременно. Зачем надо было будить, столько времени, и сколько сил. Пронести сквозь тысячи и тысячи лет свою боль, не вынести утраты и разбудить. Чтобы погибнуть вместе! Нет, но что я могу сделать?
Анжело нервно заходил из одного угла комнаты в другой.
- Они встретились, битва впереди. Битва, под руинами которой погибнет всё мироздание.  Как остановить их? Огонь и вода, встретившиеся вместе никогда не победят друг друга, лишь уничтожат себя и весь мир. Красное и голубое. Стефании услышь меня и прости – прошептал художник, и, взявши кисть, стал всматриваться в картину, ненаписанную картину безвременья любви.

Я вышел из библиотеки и направился к выходу из дворца, лёгкая дрожь, как при простуде слегка покалывала меня. Кожа успокоилась, но сохраняла красный оттенок.
- К дому – мелькнула мысль в глубине души – только к дому.
Выйдя на один из балконов дворца, вдали над океаном я увидел клубья уже знакомого мне тумана, медленно, подбирающегося к Реолу. Полный штиль  океана и молчание чаек, сердце вновь заболело. Туман бело-серой кучей закрывал собою весь горизонт, его плотная стена шаг за шагом отвоёвывала небо у солнца. Огонь вновь зародился где-то внутри живота, и стал растекаться по всему телу.
- Ты хочешь битвы? – чуть не выкрикнул я, обращаясь к туману.
- Первая мысль была более правильной, лучше к дому – раздался над моей головой голос Драко.
Я еле сдержался, а сил с каждой секундой становилось всё больше и больше.
- Я не туман, не надо меня поджаривать. Курицы, на гриле, они повкуснее будут – чуть в сторону отлетел Драко.
- К дому – собравшись с мыслями, сказал я.
Драко подлетел к балкону и подставил мне крыло, я медленно перешёл на спину к дракону, дверь балкона вновь открылась и Серый,  молча наблюдавший за происходящим, последовал за мною. Мы полетели.
Небо Орлиной не меняло  свои краски, но чёткая граница разделяла плотную стену тумана и весь остальной мир. И тишина.
Весь полёт мы провели молча, как никогда молча.
Дом показался из-за гряды утёсов.  Нет, туман не застилал его, и мне показалось, что даже  и не мог подступить.  Над домом ярко сияло солнце, и тонкая, невидимая  для глаза линия тянулась по всему кругу вокруг дома, закрывая его от любых невзгод. Линия, прочерченная рукой женщины.
- Вот мы и вернулись – сказал Драко, присаживаясь на ещё покрытый пожухлой прошлогодней  травой луг.
Я вошёл в дом,  боль ушла, огонь отступил, и  лишь два образа, мимолётным видением пронеслись перед глазами – огонь и вода.
Вздохнув полной грудью, я принялся бродить по дому, сразу принявшего меня. Как хорошо почувствовать родной очаг, силы возвращались с каждым мгновением.
- Как ты, Вик? –  с теплотой в голосе  спросил Серый.
- Лучше.  Жар прошёл, разум просветлел.
- Ну что же, хотелось бы расспросить – начал было Драко – и даже знаю о ком, нет, догадываюсь.
- О вечном -  ответил я.
-  Знаешь, Вик, с таким настроением каши не сваришь – оборвал меня Серый.
- Лучше кофе  сварить –  сказал Драко - трубку.
- Кофе так кофе.
- А вместе с кофе Вы сыграем в шахматы, очень полезная игра – поддержал Драко Серый.
- И покурим трубку, а потом, будут силы, и поговорим – потянулся Драко за шахматами.
- Я смотрю, Вы  за меня всё решили – улыбнулся я – ну пусть так и будет – кофе, шахматы и трубка. 
         
6.

Анжело писал картину. Не многим дано написать более чем одно, и не повториться.
 Воссоединить огонь и воду, красное и голубое. Две стихии, неподвластные разуму человека, мир чувств, и по-своему так похожие друг на друга, барханы и волны.
Тонкая линия, разделяющая пустыню и океан. Волны бегущие по воде, и набрасывающиеся на берег.  Или песок, шаг за шагом, отвоёвывающий метр за метром  у мира земли.
 Рука Анжело запела по холсту, две стихии столкнулись, и  берег разделил их. Художник бросил кисти о пол, капли красок разлетелись в разные стороны, забрызгав стены.
- Вновь разделились! – не выдержал Анжело, и присев в дальний от  картины  угол стал всматриваться в холст.
Драко покуривая трубку, продвинул пешку вперёд. Я ответил ладьей, открывая коня под удар.
- Обмен? – выдохнул Драко, приятный аромат трубки.
- Драко, опять новый табак? – поморщился Серый.
- Новый.
- Драко, твой ход – не выдержал я.
- А что мой ход – Драко внимательно стал всматриваться в доску, и через минут десять раздумий отодвинул офицера в сторону.   
- Шах!
- И…
- Ой – лишь сказал я, увидев всю тонкость игры моего друга.
- Перехаживать нельзя – пробурчал Серый.
- Нельзя – обрадовался дракон – ещё ход…
- Да вижу я, мат будет – расстроился я.
Драко двинул в бой все свои силы, ряды моих воинов ослабели, давая отпор коню и ферзю, и всё же совершив стремительный рейд, захватили короля в плен.
- Ничья? – предложил я.
Драко склонился над доской, покрутил её из стороны в сторону, и с грустью согласился. – Ничья. А теперь, Вик, расскажи.
Я вздохнул, безвременье вновь заиграло красками предзакатья.
- Не про город! – резанул дракон.
- Открыв ворота, связанные цепью я потеря сознание, и безвременье нахлынуло на меня всей силой времён. Времён непознанных и не созданных,  красный песок и кирпич, выложенный в домах города, воплотились духом. Огонь стал выжигать меня из нутрии. Силы города открылись мне, я ли их разбудил, они ли проснулись, но передать чувства невозможно. Эолунг, отступая, нашёл город, и похронил свою армию в нём. Сам того не ведая, Эолунг ступил на землю, где спали силы, более древние, чем он, а может одна сила. Сила подчинённая одному закону – любви, любви без начала и конца.  Любви безвременья. Тысячи и тысячи лет она спала в песках города, а цепь, наложенная отцом, лишь более сковала город. Я же плоть от плоти расковал цепь, сила проснулась, нахлынула на меня, воплотилась во мне. Я чувствую в себе начало начал, огонь сотворивший жизнь, и склонивший голову перед водой, так никогда и не смирившийся с поражением. Боль, жившая веками, и набиравшаяся сил в вечном сне.
- А поражение разве  не сон? – спросил Серый.
- Сегодня днём я увидел мир глазами Митрия, и я увидел её. Но  видел её не я. Для меня она была просто женщиной, очень знакомая женщина, но тот, кто проснулся в Предзакатном увидёл её своими глазами, глазами огня и продолжил битву, так и не завершившуюся столько лет назад.
- Глазами Митрия? – спросил   Драко,  пуская колечки дыма.
- Митрия, а не узнать его было с моей стороны, по крайней мере, странным.
- Почему?
Я смутился, не зная, что ответить?
- Ты видел его? – вновь спросил Драко.
- Нет, не видёл, но слышал стук его сердца.
- А кто же тот, кто узнал хозяйку старого нового мира?
- Туманной – поправил я Драко.
- Пусть так.
- Сила города безвременья – не задумываясь, ответил я – и только здесь, дома я успокоился, город отпустил меня, ожоги прошли.
- М-да – задумался Драко – с таким мы ещё не сталкивались.
- Много тысяч  лет назад две силы, созданные свыше – огонь и вода, развернули битву. Огонь отступил, превратив мир, зелёный мир в Предзакатный, мир пустыни и уснул на тысячи лет, мирозданье потеряло одну из осей.
- Откуда ты знаешь? – не выдержал Серый.
- Я же говорю, впав в беспамятство, я увидел город другими глазами, а город разрешил мне войти, ответив на мой возглас любви.
- Огонь полюбил воду? – спросил Серый. – Ведь так?!
- Да! – без раздумий ответил я – и не смог отступить. А, проснувшись, вновь увидел её, моими глазами, и бросился в бой.
Отодвинув доску с фигурами, я вышел на любимый балкон,  вечер уже  спустился с гор Орлиной, укрывая пологом наступающей ночи поля и леса.
А там, в дали  туман стелился по океану,   рисуя женское платье, танцующей в облаках  и ждущей своей половины. Но может ли огонь воплотиться в воду. Вернувшись с балкона, я махнул рукой Драко и Серому и поднялся в кабинет, и, придвинув стол к окну, решил набросать несколько строк.

Анжело долго вглядывался в расползающийся холст, теряясь в своём сердце. Как передать то, что  увидел? Какие цвета радуги? Два образа и два мира. Художник был уверен мечи скрестились, но души тех, кто воплотился в людях воссоединились.
 Каково же наказание? Любить друг друга, и быть обречёнными на вечную схватку стихий. А может картина, написанная ранее, была лишь прологом, ведь не зря со слов женщины междумирья,  а именно так  он назвал её для себя, его творение было брошено в огонь. Неужели она просчитала всё, каждый ход? И ради чего, или ради кого?
- Воссоединитесь ли вновь? – задумался про себя Анжело, и сразу обратился мыслями к потерянной на Земной любви.

Я посмотрел в окно кабинета, и увидел, как туман, словно заколдованный прочертил границу по  океану, и замер,  словно ожидая ответа.   
               
7.

Распахнув окна, я стал всматриваться вдаль. Сердце пронзило кинжалом. Я знал женщину, видёл её лицо и знал, проснувшегося в пустыне. Сила воссоединилась во мне. Дом, построенный руками, камень за камнем возродил меня, стоя у окна, я наблюдал за туманом, зная, кто  создал его и что, за борьбу навязывают мне.
Человек, не выдерживая  напряжения, уходит,  а силы, данные ему свыше разрывая его на части, пытаются найти выход. Но есть флаг, который несёт знаменосец, если он падает, древк подхватывает другой, и только вперёд. Сила, данная человеку Господом, должна быть израсходована до конца, ни капли  нельзя утаить. Всё, что нам дано, это служить, мы пришли в этот мир нагими, лишь с благословения Отца нашего, на роду многим из нас написано нести слово, а слово, и есть сила.
Есть ли чувство потери, можем ли мы, жить вмести с ним, и  как  жила она без него, потерявшегося в песках безвременья, и жила ли вообще?  Пронесла свою боль  ненависти сквозь века, а глаза сохранили любовь.
Ночное небо осветила радуга, всё многоцветье от аметиста до белого раскрасило небосклон.
- Кто-то ушёл – прошептал я, и, прислонившись лбом к стеклу, не имел сил поднять глаза и посмотреть в небо. Минуты, побыв в одиночестве, держась за периллы лестницы, я спустился вниз.
Небо сияло, не холодом северного сияния, а переливалось, играя  оттенками света, каждый из которых нажимал свою клавишу на музыке мирозданья.
- Посмотри –  тихо сказал Драко – не отворачивайся, не закрывайся от боли, боль сердца дарит освобождение.
Я посмотрел на Драко, мудрые глаза драконы были полны слёз.
- И драконы плачут – совсем тихо прошептал Драко.
 Серый отвернулся, лишь маленькая соленая капля скатилась, а Серый, Серый никогда не отступавший не перед одним врагом в своей жизни, отступил на шаг от окна.
Радуга волнами охватила всё небо, чернота ночи ушла, зло рассыпалось на маленькие кусочки, не успевая  собраться вновь. Солнце ещё не встало, а небо ночи засияло авророй.
Волны, разбежавшись в стороны,  собрались по кругу,  словно невиданная сила вернула их к центру, и вновь рассыпала мириадами цветов.

Анжело не спал, новые блики картины писались сами собой  в голове. Образы, мужчины и женщины, увиденные им на крепостной стене, искали друг  друга. Художник, за всю свою жизнь, написавший всего лишь одну картину, вскочил с кровати и бросился к холсту в надежде успеть соединить энергию двух сил. Кисти падали, руки не слушались, секунды, отведённые свыше терялись.
       Анжело зная ответ, потерял нить, и распахнул окно в ночь. Вечный туман, вился по стенам, а  вдали ветер, гуляя по верхушкам сосен, пел свою песнь свободы. Анжело разозлился –
-  Не  успел – прошептал он, и хотел, было захлопнуть окно, но голова сама повернулась в сторону океана, а на руку упал прозрачный цветок, сияющий всеми  цветами радуги. Небо засветилось.
Анжело легонько дунул, и лепестки красок, разлетаясь по холсту, указывали ему путь.
- Теперь  напишу – засиял Анжело – Спасибо! – крикнул он, обращаясь к небу, возможно первый раз за века, освободившемуся от облаков. 

Мы стояли, зная,  и ни слова не сказав друг другу, просто молчали. Туман  рассеялся, океан, соединившись с небом, поглотил его.
Мы знали. 
Цветы  радуги разлетелись, и опали на землю и воду, из-за горизонта показалось солнце. Голубое небо окрасилось первыми лучами рассвета. Тихая музыка мира нарастала с каждой минутой, шум прибоя и плеск волн об утёс. Шелест нарождающихся  листьев и запах молодой травы. Мир проснулся.
- Думаешь, мы должны оставаться дома? – спросил Драко.
- Нет – ответил я.
Драко молча посмотрел на меня с Серым, и лишь кивнул головой –
- В путь.
Мы поднялись, хотелось дотянуться до неба, но грусть держала меня, а под нами блистала Орлиная, купаясь в лучах золотого солнца –
- Ангела тебе – услышал я до боли знакомый голос батюшки.
Наступило утро.



8.

Жить. Надо жить – стучало в голове.
Человек ушёл, но разве его путь прекратился? Ангел смерти, взяв его за руку,  позвал  вверх. Каждому, да по Вере воздано будет, но пока мы живы, глаза должны сиять светом, нас создали по образу и подобию. Свет живёт в нас, искра в душе. Краски мира не должны гаснуть в сердце.
- Хватит ли у меня веры? – подумал я, проводя рукой по встречному ветру.
Ветер, играя с нами, ответил, и полетел  наперегонки с Драко.
- Путь, Путь, я вижу Путь – воззвал я к  Драко и Серому, и тише добавил – первый раз над Орлиной я вижу Путь.
Путь плыл, отливаясь голубым небом и золотым солнцем, переливаясь, а может, срастаясь,  раз и навсегда с нашим миром.
 - Так бы и на Земной – грустно подумал я, и продолжил вслух, подумав о другом – Я должен поговорить с Клайдом, может он подскажет дорогу в мир туманов?
- Вик, а что мы долго будем скрывать имя той, кого ты видел в мире…
- Туманов! – добавил я.
Я знал, что мне делать, мир Предзакатного отступил, дух песка рассеялся в воздухе, вышел, и остался рядом, наблюдая за мной.
- Клайд! Я должен знать ответ! – Драко почувствовав мою мысль,  ринулся ввысь, к солнцу.
Не прошло и часа, я уже стоял перед человеком, спасшим Орлиную от новой войны.
 Клайд встал с кресла, и посмотрел мне в глаза. Я отшатнулся. Его глаза, ещё день, другой назад безучастно смотревшие на океан,  потерявшие вкус к жизни, засверкали, отражаясь силой города безвременья.
Я всё понял, я знал, кто стоит передо мною.    


Вечерело, спрыгнув с коня, я подвёл его к колодцу.
- Напоите коней, им нужен отдых, впереди целая ночь, а дорога не близкая. К утру, мы должны догнать рыцарей храма – приказал я воинам пустыни, следовавшим за мной.
- Крестоносцы не пойдут ночью, нам нет надобности загонять лошадей  – попробовал возразить  Сар.
Я выхватил клинок, но сдержался. Солнце заката, проскользнув по металлу, блеснуло по моим глазам.
Зажмурившись, я приложил ладонь ко лбу, и  посмотрел вдаль.
 - Не пойдут?!  А что за след уходят от нас, вон за ту гряду?
Спорить более никто не хотел.
Солнце зашло,  не разжигая, костра, мы молча сидели на песке и ждали. Я  ждал луны, и она взошла.
Бело-молочный круг поднялся в небе, рисуя причудливые тени на барханах пустыни.
- Нам благоволят – прошептал я – посмотрев на пески, окрасившие цветом ночи,  взмахнув кривой саблей, призвал всех вперёд.
Мы понеслись, каменистая почва ускоряла бег наших коней. Дорога была знакома, а месть лишь подстёгивала нас.
Мы догнали, но нашли одного.
Его плащ развевался по ветру, человек стоял на бархане и молча смотрел в нашу сторону.
Я вновь спешился.
- Может стрелой – подошёл ко мне Сар.
- Нет, я поднимусь к нему, он один и ждёт нас. Один в пустыне,  и враг иногда заслуживает уважение.
Мы стояли,  смотря друг другу  в глаза, я отступил, и, первым опустив взгляд, вернулся вниз. Человек с бархана исчез, больше я его не встречал, ни его, ни тех, кто был с ним. 
Молча, мы возвращались домой, всю ночь предо мною стоял его взгляд, взгляд человека победившего холод и жар. 


Мы стояли, смотря друг другу в глаза. История повторяется. Нет, взгляд я не опущу, многое изменилось.
Клайд подошёл совсем вплотную, и лёгким движением отстранив меня, быстро вышел из комнаты.
Я не стал противиться его уходу. Да, и зачем, увидев глаза Клайда, почувствовав всю глубину начала, поселившегося в его сердце, я понял,  вопросы бессмысленны.
Вернувшись в библиотеку, в столь полюбившуюся мне часть дворца, я встретил там ожидавших меня Драко и Серого.
- Он и она вновь столкнуться, их битва может потрясти всё мироздание. Полюбив город, я разбудил его, спавшего многие годы, а она, вернувшаяся в свой мир, и вечно носящая траур, готовится дать отпор своему сердцу.
- И ни одна армия мира не остановит их – добавил Драко.
- Не остановит?! Они развеют её  по ветру, а затем обратят свои взоры друг на друга – усмехнулся я.
- Кто может остановить стихии?! – спросил Серый.
- Они сами, осознав себя частью мира, бесконечного мира – ответил я.
Драко молча кивнул головой, в знак согласия.
- Давайте, посидим помолчим – предложил я.
- Изложи свою душу листу  - молвил Драко – а мы побудем рядом.

9.

Митрий с силой отшвырнул недопитый бокал, Френ не возвращалась. Он ждал, прошло пять,  десять минут,  часы отбили час. Вскочив с кровати,  он накинул рубашку, и бросился вон из спальни.
Длинный коридор, двери, одна другая, холодный свет факелов, тени на стенах. С силой Митрий ударил кулаком по одной из дверей, дверь не открылась, лишь доски раздвинулись, а за ними камень.
- Обманка – разозлился Митрий, и принялся долбить по всему дереву, попадавшимся под руку.
Кулак распух, кровь засочилась на костяшках пальцев. Митрий  с силой оторвал рукав от рубашки и обмотал кулак, силы оставили его, свет глаз его женщины не показался.

Брандо вошла в библиотеку, её платье разметало всё на своём пути.
- Кто она? Ты знаешь, что происходит с тобою? – её глаза сверкали молниями.
- Двое вернулись в мир, столкнувшись вновь, две основы мироздания. Они приобрели формы – ответил я, более обращаясь к Драко и Серому, нежели Брандо.

Из последних сил Митрий толкнул последнею дверь, нетая надежды на успех, дверь  со скрипом поддалась, пламя камина полыхнуло ему в глаза, комната с плотно задёрнутыми гардинами усмехнулась над Митрием.
- Не так сильно – повернула голову Френ – столько сил и желания, а всё зря.
Френ удобно расположившись на диване, прикрывшись воздушной накидкой, позировала художнику.
- Ты, я искал тебя!
- Пора бы знать,  реальность меняется, чем более злишься, тем труднее проход.
- Нет! А что, позировать…
Френ, улыбнулась,  кошачьей улыбкой, доселе незнакомой Митрию –
- Анжело, милый продолжай – махнула рукой Френ.
Митрий схватил вазу и с силой кинул о пол, осколки полетели по всей комнате, Френ невидимым движением разжала руку,  протянув ладонь, молча собрала их,  фарфоровая ваза встала на место.
- Ковёр красив, я сама выбирала его на одном из базаров  Земной,  а ваза, так это целая история. Мит, ты ещё молод, сохрани сок жизни, не трать свои силы попусту, надеюсь, ночью они ещё пригодятся тебе – завораживавши, сказала Френ.
Анжело отступил в сторону, он не сопротивлялся, когда Френ взяв его за руку, провела за собой в свою любимую залу с камином. Он не ждал, что ему представиться счастье наблюдать за женщиной-образом. Да, там, на Земной,  в  другой жизни, она приходила к нему,  и, закрыв его глаза водила по мирам, отдаваясь ему. Но здесь, с первой минуты художник отступил, осознав всю силу мимолётной знакомой из снов.
Слова Френ, ещё более разозлили Митрия, гнев и ревность огнём охватили его душу, не задумываясь, он подошёл к камину и, выхватив рукой горящую головешку швырнул  в холст.
Пламя, мирно спящее в камине, почувствовав пищу, стало пожирать беззащитную картину.
Анжело потерял нить реальности, и, почувствовав нарождение Френ, закрыл глаза, наслаждаясь силой своей натурщицы.
Френ, скинула с себя ни к чему не обязывающую накидку, и, представ перед двумя мужчинами в обезоруживающей наготе, лишь глянула Митрию в глаза.
Митрий сделал шаг назад, нагота Френ оголила его нервы, мужчина не выдержал, сжав кулаки,  бросился к женщине.
Анжело молча, посмотрев на натурщицу, вжался в стену. Лёд и пламя. Митрий, охваченный огнём, собственной ненависти смотрел Френ в глаза, а женщина смеялась ему в лицо.  Анжело, потянулся рукой за кистью, замирая в ожидании. Пламень и лёд.
Образ поднялся над головой Френ, соткался из каждой клеточки её тела, обволок невидимым шёлком её нагое тело, распахнул окна залы, вырвался на холодный воздух ночи, взорвался голубым светом и ударил в Митрия.
Несчастный мужчина, неожидавший удара  ударился головой о стену, и медленно, хватая воздух руками, сполз на пол, свет померк в его глазах.
Френ, махнула рукой, и враз появившиеся слуги вынесли бездыханное тело Митрия из залы.
- Завтра продолжим -  бросила Френ Анжело, пойду Мита в порядок  приводить.
Дверь за ней захлопнулась, холст, на котором писал художник, был, как новый, словно огонь Митрия и не затронул его. Анжело закрыл глаза, пытаясь вспомнить образ женщины.
- Ты, и не ты! – сказал он себе, и стал писать поверх портрета Френ, набросок другого женского образа.

