Возмездие

«Ибо  слово  Божие  живо  и  действенно
И  острее  всякого  меча  обоюдоострого: 
Оно  проникает  до  разделения  души  и  духа,
Составов  и  мозгов,  и  судит  помышления  и  намерения
Сердечные.  И  нет  твари,  сокровенной  от
Него,  но  всё  обнажено  и  открыто  перед
Очами  Его:  Ему  дадим  отчёт»
( Евр,  4,  12-13)


Тамара  Приходько

ВОЗМЕЗДИЕ.
Узов  развалился  на  сидении  новенького  Мерседеса,  небрежно  управляя  серотёмным  красавцем,  плывущим  по  отутюженному  асфальту.  Он  отмечал  про  себя  достоинства  приобретённой  машины,её  амортизацию,  комфорт.  Однако  он  никак  не  мог  избавиться  от  навязчивого  воспоминания  о  косом  взгляде  миндальных  глаз  Оксаны.  До  чего  же  хороша  эта  молоденькая  медсестра , со  светлыми  кудрями  до  плеч,  стройная,  худенькая.  –точь  в  точь  живая  Грессия  Кульминарис  из  фильма  «Мануэлла».
 Прошёл  год,  как  он  не  являлся  заведующим  хирургического  отделения,  где  работала  Оксана,  но  на  работу  принимал  её  он,- сверх  штата,  за  красивые  глаза  и  длинные  локоны.  Плату  за  услугу  взял  в  первый  же  вечер  дежурства……
Узов  скабрезно  улыбнулся,  вновь  ощущая  похотливую  жажду  юного,  изящного  тела.   Оксана  плакала,  умоляла  его,  захлёбываясь  рыданиями,  скрестив  дрожащие  руки  на  груди,  упругой,  как  надутый  шар:
«Владимир  Тимофеевич,  не  надо,  прошу  Вас!»
-«Надо,-  хамовито  в  ответ  лапал  хирург  тугие  соски,  впиваясь  зубами  в  пухлые,  красного  коралла,  губы,  детские,  нежные,  чувствуя  солёность  скатывающихся  бисером,  бессильных  слёз.  Она  беспомощно  подкосилась,  обречённо  сдалась,  подчиняясь  силе,  безвыходности  своего  положения  в  сложившихся  обстоятельствах
Узов  упивался  жадно,  ненасытно,  лестно  сознавая:  он  первый  обладатель  девичьей  чести.
Хирург  заёрзал  на  сидении  машины,  так  жива  была  картина  прошлого.
-«Кто  же  теперь  дежурит  с  ней  по  ночам?  Неужели  этот  «хмырь»,  Вадим  Степанович?!  Не  может  быть!»
Худосочный  молодой  доктор  в  очках  на  крупном  носу,  особого  доверия  внешностью  не  внушал  и  одет  не  по  моде:   воротничок  застиран,  рубашку  минимум  носит  год.
-«Взятки  брать  не  умеет  что  ли?,- передёрнулся  Владимир  Тимофеевич,  представляя  образ  своего  преемника,- говорят  руки  у  него  золотые!  Видно  и  Божий  дар  использовать  не  умеет!»    Хирург  самодовольно  потянулся
-«То  ли  дело  я,  Узов!   Изысканные  манеры  Всегда  одет  с  иголочка,  по  последней  моде!»
Мужчина  франтовато  погладил  вычурную,  рыжую  бородку  на  холёном  лице,  надменно  державшим  напоказ  выражение  гениальности  ,  высокого  профессионального  мастерства,  и  расхохотался.  В  конце-концов,  какое  сейчас   ему   дело  до  этого?!  В  его  беспредельной  власти  не  скромное  отделение  участковой  больницы,  а  шикарные  палаты  в  два  этажа  областной  больницы,  где  главным  врачом—родной  брат!   Он  же  и  генеральный  директор,  созданной,  подпольной  фирмы  по  реализации  «человеческих  органов»  для    трансплантации  богатым  клиентам.  Такое  опасное,  сугубо  секретное  дело,  организовано  гениально  просто:  больной—операция—патологоанатомический  диагноз,  прикрывающий  истинную  причину  смерти.  «Сбыт»  органов  проводился  самим  Узовым,  с  величайшей  осмотрительностью,  строго  в  засекреченной  обстановке.  Встреча  с  клиентом  назначается  в  этой  маленькой  участковой  больнице,  затёртого  городом  села.  Схема  не    вызывала    ни  у  кого  подозрения.  Хирурги  участковых  больниц  нередко  просят  консультанта  к  травмированному,  непонятному  для  них . больному,  а  порой  просто  к  пациенту  со  сложным  диагнозом.  Консультанта  направляют  братья  Узовы.  Зачастую,  Узов  младший  лично  приезжает  осмотреть  больного,  выбирает,  где  может  представиться  случай  «круто  заработать»  Малоопытного,  деревенского  врача,  чаще  всего  со  студенческой  скамьи,  убеждает:
 «Травмированному  пациенту  ничем  не  поможешь,  зато  можно  помочь  живым,  спасти  их,  пересадив  неповреждённый  орган  от  обречённого». 
  Операции консультанта  порой  кончались  смертельными  осложнениями.  В   заключении   вскрытия   умершего .   отсутствие  органа патологоанатомом    не  указывалось.  Подчинённые,  боясь  потерять  работу,  обычно  не  перечили.  Однако . чаще  всего,  участковые  хирурги  верили  прибывшему  для  консультации,  разрекрамированному  «светочу  науки»,  который  пытался  «спасти» пострадавшего.  Узовы  понимали,  их  бизнес  рискованное  и  опасное   дело,  но    очень  прибыльное .Что бы  усыпить  бдительность,  Владимир  Тимофеевич  притворялся    дружелюбным  человеком,  о  ком  говорят:  --«свой  в  доску».  Не  малую  роль  играли  одежда  и  манеры  «коммуникабельного»  коллеги.  Моральные  устои    их  бизнеса,  братьев  не  интересовали  Главное—деньги!  В  некоторых  случаях,  опасная  работа  требовала  усиленного  напряжения     мозга,  по  сокрытию  улик,  величайшей  предосторожности  и  осмотрительности.  Изощрённость  хитросплетённых  фраз,  не  раз  запутывала  настороженность  фанатично  преданных  лечебному  делу  врачей Удачливые  «провороты»  дел,  породили   азарт  игры  с  гранью  разоблачения.    Безумный   риск  вдохновлял   так,  что  «закипала  кровь  в  жилах» .  Периодами  Узов  игнорировал  осторожность.  Со  временем . игра  страстей превратилась  в  своеобразный  наркотик  выброса  «адреналина» .  Такие  острые  ощущения  ни  с  чем  не  сравнить!  Узов  забавлялся.
Конечно,  не  каждый  выезд  давал  возможность  заполучить  «орган»  для  трансплантации,  ну  а  если  получилось,  льются  денежки,  как  вода  из  фонтана!
  Амбиции  братьев  беспредельны!  Наглость—таран!  Образование  и  должность—пробивной  путь  к  вседозволенности  и  безнаказанности!
Вот  и  на  этот  раз—получилось!   Наивный,  доверчивый,  длинный,  как  жердь,  Вадим  Степанович,  беспомощно  хлопал  рыжими  ресницами  под  натиском  убедительных,  утверждающих  свою  правоту,  самодовольных  фраз,  которыми    Владимир  Тимофеевич  словестно  вязал  одну  к  другой,  как   вяжут  петли  искусные  мастерицы.  Самолюбование  собой  несколько  омрачнилось,  когда  жёлтоблёклые  радужки  глаз  Узова  взглядом  упали  на  контейнер  для  перевозки  и  сохранения  «человеческих  органов»:  там  лежит  почка  Олега  Ярова,  молодого,  рослого  парня,   доставленного  в  участковую  больницу  после  аварии.
Напряжённый,  пристально-недоверчивый  прищур  пострадавшего  перед  операцией,  навязчиво  преследовал  до  сих  пор.  До  введения  наркоза, Олег  был  в  сознании.  Он  встревожено   рассматривал  хирурга  из  областной  больницы,  с  затаённым    предчувствием  беды  в  больших    синих глазах.  Парень  колебался,  не  сразу  дал  согласие  на  «необходимую»  операцию  по  ампутации  стопы. В  парне,  жаждущем  жизни,  было  не  только  опасливое  недоверие,  но  и  отчаяние  беспомощности  от  своей  безисходности  Взгляд   ярко  синих глаз  излучал  мольбу  и  ещё  что-то  такое, угрожающее,придирчивое,  отчего  нервы  Узова  коробит  и  щекочет  невесть  откуда  взявшееся  волнение.  Последнее  время,  постоянным  навождением,  именно  глаза  жертв,  не  давали  хирургу  покоя.  Разноликие,  они  появлялись  неожиданно,  среди  веселья  или  тоски,  радости  от  полной  чаши  жизни,  днём  или  ночью,  казнили  молчаливо,  долго,  изнуряющее  больно.  Владимир  поделился  о  видениях  с  братом.  Сергей  дружески,  по-семейному,  похлопал  по  плечу,  обьяснил  происходящее  психологическими  нервными  перегрузками:
-«Слабак,  ты!  Коль  такое  воображение  допускаешь,  сделай  из  него  бизнес!   Собирай  у  больных,  что  выводим  из  клинической  смерти, их  ощущения  и  видения,  как  американский  доктор  Муди!  Напишешь  книгу  на  тему  явлений  из  потустороннего  мира  у  больных  в   клинической  смерти.  вернувшихся  к  жизни!  Сам  отвлечёшься  и  известность  приобретёшь!  Сейчас  подобным,  пытаются  заниматься  многие,  не  только  хирурги  и  реаниматоры,  мода  в    литературе!» 