Стен, минуту спустя вошёл в библиотеку вслед за Брандо. Время пришло, все собрались.
- Расставим все точки – сказал я, встав с кресла – Клайд ушёл, дух, разбуженный мною, вселился в него.
Никто не ответил. Молчание было мне ответом.
- Первый раз, очутившись в городе, я почувствовал его любовь, заснувшую в песках безвременья, город созданный не Эолунгом спал, и лишь человек, не «пастухи» появился в нём, камни домов, окрашенные предзакатным солнцем, проснулись от сна, расправили плечи. Оковы, нанесенные отцом, охраняли город в его первозданном виде, лишь «пастух» нашёл выход. Появление человека сдвинуло стрелки часов вперёд, секунды, доли секунд, подвигли солнце на горизонте, Предзакатный просыпался. Далее, отринув Эолунга, я вернулся в Московию. Часы, отведённые его жизни, отбивали ход,   мы вернулись к вратам города. И город открылся, проснувшийся,  всегда живший, и никуда не уходивший, поселился в моём сердце, раздирая его изнутри. Дом отгородил меня.  Клайд, уставший от жизни и лжи, раскрыл свою душу, дух предзакатного вселился в неё. Клайд растворился в нём и ушёл, вернув себя к жизни. 

Анжело уставши,  уселся в кресле, первые мазки к картине были сделаны. Наброски льда схватили туман, расположившись по невидимым углам картины.

10.

- Красивая сказка, и продолжение будет? – хмуро сказала Брандо.
- Продолжение будет – ответил за меня  Драко.
- А нам уготована роль наблюдателей. Я не вижу более продолжения этой истории, грустно – поделился я своими мыслями.
 Первый весенний дождь ударил по крыши дворца, гроза пришла, сметая всё на своём пути. Раскатистые удары грома, поселившегося над Реолом, были слышны повсюду, пробиваясь сквозь стены  библиотеки.
Не раздумывая, я распахнул двери, подошел к окну,  подставив лицо крупным каплям дождя. Вода полилась мне за шиворот, налетевший ветер разбил вдребезги окна, и весь поток неба хлынул в разбитое окно. Я стоял, наслаждаясь холодными стонами бури и песней  дождя, смывающего  грязь. В секунды я вымок до нитки, но оторваться ливня и шума волн, игравших арфой в оркестре весны, не мог.
Тяжёлая рука Стена, легла мне на плечо –
- Пойдём, брат, твой рассказ нужен нам. 
Скинув мокрую рубашку, я подошёл к камину, Драко позаботился обо мне, пламя горело тихо и нежно, согревая душу и тело.
- Продолжим – сказала Брандо, и незнакомым мне доселе голосом добавила – рассказ нужен более тебе, чем нам.
- Может сказка – ответил я, не поворачиваясь.
- Вик, да ладно тебе – провёл Стен рукой по столу, словно пытаясь стереть пыль.
- Я видел Анжело, художника зовут Анжело – начал я.
- Уже хорошо – зная имя, мы найдём его след на Земной – сказал Драко.
- Я не видел его лица, но почувствовал стук его сердца, посмотрел на  мир его глазами, и  увидел её.
- Френсис! – не выдержала Брандо.
Я молча кивнул головой.
- И увидел его. Митрий вместе с Френ – и протянул руки к камину, пытаясь согреть, замёрзшие пальцы – и Френ сильнее его.
- Где они? – спросил Стен.
- Туманная. Море, бесконечный туман, и сосны, вечно зеленеющие  на утёсах, горы без снежных шапок. Одинокая крепость, неприступно раскинувшая крылья своих стен на бесконечных скалах.
- Приступ бесполезен – задумался Стен.
- И я видел его, обрётшего свою силу, после долго сна в песках безвременья.
- А здесь поподробнее – попросила Брандо – ты столько рассказывал о городе.
- Брандо, позволь я – сказал Драко.
Я обернулся. Драко был, как никогда серьёзен, его глаза засветились огнём времени и познания.
 - Две основы мироздания…
- Мудрый Драко, прости – перебил я дракона, поклонившись ему в знак уважения, я продолжу – Господь создал мужчину и женщину, два начала. Мужчина и женщина нарушили слово, данное Господу,  в наказание Господь наградил их свободной волей, и отпустил.
- Как давно это было, даже драконы не знают, но времена шли, мир менялся – продолжил Драко.
- Лишь сила мужчины и женщины оставалась неизменной. Война и любовь, воплощение. Каждая мысль первозданных, наполняла образы, созданные ими. Энергии не растворялись в пространстве мироздания. Сила росла. Да как объяснить, не знаю? – сказал я
- Просто и объясни, как для детей – улыбнулась Брандо.
Я нагнулся и взял на руки Хора, мирно сопящего у камина, Хор, открыв один глаз, недовольно заворчал, и, спрыгнув с рук, вновь улёгся у огня.
- Не кошка, извини. На протяжении тысячелетий, сила энергий мужчины и женщины, собиралась,  впитывая в себя всю сущность двух противоположных созданий, и соткалась, воплотилась в образы, и образы стали материальны.
- Материя победила дух? – удивился Стен.
- Нет – ответил я, и продолжил – образы стали жить своей жизнью, если они хотят оказаться в миру они воплощаются в людей, если нет…
 - Спят в городе безвременья – сказала за меня Брандо.
- Не спят, а спит, точнее, спал – поправил я девушку – и образа всего два, мужчина и женщина. Вечная борьба и любовь.
- Френсис и Клайд – Брандо была сегодня неугомонна.
- Да, образы воссоединились с Френсис и Клайдом – ответил я.
- Странно, а если призадуматься, не кажется ли тебе, Вик, странным поведение Френ – нахмурил лоб Драко. 
- Нет, и вопросом  отвечу, а помнит ли кто, откуда пришла Френ?
 Все обернулись к Стену, он один мог помнить Френ, Френ во времена Совета.
 - Я не знал её в детстве.
- Вик, обратись к капитану, возможно архивы нам подскажут – посоветовал мне Серый.
Гром прекратился, не выдержав нарастающей духоты, я  вышел из библиотеки и подошел к окну. Стёкла, час другой назад разбитые ветром, уже были любезно вставлены.
- Ну, что за манера закрывать окна, воздух настолько свеж после грозы – сказал я, вновь распахивая окна –  постоим здесь – предложил я соратникам.
- Френсис и Клайд,  два ли образа, два ли воплощения. Клайд, уверен да. А Френ?
- Боюсь, архивы не помогут, а возможно, они сгорели во время последней войны, да и что мы узнаем в них – подошёл ко мне Стен.
- Стен, неужели я прав? – схватил я друга за плечо, новая мысль пронзила меня, как молния дерево.
- Тумана нет, говори – сказал уже Драко, взмахивая крыльями в воздухе перед дворцом.
- Драко, как быстро.
- Ну, ты же сам предложил, подышим воздухом – удивился дракон.
- Клайд возродился только сегодня, а Френ? Задаю себе я вопрос, и пробую ответить, давно. Очень давно образ женской силы воссоединился с нашей Френ, и за годы, проведённые вместе, женщина стала женщиной, материя и дух, боюсь, только Френ победила, подчинила себе всю копившуюся энергию, боюсь, борьбы и любви стало ей мало. Но для полной победы она должна подчинить себе вторую половину, и стать непобедимой -  закончил я монолог.
- Но не она разбудила город?! – подошла к нам Брандо.
- Я не могу забыть фразу Эолунга о правительнице на Орлиной, он хотел подарить ей наш мир, а Френ просто использовала «пастуха», она прекрасно знала, пока город принадлежит Эолунгу, тот, кто нужен ей, не проснётся
- Прекрасная партия – обрадовался Драко – Эолунг, Анжело, картина.
- А Митрий? Его роль в этой истории? – спросил Стен.
-  Митрий, а Митрий. Френ же женщина – поёжился я.
- Вик, накинул бы чего тёплого – посоветовал Серый.
- Нить событий развернулась очень давно, возможно Френ имеет отношение и к моему уходу с Орлиной.
- И ещё к одному человеку, там, в одной из пустынь Земной.
 Перед моими глазами вновь мелькнул блеск подсвечника, кинжал, кровь и неуловимый блеск глаз, наслаждающихся местью.
- Какая партия – глаза Драко блестели.
- Драко, чему ты так радуешься? – спросил Серый.
- Более мы не кошки в темноте, про кошек же кто-то сегодня уже говорил – ответил Драко.
- Так кошки в темноте хорошо видят – удивилась Брандо.
- Видят – мышей, но мы не на охоте – не задумываясь, продолжил Драко.
- Что же произойдет, если Френ, или кто она теперь, победит Клайда?
- Равновесие нарушится – ответил я Стену.
- А художник, какова его роль? – пришло время задавать вопросы и Драко, хотя вопрос был более похож на ответ.
- Прямого столкновения не будет, силы образов равны, и они это знают, значит, чтобы склонить чашу весов на свою сторону, нужен новый ход. И Френ нашла этот ход, Анжело, художник, обладающий даром – сказал я, накидывая халат, любезно принесённый из библиотеки Брандо.
- Дар, позволивший убить Дору, даром, обращённым во зло – жёстко парировала мне девушка.
- Ой ли, Брандо, а знал ли Анжело, кто воспользуется им? – скривил я губы.
- Это не оправдывает его! – поддержал Стен Брандо.
- Ну что Вы спорите, мы знаем его имя, не мог он не оставить след, надо искать, время ещё есть, картина не написана.
- Драко, ты предлагаешь его искать на Земной?
- Я предлагаю сделать ход пешкой, и подождать, чувствую ответ сам придёт – уверенно ответил дракон – с Анжело началось, он и закончит. 
- Может и так. В этой битве победителем может стать только любовь – посмотрел я на небо.
 
Образ женщины лился из сердца художника, невидимые тона,  незнакомые Анжело, выписывались из-под его рук. Картина оживала, туман образа отступал.

11.

- Победителем – из библиотеки я направился в свои покои, расположившиеся в одной из девяти крепостных башен Дворца Совета, и, устроившись, на подоконнике, стал вглядываться в  даль ночи – станет ли кто победителем в новой битве мужчины и женщины, двух образов мироздания.
Вставать с подоконника не хотелось, да и зачем, мрамор теплее холодной кровати.  В первый раз, покинув Орлиную,  я потерял многое, дом на утёсе согревал мою душу прошлым, защищал меня, но моя ли в этом заслуга? Как же это произошло, кому я помешал? Потянувшись к своим записям, я стал перелистывать первые страницы, вспоминаю свою первую встречу после возвращения с членами Совета Орлиной.
«Я набрёл на ряд карт и записей, и пошёл по их следу. Нашедшее испугало меня… Кто-то готовил нападение на Орлиную»
Несколько раз я перечитал написанное, и вновь задумался о прошлом. Френ приняла меня холодно, и  ещё одна фраза –
« И будь осторожен. Утром с Героном придёт Френсис»
Для Френсис я остался гостем, и вновь -  «неужели Френсис так хочет избавиться от меня».
Я попытался пробиться сквозь время, увидеть Френ, но уже новым взглядом. Не получилось.
Прекрасно, может… «в один из далёких миров, не помню название, может Драко вспомнит»  так было написано.
- Может Драко вспомнит! Драко не может не помнить. Какой длинный день, сколько открытий, нет – добавил я грустно для самого себя  же  –  воспоминаний.
Захотелось распахнуть окна настежь, полететь, небо Орлиной звало меня. Нет, не время, надеюсь придёт время и насладимся полётом вместе.
 Я  схватился за голову, резкая боль, пронзила меня, боль, так давно не посещавшая меня, вновь я попытался вспомнить любимые мне лица, и, вновь меня не пускали.
- Да что же такое, я опустил руки, выдохнул и поднял голову, боль отступила. Итак, каждый в Совете, нет с Совете всё же было три партии Варол с Дорой, Митрий с Дунканом,  но партия Френ была самой сильной за ней стояло двое мужчин, Клайд и Стен, Френ выбрала Клайда. И лишь Герон сдерживал всей своей силой надвигающуюся беду. По старым законам члены Совета должны сохранять верность Орлиной и служить только ей, а что получилось на самом деле – Варол был с Дорой, а Френ выбирала между Клайдом и Митрием, остановив свой выбор на Клайде, но всё же сейчас она с Митрием.  Борьба и любовь, или ненависть, посеянная подобием любви.
Возвращение в прошлое, и возвращение всегда связано с болью, почему? А может я ошибаюсь, Френ?! Не верить своим глазам, наврядли кто-то принял образ Френ.
Я улыбнулся собственным мыслям, Анжело. Ведь он был любим  на Земной. Как просто, мы находим её, и, отыскав мир туманов на карте мироздания, приводим любовь к Анжело. Новая картина художника меняет краски мира.
- Как же просто, одна лишь проблема как найти ту, кто любит художника, да и вообще, а может моя  новая мысль о Френ имеет место быть. Поверить в то, что Френ смогла совладать с одной из главных энергий мироздания, женской, честно говоря, невозможно, очень хочется верить, но невозможно, так было бы проще. Но нет таких сил ни у одного человека! –  закричал я сам на себя.
Скорее образ овладел Френсис, подчинил её волю себе, но никак ни она. Я должен найти Туманную, скрытую от глаз, ставшую пристанищем для неё.
Совладав друг с другом две силы, разразившись грозой, прольются дождём над всем миром, даря себя многим и многим, наполняя собою их сердца любовью друг к другу.
     Я встал с подоконника, ночной холод давал  о себе знать, а спать не хотелось. Скинув сапоги я улёгся на кровать, спина ныла, и, несмотря на холод белых простыней, захотелось прилечь. Поставив  высоко подушку, и вытянув ноги, я потянулся, а сон всё не шёл.
Нет сна, есть мысли – таков закон.
Я вновь подошёл к окну, и посмотрел в небо. Путь. Пройти по Пути. Стало грустно, я знал на Путь мне встать не дано, надеюсь пока не дано.
Глянув на кровать, я вышел из комнаты и побрёл по ночному дворцу, считая шаги.
Молния вновь пронзила меня, я увидел – Мит бездыханный лежал на кровати, рядом с ним присела женщина, до капли воды похожая на Френ, в одной прозрачной накидке, не скрывающей её наготы.
Я отступил к стене, схватившись за сердце, видение или быль?
Видение ставшее былью. Но вопросы не отпускали меня, что же я нашёл в замке, в мире о котором должны помнить и Драко и Серый. А раз они молчат, возможно, я и не успел рассказать им о найденных документах.  Не рассказал?  Не мог не рассказать, а если не рассказал, значит ушёл. Неприятия меня Френ при моём возвращении на Орлиную, знала или боялась, но чего может бояться женщина, обладавшая такой силой?  И почему мне не дают вспомнить, кто? Может я сам?!
Ноги сами вернули меня в библиотеку. Пламя в камине давно потухло.
 Я подошёл к столу, взял новый лист, и вернулся мыслями в прошлое.

Каждый мазок Анжело придавал силы женщине, её сила росла, оковы рушились, время шло.
   
12.

 Дверь открылась, ни скрипа, ни звука. Анжело витал над картиной, образ женщины из тумана настолько захватил художника, что и случайно повернувшись,  он не заметил бы, как некто ступил в его комнату, встав за плечом.
Нет, не смерть, и не ангел. Анжело обернулся и не увидел, женщина в прозрачных одеждах, образ, светящийся  сердцем. Встав рядом с художником, она  положила руку ему на плечо, Анжело не почувствовал. Женщина сделал шаг вперёд, её платье коснулось ног Анжело, и, заглянув  в глаза, отступила. Столько тоски, туман на душе.
Анжело устало вздохнул, и,  выйдя из комнаты,  направился к крепостной стене, насладиться красотой  сосен. Туман, клубясь, кутал утёсы и холмы своей силой, воздух стоял, ни крика птицы, ни шелеста ветра. Тишина, лишь свет факелов, коптящих на крепости, пытался  пробить вечный туман.
Женщина молча смотрела на своё отражение – Жаль, ты забываешь её – прозвучало из уст видения.

Митрий лежал не шелохнувшись, слабое дыхание выдавало в нём жизнь. Френ, присев на кровать и,  проведя рукой по голове Митрия, задумалась –
- Ну что же ты, не выдержал столь простого удара, может, я ошибалась в тебе.
Митрий вздохнул, стараясь открыть глаза, сознание возвращалось к нему.
- Ты здесь и рядом? – чуть слышно сказал он.
Сила его голоса не смогла бы поколебать и дыхания свечи.
- А где же мне быть? – попыталась разыграть удивление Френ, откинув назад голову.
- С ним! – постарался зло ответить Митрий.
- Мы стали ревнивы – улыбка заиграла на губах Френсис, с коих пор, может, влюбились.

Анжело вернулся к картине, та, кто водил его по мирам, взяв за руку, просила написать картину, наполнить её всей красотой  души. Анжело не мог отказать. Вновь взяв кисть в руку, художник увидёл лицо Стефании, лицо полное горечи и боли. Слеза медленно скатилась по его щеке. Что произошло за минуты ухода, картина изменила свой облик.
Сердце Анжело обливалось кровью, Стефания и она, выбор.

Митрий потёр виски, голова раскалывалась на части. Кто бы сказал ему месяц, другой назад, он влюбился. Его душа, всегда идущая к цели и незнающая препятствий отступит, и перед кем? Френсис! Не поверил бы. А сейчас он ревнует её к неудавшемуся художнику, самоучке. Да он и кисти в руке  то держать  не умеет, и что Френ в нём нашла. Как может она разменять его, Митрия на него. Не может быть, неужели влюбился?! А где же ты?
Митрий провёл рукой по воздуху, Френ не было рядом.

Френсис в развивающемся платье, цвета холодного неба и наступающей осени стояла на вершине утёса, сплошь покрытого соснами, вглядываясь в океан, покрытый облаками и туманом. Мир огромен, но ждала она одного и единственного. Пламень и лёд, любовь и борьба, два образа.
- Ты придёшь, и мы вновь продолжим. Твой сон затянулся, пески безвременья захватили тебя, но я жду тебя, и хочу битвы, бесконечной любви.
Сосны заколыхались в ответ мыслям женщины, называвшей себя Френсис.

Митрий встал с кровати, неспешно оделся, голова всё ещё раскалывалась от удара нанесённого женской рукой. Что заставило его подняться с кровати? Митрий попытался сам ответить на свой же вопрос – и ответ расставил все точки на «и».
- Ревность – осознал он – где этот художник!
Пройдя по коридору, сбивая рукой факелы, попадающиеся ему на пути, он пытался найти знакомую дверь, но не мог. Крепость была построена по кругу, но постоянно меняющемуся, под стать образу, величиствуещему в ней.
Оставив надежду, Митрий толкнул очередную дверь, и, увидев картину, первые мазки,  узнал свою Френ. Схватив стул, он замахнулся на холст, но невесть откуда появившейся Анжело повис на его руке. Митрий просто стряхнул его, силы постепенно возвращались к нему. Анжело бросило к окну,  ударившись о край подоконника, художник медленно сполз на пол. Митрий усмехнулся, и вновь замахнулся на холст.
Рука зависла в воздухе, Митрий повернул искажённое гневом лицо, начальник стражи крепости держал его за руку, а в проёме двери стояла Френсис, в окружении солдат.
- Связать – отдала  приказ женщина.
Митрий пал духом. Раз так, пусть так. Горько усмехнувшись, он дал скрутить свои руки, и молча, опустив взгляд, последовал за начальником стражи крепости. Сопротивляться было бесполезно.

- Продолжим – обратилась Френ к Анжело.
Анжело посмотрел на Френсис, видя Стефанию.
- Не сегодня, прошу Вас – попросил он правительницу крепости  Туманной.
Френ встала с кресла, злиться она не могла, Анжело   нужен был ей, ведь она ждала проснувшегося в песках безвременья, надеясь с помощью художника выиграть битву.
Махнув рукой,  запахивая  халат,  и  мило улыбнувшись Анжело,  вышла за дверь его комнаты.   
 