« Я  уже  прочитал  многое  на  эту  тематику!»
1. -«Тогда  понятно !    Увлечение  загробными  тайнами  действует  на  тебя!  Отменяю  свой  совет,  лучше  брось  это  занятие!  После  смерти  лишь  небытие!  Бога  нет!  Живём  только  раз,  так  пользуйся  жизнью  на  всю  катушку!  Отбрось  шелуху  человеческого  мудрования.  Люди  просто  боятся  смерти,  вот  и   придумали  себе  продление  жизни  сказками    для   слабонервных!»
Как  тонущий . за  спасательный  канат,  ухватился  Владимир  за  данную  мысль.  Действительно,  американец  заразил    Узово- младшего  желанием  написать  свою  книгу : «О  жизни  после  смерти».  Он  скрупулёзно  собирал  литературу  для  своей  личной  библиотеки.  Прочитал  труды  Елены  Блавадской.  Заказал  «Тибетскую  книгу  мёртвых»,  произведения  шведского  мистика   Эммануила  Сведенборга.
 Воспоминания  некоторых  больных,  вышедших  из  клинической  смерти,  интриговали  Узова,  однако  он  относился  к  собираемым  фактам  с  большой  иронией.  Главное  для  него , издать  личную  книгу  не  столько  с  научно-познавательной  целью,  сколько  как  дополнительный  источник  денежных  субсидий.   
Владимир  встряхнулся,  возвращаясь  к  действительности. Посредник--  вышестоящий  хирург-  Лев  Павлович  Толстых,  в  участковую  больницу  не  приехал,  не  обьяснил  причин,  назначил,  по  телефону,  нейтральное  место  встречи  у  заправочной  станции.    Его полный  заказ  «органов»,    Узов  выполнить  не  смог.  Не  позволили  обстоятельства.  Коллеги  отчего-то  насторожились.  Владимир  Тимофеевич  всё-таки  где-то  допустил  промах,  но  где?  Это  предстояло  разобрать  на  семейном  совете.  Посредник  не  на  шутку  рассердился,  обьективные  причины  его  не  интересовали.   Он  требовал  выполнение  контракта.  Деньги  --  товар  -деньги.  Другого  не  существовало.
Узова  передёрнуло,  когда  он  вспомнил  тон  Льва  Павловича:
-«Деньги  должны  быть  отработаны  во-время!»,-  сказал,  как  обрезал,  назвал  место  встречи  и грубо   бросил    трубку.  Владимиру  показалось,  что  посредник  испугался  обьяснительных  откровений  ,  вспомнил  наставления  брата:    Толстых  для    Узовых  не  безобидный  портнёр,  а  опасный,  свидетель!.  Деньги  от  подельника  Владимир  получил  в  кредит,  что  бы  закончить  строительство  усадьбы.
 Переключение  размышлений  на  новый  дом  подняло  настроение.  Особняк  в  три этажа,  возведённый  под  вид  замка,  с  тремя  башенками,  венчавшимися   зубчатыми   ограждениями,  с  прекрасным  стеклянным  куполом  оранжереи  посредине  крыши,  средневековый  мини-двор,----  видны  были  издалека  и  не  оставляли  равнодушных  к  его  изяществу  и  отделке . Зубчатые  стены  создавали  иллюзию  крепости.  Вместо  бойниц  на  башнях  красовались  овальные,  большие  окна  на  всех  этажах.   Зависть  соседей  не  скрывалась,  ширмовалась  под   осуждением  «левых»  доходов.  Завидовал  и  Толстых,  его  дом  был  намного  скромнее.
Узов  зажмурился  от  восторга,  представляя  себе  свои  хоромы!  Невыносимо  захотелось  от  пыльной,  бегущей  навсречу  дороги,  окунуться  в  роскошную  ванну,  с  водным  массажем,  отделанную  под  римский  стиль.
За  стеклом  машины  пробегали  поля,  посадки,  небольшие  селения,  домики,  невзрачные  кучки  которых  рассекались  особняками  из  итальянского,  красного  кирпича . Большие  особняки  гордо  возвышались  на  зелёных  подворьях,  затмевая  убогие,  белёные  хаты.   Да,  не  один  Узов  научился  «делать  деньги»   в  нынешних  ситуациях!
Прекрасный  солнечный  день  с  тёплым  дуновением  ветерка!
До  чего  же  хороша  беззаботная,  полная  чаша  жизни!
Дохнуло  жаром  мартеновской  печи!  Перехватило  от  боли  дыхание.  Волна  воздуха  выбросила  Узова  на  обочину,  как  ненужную  вещь.
Владимир  лежал  и  ощущал  под  собой  раскалённый  асфальт,  парную  лужу  крови,  заволакивающую  затылок.  Руки,  ноги  не  двигались,  были  чужими,  непослушными.  Только  слух  обострился,  вонзаясь  иглами  в  мозг.  Узов  всё  слышал,  всё  понимал.  но  ни  на  что  не  реагировал.  Мозг  работал  на  редкость  чётко  и  ясно.
-«Он  без  сознания!»,-  заключил  знакомый,  тягучий  бас   Льва  Павловича.
-«Как  Толстых  оказался  здесь?...Он  же  должен  ждать  меня  у  заправки?!,-  вопрос  потонул  в  мучительной  боли.,  поглотившей  всё  тело.  Закрытые  глаза  Узова  видели  то,  что  происходило  до  аварии.  Как,  каким  образом  такое  могло  быть?  Он  не  знал,  но  явно  видел.  подставленное  на  пути  Мерседеса  препятствие,  из-за  которого  перевернулась  машина  и  лежит  сейчас  сияющей  на  солнце  тёмно-серой  глыбой.  Более  того,Узов  осознавал,  что  подстроил  аварию  не  кто  иной,  как  посредник  Толстых.  Беспощадные,  ледяные  глаза,  с  цокальной  точкой  зрачков,  смотрели  на  пострадавшего,  словно  в  пустое  место,  сквозь  лежащее  тело,  хотя  внешне  Толстых   заботливо  хлопотал,  предлагая  свои  услуги.  Травмированный  внутренне  понял:  сообщник  догадался,  что  Узов  попал  под  подозрение,  принял  меры  «спрятать  концы».
Авария  подстроена  настолько  профессионально,  что  милиция  не  заметила  подвоха.  Практика  сотрудников  подпольной  фирмы  отшлифована  до  мелочей!
Узова  переложили  на  носилки,  запихнули  в  «скорую»  и,  под  вой  сирены  помчали  обратно  в  участковую  больницу,  из  которой  он  выехал  каких-то   15  минут  назад.

.



















Дальше  память  провалилась  в  неведомое,  тёмное,  бесстрасное, бесконечное  пространство,     вернулась не  раньше,  не  позже,  а  у  операционного  стола. Неполсушные,  вспухшие,  свинцовые  створки  век  не  открывались,  но  слух……  Слух  был  отточен  до  абсолюта.
-«Какой  же   наркоз  дал  мне   анастезиолог,  если  я  всё  вижу   и  слышу?»,-  недоумевал  лежащий,  бледный  больной  с  тяжёлыми  травмами.
Узов  не  знал,  что  с  ним?  Какие  повреждения  у  него?  Лишь  представлял  своё  искалеченое    тело   в  операционной,  как  кадр  с  телевизионного  экрана.  Владимиру  казалось:  он  слышит  дыхание  окружающих,  а  не  только  разговоры  врачей.  Боли  нет.  Чувствительности  так  же.  Страх  безучастно  стучался  в  немую  плоть.
-«Готовьтесь  ко  второму  столу,  Вадим  Степанович!  Больного  с  острым  аппендицитом  привезли!  Я  здесь  один  пока  справлюсь!»  приказал  консультант  Толстых. 
Моментом  всё  похолодело  внутри  Владимира  Тимофеевича….ОН-то  знал  значимость    такой   фразы:
«Один  справлюсь!»,  которой  сам  пользовался  не  раз.
-«Хоть  бы  Оксана  ассистировала!  Она  честная,  не  позволит  удалить  орган!»
 Чувство  отчаянной  безисходности  металось  в  обездвиженном  теле  пострадавшего.  Оксану  направили  к  Вадиму  Степановичу.  Знакомая  до  боли  ситуация:  никто  ничего  не  замечает  во  время  «устранения  повреждённых   органов»,  ибо  эта  манипуляция  продумана  методически.     Операционная  сестра  будет  отвлечена  на  тот  минутный  момент,  а  та,  что  стоит  со  Львом  Павловичем,  по  всем  признакам,  малоопытна!  Да  и  какая  медсестра  станет  контролировать  оперирующего  хирурга!  Анастезиолог,  вообще,  один  на  два  стола!...