Кованая дверь захлопнулась за Митрием, засов зазвучал приговором. Потерев развязанные руки, он бросился на солому, накиданную в углу, и, закрыв глаза, заснул.

Анжело  смотрел на картину, а рядом стояла женщина, не смерть и не ангел.   Образ её, колыхаясь в прозрачных одеждах, светился сердцем, наполняя комнату художника болью и горечью утраты, даруя надежду.
               
13.

Анжело не находил себе места, выбор не давал  покоя ему. С каждой минутой поиска,  художник становился сильнее. И терял.
Митрий потряс Анжело, и долг платежом красен. Митрий первым приоткрыл его дверь, на самой верхотуре крепости. А ведь прошло несколько дней, как всё изменилось. Увидя  новое положение Митрия, Анжело ещё более проникся к нему.
- А Френсис?! – подумал он.
Её поступок потряс Анжело до глубины души.
- А ведь на его месте мог быть я? Помочь ли ему?
Анжело не выдержал, отложив бесполезные кисти в сторону, он вышел из своей комнаты, и  ринулся по коридору.
- Найти Митрия! Куда его повели?
Бесконечный коридор вывел Анжело к лестнице, словно, кто-то старался помочь ему.
- Быстрее, быстрее. Я знаю, о чём  просить тебя – бормотал  себе он под нос, спускаясь по крутым ступенькам едва освещённой лестницы.
Анжело повезло, стражники не оказались на его пути, и вскоре он достиг темницы.   Дверь в тюрьму Митрия была приоткрыта. История повторялась, но повторялась ли?  Кто приготовил ловушку, а может и нет?   
- Ну, силён, ты брат стал – бросил ему Митрий, лёжа в углу – уж двери сам открываешь.
- Я? – удивился Анжело – дверь камеры была приоткрыта, если Вы об этом.
- Давай на ты, чувствую, мы оба стали заложниками хозяйки Туманной.
Анжело посмотрел Митрию в глаза, пытаясь заглянуть ему в душу.
- И не пробуй, пока с тобою мы ещё не равны – усмехнулся Митрий – но только пока, далеко пойдёшь.
Анжело взял факел, и, войдя внутрь, аккуратно приставя его к стене, уселся рядом с Митрием, на разбросанную по углам  грязную солому.
- Заложниками?!
- К сожалению, да. Сначала я, потом ты, но и ты не последний. Твоя картина уже изменила мир.
- Изменила мир! Она уничтожила меня, я любил и был любим, а картина – Анжело в сердцах махнул рукой – картина города, стоящего на краю океана охватила меня.
- Красного города – поправил художника Митрий.
Анжело отвернул лицо от глаз собеседника. Слеза, одна, другая скатились по его небритой щеке.
- Она водила меня по мирам.
- Она – Френ!? – спросил Митрий.
- Да, первый раз явившись в день моего знакомства со Стефанией.
- Как интересно.
- Днём я познакомился со Стефанией, а ночью явился образ картины. Я написал её в первую ночь, и попытался поутру смыть краски ночи с холста, они проявились вновь. Жизнь разделилась, любил я одну, а принадлежал другой. Страшное чувство.
- Мне проще, я сам выбрал свой путь, и … - не закончил Митрий.
- Проиграл? Надеюсь, нет.
- Твоими устами, но продолжи рассказ, интересно.
- Душою и сердцем я был с любимой, но картина, картина завладела мною. Не закончить не мог, рука сама тянулась к холсту.
- А как же ты путешествовал по мирам?
- Не знаю? Закрывал глаза, и видел её, мы шли рядом.
- Странно – задумался Митрий.
Белое платье виденья вновь коснулось Анжело. Художник закрыл глаза, и увидел Стефанию.
- Разве, что головой о стенку – прошептал он.
Митрий расслышав слова Анжело, ударил его в плечо –
- Возьми себя в руки, а не то дверь моей темницы захлопнется.
- Как?
- Ты не понял ещё – усмехнулся Митрий – взявшись за новый холст, тебя наградили силой, и ты сам не знаешь какой, может и к счастью. Френ допустила ошибку, забрав тебя в свой мир, сама нарушила равновесие. Её желание владеть всем, может сыграть и с нею злую шутку.  Сама того, и,  не ведая, пытаясь охватить всех и вся, пытаясь центром вселенной, можно многое потерять. Закон равновесия не подчиняется ей, вот и источник твоей силы.
- Я не хочу!
- А тебя никто и не спрашивает, тебе дали и выполняй!
- Нет – Анжело, разозлившись, стукнул кулаком по стене – я должен вернуться домой, вернуть Стефанию.
- Ты не можешь вернуться домой! – пришло время разозлиться и Митрию – твоё место здесь. Если ей разрешили забрать тебя, и ты жив, ты должен писать. Ты должен быть здесь на Туманной. Ждать.
- Помоги мне -  взмолился Анжело  - Ты ведь свободен, дверь твоей клетки открыта. Я  видел, как поступила с тобою она, я видел ревность в твоих глазах, ты же любишь её.
Митрий вздохнул -
- Люблю ли я?! Я познакомился с Френ давно, очень давно. Боюсь, ты ещё не родился на свет, а я уже знал её, видел её глаза, чувствовал теплоту её рук.
- И?
- Она выбрала другого. Не мне осуждать Френ, но она оказалась сильнее.
- Она ли?
- Она, не она, не важно.
- Важно! – чуть не закричал Анжело – Стефания, она живая, а твоя Френсис, и демон, и ангел, так не бывает. Сегодня я писал картину,  кто-то вплыл в мою комнату, секунда, мимолётное чувство. Образ, видение, не знаю, посмотрела мне в глаза, всё всколыхнулось во мне.
- И ты вспомнил свою любовь на Земной?!
- Дверь открыта, уходи, в твоей истории поставлена точка. Ты свободен. Не знаю, о какой силе ты говоришь, но я знаю, что делать.
- Ты будешь писать свою любовь на холсте!
- Да – утвердился в этой же мысли Анжело.
Митрий вздохнул – я постараюсь помочь тебе. Правильно, не правильно, не важно.  Как мне найти Стефанию? Я приведу её. Вместе, как единое целое Вы выстоите.
- Она в Риме.
- Опять Италия.
- Не хочешь…
Митрий встал с пола, покрытого соломой. – Ты открыл мою дверь,  я постараюсь помочь твоему сердцу.
С этими словами, Митрий вышел на свет факелов, и исчез. 

14.

Митрий ступил на площадь Рима, и, вздохнув полной грудью воздух вечного города, воздух свободы улыбнулся миру.
- И где же мне искать её? – задумался он, присаживаясь в кафе на площади Испании.
- Кофе – попросил он официанта – будьте уж так любезны, и стакан воды.
Размешивая кусочек сахара в чашке, Митрий  стал рассматривать входящих в кафе молодых женщин.
- Ну, зачем же пообещал? Что с Френ не договорился бы?! Договорился. А теперь сиди и смотри. Да и кроме имени ничего более не спросил.
Митрий допил кофе, и погружённый в свои мысли вышел из кафе.
- А платить? – выбежал за ним официант.
- Платить! Ах да, платить, у Вас на Земной за всё надо платить – и Митрий полез в карман брюк, в надежде найти мелочь.
Денег не было.
Растерянно он посмотрел официанту в лицо, и, сделав  шаг, назад поскользнулся на помытой дождём мостовой.
- Ну что же Вы! – услышал он рядом молодой женский голос.
Никогда в жизни Митрий не попадал более чем в некрасивое положение, денег нет, сидит в луже, да ещё и девушку чуть не сбил.
- У Вас наверно денег нет? Дома забыли? - Рассмеялась незнакомка.
- Откуда Вы знаете? – насупился Митрий.
- История,  а, сколько задолжал господин? – спросила девушка у официанта.
- Пять евро.
Девушка полезла в сумочку и,  достав десяти евровую купюру,  отдала официанту.   
- Я Ваш должник – поблагодарил Митрий, только сейчас обнаруживая в кармане куртки искомые деньги.
- Рестораны ещё не открыты, полдень, а прогуляться по парку  Виллы Боргезе, проводите меня до больницы.
- Вы больны? – почему-то забеспокоился Митрий.
- Нет, я врач, первый год – улыбнулась девушка.
- А… хорошо – не зная, что ответить ответил Митрий.
- Ну, так проводите, меня Стефанией зовут.
- Митрий.
Свет поблек в глазах Митрия, девушка стоявшая перед ним – Стефания, никого красивее её в жизни он не видел.
- Пойдёмте, я Вас провожу – только и мог сказать он, с трудом собирая силы в кулак, перед ним стояла мечта.
- Знаете, а странно именно в этом месте год назад, я помогла одному мужчине, он так же забыл расплатиться в кафе – сказала Стефания, поправляя косынку.
Ветер поднялся ввысь и, осмотрев город с высоты полёта, помчался по улицам Рима, играя с солнцем, пытаясь опередить  блики на стёклах.
Ветер заигрывал с прохожими, и на пути его возникла девушка, а косынка цвета неба, так понравилась ветру, что он, не задумываясь, сорвал её с плеч, подхватил и, понёся вверх.
Стефания только и  с грустью проводила её взглядом.
Митрий не задумываясь, посмотрел за улетающей мечтой, и молча вернул её девушке.
Стефания приняла дар, улыбнувшись в ответ.
Мир перевернулся в глазах Митрия, сердце, всегда требующее власти запело – Неужели она?
Проводив девушку до клиники,  Митрий блуждая по улочкам Рима, дошёл до  фонтана…….,  и, бросив монетку через плечо, загадал желание.
- Неужели она, я ждал тебя столько лет – подумал он – и как же сложилось, я шёл в город с надеждой найти тебя, и нашёл, но отдавать тебя Анжело?  Может рассказать ей правду, пусть решает?! – подумал он, и направился к клинике.
Наступил вечер. Стефания, выйдя из больницы, увидела его серо-голубые глаза. Вечер отступил, столько страсти и любви, она не видела никогда в жизни.
Ночь спустилась на вечный город, окутал его своей пеленой, спрятав под своим покрывалом все грехи дня, и даря всю свою красоту влюблённым.
Митрий шёл вместе со Стефанией, держа её за руку, не находя в себе сил отпустить девушку.
- Как же так, столько миров, столько жизни, и найдя единственную, должен сразу забыть о ней – думалось ему. – А о каком случае ты говорила сегодня утром? – спросил он.
- Закон парных случаев – улыбнулась она ему в ответ – год назад, я встретила человека, полюбила и потеряла в одночасье.
- Анжело? – набравшись храбрости, спросил Митрий.
- Ты знаешь его? Что с ним? -  Стефания остановилась, и крепко сжав руки Митрия заглянула ему  в глаза.
Митрий не нашёл в себе сил, и рассказал правду, может первый раз в своей жизни.
- Он просил привести тебя, а я … полюбил тебя, и нет у меня сил, причинить тебе боль. В твоей власти  пойти со мною, или остаться здесь.
Стефания замолчала. Цвет её глаз изменился.
- Ты пришёл за мною? Ты разыграл меня! Анжело рассказал тебе всё о нашей встрече, и ты всё подстроил. Я  знала, твой фокус с косынкой, я чувствовала.
- Нет! – опешил Митрий.
- Не верю – закричала Стефания – боль, кругом боль.
- Я люблю тебя – прошептал Митрий – не находя других слов.
Девушка вырвала свою руку из рук Митрия,  и скрылась  в ночи.
Митрий не двинулся с места, а лишь проводил её взглядом.
- Помочь? – раздался из-за спины  явно насмехающийся над ним голос.
- Эпл, и ты здесь? – ответил Митрий, не поворачивая головы.
- Помочь?
- Напомни своему хозяину, мои пути с подземными разошлись.
- Извини, не всё так просто, ты на Земной, а договора здесь…
- Договора подписываются кровью, ты это хотел сказать. Извини – рассмеялся Митрий – не ко мне, и будь так любезен, более меня не беспокой.
- Как скажешь, но помни, ты не дома.
- Я  помню это всегда – бросил Митрий, не смотря в сторону Эпла, и направился в сторону Римских холмов встречать рассвет.

15.

Анжело стоял на стене крепости, ловя каждый взмах крыла, колыхание ветра в верхушках сосен, а  ветер пел колыбельную туману,  чьи белые гроздья переплетались с облаками, нависшими над бесконечным океаном.
Анжело ждал, мазки картины за неделю написались образом, а  Френ ничего не сказала художнику, Митрий ушёл,  остался лишь он. Френ ждала.
Битва и любовь.

Стефания не находя себе места, прильнула к окну, вглядываясь в ночь. Кто он? Кто он, несколько дней назад встретившийся с ней. Враг или друг. Лишь свет его серо-голубых глаз дарил отдохновение её душе.   
Битва и любовь, любовь ли?

Открытая дверь, Клайд ступил на ступени мирозданья.  Он мог остаться  дома, на Орлиной, но сердцу не прикажешь. Силы вернулись в израненное тело, душа проснулась и звала вперёд, к ней. Прошли годы заточения в городе безвременья, боль уступила место равновесию, пришло время вернуться.
Битва и любовь, время битвы  прошло.

Анжело не хотелось  возвращаться  в комнату, к картине. Все его чувства были прикованы к океану, скрытому пеленой тумана. Анжело ждал, всматриваясь вдаль, красный город всплыл перед его глазами. Сила безвременья волнами нахлынула на его сердце. Картина в комнате затрепетала, холст сорвался с мольберта, и, плывя, заполонил собою всё небо, растворяясь в нём. Анжело потянулся рукой, стараясь дописать образ, сил не хватило, и, держась за сердце, прислонился к высокой стене.

 Стефания не нашла себя дома, окно распахнулось, луна заглянула в глаза, слеза каплей упала на цветы,  они распустились. Накинув плащ, девушка выбежала на улицу, подставив лицо потокам  воды, низвергавшимся с неба, умывающим вечный город. Прошло месяца три со дня последней встречи, а всё как вчера, время летит вперёд, убыстряясь с каждой секундой, и всё как вчера. Глупая ссора, к которой они шли с первого дня, а страсть нарастала, разрывая её изнутри. Но как же так, именно в на этой улице, нет, он всё знал! А может  зря,  я обидела человека?
Дождь застучал сильнее, Стефания толкнула первую дверь кафе.
- Что же я делаю! Ночь, кругом всё закрыто! – прошептала она. – И я одна.
Склонив голову, затянув  плащ, девушка молча побрела по мостовым города, не обращая внимания, на проезжающие мимо машины.   

- Что со мной?  – задумался Клайд.
 Клайда словно передёрнуло.
Один шаг, перепутье, две дороги – битва и любовь. Путь, овеянный мечом и розой. Выбор!
Клайд готовый вступить в мир туманов задумался, а зачем? Зачем встретить, ту, кто предал его, может отступить?

Анжело ступил на камень, гладкий, местами поросший мхом камень. Гладкий – стёртый до блеска, ступнями тысяч ног, ступавших по нему за годы тысячелетий. Художник присел на колени,  проведя рукой по своему отраженью, и на секунду подняв голову, увидел её.
Френ  медленно шла по краю стены крепости, её голубые одежды, развевались по ветру, оголяя тело женщины, чуть скрытое под покрывалом невидимости.
Анжело устремил взгляд к ней, мир перестал жить без неё.

Стефания встала под мраморный портик Пантеона, и, обернувшись, заметила, дверь храма была открыта.
Ветер погнал её внутрь.
- Странно, ночь, а храм олимпийцев открыт – задумалась девушка, не рискуя зайти внутрь, остановившись перед массивной дверью.
Митрий молча прикоснулся пальцами к плечу девушки.
Стефания вздрогнула, зная, кто стоит рядом с нею, тепло исходящее от мужской руки разливалось по всему телу. Она вышла на дождь и побрела по улочкам древнего города, рядом шёл Митрий, держа над её головой зонт.

Клайд слился с туманом, и, плывя по нему, искал в себе силы, встретить ту, с кем попрощался тысячу лет назад.

16.

Мысли прошлого, сердце забилось чаще, взлетев вместе с орлом в небеса, я увидел армию.
Армию, вставшую на границе великой пустыни. С кем бились мы? Со всеми вместе и сами с собой, не зная страха и горечи поражения, чувствуя кровь на  губах, мы неслись в бой, сметая всех, не щадя никого.
Я вырвался из плена битвы и наблюдал с высоты полёта орла. Зачем? Ради кого? Столько сил, и всё бесполезно. Я ушёл, возродившись вновь, и вновь пески возродили меня.
 Бешеный бег коней, приступ мести, кровавая пляска смерти, и один лишь вопрос, ради кого? Услады  ради, покорить мир, а может себя. Штурмом взяли мы  город, утопив его в собственной ненависти, войдя в храм с женщиной, посланной мне свыше, я ушёл, от руки той…
Отложив перо, я прошёлся по зале, осматривая корешки книг, пытаясь увидеть истину. Писать правду, только правду. Сколько раз, нас людей пытались ввести в заблуждение красивыми книгами, совращая с пути истины.
Вновь блики прошлого заблистали предо мною, музыка песка и костра. Я  сидел с ней  рядом, прижавшись к  плечу. Холод ночи не пугал нас, мы были вместе, костёр медленно дотлевал.
- Утором мы возьмём город, твой брат будет отомщён – сказал я, поглаживая вязь на своём клинке, формы полумесяца.
- Мой брат не требует мести – ответила она.
- Мои братья взывают ко мне! – ответил я.
- Кровь и месть, битва и любовь. Они ли требуют отомстить, братья ушли, осталась боль, капля за каплей точащая твоё сердце. Я знаю, мои слова не изменят исход завтрашней битвы, но прошу тебя, будь милостив.
По утру я развернул знамёна и, бросив полки в бой, сам пошёл на стену неприступного до ныне города. 
Город пал.
- Оставь свой пыл победителя, я отведу тебя к храму – сказала она – дорога, увитая розами и кровью, того, кто отдал жизнь за нас.
Не сопротивляясь, я пошёл вслед за любовью всей моей жизни, шаг за шагом поднимаясь в гору. Пот медленно капал со лба, солнце стояло в зените, я поднял глаза, блеск светила застыл в воздухе, ослепляя своей красотой и, убивая жаром.
 Мы вошли  в храм, полумрак окутал меня. Храм был пуст, лишь тихий звон лампад, да сладкий привкус свечей, словно сделанных из пчелиного воска. Медленно, шаг за шагом, она вела меня в глубь святилища, к гробу Господню.   
- Мы пришли – молвила женщина.
Скинув плащ, я упал на колени, свет неба озарил мою душу, мир и любовь родились в моём сердце.
Подсвечник, блик золота, чья-то рука, песок, задувший в глаза, я видёл её, кровь на сердце.  И лишь свет неба, озарял наш путь.
Всё стало далёким, и боль, и сердце, и любовь. Я шёл по пути.
Но простил ли я ту, чья рука убила нас?!   
Прошло время, мирозданье сделало круг, и вновь я встретил её, дочь  земель севера. И если кто предназначен тебе Богом, значит навсегда! Не важно, в какой части вселенной, не важно где, но  судьбы  наши соединились вновь.
Я вернулся к столу, звуки арфы зазвучали во мне, будя мою душу –
- «Я помню, как сидел с детьми на краю утёса и показывал им маленькую грозу между ладонями, а потом выпускал её в небеса, и как они хлопали в ладоши от счастья».
- Борьба и любовь, а может борьба за любовь? – подумалось мне.
- Может и так – вторил мне Драко, появившись в библиотеке вслед за Серым.
- Я знаю, кто прервал мой  путь на Орлиной.
- Все мы знаем – тихо сказал Драко, блеснув в полумраке книжного мира блеском серебра.
- Ты хочешь мстить? – спросил Серый?
Я сжал кулаки, силы вливались в меня, мир туманов, смешно. Крепость ни разу не взятая приступом? Да разве в приступе дело. Смешно. Жажда мести придавала мне силы.
- Они ли требуют отомстить? – сказал мне Драко, до боли знакомые слова.
- Нет – ответил я.
- Ты знаешь, кто она, отпусти.
- А знаете – сказал я – нет духа города, в каждом мужчине -  дух города безвременья. Бывают минуты, первозданное просыпается в тебе, придаёт силы…
- Не время,  не место – прервал меня Драко.
Я взорвался – Драко, эта рука преследует меня из мира в мир, я не знал кто она?
- Пришло время, ты узнал, что дальше? Ты увидёл её – сохраняя спокойствие, ответил мне Драко.
- Ты прав.  Месть придаёт силы, ослепляя, уничтожает. Ты прав,  уничтожив её, я  упаду камнем вниз.
- Брат, ты лишь в начале пути, хотя прошёл  половину, подожди, ответ впереди – произнёс Драко.
- Но ведь – махнул я рукой – мы встретились вновь на Орлиной, но она знала кто я, а я?
-  А важно ли? – вмешался Серый – Важно ли?
Глаза закрывались сами собой, сон приходил, но я услышал –
-  Отпусти,   равновесие возвратиться, пески мирозданья превратятся в море, битва уступит любви.

18.