-«  «Хмырь » будет  оперировать  на  втором  столе  и,  конечно,  по  статусу,  не  увидит  недостатков  в  работе  консультанта.
Подстать  фамилии,  высоченный  Лев  Павлович,  более 100 кг.  в весе,  был  удивительно  подвижен  и  быстр  в манипуляциях.  Его  ягодицы,  каждая  величиной  с  жирного  барашка,   тряслись  при  движениях,  словно    надсмехаясь  над  жертвой.  Волосатые,  здоровенные  ручищи  в  перчатках,  с  пальцами-сардельками,  уверенно  сновали  во  внутренностях  коллеги.   Время  остановилось  в  тёмной  проволоке  беспамятства……….
Узов  открыл  глаза.  Ему,  как  бывшему  завотделением,  выделили  отдельную  палату….Около  капельницы  грациозная  Оксана,  гибкая,  лёгкая,  с  золотистыми  искорками  в  миндальных  глазах,  спокойно  вводит  иглу  в  вену    хирурга,  в  прошлом,    любовника,  навязанного  обстоятельствами.  Прямо  над  ним  возвышался  Лев  Павлович.
-«Ну,  вот  оклимался!»,-  с  иронией  произнёс  консультант,  вглядываясь  безликими,  ледяными  глазами  в   белое  лицо  пациента.  К  своему  ужасу,  Узов  понял:  он  не  может  говорить!   Закончив  процедуру.  Оксана,  плывущей,  мягкой  походкой  вышла  из  палаты….
Больной  сделал  над  собой  усилие.  Но  не  произнёс  ни  слова….
-«Во-время  платить  долги  надо!»,- всё
   тем  же  тоном,  снизив  тембр  до  шопота,  процедил  Толстых,  прижимая  пальцами-сардельками  пульс  лежащего  компаньона ,  поднялся  и  отправился  к  выходу    В  дверях  он  столкнулся  с  Оксаной.   Обернулся,  ещё  раз  холодно  посмотрел  на   больного,  пронзив  инием  взгляда, без  капли  сострадания,  бросил  девушке,  кривя  улыбку:
-«Поставь  ему  судно!»,-   и  ушёл,  трясясь  жиром.
Привыкшая  к  исполнительности,  сестра  взяла  судно  и  начала  подкладывать  под  лежащего.  Девушка  не  испытывала  жалости  к  Узову,  лишь  выполняла  служебный  долг.  Даже  через  длительное  время,  душа  её  страдала  от  обиды  и  унижения.  В  беспомощном    Владимире,  она  попрежнему  видела   хамовитого,  наглого  насильника,  более  года  пользовавшегося  ею  не  только  в  ночные  дежурства,  но  и  днём.  Прижимая  по  углам.  на  столах,  стульях,    в  перевязочной  между  процедурами,  нисколько  не  заботясь  о  её  репутации,  когда  любой,  мимо  проходящий,  мог  увидеть  её  голые  ноги  в  приоткрытую  дверь.   Унижения,  притеснения  откровенная    самость    обладания,  самодовольное    хвастовство   превосходства    в  отношениях  к  ней,  внушали  Оксане  отвращение  и  сейчас,  внутреннее  злорадство    над  беспомощностью  ненавистного  ей  начальника,  воспринималось  ею,  как  заслуженное  ему  наказание.  Девушка  умышленно  сделала  больно,  подкладывая  судно  Узову.  Владимир  содрогнулся  всем  телом.
-«Осторожно  ты,  златокудрая  дура!»,-  мысленно  выругался  пациент,  вслух,  лишь  слабо  шевельнул  губами,  издавая  тихий  стон.
От  болевого  импульса,   пострадавший  вновь  потерял  сознание.  Вот  уж  действительно,  пути  Господни  неисповедимы!  Никогда  не  пришло  бы  Владимиру  Тимофеевичу  в  голову,  что  он  будет  умирать,  обездвиженный,  безголосый,  жалкий  в  маленьком  отделении  участковой  больницы,  где  началась  его  карьера  и  первые  пробы  прибыльного  бизнеса.
«Сделка  с  тысячью  неизвестными!»,-  так  подшучивал  Сергей,  потирая  руки  после  очередной  суммы  за  «товар»
Узов  лежал  неподвижной  массой,  ощущая,  как    холодок  пробирается  от  ног  к  сердцу  колючими  льдинками  полярной  мерзлоты.  Непосильная  тяжесть  втискивала  его  в  матрац,  тянула  к  земле.
Внезапно,  оторвавшись,  Владимир  поднялся  над  кроватью,  под  самый  потолок  и    сверху  разглядывал  своё  распростёртое  тело  в  больничных  пеленах…
Узов  понял:  он  покинул  этот  изувеченный  мешок,  набитый   костями , телесными  органами.