Митрий был счастлив, минуту назад его жизнь казалось пустой. Ставя перед собой новые цели, Митрий чувствовал, что обманывает себя, проживая каждый день своей  жизни в тумане. А сегодня, он встретил её, у Пантеона, случайность?
 Дождь, проливной дождь, Стефания, сняв туфельки,   шла босой под дождём. Мит чуть отстал, ловя взглядом   шаги девушки.
- Я же обещал Анжело! – пронеслась  мысль, и сразу растворилась в потоках дождя.
Митрий, как мальчишка боялся сделать шаг вперёд, подойти к девушке, обнять её, но ветер  вновь помог ему.
И как несколько дней назад сорвал косынку с плеч Стефании, бросив её к ногам Митрия. Секунду и фиолетовый шарф упал бы на мостовую. Митрий неловким движением поймал его у самой земли, и, поскользнувшись на мокрых булыжниках Рима, снова упал,  рассмеявшись смехом юноши.
- Спасибо – улыбнулась Стеф – что с тобой?!
Смех пропал,  лицо Мита исказилось болью –
- Нога, видимо  подвернул, как глупо – ответил он, пытаясь улыбнуться.
- Я врач…
- В больницу, на Земной, никогда.
Стефания быстро подняла руку, ловя такси. Не смотря на поздний час, машина, словно по мановению руки остановилась тот час.
- Аккуратней, ногу сюда положи, на сидение.
Стеф быстро назвала адрес, дорога полетела под колёсами римского такси.
Митрию, и в правду было больно –
- Ну, как же так, столько битв и сражений, и вот на тебе.
- И ведь второй раз – сказала Стеф, чувствуя мысли Митрия – один вопрос: Почему ты оказался у Пантеона?
- Гулял, просто гулял – не задумываясь, ответил Митрий.
Стефания промолчала, поверила она или нет, хотела поверить, и ответила сердцем –
- Мы подъехали к моему  дому, третий этаж, я помогу подняться, ногу надо затянуть эластичным бинтом.
Митрий промолчал, хотелось ответить сердцем. Рука потянулась и проскользнула по тонким пальцем Стефании.
 - Не сейчас, позволь я осмотрю твою ногу.
Митрий собрав остаток сил, поднялся на третий этаж, четырёхэтажного дома без лифта. Стефания, взяв его под руку, помогла расположиться в кресле.
- Я быстро, в аптечке есть бинт.
- Стефания, постойте – Митрий набрался решимости. – Я знаю,   Анжело любит тебя, да и  освободил он  меня из темницы крепости на Туманной.
- Где?
- На Туманной.
- Да, где он?!
- На Туманной, мир тумана, печали и любви.
 
 Сон  не пришёл, а может, и был, я не знаю. Взявши перо, я написал
-  Музыка мирозданья, распадаясь на ноты, звучит в каждом мире новой струной, вплетаясь  в энергии свитые свыше. Одно и то же движение рук на  Земной  может быть резким,  на Туманной  же плавным. В Предзакатном время стоит,  на Изумрудной же вечно. На Орлиной мы можем летать, на Бирюзовой лишь ждать.
Энергия Пути пронизывает собою миры, соединяя их в круг, создавая единство.   
 Что хотел я этим сказать, возможно, увидел.

Френсис ступала по воздуху, Анжело ждал и смотрел. Туманная наделяла его собственной силой, пытаясь дополнить Френ, чувствуя её беспокойство.
Женщина бросила быстрый взгляд на художника, глаза её засветились.
- Может быть он?
Анжело не отступил перед взглядом хозяйки крепости на Туманной.
- Продолжим картину? – предложила она, подойдя к Анжело, овив его по груди.
Художник не выдержал и, прильнув устами к устам Френ, закрыл глаза. Поцелуй длинною в вечность.

- Дух Предзакатного, а был ли он? – продолжил я написание, стараясь направить свои мысли на истинный ход.
Выйдя из библиотеки, я встал на огромный балкон, океан мягко бился у подножья дворца, тёплый ветер окутал лицо.
 События последних лет растворялись странным образом в дымке заката, утонув в прошлом, я стал наблюдать. Всё ли я знал, нет? И даже боялся правды, вот и главный ответ. Память не вёрнётся ко мне, пока  сам  того  не хочу. Можно долго думать о силе, и многом другом, но основой жизни является правда. Закон. Лишь сильный духом человек хочет знать правду, не щадя себя и других.
Закрыв глаза от набегавших красок заката, я вернулся в покои дворца.
Я знал, что мне делать, и продолжил писать.


Стефания заглянула в глаза Митрия, и, утонув в пучине его серо-голубых глаз, поцеловала Мита в уста.

Туман растворился, Клайд стоял на ступенях крепости Френ, а ветер, колыхая вечные сосны на дальнем холме, пел им песню туманов.

19.

- Сколько  я  не был здесь?! – обратился  к себе Клайд незнакомым голосом. – Сто, тысяча лет, сто тысяч лет. А крепость  всё та же.
Клайд прошёл внутренней частью двора, он знал, куда должен попасть,   уверенность не покидала его, Френсис, ждёт.    
Мягкий ковёр сделал стук сапогов бесшумным. Створка в большую гостиную была приоткрыта, свечи горели слабым огнём. Клайд распахнул дверь,   захотелось заслониться рукой.
До боли в глазах нагая Френ любила Анжело, лежавшего на раскинутых шкурах, напротив камина, в другом углу комнаты стоял мольберт с недописанной картиной.
Его заметили. Клайд не стал ничего говорить и молча закрыл за собою дверь.
- Так будет лучше – и мерной походкой направился прочь из туманов.

Слова не слетали с уст Митрия, Стефания молча смотрела ему в глаза, видя бурю, рождённую чувствами.
Один взгляд, один жест, прикосновение невидимой силы пеленой, выросшей между ними. Комната осветилась светом.
Мит вздохнул, ощущая сердце в  груди, каждый стук маленького комка плоти заставлял его жить, видеть мир по-новому, дарил желание жить ради неё.
Старое забылось, и боль утраты, и слёзы ночью,  и вечный бег по кругу. Стеф улыбнулась в ответ.
Руки сплелись, а губы вновь и вновь искали друг друга.
- Нет – одновременно сказали  друг другу они.
- Подождём – молвила Стефания, положа ладонь на бьющееся  сердце Митрия.
Мит вздохнул – Как же хорошо быть человеком, и ты права, Анжело помог мне, ты должна увидеть его.
- Знаешь, он научил меня  любить и ненавидеть,  петь и страдать, парить и падать. Я должна увидеть его, ты прав, я имею право на выбор.
Митрий провёл рукой по больной ноге.
- Извини, нога – опомнилась Стеф – я должна затянуть её.
- Нет, всё хорошо,  заживает как на собаке – рассмеялся Митрий. – А летать не боишься?
- Во сне? – удивилась Стеф.
- Нет, мы сейчас полетим.
- Куда?
- На Туманную.
- Это правда? Правда, всё, что ты говорил?!
- Я не сказочник, да и накинь куртку, туманы бывают промозглы.
Стефания не могла прийти в себя от услышанного, она долго ждала встречи с Анжело, а сейчас, хотела ли она увидеть его? Ради чего?
- Другой мир, нет, невозможно – образование университета не позволяло представить. – Невозможно, есть небо, звёзды, но другие миры? – Стучало у неё в голове.
- Не надо думать, просто поверь, Земная в мироздании не одна. Из твоего окна открывается прекрасный вид, прогуляемся, только куртку накинь.
Девушка не стала задавать более вопросов, лунная дорога светилась над парком, деревья замерли в ожидании.
- Мы пойдём по свету, изливающемся от луны? – спросила Стеф.
- Хочешь, пойдём по свету луны, но  будет долго, я знаю более короткий путь.
Митрий знал много дорог в междумирье, годы скитаний научили выбирать  самый быстрый.  Годы борьбы, а любовь только пришла.

Туман рассыпался у ног Митрия и Стефании.
- Мрачное место.
- Ты уверена, что хочешь пойти до конца? – спросил Митрий, чувствуя изменения в воздухе Туманной.
Стеф поёжилась, сердце подсказывало – Не ходи -  но разум искал правды.
- Пойдём.
Облака опустились на крепость,  рук не было видно. Митрий обнял Стеф за плечи, и медленным шагом они направились в крепость.
- Здесь мокрый булыжник, не поскользнись – неловко пошутила девушка.
Митрий изменился, силы вернулись к нему, воля вновь стала железной. Он не мог ответить на свой же вопрос, зачём он привёл Стеф на Туманную, но знал, за любовь надо бороться. Пусть она сама выберет между ним и Анжело. Неожиданно перед глазами Мита мелькнула знакомая тень, мужчина быстро обернулся, но уловил лишь знакомый след.
- Кто ты? Я же знаю тебя?
Тень не ответила, скрывшись в тумане.
Митрий всё более чувствовал зло, зло рождённое человеком, порождённое его чувствами, а может её?

Френ встретила незваных гостей на пороге.
- Ты вернулся? У тебя хватило наглости прийти, и взять её. Ну, ты…
- Не к тебе мы  пришли, разреши нам пройти – жёстко прервал её Митрий.
- Не ко мне? Наглость города берёт, но не крепость туманов, не правда ли Анжело.
Художник  выступил из  глубины тёмного коридора, освещённого коптящими факелами.
- Это не он! –  воскликнула Стефания.
- Он мой! – резанула Френсис.

Облака слились воедино, было ли зло, может, и нет. Френ, отпустившая Клайда, всё ближе становилась к земле.
 
20.

Брандо изменила цвету своего дома, платье отливало  серебром.
- Что случилось? – спросил я,  чуть подняв голову.
- Где Александр? Он исчез.  После моей встречи в лесу Серебряной с вепрем, я ничего не знаю о нём.
- Он тебе нужен? – вопросил Драко.
 - Да.  Не Вы одни, ищете ответы на вопросы. Я хочу посмотреть в глаза человеку, покинувшему меня.
- Или захваченному – сказал я, оторвавшись от исписанных листов.
- Я должна отыскать мужа.
- Кого?! – изумился я.
- Мужа! – отпрянула Брандо.
- Но Вы же…
- Да, у нас не было свадьбы, и не важно,  но я должна найти Александра – Брандо нервным взглядом посмотрела на уголки книжных полок.
- Александр исчез, его битва была проиграна, проиграна Эвэлару. И думаю, нет, знаю, о Эвэларе нам расскажет Френсис. 
Глаза Брандо загорелись недобрым огнём.
- Брандо, Вик не сказал тебе…
- Причина многих бед Орлиной кроется в ней, я знаю.
Я внимательно вгляделся в лицо Брандо, маленькие, чуть видимые для глаз морщинки пролегли по её лбу.
- Брандо, что хочешь услышать ты?! Я не брошу армию на приступ Туманной, крепости на Туманной. Ни один солдат не сможет пойти на приступ, ни один генерал не захватит крепость Френсис. Лишь без оружия, в одном камзоле можно победить. Френ была великой воительницей, образ поддерживал её, а сейчас, её время прошло, но сила туманов осталась.
Гроза пришла на Орлиную, вторая гроза за весну. Весну, переходящую в лето.
- Почему её время прошло? – посмотрел на меня Драко.
- Я чувствую её мир, она стала женщиной, просто женщиной, образ оставил её. Образ – равновесие, Френ выбрала свой путь, долго искала, и наврядли нашла.
- И всё же? Ты не ответил на мой вопрос!
- Драко, я стал ловить себя на мысли, когда пишешь, перед твоим взглядом открывается необъятное.  Не надо быть на Туманной, чтобы познать, что Митрий мог стать игрушкой в руках Френ, не надо быть на Туманной, чтобы увидеть, как Клайд, посетивший её вернётся ни с чем, не надо быть на Туманной, чтобы сочувствовать Анжело.
Драко вздохнул, не ответив.
 
Музыка пустыни вновь пролетела в моей голове. Мужчина на гребне бархана, победивший меня, без единого взмаха меча. Кто он?!

- Расспросив Френсис, я узнаю, где Александр? – вновь спросила Брандо.

Солнце, красное солнце востока, встало перед моим взглядом. Солнце, чуть опустившиеся над грядою песков, солнце вечера, когда не надо прикрывать  глаза рукою, и можно просто смотреть за бегом собственной тени.

- Нить всех моих мыслей ведёт к прошлому, я пытаюсь увидеть свой путь, нет разгадка не в будущем, не в настоящем, но прошлое говорит мне – Пойми самого же себя – обратился я к Драко и Серому.- Миры мирозданье переплетены единым Путём, и мы, странствуя по нему, с разрешения Бога, ищем себя.   
- Ты сделал ещё один шаг вперёд – ответил мне Драко.
- Брандо,  обещаю, я обязательно спрошу Френсис, если она  не расскажет нам, мы сами найдём Александра. Но ответь себе же  – хочешь ли ты?
Тишина была нам ответом. Брандо боролась с собою, а гроза над Реолом рисовала узоры. 
- Я хочу знать – твёрдо сказала Брандо.
- Мы пойдём  на Туманную? – спросил Серый.
- Нас позовут – ответил я брату.

Стефания занесла руку, лишь в последний момент Митрий перехватил удар.
Облака рассеялись, уступая место туману, поднявшемуся от берега моря. Четверо стояло, напряжённо смотря друг другу в глаза.
Митрий увидел перед собою другую Френсис, не женщину, властвующую над Советом, не женщину покорившую Эолунга, а женщину, страдающую и жаждущую любви, силы прошлого оставляли Френ, становившуюся собой.
Битва за любовь?!
Стефания, не верившая до последней секунды Митрию, убедилась в его правоте, ничуть не жалея себя. Анжело изменился,  взгляд его отображал пустоту. Картина, первая картина изменила его, а сейчас хотелось плюнуть в лицо, вот только кому? Стеф взяла себя в руки.
Художник смотрел на мир невидящим взглядом, а в сердце Френ бушевала буря, наполненная тоской.
- Анжело, она не любит тебя, и страсти нет в её взгляде – не выдержала Стеф – тебя же используют.
- Девочка говори, но думай, что говоришь, слова не ветер –  ледяным тоном парировала Френсис.
- Френ, отпусти художника, возьми меня – предложил Митрий.
- Мит, твоё время прошло, Совет проиграли, ты неудачник – едко ответила ему Френсис.
- Анжело, ну что ты молчишь?! – воскликнула Стеф.
Художник закрыл рукою лицо, словно пытался собраться с мыслями.
- Стража! – сквозь зубы сказала Френсис.
Митрий не стал ждать, и изо всех сил ударил Анжело в нос. Удар человека, способного пальцем остановить быка, прошёл мимо. Анжело, не видя удара, отклонил голову, не пытаясь ответить в ответ, и проиграл. Стефания, всё же залепила пощёчину, не Френсис, как жаждала в самом начале, а художнику, пытаясь привести его в чувство.
Эхо удара потрясло горы, выступавшие из облаков.   
 - Что получу я взамен? – спросила Френсис Митрия.
- Мою жизнь.
- А что хочешь ты?
- Отпусти их, не держи камня на сердце, Анжело не любит тебя.
- Но и ты мне чужой.
Митрий лишь усмехнулся словам Френсис –
- Как и ты, мне, но вместе мы сила.
Стеф не верила, Митрий отдавал себя за человека, принесшего боль.
- Он же любит меня – прошептала девушка – любит.
Стефания подступила  вплотную к Митрию. Френсис увидя движение Стеф, быстро, не раздумывая, ответила Митрию –
- Пусть так.
  Митрий сделал шаг вперёд, навстречу тёмному коридору, освещённому   факелами подземелья.
- Нет – закричала Стеф.

Тень стояла в стороне, молча, наблюдая, за новой трагедией жизни. Клайд знал, его время придёт.
 
Облака слились с туманом, гул нарастающего шторма бился о неприступные стены крепости.
Стефания молча стояла, держась рукой за сердце.  Ветер сорвал её шарф, а вернуть его было некому. 

21.

Гроза распелась не на шутку.
- Брандо, что ж ты творишь! – не выдержал я – возьми себя в руки.
Шторм, поднявшийся в океане, беспокоил меня, городские стены  с трудом отбивали натиск стихии. Ветер выл, и нещадно рвав клочья  волн, бросал их в новую атаку на Реол.
Брандо посмотрела в пол, словно провинившаяся девчонка –
- Не могу.
Я посмотрел Драко в глаза  – Именно так наступает образ?
Драко ответил, глаза дракона,  непроницаемые всегда, ответили мне. Наши взгляды перекрестились, вспышка голубого света озарила библиотеку, образуя невидимый для всех шар. Брандо отразилась в нём, я увидел  сияние вокруг её тела.
Силы, изначальные силы Евы, вливались в неё. Брандо стояла посреди залы, лоб её покрылся испариной, глаза были открыты, и столько мольбы.
- Мы не можем помочь ей?! – посмотрел я в глубь драконьих глаз.
- Нет, её выбрали.
- Её! – разозлился я. – Кто? Знаешь, Драко, мне начинает надоедать вся эта история, сначала Френ, потом Предзакатный, я и Клайд, а теперь Брандо. Не пора ли остановить переходы?!
- Тебе решать.
Не глядя на соратников, я вырвался из сумрака книжного зала, и бросившись к балкону, полетел навстречу лицо разъярённой стихии.
Полёт, сколько же я ждал этой минуты, молнии, бьющие в океан, волны, взмывающие на вершины высоких утёсов, тучи, слившиеся с небом.
Ветер крепчал, держать полёт становилось сложнее, я пытался пробиться сквозь тёмную кромку небес, найти «глаз» урагана, вывернуть его наизнанку, помочь Реолу. А ветер насмехаясь над мною, не пускал меня ввысь. Я начинал злиться, я дома, и не могу сладить с простым ураганом.
 - Стоп, равновесие. Вспомнить, собрать всю энергию тела в единую точку, создать свой ураган, ответить боем на бой.
Всё больше и больше я  создавал круги вокруг оси своего тела, расширяя их с каждой секундой.  Ось энергии тела выстраиваясь, закружилась в разные стороны, круги расходились быстрее.
 Время стучало в висках, приближался «глаз» урагана.  Я стоял, чуть скрестив ноги, руки поднялись вверх, сила урагана спадала, а радоваться победе,  видимо было рано.
Новый удар отбросил меня, я сжал кулаки, и с новой силой ответил вепрю в ураганьей шкуре.
Время ушло, наступил час безвременья.
- Брандо!
Ответ я не услышал.
     Мы встретились,  я стоял в центре торнадо, тихо, очень тихо, никого, ни звука. Лишь над самой моей головой сверкали молнии, рисуя «глаз» урагана. Круги  мои сжались, сил оставалось в обрез.
Белый свет ударил в центр «глаза», доли секунды хватило, я вырвался из темницы торнадо, несущего смерть.
Кто помог мне? Я оглянулся назад – единорог, белый, белее снега, единорог направил всю  свою мощь, на центр стихии. Он стоял уперевшись в облако, направляя голову на врага, белый свет излучал его рог.
Вздохнув глубоко, я вновь собрал себя воедино, и, закружив кружева энергии  тела, толкая круги своим  сердцем, ответил врагу.
Торнадо рассыпался, проливаясь дождём, ураган отступил. Раскаты грома слышались теперь далеко в океане, а небо украсилось первой звездой.
Я вновь обернулся, единорог склонил голову и растворился во свете, я поклонился в ответ.      

 - Как она? – спросил я, у Стену вернувшись в зал, заполненный книгами.
- Спит, отдых ей нужен, жар.
- Пусть отдыхает - и перевёл взгляд на Драко.
- Он молча кивнул. – Она осталась собой.
- А Френсис?! В чём причина, какую сила несла в себе Френ, что изменило её, почему дочь Орлиной не нашла в себе сил? – обратился я к соратникам.
- Не пора ли нам навестить крепость туманов? – вопросом на вопрос ответил Серый.
- Ещё нет. Но мы должны быть готовы, если образ отпустил Френсис, возможно она вернётся сама – задумался я. – Сила, накопленная ею, столь велика, возможно, мы не готовы, и может я ошибался, надеясь войти в её крепость.
- Думаешь будет война? – спросил Стен.
- Надеюсь, что нет. Но рано или поздно она захочет вернуться.
- Скорее рано – вмешался Серый.
Я вновь посмотрел на Брандо.
Жар постепенно уходил, дыхание становилось спокойным, да и наш Хор, улёгшись у её ног старался помочь.
 - Стен, пусть армия будет готова – обратился я к другу.
- Вик, в твоей воли, не допустить новой войны – посмотрел на меня Драко – ведь не зря…
- Драко, я понял. Френ была причиной моих прежних несчастий, встречались мы дважды, про первый раз ещё не уверен, но второй. Второй, там, в замке колдуна – « Орлиная стояла на пороге большой и последней войны. Да. Узнал я это из своего последнего путешествия в один из далёких миров, не помню название, может Драко вспомнит. Я искал старые манускрипты…. Войдя  в его замок, я набрёл на ряд карт и записей, и пошёл по их следу. Нашедшее испугало меня… Кто-то готовил нападение на Орлиную».
- Александр – прошептала Брандо во сне.
- Драко, Серый, а ведь колдуна мы не нашли, а в записях, он писал о Френсис. Он многое знал, и исчез.
- Наконец – улыбнулся Драко, и достав свою вездесущую трубку закурил.
- Я же не говорил Вам, о том, что написано в них,  и сейчас вспоминаю с трудом! – не выдержал я.
- Это не главное.  Не говорил, да и  не говорил, не успел – ответил Серый.
- Вопросов больше нет – мрачно сказал Стен – Френсис, узнала, что ты раскрыл её тайну, нанесла удар первой.
- Сам виноват, гордыня – вздохнул я.
- Первый ответ нам известен – подчеркнул Драко – а зачем ей надо было … итак ясно, и лишь твоё появление на Орлиной нарушило  планы женщины, видящей себя во сне правительницей Орлиной.
- Власть.  А Клайд? – спросил Стен.
- Пусть друг наш сам и расскажет – посмотрел я в сторону Клайда, бесшумно вошедшего в библиотеку.
Клайд вернулся домой, полным сил и здоровья, избавившись от предзакатной тоски  в душе и на сердце. 

22.

Ветер сорвал её шарф, а поднять его было некому. Шарф, развиваясь на холодном ветру, понёсся к краю бездны.
Стеф молча стоявшая у дверей, закрытых для неё навсегда, не могла разорваться. Сердце выпрыгивало из груди, рвалось в коридор, хотело биться о железные оковы, кричать. Глаза наблюдали за Анжело, его было жаль, но не более, время страсти прошло. Рука сама потянулось поймать последнею память о Мите, а шарф всё летел. Его фиолетовый цвет, застыл над стеной.
Стефания, медленно повернувшись, проводя взглядом Анжело, бросилась вниз, хватаясь за…
Мит оттолкнув, Френсис бросился к свету, дверь не открылась. Упав на колени, он зарыдал, нещадно колотя кулаком о стену. Френсис, стоявшая рядом, осталась стоять, зная об участи Стефани.
Анжело не двинулся с места, его затуманенный мозг не давал ему сил.
Раскинув руки и выпрямив тело, Стефани полетела. Шум прибоя раздавался в ушах, закрывать глаза не хотелось.
- Свобода – шептала она – свобода любви.
Шум брызг, крики чаек внизу, а  туман уже раскрывал объятия острых утёсов, обнажая в них  мёртвую жизнь
Стеф закрыла глаза. Оставалось молиться.
- Вам ещё рано – прозвучало у неё в голове, чья-то рука выхватила Стеф из  небытия.
Пики утёсов  вновь скрылись в тумане, не найдя своей жертвы. 

- Знакомьтесь – Стефания –  приветствовал нас  Клайд, оглянувшись в сторону, вошедшей в зал девушки.
Стефания вошла в библиотеку вся, дрожа от холода.
- Присаживайтесь к огню -  предложил галантным жестом Драко – я Драко.
Мне оставалось лишь развести руками, я чувствовал, кто стоит перед нами, но предпочёл промолчать.
- Девушка, хорошо знавшая небезызвестного нам Анжело, художника, написавшего картину для Френсис – как можно мягче сказал Клайд, и добавил. -  Девушка, разбудившая в Митрии сердце.
- У него есть сердце? – сквозь сон спросила Брандо, открывая глаза. Появление незнакомки окончательно вернуло её  к жизни.
- Есть! – ответила Стефани.

Холод туманной ночи привёл Анжело в чувство, блики последней картины стояли перед глазами художника. Проведя рукой по булыжникам крепости, он наткнулся на шарф, фиолетовый шарф Стефани.
- Нет!!! – закричал он.
- Нет – ответило эхо в горах.
Уткнувшись лицом в шарф, доносящий до него звуки любимой, он зарыдал, вспоминая последние часы своей жизни.
- Вставайте – поднял его незнакомый мужчина – не все хотят Вашей смерти в этой крепости.
Анжело не сопротивляясь, позволил поднять себя на ноги, и, лишь прошептал – 
- Передайте ему – и протянул шарф незнакомцу.
- Передам – пробурчал хриплый  голос в ответ. – А теперь возьмите себя в руки, и поспешите за мной, негоже бросать начатое.

Митрий бросая одно за другим поленья в камин, смотрел на искры костра, разлетавшиеся по гостиной.
- Ты хочешь крепость спалить! – Услышал он  за спиной.
- Разве можно хоть что спалить в мире туманов? – едко ответил он.
- Мит, ты сам сделал выбор – вновь обратилась  Френсис нему.
Митрий смолчал.
- Ладно, оставлю тебя. Надеюсь с тобой ничего не случиться.
- Не беспокойся,  жить я останусь.
Френсис, стоявшая, сзади Митрия, в одном  лишь прозрачном халате, посмотря  в затылок  ему, удалилась к себе.
Прошло минут пять, десять. Дверь в гостиную тихо открылась, и на кресло был брошен, знакомый Митрию шарф.
Услышав слабый скрип, закрывающейся двери, он обернулся, и, изогнувшись всем телом, бросился к креслу.
- Жива – прошептал он. -  Жива – и спрятал шарф на груди.

 - Стефания?  Ваше имя Стефания? – не удержался, и вместо приветствия спросил я, устремившись  взглядом к девушке, я ведь знал её раньше. Но когда? Неуловимо знакомые мне глаза, или отзвук печали? Память не хотела  сказать мне ответ.
Потерев переносицу, я спросил Клайда –
-Была ли гроза, когда уводил ты её с Туманной?
- Отзвуки грома были слышны.
- А Митрий, что с ним? – вновь спросил я.
- Френсис увела его в коридор, захлопнув железную дверь. Митрий ради любви Стефани, в надежде на её счастье, пожертвовав сердцем, позволил себя увести.
Стефани всхлипнула.
Брандо порывшись в карманах, протянула платок, и,  обняв  Стеф за плечи, усадила ближе к огню.
- Не плачь, мы не причиним тебе зла, всё сложиться хорошо.
Стеф не расслышала, или не хотела услышать слова внучки Герона, и, уткнувшись в платок, зарыдала.
- Клайд, а почему, видя всё, ты не вступился? – холодно спросил Стен.
Я ответил за Клайда, вновь посмотря на сидящую рядом с камином, десятки лет не разжигавшимся в библиотеке, Стеф –
- Трудно принять решение, глядя на …
- Не вслух – прервал меня Драко.
Слова так и болтались на языке, как же хотелось вслух мне сказать, но Драко посмотрел на меня таким взглядом, что я предпочёл промолчать.
- Потише – обратилась Брандо в нашу сторону – она заснула.
- Прямо так и  в кресле – поднял правую бровь Драко.
- Я позову капитана, пусть два гвардейца охраняют  сон нашей гости.
- Стен, не утруждай себя, она в состоянии и во сне сохранить свою жизнь – попросил я друга.
Клайд кивнул  головой в знак согласия.
Стен с недоумением посмотрел на меня.
- Пойдёмте отсюда, пусть хоть и в кресле, но выспится, её жизнь изменилась – вступил в разговор, долго молчавший Серый.   
Брандо предпочла остаться рядом с заснувшей Стефанией, и, взяв плед, которым всего лишь час назад укрывалась сама, бережно накинула на продрогшую от вечных туманов девушку.
- Она проснётся, от пледа ей не согреется, я провожу её в гостевые покои и помогу раздеться – бросила нам Брандо, и, усевшись в соседнем кресле, молча стала смотреть на огонь. – Идите, не мешайте ей спать.
Впятером мы вышли на площадь Совета. Небо Орлиной готовилось встретить рассвет, его голубые блики парили над океаном, солнце вставало.
Обернувшись и посмотря на город Реол, я увидел ответ, отражённый в собственных мыслях –
– Гроза потрепавшая нас, вернулась к туманам, и  образ не найдя пристанища здесь на Орлиной вернулся домой, не к ней отринувшей всё, отринувшей часть мирозданья, оставившей битву  на сердце, а  вернулся он  к той, в основе чьей жизни лежала любовь. 

17.

Кони несли нас в пустыню. Остановивши их бег, мы спешились. Шатры бедуинов остались далеко позади.
- Мы будем встречать рассвет здесь, на песках? – спросила она.
- Да, мы сядем на самый красивый  бархан, забежим на его  гряду, и будем смотреть, как звёзды уступают место  солнцу на небе - ответил я, взяв любимую за руку.
- Хочешь, я расскажу тебе сказку? – спросила она.
- Хочу.  Когда я был маленьким, сказки мне не  рассказывали. Меня с измальства учили к жизни в пустыне, учили видеть  врага и любить воду.
- Воду?! Ах да, прости.
Я посмотрел в небо. Звёзды стали скрываться, тёмное полотно ночи чуть засверкало.
- Их было двое, мужчина и женщина – начала она свой рассказ, и вплотную прижавшись ко мне, продолжила. – Они любили друг друга более жизни, и было их на всю вселенную всего двое.
- Но как так, двое?
- Не перебивай, будучи маленькой, я не перебивала свою няню, рассказывающую мне сказки на ночь.
- Но сейчас же не ночь?!
- А я и не няня – улыбнулась она.
Я,    хотел,  было  вновь возразить, но её рука мягко легла мне на рот. Дочь севера рассмеялась и продолжила –

«– Их было двое, они любили друг друга, ведь Господь создал их для любви. В их саду жизни было всё. Однажды утром женщина, прогуливаясь по саду, нашла яблоко, и с радостью отнесла его мужчине.
 - Мы не должны его есть – сказал он, посмотри, оно отливает краснотой.
- Краснотой? Не вижу, оно же зелёное – и женщина, не задумываясь, надкусила яблоко, тот час, выронив его из рук.
 Яблоко оказалось червивым.
- Прости, ты был прав – извинилась она.
- Прости?! – Первый раз в жизни разозлился мужчина, и хотел было пнуть яблоко, но, быстро подняв его с земли, надкусил сам.
-  Если можно тебе, значит и мне! – сказал он.
- Но зачем? – удивилась она.
- Сад принадлежит нам обоим – уже тише ответил мужчина.
- Нет, ты же мужчина, и цветы утром собираешь ты мне! Значит мой  сад!
- Как твой, мы же вместе.
- Нет, все цветы мои! – ответила женщина.
- Ах, твои, а деревья  будут мои – мужчина развернулся, и, подойдя к самому высокому дереву, забрался на ветку. - Мои.
Первый раз за свою жизнь они спали порознь. На утро никто не подарил ей цветы,  а ему не спели песню.
Мужчине и женщине стало грустно. Прошёл полдень, и они уже искали друг друга в саду, пытаясь признаться в вечной в любви».

 - Как грустно, ведь с нами такого не случиться? – спросил я любимую.
 Позволь я закончу, сказала она –

« – Солнце вставало и заходило, наступала ночь, а за ней рассвет. Время шло. Мужчина и женщина потеряли друг друга в саду. А ведь стоило лишь простить друг друга и всё, их бы простили. Пришло время они воплотились в образы, вечно ищущие и находящие, воплощающие в себя всю нашу любовь и боль, страсть  и  ненависть, правду и ложь. Они стали нами, а мы ими».

 - Рассвет – обрадовался я солнцу – а какой  же конец у сказки?  Хороший или плохой?

« Сказка ещё не окончена, и живёт своей жизнью. Иногда образы появляются среди нас, пытаясь, достучаться друг до друга, посмотреть в глаза и сказать…»

- Я тебя люблю – не выдержал я, и, толкнув любимую с вершины бархана, пытался поймать её поцелуй.
Скатившись вместе, мы обнялись, и, вскочив  на быстроногих коней, белого, как самый светлый песок и чёрного, цвета крыла ночи, понеслись, обгоняя ветер к шатру.
Солнце, ещё не вступив в права дня, дарило нам час предрассветной любви.
 
Рассвет пришёл на Орлиную, озарив  жизнь новой надеждой.


Часть 2.
1.

Арий, волоча за собой красный плащ, спустился с  гребня бархана, и, махнув рукой воинам, сидящим в засаде, направился в сторону севшего солнца.
Красный плащ римского легионера, его любимый плащ, нёс на себе пыль веков, пройдя на плече хозяина сквозь тысячи битв. Арий, встряхнув его, накинул на плечи, и, скрестив руки, стал вглядываться в линию горизонта.

Линия горизонта – бесконечность времени, недосягаемая рукой, линия безмирья.

 - Единственное место, где я не был, и где хотелось бы встать стопой, взявшись за ось мироздания и почувствовать себя … - Арий был серьёзен, как никогда. Годы пролетали мимо стрелой, пущенной рукой старого народа. Он знал, какой силой обладает Анжело, его кисть, уже изменивши, историю раз, поможет и ему.
- Жаль, ученица не справилась с силой, дарованной ей образом, бросилась в омут страсти, потеряла стержень. Анжело открыт любой помощи, его душа жаждет прощения,  и я помогу ему, простить себя – усмехнулся Арий,  выйдя в темноту.
Холод туманной ночи привёл Анжело в чувство, блики последней картины стояли перед глазами художника. Проведя рукой по булыжникам крепости, он наткнулся на шарф, фиолетовый шарф Стефани.
- Нет!!! – закричал он.
- Нет – ответило эхо в горах.
Уткнувшись лицом в шарф, доносящий до него звуки любимой, он зарыдал, вспоминая последние часы своей жизни.
- Вставайте – поднял его незнакомый мужчина – не все хотят Вашей смерти в этой крепости.
Анжело не сопротивляясь, позволил поднять себя на ноги, и, лишь прошептал – 
- Передайте ему – и протянул шарф незнакомцу.
- Передам – пробурчал хриплый  голос в ответ. – А теперь возьмите себя в руки, и поспешите за мной, негоже бросать начатое.
- Я, я предал её! – Анжело неудержимо влекло к краю стены. Он сделал шаг за незнакомцем, не выдержал и бросился в гущу тумана, в объятия собственной смерти.
- Трус! – брезгливо сплюнул Арий, и неспешно пошёл вслед за художником. -  А может и … с ним, не люблю трусов. Чуть что, так петля на шею, надеются скрыться от собственного  стыда и страха. Ганнибал, и ты же стал трусом, позволив отравить себя, лишь мы подошли к башне, где скрывался ты. А как же я хотел поговорить с тобой, познать твою волю, а ты предал меня!
С этой мыслью Арий неспешным движением схватил несчастного художника за ворот рубахи,  и, перехватив за пояс, без единого вздоха взвалив себе на плечи,  быстро скрылся с неприятной ношей за потайной дверью.
- Пришёл в себя! – Арий вылил ведро ледяной воды на Анжело.
Безумным взглядом бывший архитектор окинул комнату Ария – стол, стул, кровать, да небольшой шкаф, вставленный в глубь стены. Нет, ещё ковёр, ковёр, раскинутый на весь пол. Ковёр тончайшей работы, пурпурно – красно цвета, прошитый золотыми нитями.
Не отрывая взгляд от ковра, Анжело спросил?–
– Одиннадцатый век?
– А ты разбираешься, может не зря спас – холодно ответил Арий. – Давно было, придёт время, расскажу.
 – Десять веков, и ни …
– Да десять веков востока. Память о песках пустыни – а про себя подумал. –  А как  посмотрел бы ты на меня, если бы узнал мой возраст?!
– Простите, но Вы много старше шедевра, принадлежащего Вам – испугавшись собственных слов, сказал Анжело.
– Юноша…
– Ваши глаза, в них теряешь ощущение времени – потупив взгляд, нашёл в себе силы ответить художник.   
– Может, и впрямь не ошибся, у всех бывает секундная слабость – подумал Арий, и, накинув красный плащ на спинку стула, спросил – Как думаешь, почему ты здесь?
- Вам нужен ученик?
- Не слишком ли ты оценил себя?! – зло ответил Арий.
- Ваши глаза говорят за Вас, Вы пресытились жизнью, и ищете продолжения.
- Не  в поиске ученика, ты должен написать картину, одну и неповторимую – резанул Арий, теряя терпение.
- Вы хотите картину?
- Да.
Тень от свечи, догорая, нервно запрыгала по стене, свет затухал.
Арий дунул по ладони, сотворив лепесток алого цвета. Огненный лепесток, спорхнув с его руки, разгорелся на столе.
 Блики прошлого Ария замелькали перед глазами Анжело – холод битв, стоны поверженных жертв, красный плащ римского легионера открывал истину своего хозяина.
- Вы же много старше Рима! – не выдержал Анжело.
- Старше – пожал плечами Арий – и что? Для тебя это мало что значит. Ты хочешь сделку? Я правильно услышал твоё сердце?!
 - Да. Я напишу на холсте Ваше желание, но и Вы исполните моё – Анжело сам удивился своей наглости.
- Не боишься?!
- Нет. Я хочу, чтобы Стефания вернулась ко мне.
- Сказка, старая, как мир – рассмеялся Арий.
Анжело невольно посмотрел в сторону шкафа.
- Там нет моих скелетов. Может вина? – спросил Арий, более дружелюбно.
- Не откажусь.
- Какого века? – уже без тени ухмылки спросил Арий.
- Ваше любимое.
- Боюсь, угостив тебя моим любимым вином, цвета времени веков, я пожалею, что остановил тебя на краю стены.
Анжело промолчал, чувствуя, что и наглость, порождённая страхом, имеет свои границы. 
- Вернёмся к сделке – предложил Арий. – Я помогу тебе. Помогу тебе найти себя вновь, стать настоящим мужем, но вернуть любовь, это не в моих силах. Хочешь, она станет твоей рабыней? Нет, зная людей, отвечу за тебя же – ты хочешь вернуть её сердце. Я не подземный, и врать не буду тебе, любовь поработить невозможно, её можно лишь заслужить.  Ты не так прост, каким показался мне несколько дней назад, Френсис ошиблась в тебе, её желание всех задавить погубит её же. А тебе я помогу, ты нравишься мне – неожиданно в руке Ария заиграл бокал с вином, красно-чёрного цвета. – Твоё здоровье.
- Я не услышал ответа – набравшись храбрости, спросил Анжело.
- Не люблю  повторяться, сказав один раз, я  помогу найти тебе   дорогу к сердцу Стефании.
- Хорошо я согласен, что я дожжен писать?
- Горизонт, линию горизонта. Ось мироздания, она, разделяя, соединяет миры, и найти её можно на границе океана и неба.  Там, где и чайки не смеют кричать, там, куда не рискнёт заплыть ни одна рыба, там, откуда не вернулся ни один корабль.
- Я напишу.
- Значит, договорились, по рукам – поставил точку в разговоре Арий.
               
2.

Облака взорвались пламенем, развеялись дымом над домом туманов. Гарь от пожарищ Туманной простёрлась по всему мирозданию.
- Драко, что происходит?
- Война, силы схлестнулись. Океан закипел…
Я прервал брата –
- Мы должны быть на месте событий, в путь!
Драко не заставил ждать. Один, два взмаха крыла, дракон набирал силу в полёте, нам с Серым оставалось скрипя зубы держаться. 
Мы летели по запаху дыма и гари, пепел кружил вокруг нас,  пробиваясь сквозь языки пламени, неожиданно вспыхивающие на нашем пути.
- Может, твои старшие братья подскажут? – неуверенно спросил я у дракона.
- Нет, наврядли они знают ответ, мы полетим быстрее, держитесь – ответил Драко.
Звёзды скрылись в облаке дыма.
- Два мира столкнулись! – просвистел Драко.
- Силы миров – поправил Серый.
Дракон лишь кивнул головой.
Туманная открылась пред нашим взором, представ океаном несущим неспешные волны, облаками молочного цвета и криками птиц.
- А? – провёл рукой я по небритому подбородку.
- Нам было знамение – тихо, непохожим на свой голос сказал Серый.
- Но мы здесь, на Туманной. Туман этого мира не спутать ни с чем, я помню – продолжил я.
- Полетим дальше – Драко не стал замедлять свой полёт. – Взглянем на крепость. 
- Помнишь, полгода назад, мы шли сквозь туман на Пурпурной.
- Здесь иначе, туман настоящий. Посмотрите, он поднимается от самых краёв океана, и, клубясь, взмывает к самому небу, не мешая полёту.
Берег возник крепостью, её неприступные стены, смеясь над стихией, тянулись к самим облакам, срастаясь с вершинами гор.
И где-то вдали, совсем далеко всходило солнце, теряя лучи в свете тумана.
- Знакомые сосны – посмотрел я на край утёса, выросшего напротив древних стен, прибежища Френсис.
- Драко, отдохнём у корней вечнозелёных деревьев – махнул я рукой в сторону сосен.
Ступив на землю Туманной, дракон глубоко вздохнул.
- Устал, брат? – спросил Серый.
- Немного.
Присев на корточки, взяв в руки песок, я стал пропускать его струйкой сквозь пальцы, внимательно наблюдая, как льются песчинки.
- Вик посмотри, посмотри на стену, на нас смотрят в упор.
Я поднялся и вперил свой взгляд в незнакомца.
Но такой ли он был незнакомец, всё тот же плащ красного цвета, те же глаза.
«Мы догнали, но нашли одного.
Его плащ развевался по ветру, человек стоял на бархане и молча смотрел в нашу сторону.
Я вновь спешился.
- Может стрелой – подошёл ко мне Сар.
- Нет, я поднимусь к нему, он один и ждёт нас. Один в пустыне,  и враг иногда заслуживает уважение.
Мы стояли,  смотря друг другу  в глаза, я отступил, и, первым опустив взгляд, вернулся вниз. Человек с бархана исчез, больше я его не встречал, ни его, ни тех, кто был с ним. 
Молча, мы возвращались домой, всю ночь предо мною стоял его взгляд, взгляд человека победившего холод и жар». – Вспомнилось мне.
Новая встреча, а взгляд всё тот же, лишь вместо гребня бархана, я стою на гребне утёса.
 Мне становилось всё более интересно, что изменилось? Ответ пришёл – страх, сковавший меня тысячу лет назад, бесследно исчез.