Вглядывался  и  удивлялся  безболезненной  теплоте  и  лёгкости  царящей  в  нём.  Было  свободно,  пространственно,  предельно-спокойно.  Боль  исчезла.  Блаженный,  всеохватывающий  покой! 
Владимир  парил  невидимо  для  всех,  радовался  необычности  своего  нового  состояния,  неведомого  ранее.
Владимир  мог  виртуозно  проплывать  сквозь  стены,  не  замечая  их  твёрдой  преграды…..
Наслаждаясь  объёмным  зрелищем,  облетал  палаты,  операционную  и  вновь  возвращался  к  своему  неподвижному  телу,  нависал  над  ним  облаком.  Рассматривал  его  и  так же  легко  взмётывался  ввысь,  за  пределы  потолка,  в  пространство.   
Узов  пытался,  но  не  мог  ни  к  чему  притронуться,  чего-либо  взять,  к  чему-  либо     прикоснуться  --  всё  проходило  сквозь  него  и  не  давалось  в  реальное  осязание.
Постепенно       жгучее   чувство  полного  одиночества  вселило  страх  замкнутой  изоляции. В  парящей   сущности  Узова  обострились  мысли.  Он  озирался,  сопротивляясь  осознанию  своей  смерти….
Вдруг,  воздух  наполнился  такими  же,  как  он,  эфирными  сущностями,  смотрящими  на  него  сурово  и  пристально.  От  их,  леденящих  душу,  не  живых  взглядов,  прожигающих,  звёздчатыми  снопами,  веяло  мёртвой  энергетикой,  открытые  рты  безмолвно  требовали  праведного  суда.  Парение  остановилось.
Владимир  завис,  ясно  понял,    оторвавшийся      энергетический  сгусток  от  лежащей   на  больничной  койке  плоти,  не  подвластен  ему,  не  слушается  желанию  скрыться,  не  может  уплыть  никуда.   Эфирные  образы   ,  весь  внешний  фон,  является  не  земным,  но  ясно  реальным……
Молниеностно,  со  всех  сторон  поднялся  гогот,  визг,  верещание,  зычный   гомон  несущихся  к  нему   полчищ  лохматых,  безволосых,  разноформенных  существ.,  одноголовых,  многоголовых,  чешуйчатых  и  членистых,  коих  видел  в  сказочных  фильмах  и  документальных   сьёмках  подводных  глубинных  впадин  океана.  Узов  знал  о  них  при  жизни---  подобно  им    люди  пытались  воссоздать  образы  бесов,  жителей  потустороннего,  запредельного  мира....
-«Наш…Он  наш!..»,-  разбирал  Узов  слова  в  подвывающих  и  завывающих,  ревущих,  стрекочащих  возгласах  всех  тонов  от  баса  до  пронзительного  визга,  от  дребезжащего  писка  до  раскатистого  ,  громоподобного  рыка!  Сколько  радости,  силы,  уверенности  в  их  приближающемся,  дующем, зловещем вихре!.   Ярый  оскал  зубов  ,  горящие,  страшные  плошки  глаз,  разных  размеров  и  форм,  со  слепящими  всплесками  синежёлтого  пламени,  готовились  вонзиться  в  него.  Владимир  похолодел.  Ужас  сковал  всю  его  сущность.  Он  не  думал,  не  представлял,  что  все  человеческие  чувства  и  ощущения  присущи  послесмертному  состоянию  души!  Чёрные,  светлые,  тёмносиние  волновые   круги  спиралью  вились  около  него  на  золотисто-голубом  фоне,  они  всасывали  в  себя,  как  воронка  омута.  Выбраться,  сопротивляться  --  бесполезно!...
_»Где  же  мои  ангелы-хранители?»,-  поварачивал  Узов  голову,  ибо  в    том  свете,  куда  он  попал,  Владимир вспомнил,  они  существуют,  как  и  беснующиеся  силы.
Внезапно,Узов  увидел  светлые  лики  за  спиной,  возникшие    из  ниоткуда.  Они  молчаливо  укоряли  взглядом  и  могли  бы  жить,  если  бы   он  не  взял  у  них  «  материал  для  трансплантации».   Впереди  созерцающих  --  Яров.  Его  глаза  сверлили  насквозь  синим-синим,  испепеляющим  пламенем.
«Пей  мою  кровь!  Ты   хотел  этого!»
Яров  протянул  Узову  обе  руки,   сложив  ладони  чашей.   Внутри  кистей  колыхалась  бурая,  вязкая  жидкость .   Владимир  отшатнулся.