Митрий вышел из спальни, коридор плыл перед ним, сужаясь в узкую щель. Некогда любвеобильный мужчина, не отказывающий себя в утехах плоти, вышел из спальни, сославшись на резкую боль. Митрий не ругал себя за выбор, сделанный им, после драки кулаками не машут, он умирал изнутри. Сердце билось, превращаясь в кусок ледяной глыбы,  биение замедлялось с каждой секундой. Коридор сузился донельзя, превратившись в точку. С силой Митрий поднял руки, стараясь раздвинуть старый кирпич, окружавший его по бокам. Понимая, как каждый шаг вперёд по тёмному коридору, нарушает его слово, он шёл вперёд, ища выход на воздух. Грудь сдавило, лёгкие оказывались дышать,  напряжение мышц достигло предела. Свет, проникая сквозь узкую щель впереди, придал ему сил.
- Обещание – пронеслось в голове – Митрий не выдержал и, толкнув дверь в конце коридора, вышел на мокрый булыжник крепости, у стены.
Арий ждал его.
- Ты хочешь бросить её! – зло сказал он.
Митрий, не ожидавший увидеть человека, возглавлявшего  личную охрану Френсис, опешил.
- Ты задаёшь мне вопросы! Как ты посмел! – с вызовом в голосе, стараясь перекричать  нарастающий ветер, выкрикнул он.

- Митрий! Нет! – закричал я, увидев лицо Митрия, обращённое к незнакомцу – Нет!
Предчувствие беды охватило меня, Серый остановил мой порыв –
- Подожди.

Арий, не дожидаясь, ударил первым. Его ледяное красное пламя, цвета плаща римского легионера, скользнув по плечу Митрия, сорвало лоскут белой рубахи.
Митрий ответил.
- Я не волшебник – с этими словами Арий, отмахнувшись от удара Митрия, как от назойливой мухи, стал приближаться к нему.
- Арий! Нет! –  выбежав на свет, закричала Френ.
- Нет?! – усмехнулся Арий – женщина, подожди! Ты вновь получишь его, но сначала…
- Не надо – Френсис оттолкнула Ария, вплотную приблизившегося к Митрию.

- Начинается! – молвил Драко, внимательно, наблюдая за  происходящим, по ту сторону пропасти.
Туман рассеивался, по стене крепости поползли огни пламени,  в воздухе разносился дым гари.  Ветка сосны, раскинувшаяся над нами, вспыхнула огоньком.

Арий не глядя на Френ, оттолкнул её в сторону, и женщина, не удержавшись на ногах, отлетела к мрачной стене крепости, ударившись о кирпич.
- Тысячу раз говорил, не стой на моём пути! – бросил он.
Митрий не раздумывая, придвинулся к Арию, мужчины схватились в плечи друг другу. Митрий был выше, моложе, а Арий сильнее. Одним движением пальцев  он вывернул плечо Мита и бросил его на скользкий булыжник, рядом с Френсис, в его руке появился меч. Взгляд бывшего легионера требовал крови, наслаждаясь поверженным человеком.
Я увидел  взгляд незнакомца. Оценив расстояние от края утёса до стены крепости Френ, я разбежался и бросился вверх, Драко и Серый  лишь успели проводить меня взглядом.
Арий, почувствовав новую силу, летящую через пропасть над морем, резко обернулся. Сощурив глаза, он выстроил стену огня.
Языки пламени лизнули меня холодом безвременья, заставив остановиться. Я замер посреди полёта, оценивая силу мастера.
Меч, подаренный  мне Авророй, засветился в правой руке, я ударил по ледяному огню, разрубив на равные части куски ненавистного пламени.
Наши глаза встретились. Жизнь и боль, мы встретились, один шаг и всё, наступил бы конец.
Я опустил меч, оставшись стоять.
Митрий, открыв глаза, вперил взгляд в мою сторону, и вновь потерял нить  сознания с миром.
Туман стал плотнее, запах гари исчез, лишь тихие звуки волн, доносящиеся с берега моря, кружились вокруг. Наши взгляды вновь встретились.
- Уважение превыше всего! Меня зовут Арий – услышал я голос с той стороны стены.
- Виктор – ответил я.
- На гребне бархана ты был много слабее – усмехнулся он.
- Возможно, и камень утёса, сильнее песка – хотелось продолжить, но слова не слетали с губ.
- Я услышал тебя – был мне ответ.
Грусть в голосе Ария заставила меня посмотреть на всё по иному, я увидел боль его сердца, всю пустоту, копившуюся веками.
- Достойный соперник – подумалось мне – но нужен ли бой?! Ветвь сосны погасла под пришедшим дождём, также и сердце, пылающее пожаром, гаснет под сенью веков, взгляд Ария стал тусклым, подстать его сердцу.
Драко оказался рядом со мною, мы полетели с Туманной.
- Кто он? – спросил Серый.
- Не друг, и не враг – ответил я, чувства переполняли меня, я знал, Арий не тронет Френсис и Митрия. А моя битва с ним приведёт лишь к крови, и гари.
- Правильный выбор, не время,  не место – вмешался Драко.
- Я знаю,  наши пути пересекутся, там и посмотрим.
- Всему своё время, возвращаемся на Орлиную.
- Возвращаемся к дому, на утёс, рассекающий океан.    
               
3.

Власта шла по тропе. Восстанавливать замок Эдин, она не решилась.
Побродив среди руин, она, собрав полевые цветы и положив их на одну из каменных глыб, удалилась. Полгода жизни Земной и столько потерь.
Вечерело, до гостиницы идти и идти, ноги устали. С недавних пор Власта перестала пользоваться силой энергий, и ноги устали. Тропа вывела её из дюн к морю, где  волны небрежно бросались на оголённый песок. Прислонившись к деревянному ограждению, увитому вереском, Власта  вглядываясь вдаль, задумалась о дальнейшем  пути.
- Стать ли такой же, как все, или остаться собой? – нервно теребя чёрную прядь, пыталась ответить себе. – Нужна цель, а безвольно бродить по Земной, пытаясь найти себя вновь, не по мне – окончательно взяла себя девушка в руки.

Арий отвернулся от поверженных Френсис и Митрия, позволив Френ поднять Митрия на ноги, и подперев о плечо провести его внутрь крепости.
- Кто это? – спросил сквозь неутихающую боль  Митрий.
- Арий – ответила Френ.
- Понимаю, что имя у него есть. Кто он?!
С этими словами Митрий вновь провалился в беспамятство, очнувшись  лёжа на мягкой кровати, под сине-воздушным одеялом. Рядом с изголовьем присела Френ, держа чашу с приятно-разносившимся запахом неизвестных растений, чей аромат сплетал незримую паутину в руках женщины.
- Выпей, эти цветы растут только здесь на Туманной, они разом вернут тебя к жизни.
Митрий протянул руку, и, взяв горячую чашу, выпел травяной настой залпом. В голове раздался  оглушительной залп, на секунду ему показалось, что лопнут барабанные перепонки, затмение прошло, силы вернулись к мужчине.
 Рука потянулась к Френсис, стараясь снять с неё прозрачный халат телесного цвета. Одно движение пальцев и Френсис легла бы рядом, она лишь ждала первого жеста.
Голова закружилась, яркий свет ударил в глаза, образ мелькнул, Митрий бессильно  упал на подушку, исчезнув во сне.
- А что б тебя – выругалась Френсис, и, скинув халат быстро одевшись, вышла за дверь, оставив Митрия видеть сон, окрашенный цветом глаз Стефани.

Оставшись спать в дюнах, Власта наслаждалась закатом, слушала шум прибоя, и пыталась понять, надо ли мстить всему миру или остаться собой.

Арий, укрывшись плащом, направился в горы. Пройдя сквозь туман, не имеющий силы, но в неистовстве, пытающийся каждый день  добраться до белоснежных верхушек, растопить вечный снег, нашёл свой любимый камень. Усевшись на нём, и достав флягу с вином,  сделал глоток.
- Оставайся там, где стоишь – бросил он  Френсис, не смотря в её сторону.
- Что случилось с тобой? – тихо спросила Френсис.
- Со мной? Может с тобой?!
- Со мной?! – рассмеялась она. – Ты чуть не убил Митрия.
- Чуть не считается.
Френ подойдя вплотную к Арию, постаралась обнять его плечи.
 - Нет – отстранился мужчина. – Моё время проходит, отпустив образ, ты лишила меня остатков песочных часов.
- Я?!      
- Помнишь день, я встретил тебя, помнишь ночь, что подарил я тебе. Я нарушил закон, мне поручили хранить, наблюдать, защищать.
- Я помню, но раньше… раньше ты никогда ни говорил мне об этом.
 Арий встал с камня, ещё больше закутался в плащ, и посмотрел в сторону луга, росшего на границе тумана и снега.
- Весна, иногда и здесь появляется солнце. Посмотри, цветы зацвели.
- Знаю.
Арий обернулся быстрее тигра –
- Ты собирала цветы?!
- Да – потупив взгляд, ответила Френ, отступив шага на два от Ария, зная, гнев его будет безмерен.
- И что, Митрий, ответил тебе?
- Нет, он заснул.
Арий не выдержал, и, выхватив короткий меч с силой, ударил о камень.
Меч выдержал, камень нет, небольшой кусок глыбы отлетел  в сторону, и,  покатившись вниз, спрятался за границей тумана.
А туман словно и  ждал. В секунду клубясь, извиваясь змёй, он поднялся на метр вверх,  к лугу, жадно смотря на цветы.
- Что происходит? – отпрянула Френ от тумана.
- Встретив тебя – Арий вздохнул, садись на краю луга, я расскажу тебе сказку –
«– Их было двое, они любили друг друга, ведь Господь создал их для любви. В их саду жизни было всё. Однажды утром женщина, прогуливаясь по саду, нашла яблоко, и с радостью отнесла его мужчине.
 - Мы не должны его есть – сказал он, посмотри, оно отливает краснотой.
- Краснотой? Не вижу, оно же зелёное – и женщина, не задумываясь, надкусила яблоко, тот час, выронив его из рук.
 Яблоко оказалось червивым.
- Прости, ты был прав – извинилась она.
- Прости?! – Первый раз в жизни разозлился мужчина, и хотел было пнуть яблоко, но, быстро подняв его с земли, надкусил сам.
-  Если можно тебе, значит и мне! – сказал он.
- Но зачем? – удивилась она.
- Сад принадлежит нам обоим – уже тише ответил мужчина.
- Нет, ты же мужчина, и цветы утром собираешь ты мне! Значит мой  сад!
- Как твой, мы же вместе.
- Нет, все цветы мои! – ответила женщина.
- Ах, твои, а деревья  будут мои – мужчина развернулся, и, подойдя к самому высокому дереву, забрался на ветку. - Мои.
Первый раз за свою жизнь они спали порознь. На утро никто не подарил ей цветы,  а ему не спели песню.
Мужчине и женщине стало грустно. Прошёл полдень, и они уже искали друг друга в саду, пытаясь признаться в вечной в любви.
 Солнце вставало и заходило, наступала ночь, а за ней рассвет. Время шло. Мужчина и женщина потеряли друг друга в саду. А ведь стоило лишь простить друг друга и всё, их бы простили».
- Это её луг – закончил Арий. – Её цветы.
- Кто ты? – спросила Френ, словно пытаясь проснуться от сна.
- Не кто я,  а кем был? – более точный вопрос.
Френ промолчала.
- Был я хранителем, пока не встретил тебя.
- Не надо обманывать, по крайней мере, сейчас, ведь он и есть ты.
Арий не стал отвечать, лишь глянул на луг.
- Иногда ты разрешал собирать мне цветы.
- Вспомни, если я был рядом, одной  – никогда.
- Расскажи мне, а что было дальше.
- Дальше, дальше мы не простили друг друга, наши пути разошлись, я стал странником, другом войны, пытаясь дополнить себя, а в глазах каждой женщины видёл её.
- Но ты говорил…
- Я помню, я ошибался. Сила мужчина в земле, а женщина вечно парит,  так и родилась легенда об образе. В каждой из Вас есть её сила и боль, любовь и тоска.
Туман отступил.
Легенда, ставшая жизнью. Меня наказали, оставив в живых.
- И во мне ты увидел её?
Арий, пожав плечами, посмотрел Френсис в глаза –
- Хотел, но получилось иначе. Я наделил тебя силой, подарил тебе крепость, которую выстроил сам, хотя в глубине души и не верил себе.
А зачем тебе Анжело? – неожиданно спросила Френсис.
- У меня есть мечта, когда я увижу, как горизонт сливается с океаном, я найду ось мироздания, а значит верну ту, у которой не успел испросить прощения.   
- А Анжело?
- Он поможет…
- Нарисует ось для тебя? – не смогла сдержать себя Френ.
- Уже и не знаю.
- Так отпусти же парня!
Арий, ковырнув носком сапога землю, ответил –
- Я должен подумать.
Френсис не хотела продолжать разговор, обида всхлынула на сердце женщины. Развернувшись спиной к Арию, гордым шагом она  направилась к крепости, раскинувшейся на границе облаков и тумана.
Став воином, Арий бросил всю свою волю на поиски, той, что потерял, здесь на лугу.
- Да и мир тот не был Туманной, туманы пришли в наказание, неразрывно ступая за мной по пятам – задумался он, посмотрев на  подступающий к лугу туман, зная, если туман поглотит луг, цветы погибнут, жизнь завершится, он уйдёт в никуда, и его не простят.
- Навещу Анжело – продолжил говорить сам с собой Арий – я чувствую, его помощь будет бесценна.
 Солнце, блеснув, осветило ковёр из цветов, Арий взглянув на луг, и, не смея сорвать ни цветка, направился в крепость туманов. 

               
4.

Власта вспоминала, всё что говорили, всё чему учили её, и помнила до последней капли. И школу третьих, и советы Митрия, и Пурпурную. Солнце зашло и взошло, расцветая рассветом, пробиваясь сквозь плотный туман Северного моря. 
Лето пришло с первым взмахом крыла лебедей, будто сказочник Дании написал новую быль. Лебедь, плавно раскинув крылья, присел рядом с Властой.
- Как и ты, в детстве я была «гадким утёнком». А было ли детство? – задумалась Власта, обращаясь к лебедю.
Всё вспоминалось, начиная с момента появления третьих, Рибунг, он учил её бою. А что было раньше?
Власта скинув обувь, ступила босою ногой на мокрую гальку и подошла к морю.
- Вода ещё ледяная, а может нырнуть?
Скинув одежду, девушка бросилась в воду. Проплыв метров двадцать, ноги свело, Власта развернулась обратно.
- Как хорошо, если б кто-то встретил меня, растёр полотенцем, и усадил пред костром – мечтая, подумалось ей.
Выйдя на берег, одним взглядом разжигая костёр, она надела футболку на мокрое тело, и уселась на чуть тёплый песок.
  - Всю жизнь мне твердили, что бабка коснувшись руки передала свою силу, но это же бред! Что бы понять собственный мир, надо найти своё я, свои корни. Но зачем меня убеждали в обратном? Может боялись?! Хотели заставить забыть?! – Власта подкинула хворост в огонь. 
Пытаясь вспомнить, Власта не вспомнила, чувствуя сердцем – история о бабке-ведунье – враньё.
С каждой мыслью из прошлого девушка расцветала, сбрасывая старую память, как ненужную шелуху.

- Я знаю ответ – встретил Анжело Ария.
Арий смолчал, время научило  быть молчаливым.
- Ты не сможешь  вернуть мне Стефанию – продолжил Анжело.
- Как знать, в твоей воле всё совершить самому. Любовь неподвластна простым обещаниям.
- Но ты…
- Повторю, могу помочь лишь советом.
Анжело не стал более спорить, а, подойдя к картине, одёрнул полог.
- Ты уже написал? – удивлённо спросил Арий.
- Нет, я ещё не увидел, лишь линия горизонта.
  Арий вперился  взглядом, холст оживал. Анжело провёл   линию, разделив две стихии.
-  Океан должен воссоединиться с небом, закрутившись в спираль -   Арий не стал продолжать, вышел из комнаты, сохраняя спокойствие. Но лишь захлопнулась дверь, он бросился к одной из многочисленных башен, раскинувшихся по крепостной стене.  Быстро взбежав по винтовой лестнице вверх, замер на месте, пытаясь познать горизонт.
Арий не верил себе, мимолетнее чувство схлынуло, луг с цветами остался на одной из вершин, и вот будущее перед ним. Арий познал, ненаписанная картина Анжело приобрела новый оттенок в  глазах. Воин испугался собственных мыслей, то к чему он стремился, одновременно боясь, проявлялось, и без картины художника.
- Так быстро?! Покой и власть.
Море Туманной вздыбилось, образуя смерч необъятных размеров, ветер гнал воронку назад к горизонту. Волны приобрели форму туннеля, закручиваясь  выше и выше, пока не достигли небес. Арий потянулся рукой, пытаясь нащупать искомую ось, выдернуть её из туннеля стихии, превратить в посох и стать властелином мира. Ощущение оси пришло.
- А если иначе? – задумался он.
В долю секунды стихия вернулась к покою. Голубой небосвод слился с бирюзовой волной, линия горизонта исчезла, Арий увидел лицо, звущее его за собой.

Ветер задул, словно пытался сорвать глотку, а выдавил стон. Власта увидела – волны, кружась в едином пространстве, собирались в спираль, пытаясь выплеснуть всю мощь океана  в единую точку на горизонте. Небо, минуту назад, отражавшееся в облаках, затянулось свинцовыми тучами.
Подбежав к краю песка, Власта отдавшись на волю чувств, полетела вперёд, туда, где светилась ось мирозданья. Ветер не был помехой, лишь помогал, с каждой секундой память становилась всё более яркой, приобретая оттенки прожитых лет.
- Вот она, к чему я стремилась! Одно движение рук, и ось, превращённая в посох будет со мной. Нет, никогда! Лишь  коснусь я его, наступит конец.
Оттолкнувшись от облаков, Власта вернулась на берег.
Ось исчезала, спираль становилась прямой, кто-то хотел её вырвать из взбесившихся волн, стать властелином.
Одним движением воли Власта бросила ветер вперёд, разогнать кружившие волны, и грозное море исчезло, превратившись в молодую девчонку.
Лебедь взлетел. Солнце вернулось на небо, тучи ушли. Горизонт, исчезая вдали, соединил в себе обе стихии, создавая единую силу вселенной.
- Я вспомню тебя! – крикнула Власта, обращаясь к лицу, мелькнувшему вдалеке, за исчезнувшим горизонтом.

Гнетущая тишина океана окутала знакомый утёс, мы стояли у края, с  беспокойством смотря в океан.
- Не нравиться  штиль, зло впереди – обеспокоился Драко.
- Давай подождём – предложил я.
- Боюсь, нас и  не спросят – ответил мне Драко – смотри, штиль превращается в шторм.
- Странный шторм, волны бегут от берега к горизонту, пытаясь скрутиться, как лист – сказал Серый.
Нам оставалось ждать и смотреть.
-  Стихии столкнулись.
- Везде в мирозданье – ответил мне Драко – кто-то хочет вытащить ось.
- Мы знаем, имя, того, кто хочет стать первым из первых – скривил я лицо. – Мы успеем вернуться к туманам?
- Нет – выдохнул Драко  огнём – остаётся лишь ждать.

Арий потянулся к оси,  но  ветер выбил будущий посох из  рук. Ветер, пришедший извне,  незнакомой волей брошенный в бой, спас мирозданье. Волны рассыпались в миг, ветер ушёл, солнце вновь заиграло на небе, мигая туману.

- Хотелось бы думать, беда прошла мимо – после молчания обратился к нам Драко.
- Мы переоценили себя, оставив Ария спокойно продолжать своё дело? – задумался я.
- Не будем так говорить, надо вновь собрать наши знания вместе…
- И бросить их в бой?! – спросила  Серый, внимательно наблюдая за успокоившимся океаном.
- Только не бой – посмотрел Драко на Серого – мы не готовы, мы не знаем врага.
- Драко, ты прав, соглашусь я с тобою. Ведь Арий и сам не знает, как поступить – заметил Серый.
- Придётся вновь побывать на Туманной – сжал я кулак. - Ждать, оставляя на самотёк цепочку событий, не входит в правила нашего мира.
- Будь осторожней  – закурил  трубку дракон.
- Один на один, как  на гребне бархане – ответил я Драко. 
- Возможно, ты прав.
- Замок колдуна не даёт мне покоя, я должен его посетить.
- Значит в дорогу – взмахнул крыльями Драко.   

5.