-«На  земле  блаженство  --  миг!  Здесь  расплата  --  вечность!»,- холодно,  растягивая  слова,  говорил  Олег,  буравил  душу  синим  светом ,  подобно    сварочной  дуге.
Убеждённый  атеист , в  оковах  безверия,    Узов  впервые  вспомнил  о  Боге,  как  неоспоримой  реальности.
Ангелы  не  могли  пройти  сквозь  плотную  стену  эфирных  судей,  наблюдавших  смятение  новопредставленной  души,  пытающейся  отбиться  от  когтей  чудовищ,  сотрясавших  пространство  воплями:
«  От  нас  не  уйдёшь.  Не  скроешься…Ты  наша  пища…  Не  убежишь!..»,-  свистящим  шипением,  морозящих,  могильных  завываний,  они  окружили  Владимира.    Их  когти-пальцы,  длинные,  режущие,  стригущие  с  наслаждением  впивались  в  свежую,  трепещущую  душу.     Узов  физически  ощущал  невыносимую  боль  и  сочившуюся  из  ран  кровь.  Судорожно  бившегося  Узова  в  железных,  цепких  лапах,  понесли  в  чёрную  пропасть  спирали.  Владимир  чувствовал  изливающиеся  кровью  проколы  и  порези,  кричал,  молил  отпустить  его,  призывал  на  помощь  все  божественные  образы,  что  приходили  в  его  воображение,  о  коих  слышал  и  помнил  в  эти  моменты,  но  их  отсекал  голос  Ярова .   Сверкая  синими  очами,  Олег  летел и  висел    над  ним ,   полчищами  тёмных  сил ,  как  «Домоклов  меч».
-«Ничего  на  свете  не  бывает  безнаказанным,- его    судейски-спокойные  слова    падали    на  беспомощную  душу  Узова  раскалённым  оловом,-   Злодеяние  бумерангом  возвращается  тому,  кто  его  создал  и  послал!...Как  не  дико,  вам,  умникам,    отвергающим  Бога,  кажется  мысль  об  аде  ---он  существует,  возмездия  не  миновать,  не  избежать!»
-   « Не-ми-но-ва-ть!...Воз-мез-дия,  возмездия!»,-  по  слогам  и  однословно,  тягуче-ровно  вставлялись  призывы  умерших,  плывущих  с  Яровым,  словно  ход  мерседеса  Узова  по  асфальту.
«Больно…Больно   Как  больно…Отпустите  меня!»,-  истошно  вопил  Владимир  прерывающимся  голосом,  полным  горя  и  отчаяния , в  своём  безнадёжном  положения
-«  Ничего  не  может  сравниться  с  болью  наших  страданий,  какие  ты  причинил  нашим  душам!»,-  звучало  в  ответ…..
Привыкшая  к  вседозволенности  сущность  Узова  озиралась  вокруг,  не  понимая,  почему  никто  не  внимает,  не  идёт  на  помощь!.   Ни  у  кого    ни  сочувствия,  ни  сострадания!....
 Самолюбие,  гордость,  тшеславие  померкло,  стало  никчёмным  и  ненужным  прахом  в  ином  мире,  где  достоинства  человека  определялись  совсем  по  другой  шкале  ценностей,  которую  знал  Владимир  Тимофеевич,  но  пренебрегал  на  материальной   земле.
Лики  погубленных  им  людей,  преследуя,  провожали  до границы чёрной     пропасти,  всё  с  тем  же  суровым,  беспощадным  судейским  взглядом.  Они  карали  его  огнём  глаз  и  словами.
-« Ну,  где  теперь  твой  дом  -замок?  Новейший  Мерседес,  всё  то,  что  приобрёл    за  нашу    смерть?.....  Голым  родился,  голым  ушёл!»,-слова  постепенно  затихли,  стало  омерзительно  гнусно,  запахло  падалью,  горевшим  мясом,  тухлой  мерзостью.
  Чёрная  дыра  втянула,  глотнула,  как  рот  пищу.
В  кромешной  тьме  мрака, прорезался  сумрачный  свет,  освещая  бездну.    Узов  созерцал  тени  человеческих  тел,  кои  варились,  как  уха,  выбрасывались  вверх,  падали  обратно  в  кипящую,  бурлящую  массу,  границы  которой  не  были  видны.
Душераздирающие  и  сдавленные  крики  множества  голосов  растворялись  во  вьедливом  мареве  гнили.,  палёной  кожи,  невидимого  зловония,  тошнотворно  забившего  дыхание.
Где-то  ниже,  корчились  в  сизых  дымках  огнедыщащего  чада,  коричневые,  обгорелые  фигуры,  по  которым  били  кнутом.   Прокопчёные  подобия  людей  раскрывали  рты,  воздевая  руки  к  мучителям,  в  ответ  звучал  садиский ,  издевательский хохот.  Чудовища  одних  обливали  жидкостью,  напоминавшей  расплавленную  медь,  потешались  над  отчаянными  стонами,  других  кормили  скользкой,  слизистой  пищей,  от    чего  страдальческие  тела  судорожно  тряслись  в  ознобе.