Серый не сошёл с места. Посмотря на меня, он спросил. –
- А что ты хочешь узнать?
- Иногда трогая предметы, покрытые пылью, вспоминаешь.
- Но ты же знаешь. Френсис вернула тебя на Земную.
- Почему? Ради места председателя Совета, наврядли она так боялась меня? – ответил я.
- Там в готическом замке, ты нашёл манускрипт. Прочитав, побледнел, и быстро направился вон, очень спешил – совсем нехотя сказал Драко.
- О чём я прочитал? Я говорил?
- Нет, ты не сказал нам ни слова, и очень хотел быстрее вернуться.
- Что произошло дальше? – спросил я у братьев.
Ни Драко, ни Серый мне не ответили.
- Что бы-ло да-ль-ше!? – по слогам спросил я.
Ответа вновь не услышал.
- Никто не ответит тебе – раздался рядом знакомый голос – никто и не помнит, ты просто исчез.
Клайд подошёл к нам, и, пожав мне руку, встал рядом с нами, смотря в океан.
- Клайд!
- Всё очень просто, не Вы одни увидели гарь, я знал, откуда она исходила, и догадался, куда Вы направили путь. А найти, Вас здесь на Орлиной, не зря я член Совета – пожал Клайд плечами.
- Ты хочешь отправиться в путь вместе с нами?
- Не вижу причины для путешествия, замок, скорее всего, развалился, бумаги сгорели, а колдун умер.
 - Клайд, не много  ты знаешь? – посмотрел в глаза Клайду Серый.
- Нет, но в  Совете старше меня был лишь Герон, о многом можно додуматься стоя на месте – спокойно ответил Клайд.
- Я принял решение, я должен увидеть. Драко, брат, ты помнишь дорогу?
- Что за вопрос – удивился дракон.
- Пусть так, я с Вами – выдохнул Клайд.   

Френсис вернулась в комнату Митрия.
- Не спишь, дорогой? – с улыбкой спросила она.
- Нет, голова лишь болит.
- Давай сразу к делу.
Митрий поглубже упёрся в подушку, превратившись весь во внимание.
- Я познакомилась с Арием очень давно, задолго до того, как стала членом Совета.
- У тебя было много знакомств – ничуть не удивился Митрий.
- И у тебя, дорогой – непреминула ответить Френсис – не время сориться. Арий стал моим учителем.
- Многому научил?
- Мит, прошу, выслушай. Но если, ты хочешь о деле, пусть так – чуть расстроилась Френ, хотя всё её я, требовала рассказать больше. –  Я знаю секрет Ария.
- Он бессмертен?
- Нет, но живёт очень долго, и много старше Герона, и всех кого знаем мы. Арий изучил мирозданье, он знает, как стать властителем мира.
- Иллюзия!
- Возможно, не спорю, но и мы можем воспользоваться его тайной, он знает, как овладеть осью мирозданья, стать ею!
Митрий закрыл глаза, пытаясь скрыть дрожь.
- Успокойся, я не хочу тебе зла, и не вру.
- С каких это пор, с подвала наверно?
- Извини, была неправа – улыбнулась Френсис, и продолжила – овладев тайной, мы сможем встать во главе мирозданья.
 - Я уже видел, тех, кто пошёл против Бога. Им в подземелье не сладко – усмехнулся Митрий.
 Френсис не стала вновь спорить. – Одна лишь проблема, много лет назад он делал наброски вселенной, пытаясь найти ось мира. Наброски украл сын колдуна.
- И?
- Я виновата, он был моим любовником, и ночью похитил бумаги.
- А как они появились у тебя?
- Я изучала, училась. Не суть. Колдуна мы нашли, но манускрипт первым нашёл Виктор, и взял его на Орлиную.
 - Дальше можешь не продолжать, я помню ту бурю и следующий день, Виктор  исчез.
Френ лишь пожала плечами.
- А с ним  исчез манускрипт.
- Но ведь Арий…
- Сегодня я видела – Арий, чуть не выхватил ось, но кто-то ему помешал, он был в шаге, чтобы стать…
- Замолчи! – побледнел Митрий.
- После случая с колдуном, Арий более не говорил со мной об оси, а сегодня наши пути разошлись. Если мы найдём манускрипт, то сможем обладать невиданной силой. Я видела, как Арий сегодня работал, всё очень просто, но нужно понять самую суть.
- Я помогу отыскать – сквозь зубы сказал Митрий, думая о своём.
- Прекрасно, я знала, ты мне поможешь, сегодня мы покинем Туманную. Чтобы вернуться!

Дорога прошла быстро, будто небо само двигало нас. Замок показался из ночной тьмы, окрашиваясь жидким рассветом. Стены его сохранились, двери были на месте, лишь витражные окна были разбиты.
- Круг замыкается – сказал я.
- Всё впереди – ответил мне Драко.
- Может, войдём – толкнул  Серый  дверь.
- Боль ожидания, как и хотел – провёл Клайд рукою по  старому креслу.
Пол заскрипел у меня под ногами, всё, как, и раньше. Вместо книг лишь труха.
- Жаль,  с нами нет Хора – посетовал я, он быстро нашёл бы ответ.
- Постараемся сами, но будь так любезен, если найдёшь, поделись – попросил меня Серый.
- Вот стол, на нём лежал манускрипт – развёл я руками.
- Что было написано в нём? Вспомнишь? – спросил Драко.
- Нет – вздохнул я.
- Присядем, возможно, я помогу – предложил Клайд –  не зря   проделали   долгий столь путь.
- О чём ты? – удивился я.
- О Френсис, мы столько прожили вместе.

Френ не без грусти посмотрела на старую крепость, Митрий был рядом.
- Уходим, чтобы вернуться! – лишь сказала она на прощанье.

6.

- О Френсис!? Клайд, а что мы не знаем, будем откровенны – прервал я  Клайда.
Желания узнать об этой женщине более чем я знаю, не было. А зачем?! Этапы моей жизни до возвращения на Орлиную выплывали сами собой, туман приоткрывал своё полотно. Один лишь вопрос не давал мне покоя, но говорить о нём, нет! Нет, два вопроса, второй – манускрипт.
- Клайд, ответь, а знаешь, где скрыт манускрипт? – спросил я.
Возглас удивления разнёсся по тёмному замку.
- Так ты сам  и должен ответить – первым пришёл в себя Клайд.
- Я?!
- Вик, ты  единственный, кто держал документ Ария в руках – вновь, но более мягко сказал Клайд.
- Ария! – пришло время удивляться мне – Клайд, а зачем нам манускрипт Ария?
- Будучи вместе, Френ рассказала мне о своём первом учителе, Арии, о его силе, и поисках оси вселенной.
- Видимо Френсис долго поддерживала отношения с Арием, и даже будучи членом Совета – задумался я.
- Долго – согласился Клайд – но о манускрипте, позволила себе рассказать  лишь во время последней войны, точнее в её  самом начале.
- А зачем? –  спросил Серый.
- В надежде, что помогу его отыскать – ответил Клайд.
- Ты отказался, и силы стали постепенно оставлять тебя – в голове у меня промелькнуло лицо Клайда, в день моего возвращения на Орлиную, и рядом лицо устававшего от жизни человека –
«Клайд вышел  нам навстречу. Выглядел он постаревшим лет на семьдесят».
 Что же будет с Митрием? Ведь Френсис становиться с каждым днём всё сильнее.
- Нам, он не нужен – продолжил Клайд, он нужен Френсис. С его помощью она постарается соединить в себе необъятное.
- Вик, манускрипт нам не нужен, но Френсис – послышался в моей голове голос Драко.
- Драко, я же не спорю.
- В манускрипте Арий объясняет своё видение мирозданья,  рисует энергии поддерживающие ось, и способ овладеть ими.
- Клайд! – я резко поднялся со стула  - Клайд, ты понимаешь, что говоришь. Какая ось! Мирозданье создано Господом! Мы все живём по воле Бога, и даже кровь в наших жилах,  всё это замысел Божий. Какая ось! Сколько бы ни прожил Арий, он никто перед Господом, ни одна его мысль не сравнится с замыслом Бога. А ты говоришь ось, да ещё ось способная повернуть вспять всё мирозданье.
- Последнею фразу я  не произносил …
- Вслух – заметил Драко.
- Да, но Френсис говорила тебе  о ней?  - спросил Серый.
-  Говорила – Клайда, словно припёрли к стене. – Вик, я согласен с тобою, но если мы уничтожим зло, кому будет хуже, пусть зло лишь клочок никому ненужной бумаги.
- Клайд, ты прав, манускрипт надо сжечь – Драко, с удовольствием выпустил струйку огня.
Я взял себя в руки, манускрипт создан, испытание, посланное нам в ощущение. Листы бумаги, повлёкшие за собой столько крови, их надо найти.
- Мы живём по воле Всевышнего, но и нам дана свободная воля, в наказание. Арий создал эскиз, зачем? Я не знаю, да и знать не хочу. Мир разделён, кто-то, как Арий восстаёт против Бога, а мы, мы должны встать на пути зла. Нам не дано право судить, мы длишь частица в колесе мирозданья, но помешать замыслам зла мы должны. Всё, я всё сказал – закончил Клайд.
- Я знаю, кто поможет найти манускрипт – сказал я.
- Ты сам.
- Нет, Драко, боль не позволяет найти мне ответ. Я спрошу Эн. 
- Эн.
- Эн, энерг. Манускрипт исчез, но его отпечаток, энергия. Не знаю, как объяснить, уверен, мы должны разыскать Эн и напрямую спросить. 
- Вик, Эн не отвечает на вопросы – парировал мне Драко.
- Знаю, она не ответит, но её молчание и будет ответом.
- На Изумрудную – посмотрел мне Драко в глаза.
- Другого пути у нас нет.

- Ты ранее была в этом мире? – спросил Митрий у Френсис.
- Нет, но Вик, в своей простоте о многом уже рассказал. Изумрудная последнее пристанище энергов, возможно кто-то из них захочет вернуть былую власть, и мы с радостью поделимся ею, пусть только поможет отыскать манускрипт.
- Я раньше был здесь. На Изумрудной разошлись мои пути с третьими -  вздохнул Митрий.
- Подождём день другой, а пока остановимся, может в этой гостинице.
- Город Кирк.
- Знаю, и знаю ещё – ось мирозданья проходит именно здесь, сквозь Изумрудную.

Власта долго стояла по колено в холодной воде Северного моря. Знакомое лицо, память заколола тысячью игл – где? и когда?
- Здесь на Земной не найду я ответ.  Возможно? Возможно, рассказ Ярины об Изумрудной мне и поможет. Я никогда не была в этом мире, пора посетить – приняла Власта решение.

Знакомый дом на самом краю океана, старое кресло-качалка на старой террасе.
 Изумрудная встретила нас тёплым ветром и шумом прибоя.
               
7.

Многое не говорилось, а хотелось сказать. Достав из походной сумки тетрадь, я уселся на изумрудный песок и, посмотрев ввысь, провёл рукой по чистым листам, надеясь продолжить рассказ. Словно дирижёр я взмахнул остро отточенным карандашом, и … загляделся на небо –
«… и призывали грозные тучи, которые заволакивали небо и пускались в бешеный танец, на ходу превращаясь то в корабли, то в птицу, а то и город. И так же быстро парусниками разбегались по небу в разные стороны ».   
Отложив тетрадь на песок, я лёг на спину, и, вытянув руки за голову, отпустил свои мысли.
 Не много ли я взял на себя, не переступил ли черту? Мысль, как белая нить на побелевшем от солнца камне, пыталась скрыться от меня.
Высокий, красивый старик с седой, как снег бородой. Он стоял надо мною, в руке его  посох белого цвета. Стоял и смотрел.
Орлиная, мир принявший меня дважды, но дом ли? Я вспомнил отца, почему не хочу я вернуться домой? Белые блики замелькали в глазах. А  кем возомнил я себя? Имею ли право ругать Френсис, или кого-либо ещё. Не сотворила ли она благо? Ведь покинув Орлиную в первый раз, я приобрёл опыт, бесценный опыт.
Выходит будущее известно? Или мы формируем его. Нет, нас направляют, нам помогают, каждый день, пытаясь научить делать добро, дарят нам жизнь.
Но и кто-то пытается сбить нас с Пути.
Я видел Путь, проходящий чрез каждый мир, но Путь начинается в каждом из нас. Господь открывает нам Путь, его боль за нас, наша боль, мы сотворённые руками Бога, сбиваясь с Пути, приносим боль в сердце Творца.
Не получив ответа на просьбы, вопросы мы бежим от храма, а за углом нас уже поджидают.
Арий, какова его боль, что подвигло его поднять руку, и начать поиск оси мирозданья.  И как, как ни он понимает всю тщетность попыток разрушить столб мирозданья, может с досады, но скорее от боли. Он не простил.
Встав на песок, я обернулся в сторону бесконечного брега, и Эн промелькнула перед глазами – зеленовато-голубой вихрь, сотканный из эфира.
- Эн.
 Рука Эн лишь коснулась меня, более я не успел сказать и ни слова.
Мягким прикосновением пальцев она повернула меня.
- Не может так быть! – невдалеке от меня стояла  Власта.
Минуту я не двигался с места, не веря глазам.
- Власта! Какими судьбами?
Мой голос вывел девушку из оцепенения, она стояла по колено в тёплой воде океана.
- А ты? – ответила она вопросом на вопрос.
- Ищу манускрипт.
- Древний?
- Как сама жизнь.
- Чья? – вновь спросила Власта.
- Возможно моя – вымолвил я.
- Помочь?
- Что помочь – я до сих пор не мог прийти в себя от столь неожиданной встречи.
Но от встречи ли? Я поймал себя на мысли, что смотрю Власте в глаза и не узнаю их. Куда делись скорбь и задор? Передо мной стоял другой человек, сохранились лишь формы. Передо мной стояла женщина доселе незнакомая мне, но всё же Власта.
- Помочь найти манускрипт?
- Позволь, а как ты пришла на Изумрудную? – попытался я перевести разговор на другую тему.
- На Земной пустота окружила меня, и, вспомнив рассказ твоей старшей сестры, сделав шаг, я, оказалась здесь. Изумрудная? – чуть наморщила лоб женщина.
    - Сделав шаг? – пришла и моя очередь задавать вопросы.
- Да, минуту назад я стояла по колено в холодной воде Северного моря, на берегу Шотландии. Вспомнила разговор, и повторю, сделала шаг, и вот я здесь. А море здесь тёплое.
- Океан, бескрайний океан – поправил я Власту.
- Океан океанов – рассмеялась она.
И смех Власты стал другим, грудной, исходящий от сердца.
- Так о чём манускрипт?
- О поиски оси мирозданья!
Лицо Власты изменилось в момент, удар последовал быстро, лишь выучка воина позволила мне отразить натиск стихии.
Но удар привёл меня окончательно в чувство.
- Что знаешь ты?! Или будем сражаться – металлом спросил я, хоть  знал, поединок будёт нелёгким. Передо мной стоял воин, воин из далёких сказаний прошлого.
Власта нагнулась, черпнув воду прибоя, протёрла лицо.
- Повтори,  о чём манускрипт?
- Давно, очень давно, в одном старом замке я нашёл манускрипт, и если честно не помню о чём. Но последний день подсказал мне разгадку – «Ось мирозданья». Найдя манускрипт, я вернулся домой, на Орлиную,  и вскоре ушёл. Манускрипт был потерян   
- Кто автор? – холодно спросила Власта.
- Арий.
- Арий. Арий!
Лицо Власты исказила гримаса боли.
- И ты знаешь его?
- Знаю ли я? Не могу дать ответ. Но именно он пытался стать властелином, он уже создал посох, ему оставалась лишь…
- Ты остановила его?!
Власта молча кивнула –
- Он был силён – лишь сказала она.
- Примите моё восхищение – склонил  голову я, вспоминая последние события в океане Орлиной.
- Не зря я пришла на Изумрудную. Ты подарил мне имя, того, чьё лицо на миг я   увидела в облаках.
- Власта пойдём к дому – предложил я.
- Постой, а зачем тебе манускрипт?
- Уничтожить! Не дозволено человеку стать властелином вселенной - жёстко ответил я.
- Ты прав – вздохнула она.
Подобрав тетрадь, медленным шагом  я направился к дому. Власта пошла вслед за мною, а зеленовато-голубой вихрь мелькнул вдалеке, как мне  показалось,  Эн  улыбалась.   
               
8.

Лицо. Лицо женщины, не позволившее создать посох.
Арий стоял у края стены, покинутой всеми крепости у туманов, лицо той, кто навсегда покинул его мир.
- Сказать ли правду себе?! – Арий упёрся руками в скользкий камень стены.
- Туман, опять бесконечный туман. Как я устал! Дом, превращённый в крепость. Во благо иль наказание?!
 Арий развернулся и, бросив печальный взгляд на туман, расстилавшийся над морем Туманной направился в мастерскую Анжело.
- Картина…
- Вижу, а странно ложатся краски, игра света и тьмы. Анжело – вновь начал Арий – у меня была ученица, сегодня она покинула мой дом.
- Френсис? – Анжело по привычке вытер руки о старые джинсы.
- Не трудно догадаться, Френсис. Но она не стала, не смогла стать смыслом моей жизни, а сейчас хочет найти манускрипт, написанный мною, думая, что он поможет ей стать королевой.
- О чём документ?
Арий потянулся к столу, и взял в руки любимый бокал, вино заиграло кроваво-чёрным оттенком.
- Я набросал свои мысли об оси мирозданья, не более. Документ был похищен. Сначала Френсис, а потом у неё.
- А что было дальше?
Арий сделал глоток, вино разливалось приятным теплом.
- Один из членов Совета Орлиной нашёл документ, и изменил свою жизнь. Его я видел и раньше, на гребне бархана. А вчера, может сегодня, время смешалось,  вновь увидел его. Морщины пролегли по его лбу, глаза, странный свет глаз, не видел раньше столько силы и грусти в глазах.
- Как в твоих – подумал Анжело, но вслух сказал совершенно другое. -  Извините, но как пропал документ?
-  Френсис в надежде найти документ, отправила Виктора в путешествие по многим мирам, но так и не смогла достигнуть цели своих действий, манускрипт был утерян. Позже мы встретились вновь, помирились. А сейчас…
- Вы говорите о бури?
- Увидев линию горизонта, я не выдержал. Одна полоска, лёгшая посредине холста повергла меня в пучину памяти.
- Вы хотите взять ось и найти, ту кто покинул Вас сотни веков назад.
- Да – Арий сделал глубокий глоток, и засмотрелся на оттенки вина.
- А картина? Зачем Вам картина?
- Я хотел пройти сквозь неё, но видимо  ошибался. Мой разум зашкалил от боли, я ухожу.  Туман подступил к границе нашего луга, время отбивает часы. Картиной  хотел я продлить свою жизнь.   
- События последних дней опередили Ваш помысел? – спросил Анжело.
- Нет, линия горизонта картины слилась с морем Туманной. Я решился, времени на ожиданье боле не стало.
- Шторм начался быстро, в секунду, закончился радугой, осветивший туман, раскидав его клочья по разные стороны моря. Я стоял у окна и видел, не мог оторваться.
- Моря? Океан. Море лишь часть океана. Радуга, ты прав Анжело, её лицо стало радугой. Я ожил, и знаю, моя жизнь была не напрасна.  Столько веков, но всё же я вновь встретился с ней.
- И вступили в борьбу!
- В борьбу? Да это же счастье! Я знаю, женщина, знавшая меня юношей тоже жива!
- Вы найдёте её? – тихо спросил Анжело.
Арий улыбнулся. Анжело первый раз за время знакомства с Арием увидел улыбку на  его лице.
- Найду ли я? – Арий с силой ткнул кулаком в своё сердце. -  Я нашёл её! А сейчас мне стоит сделать лишь шаг, и окажусь в мире, где  она ступила на мокрый песок.
- Красиво, но Вы дали  мне слово – без капли страха сказал Анжело.
Арий не стал отвечать, а лишь вновь взял бокал в руки.
- Я знаю – и вновь посмотрел на картину.    
Сердце Ария стучало  с каждой секундой  сильнее. Он знал мир, где ступила нога женщина его сердца, но обещанье, слово, данное, мужчиной должно быть исполнено.
Арий вздохнул и допил разом вино.
Слово и любовь? Странный выбор. Первый раз за долгую жизнь Арий должен был совершить то, чего не хотел. Научить парня, заставить его осознать, что сердце нельзя заставить любить.
Арий знал, возможно, придётся отбивать девушку силой, возможно, прольётся кровь, но обещанье.  И главное, часы его жизни, возможно, уйдут, он никогда больше не увидит лицо. А наказан он будет за поиск оси.
Арий раздирал себе грудь, на одной чаше весов та, кого он искал, на другой, его слово, ради которого жил. А жил, чтобы найти.
- Я отведу тебя к ней, но помни, решение будет за ней – вымолвил сквозь зубы Арий, и резко поднявшись, вышел из мастерской Анжело, оставив художника в одиночестве.
Анжело взял кисти и повернулся к холсту. Рука стала писать, образ Стефании сам выплывал из-под кисти.
- На что я толкаю Ария? – задумался он. – Арий, прошедший сквозь всю историю мирозданья, вынужден был дать обещанье.
Анжело не знал, как поступить, взгляд  Ария, наполненный болью глубоко запал в его сердце. Анжело понимал, без Ария он не сможет найти Стеф, никогда не увидит её, но кто он, чтобы отнимать последние часы жизни у воина, стоявшего у истоков Рима.
- Я могу поступить так же, как он, и стану вечным скитальцем. Придя в мир, где сейчас Стеф, на плечах солдат Ария, я принесу лишь раздор. Но я буду мужчиной, победителем – невольно улыбнулся сам себе Анжело.
- Но если она отринет меня? – посмотрел художник на туман, клубящийся за окном. – Я не смогу её убедить.
Анжело с силой сжал деревянную кисть в руке, не выдержал напряжения  мыслей, и с силой швырнул краски о холст.
- Всё! Из-за тебя я потерял жизнь, лучше б я был архитектором! Френсис, странно и ты изменила мой путь – с этими словами Анжело толкнул плечом дверь, отправившись на поиски Ария.
Найти его оказалось нетрудно. Арий стоял у одной из крепостных башен, прислонившись спиной к мокрому камню, и наблюдал за полётом птицы.
Анжело тронул его за плечо.
- Я отдаю тебе твоё слово – первым сказал Анжело.
- Подумай ещё!
- Я не хочу стать таким же, как ты. Всю жизнь искать, найти и потерять. Я человек.
- Ребёнок – выдавил из себя улыбку Арий.
- Пусть так. Френсис сбила меня, более не хочу, проводи меня к дому. Пусть всё  будет, как ниспослано Богом.
- Ты мудр.
- Если встретишь Стефани, расскажи ей обо мне.
- Обещаю, а сейчас приготовься, скоро ты окажешься дома.