-«Нечистая  сила»  всех  мастей  жадно  вдыхала  весь  этот  смрад,  наслаждаясь  и  лакомясь,  высовывая , от  умиления,  длинные,  раздвоенные  языки….
Мысли  Узова  работали  опережая  друг  друга:
«На  земле  говорили  ад  выдумка,  а  он  -  вот  перед  мною….Я  не  хочу  туда!…Не  хочу!…Как  страшно  тут!....Как  жутко  тут!»
Никто  не  реагировал  на  него.  .
Внезапно,  перед  осевшей  во  мраке,  зыкающей,  вопящей,  ликующей  стаей,  принесшей  Владимира,  возникла  смоляная,  режущая  чернотой,  огромная  фигура . Подземельным,  глухим  басом  неторопливо  подула  изморозью  на  прибывшую  душу

-«Нет  свободного  огня  для    этой  плоти!:   Ещё   не  её  черёд!..Отправить  обратно!»
Безоговорочный  приказ  распевных  слов,  поднял  беснующихся
 Ногти  расжались     и  ,  кувыркаясь,  Узов  полетел вниз   в  кромешной  мгле,  пока  не  ударился  о  мягкую,  холодную    груду  своего  тела,    чужого,  неуютного,  вытянутого  на  больничной  койке.
-«Э-э-э,  как  его  угораздило!  Слов  нет,  одни  шипящие.. ... Блин!»,-  до  слуха  донёсса  голос  брата.   Даже  в  подобной  ситуации,  Узов-старший  умудрялся  шутить!  Вернулась  острая  боль,  страх,  отчаяние.    Владимир  Тимофеевич   боялся  потерять  неожиданно  возникшую,  земную  реальность,  что  бы  не  оказаться  в  когтях  бесо-демоновских  существ   
-«Глаза  открывает!»,-  нежный  шопот  Оксаны  Владимир  узнал  бы  из  сотни  подобных.  С  трудом  подняв  веки,  Узов  увидел  всех.  Грузная  громада  жирных  телес  Льва  Павловича  закрыла  окно, дневной   свет  как  бы  разбивался  о  его  спину.
-«Спал  более  суток!  Очнулся,  хороший  признак!»,-  констатировал  густой  бас,  без  тени  намёка  на  какое-либо  сочувствие.  Оксана  прятала  глаза.
Беспомощный,  слабый,  бессильный,  Узов- младший  сознавал:  она  мстительно  желала  его  смерти!.  Владимир  ничего  не  мог  противопоставить  для  улучшения  своей  участи….
.Замаячило  озабоченное,  знакомо-родное  лицо  Сергея,  обдав  радостью  надежды.  С  приездом  брата  появились  шансы  на  спасение.
Пережитое,  ярким  кошмаром,  врезалось  в  память!  Узов-младший  стал    свидетелем  «  свидетельств»,  которые  собирал    в  подтверждение  работ  американского  доктора  Муди.
-« Что  со  мной  было?  Бред?..Сон?..Галлюцинации?..  Игра  воображения  от  страха  потерять  свой  живой  орган  или   возмездие  за  содеянное?...Какое  счастье,  что  всё  исчезло  и  он  жив!...Пусть  даже  в  таком  недвижимом  состоянии,  но  жив  и  на  земле!..Только  бы  видения  не  повторились!»
Ослабевшее  сердце  Узова    на  миг  сжалось,    расслабилось,  но  начало  набирать  ритм.   Перебой  сердечной  деятельности  тотчас  выдернул  из  памяти  смоляно-чёрную,  огромную  фигуру,  решившую  его  судьбу.
-«Что  же  может  спасти  от  заглатывающей  бездны  дыры?..Раскаяние?..Не  поздно  ли?»
Никогда  раньше  Владимир  Тимофеевич  не  задумывался  о  своих  жертвах   трансплантации,  о  ценности  человеческой  жизни,  пока  сам  не  ощутил  её  утрату.  Несомненна  и    неотвратима  ответственность  за  содеянное!  Её  не  избежать! 
Потусторонний  мир,  который  он  так  убеждённо  отрицал  --  действительно  существует  и  для  него  сейчас  это  правда,  как  и  то,  человек  рождается,  что  бы  умереть.
  Независимо    от  мнения  человека  о  вере  в  Бога,  существует  и  действует  неотвратимый,  нерушимый  Закон  Вселенной,  Закон  духовного  возмездия!