 Анжело открыл глаза, гул самолётов аэропорта Рима оглушил его, хотелось закрыть уши.
- Я дома! – закричал он от счастья, и пошёл к стоянке такси.    

9.

Френсис смотрела в окно старой гостиницы, дождь бил в стекло, отбивая солдатскую дрожь.
- Ты веришь, что, некто принесёт тебе манускрипт?
- Мит, не некто, а энерг – ответила Френсис.
- Почему?
- Было время, энерги управляли Изумрудной, их власть расстилалась по всей вселенной мира.
- Всё в прошлом – парировал Митрий.
- Нет прошлого, без будущего и будущего без настоящего – вскинула голову Френсис.
- Френ, ты живёшь в мире иллюзий, никто не придёт и не укажет тебе дорогу к манускрипту, к королевскому трону.
Не успел Митрий сказать, как пожалел о словах, сказанных выше.
В дверь комнаты постучали.
Френ подошла и, отодвинув защелку, впустила незваного гостя.
- Рибунг! -  воскликнул Митрий.
- Я самый – усмехнулся гость.
- Какими судьбами? – спросил Мит.
- Пришло время…
Посмотрев в глаза Рибунгу, Митрий отступил, увидя в них своё отражение.
- Пришло время – продолжил член совета третьих – я пришёл. А судьбами? Всё просто, мы остались одни, и наша встреча здесь на Изумрудной не случайна. Именно здесь  совет третьих закончил свой путь. Изумрудная была последним пристанищем третьих, а нас предали. Той битвой, полтора года назад, мы могли дать достойный отпор отщепенцам с Орлиной. 
 - Полегче! – Френсис потянулась к поясу, где висел кинжал, украшенный изумрудом.
- Простите – Рибунг чуть склонил голову – нам приказали, мы  отступили, и покинули мир, ставший для многих из нас якорем средь звёзд мирозданья. Потом была битва, кровавая битва – Рибунг злобно посмотрел в сторону Митрия. –  И вновь проиграли.  Ярина, моя королева, она бросила нас. Третьи остались одни.
- Ты пришёл предложить трон?! – перебила Рибунга Френсис.
-  И да, и нет.
- Поясни.
- Трона нет, и не будет, но есть совет третьих. Власть Ярины прошла, она великий воин, но последние поражения, потеря  Олава с Аметистовой привели к изгнанию.
- Рибунг, позволь – развёл руками Митрий – Ярина…
- Можешь не продолжать, совет решил, и будет так. Ярину известят, она более не возглавляет совет третьих, её время прошло.
- Рибунг, ближе к делу, я не понимаю, что значит и да, и нет?! 
- Испокон столетий, совет третьих возглавляла женщина, и Вы Френсис, можете стать наше правительницей.
- Правительницей кучки путешествующих из мира в мир шутов – рассмеялась Френсис.
Митрий прислонился к стене, его пониманию приходил конец.
- Вы должны…
- Я, Рибунг, Вам ничего не должна, ни Вам, ни Вашему совет третьих.
- А что Вы скажете на это? – Рибунг достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо листок бумаги. – Взгляните, узнаёте почерк?
 Френсис взяла в руки бумагу, листок выпал из побелевших пальцев, Френ затрясло.
- Почерк Ария!
- Да – улыбнулся  Рибунг.
- Но как? Как манускрипт Ария оказался в твоих руках – Не сдержав себя, Френсис, выхватив кинжал с изумрудом, приставила его  к горлу Рибунга. 
- Не в моих – спокойно ответил Рибунг – в руках нашего совета, твоего совета.
- Моего – Френсис опустила кинжал – моего – её голос ослаб. – Но как?
- Совет третьих всегда наблюдал за Советом Орлиной, за каждым членом Совета Реола.
- И за мной? – совсем по-женски спросила Френсис.
- И за Вами.
Митрий перестал удивляться, чувствуя, финал приблизился ещё на один шаг.
- Манускрипт?
- В тот день, когда сын колдуна похитил у Вас манускрипт Ария, в свою очередь похищенный Вами у своего учителя, манускрипт лёг на стол колдуну. И как странна жизнь, в этот день, Виктор, оказался именно в замке, и взял в руки из всех бумаг, кучей лежащих на столе манускрипт. Его глаза изменились, первым его порывом было порвать, сжечь, но что-то остановило его, а мы наблюдали.
- Вы первыми нарушили договор – тихо сказал Митрий.
- Нет – пожал плечами Рибунг. – Мир, в котором оказался Виктор,  нейтрален, мы имели полное право. 
- Ближе к делу – нервы Френсис были напряжены, капелька пота выступила не её прекрасном лбу.
- Виктор, прочитал манускрипт, глаза его изменились, он позвал одного из своих … - Рибунг запнулся – и положил бумагу на стол, её подменили в секунду. Виктору никто не ответил, не оборачиваясь, он взял подложенный ему листок с письменами и быстро направился к выходу. Всё. Манускрипт остался у нас.   
- И столько лет Вы молчали, знали какова сила слов, написанных на старом листе, и молчали?! Да Вы…
- Нет, зачем раньше времени вторгаться в сферы, неподвластные нам, а теперь время пришло. Вы, Френсис, держите в руках лишь отрывок написанного.
- Знаю, оригинал известен мне, я читала его.
- Тем лучше для Вас. Итак, мы предлагаем Вам возглавить совет третьей силы, передадим манускрипт, и окажем посильную помощь. А Вы, вижу вопрос, застрял в Вашем горле, создадите посох, и мирозданьем будет править совет.  Не Вы, а все вместе! – последние слова Рибунг сказал тоном, выкованной стали, режущей по живому.
- А как Вы узнали, где мы? – спросил Митрий.
- Наблюдали, привычка – без капли стыда ответил Рибунг.
Френсис получила удар ниже пояса, и знала, власти, беспредельным мечтам о власти над мирозданьем наступает конец.
- Лучше быть первой из первых, чем одной из всех. Я согласна! – сказала она.
- Прекрасно. На Изумрудной Вы лишь теряете время, но отдохните, а завтра, может быть позже, мы встретимся на крае Земной, и будьте готовы, Вы принесёте клятву совету и только потом  получите манускрипт.
- Возьму ось мирозданья, и буду жить вечно – Френсис взгрустнула, её обыграли.
- Мы встретимся на юго-западном мысе Земной – Рибунг откланялся и вышел за дверь.    
- А что, обо мне и не слова – Митрий понимал, справиться с Френсис возможно, но с советом третьих – потеряю лишь жизнь – сказал он  себе.
- Мит, дорогой, ты же со мной. Отправимся спать, а завтра всё будет иначе.
Митрий знал другой дороги, как не на юго-западный мыс более нет.

10.

Я вернулся к берегу океана, океану миру, и, смотря вдаль, за линию горизонта,  услышал правду.
Что заставило  вернуться меня, оставив Власту на пороге дома?
Боль друзей  и  соратников, боль врагов, былых и сильных врагов.
 Друг, а не  был ли он  раньше  врагом?
«- Вик, мы должны вновь объединится в единую семью, путь наших предков должен вновь соединиться. Вражда между нами должна прекратиться. Большей силы, чем мы с тобой вдвоём, не будет во всей Вселенной. Всё будет подчинено только нам. Подумай. Я предлагаю тебе свою вечную дружбу, ведь мы с тобой братья по крови, плоть от плоти, мы должны слиться воедино».
- Вик, Ваш путь лежит на Земную – принесли мне волны голос Митрия – Манускрипт найден, юго-западный мыс.
-Остановись – сказал я себе, натянув ворот старого свитера на подбородок, и закрыв глаза, пролистал события последних лет, промелькнувшие, как одна страница моей жизни. – Почувствуй мгновение.
Линия горизонта слилась воедино – океан, небеса. Серое с голубым, красный песок и солнце заката. Путь распростёр свои крылья, воплотив в себе горизонт, такой близкий и бесконечно далёкий.
Брызги волн  вернули меня, соль океана попала в глаза.
- Они пытаются совершить зло, оно возвращается – раздался голос женщины, ранее носившей имя Власта.- Посмотри, океан Изумрудной, волны собираются и бегут вдаль от берега.
- Не пора ли  и нам? – дополнил слова Власты Драко.
- Нет, не будем спешить – ответил я. –  Безграничное время позволит нам ступить на Земную, успеем.

Анжело вошёл в пустую квартиру, цветы, ждущие Стефани, завяли, превратившись в память о старой любви.
Художник, решивший вновь стать архитектором, посмотрел на зеркало, висящее на стене. Другой человек ответил взглядом на взгляд.
Пустая комната, холодные стены, и старый мольберт.
- Я допишу. Линия горизонта, нет не ось мирозданья, а поиск той, что ушла.
И Анжело, обещавший себе не брать  кисть более в руки, с жаждой сердца творить бросился в глубь комнаты, сорвал тёмные шторы и, окрасив пустующий холст в цвет млечного неба, не стал проводить линию, способную разделить бесконечность на части.   
- Я должен успеть – твердил себе Анжело, вкладывая в картину всю свою и душу и силу.

-Земная? – задумалась Власта. – Я проснулась на кровати в старой деревне, с этого мига, и стал совершаться отсчёт.
- А далее и нам всё известно – восполнил я фразу, неожиданно слетевшую с уст Власты. – Не будем о прошлом, столь близком.
С каждой секундой шелуха  исчезала с образа, той, знавшей Ария раньше. Её глаза засветились огнём, лоб распрямился, морщинки исчезли, и жизнь капля за каплей наполняла сосуд, звущейся сердцем. 
- Митрий говорил со мною минуту назад – бросил слова я на ветер, бушующий над океаном старого мира.
- Минута, как бесконечность – ответила Власта.
- Он знает, где манускрипт, и звал нас с собой.
- Всего лишь мгновенье назад он был на Изумрудной, Френсис была вместе с ним – холодно сказал Клайд.
Голос зазвучал в голове –
- И Рибунг, третьи предали нас. Прости, с трудом пробилась к тебе.
- Ярина! – прошептал я.

Анжело понимал, как Арий устал. Бесконечный поиск любви в мирозданье, поиск себя. Ни один трон мира не смириться с потерей, камнем лежащей на сердце.
- Хотел ли Арий стать властелином, зачем ему ось, превращённая в посох. Нет, я напишу водопад, свергающий вниз потоки воды мирозданья, сила всех океанов, а начинается он с линии, называющей себя горизонтом. Горизонт,  иллюзия, данная нам в ощущенье обмана, смотря на него,  мы видим  лишь смерть. Жизнь и  смерть, две стороны жизни души, разделённые переходом – Анжело думал, творил и рыдал.
- Арий жил бесконечно, но он собрался уйти, так пусть встретит он ту, кто ждёт его под сенью воды, подставив руки и радуясь  шагу чрез линию горизонта. Водопад поглотит их обоих, образы воспарят и останутся, живы, напомнив нам своей красотой о силе любви, способной дарить и покой и тоску.
Анжело сам стал холстом, рука его превратились в кисть мира,  краски стали глазами. Он первым узнал и увидел, горизонт растворялся, всё слилось, миры стали едины.
               
11.

Ветер мыса сбивал, шторм нарастал, с упоеньем, превращая морские валы в корабли.   
Френсис ждала, её рука  потянулась вперёд, готовая примерить корону. Митрий стоял в стороне, ожидая увидеть листок, написанный Арием.

Линия горизонта – бесконечность времени, недосягаемая рукой, линия безмирья.
Арий задумался, столько лет он искал. Сосны запели в ответ, история повторялась, туман наступал. Подниматься на луг? Часы сочтены, Арий знал безвременье. Его дух, покинувший тело, веками назад,  блуждал в поднебесье, образ созданный им, сотканный паутиной времён  и миров. Укрывшись красным римским плащом,  Арий стоял и смотрел, как волны, нарушив времени бег, летят к краю вселенной.
- Кто-то  хочет ещё повторить и взвалить мой  путь на себя? Мой путь. Не важно женщина или мужчина, взвалить на свои плечи  сказку о найденной оси. Всю жизнь я искал, пытаясь сказать одно слово – Прости. Участвовал во множестве битв, окроплен кровью царей, а всё лишь искал. Как же больно жить без тебя, туман, данный мне в наказание, окутал наш луг, Туманная стала Туманной – Арий вздохнул.
Стоя на самой дальней, из башен крепости вечных туманов, Арий улыбнулся себе -
- Последний час жизни. Попытка сотворить ось осталась мечтой, мечтой превращённой в лицо.  Ведь Френсис хочет, совсем одинокая Френсис, хочет ступить на поиск оси, не зная, что смерть ждёт её на этом пути. Я должен предупредить.
Ветер ещё боле ускорил свой бег, волны становились всё выше, пытаясь достать до небес.
- Смешно, одно землетрясенье уж было, а ведь все равно третьи  вновь выбрали мыс.  Я должен прийти на Земную, может в последний час своей жизни смогу прекратить нарастающий хаос – Арий закутался в плащ, меч Рима его засветился. – Но и Анжело, надеюсь будет не против, если выпьет глоток из моей чаши, художник, отказавшийся от любви, воин холста, единственный на весь мир.

В дверь  Анжело постучали.
Анжело, не ждавший гостей не ответил.  Постучали ещё, Анжело вновь не ответил.
Арий посмотрел на замок, дверь распахнулась.
Анжело отошёл от холста, Арий увидел.
Водопад, ставший линией горизонта, низвергающий вниз, дарящий полёт, живущий, перешедший границы жизни и смерти, образы соединившиеся вновь.
- Я знал, ты напишешь, ты укажешь мне путь – молвил Арий, смотря на картину.
- Картина лишь холст, и краски на нём – улыбнулся художник, от налетевшего счастья, он знал, что помог.
- Я иду – сказал Арий – я знаю, она ждёт меня там.

Мы все собрались, мыс, юго-западный мыс, точка вселенной, данная нам в ощущенье, сотканная из ветра и камня. Земная стонала, столько силы, и силы стоящей  друг  против друга.
Ярина, в доспехах, под стать своей красоте, заглянув в глаза женщине, звавшейся Власта,  отступила, зная, кто стоит перед ней.
Подойдя к сестре, я обнял её.
- Мы вместе, я чувствую с нами отец. Трон третьих, или место правителя на Орлиной, всё не для нас. Мы созданы для другого, твой дом на Земной, или мой дворец на Орлиной, миры все едины. Третьи или Орлиная.  Сестра, Рибунг предатель,  зло ограничит лишь путь.
Ветер нас разделил, третьи во главе с Френсис, держащей в руках манускрипт, и мы, ждущие разворота событий,  и каждый из нас, и Драко, и Серый, и я, знали – манускрипт бесполезен.  Он создан был с горя, с целью найти, но не править.
Митрий взглянул на Френсис, на третьих, выбор встал перед ним. Прошлое, гирей тянуло назад, а Стефани чистотой своего сердца пыталась помочь.
- Я знала,  успеем – сказала Брандо.
- Судьба одного из миров решается здесь, мы не могли устоять – продолжил Стен.
- Я рад, что Вы здесь – приветствовал я старых друзей.
Мыс вновь сотрясся от силы, возникшей на нём. Орлиная, третьи, мы вновь предстали друг перед другом.
 Митрий посмотрел Френсис в глаза, увидел в них пустоту. Френсис махнула рукой и  вслух стала читать манускрипт, Митрий вернулся в Совет.
Я вздохнул с облегченьем, Совет возродился, время правленья прошло, сердце перестало болеть. Стен и Брандо, Митрий и Клайд, мы вновь встали вместе, спиною к спине.
 Ярина с Сиенцем стояли, чуть в стороне. Драко, предвидя события, достал свою трубку, улыбнулся  и закурил. Серый был рядом со мною.
Девять на девять, лишь Власта встав на край мыса, смотрела в сторону взбесившегося шторма Атлантов, думая о своём.
Френсис читала, волны бежали, всё шло по написанному, пружина сжималась, ось создавалась. Френсис потянулась за ней, пытаясь превратить  её в посох.
Но посох растворился в пене волны.
- Нельзя трогать, то, что тебе неподвластно – произнёс Арий, жёстко глянув Френсис в лицо. – Манускрипт лишь бумага, а главное здесь –   показав кулаком на свою грудь.
Френсис хотела ударить, но волна вернула свой ход, окатив бирюзой океана третьих.
Женщина, ранее звавшейся Властой открыла лицо, Арий отпрянул.
Они узнали друг друга.
Рассвет пришёл нехотя, шторм отступил в безвременье, бумага Ария  растворилась во мгле, третьи проиграли, Френсис ушла вместе с ними.
Линия горизонта сплелась воедино с душами тех, кто пришёл. Образы возвратились, мужчина и женщина посмотрели друг другу в глаза, любовь и тоска. Арий боролся с собой. Он столько времени ждал, и в главный момент своей жизни, не знал, что сказать.
Солнце вставало, рассвет наступал, разгоняя последние тучи, мы молча стояли и ждали.
Парусник, созданный силой  океанских валов пристал к краю мыса.
Последний стук сердца, последний удар, потрясший весь мыс, но  Арий всё же встал на колено, нашёл в себе силы, и, посмотрев женщине прямо в глаза, просто сказал одно слово –  Прости.
 Мужчина, по имени Арий успел, сердце вновь застучало, женщина со странным именем Власта, приняла его руку, вспомнив всё сразу.
 И луг, и цветы, и простила его.
Туман на Туманной  ушёл, растворяясь в синеве облаков, опустился на гладь океана. Мир был прощён, крепость, возведённая из старого камня на месте прекрасного сада, рассыпалась в прах.
Молодая дорожка рассвета, солнце, осветившее путь, и  приставший к мысу корабль принявший на борт обоих.
 Парусник понёс две души к  горизонту, оставив нам имена, и окончание сказки.
А там за гранью старого мира, их ждал водопад,  новая жизнь.

12.

Стоя  плечом к плечу на крае мыса, встречая рассвет, мы смотрели вдаль, парусам, увлекшим собою часть нашей жизни.
Что можно сказать? Каждый из нас стал сильнее, ушедшие за горизонт вернули нам веру в любовь, объединив в единое целое, освободили.
«Прости» - последние слова Ария, звучали у меня в голове. Кому он сказал, к кому обратился? Жизнь человека, о которой я знал и много и мало, гребень бархана, ущелье Туманной.
Всю жизнь Арий искал примирения с Богом. Преломив внутренний гонор, встав на колени, Арий  шептал лишь  – Прости.
 И в последний час жизни Арий был награждён, одно слово  – Прости  –  и будешь прощён, любовь вернулась к нему.   
О чём думал каждый из нас?  Как передать силу, возникшую из пепла на мысе, Совет возрождён, и Драко, и Серый, Ярина с Сиенцем.
Нас вновь стало девять.
 Возможно ли это? Жизнь ушедшая за горизонт, создала новый союз, мы равноправны, и  боле нет никого, кто мог бы возглавить Совет, мы стали едины.
- Непосильная ноша ушла? – заглянул  мне Драко в глаза.
Я молча кивнул.
  Драко, великий дракон, посмотрел на вставшее солнце, и перевёл   на нас взгляд.   
- Мы лишь в начале пути, столько прошли, но не сделали шаг. Каждый день мы живём, и должны отдавать себя Богу, помня о вере дарованной нам. Только тогда, день будет прожит не зря – сказал я.
- Воины вселенной – продолжив Ярина, улыбнулась всем нам.
- Может и так – вторил ей Клайд.
- Каждый мир будет домом для нас –  Митрий  Клайду в ответ.
- Мирозданье наш дом – вмешалась Брандо.
- И любовь – ответил Сиенец.
Серый задумался, глаза полные грусти,  бросившись на шею  близкому другу, я  знал, о чём подумал мой брат.
 - Нам дано много,  но спрос с нас велик – сказал Драко.
 - То, что дано, мы должны передать, не только мечом, а духом едины – посмотрел я на небо. –  Мирозданье станет бескрайним, пороги сотрутся, душа воспарит, миры станут одним.
Ветер пропел свою песнь, летя между нами, даря брызги волн.
- Новый Совет – вновь улыбнулась Ярина.
Больше никто  не хотел говорить, мы поняли друг друга без слов.