Сумасшедший дядюшка

- Не пойдуууу!  Не хочууу! – плакал мальчуган лет двенадцати, вцепившись в шаткую берёзку.
- Тьфу ты, бестолочь.  – утирая пот с раскрасневшегося лица выругался дедушка, отпуская из рук ногу полуболтающегося на дереве мальчишки.
- Нет, а ты что хотел? Избаловали ребёнка, теперь маемся. – заметила тётушка, отряхивая с фартука налипшие к нему листочки да веточки. – Ты, это, давай, лучше не недоросль нашу неразумную вразумить пытайся, а умом своим коротким думай, что делать нам. – она подошла к дедушке, и налила чаю из термоса.
Дед глотнул чая. Сморщился. Горьковат как-то чай получился из дубовой коры.
- А я знаю! А я знаю! – прыгал вокруг поляны умалишенный  дядушка мальчугана, размахивая лягушкой. – А давайте я задержусь! Ну давайте! Ну могу ж я вместо него побыть-то? Почему ж нет?
- Да потому что надоел ты всем уже, хуже горькой редьки! – махнула на него рукой тётушка, скривившись. – Ишь, чего захотел, хитрый! Нет уж, сиди уж здесь! – закончила она, и, сложив из пальцев правой руки красочный кукиш, сунула его под нос ошалевшему дядюшке, заставив того расплакаться.
- Не пойдуууууу! – увидев чужие слёзы вновь зашёлся мальчик, вися на ветке почти затопшего в слезах дерева.
- Да замолчи ж ты уже! – прикрикнула на него тётушка, усаживаясь на пенёк. – Надоел, недоросль. Как вы все мне надоели! – взялась она за голову.
- Тихо. – встал со своего места прадедушка, заставив всех собравшихся на поляне в почтении затихнуть, и обратить своё внимание к её центру.
- Подойти всем сюда. – скомандовал он после минутной паузы, и все, кроме мальчика на берёзке, не посмев ослушаться, стеклись к костру.
Дождавшись, пока шумная толпа устроится, да рассядется, пока каждый получит достаточное количество тычков да затрещин от соседа, что, мол, много места занял, или сел не туда, почтенный старец вымолвил одно лишь слово:
- Голосуем.
И вновь началось шебуршание на поляне.
Все перешёптывались, советовались, кто искал бересту, кто листики собирал, все спешно придумывали, чем и на чём имя претендента написать, но вот, спустя некоторое время, ворох лесного мусора, послужившего собравшимся бюллетенями, был опущен в лубяной короб, наспех сколоченный дядюшкой сумасшедшего дядюшки, под чётким руководством старшего брата висящего на дереве мальчугана, да под едкие замечании не смыслящей в плотничестве тётушки.
Вот, короб передали прадедушке, и тот, кряхтя от старости, невидящими глазами перечитывал неясные загогулины, выписанные на коре и листьях, да в уме подсчитывал, что, куда, и кому.
- малого нашего отлепят, как пить-дать, малого. – шептал дядюшка дедушке, косясь на прадеда.
- ереси не неси, не отлепим мы его, упрямца. – среднего отправят. – отвечала ему вездесущая тётушка.
- Февраль. – изрёк прадедушка, и все собравшиеся охнули от неожиданности. Даже мальчуган на секунду перестал поливать набухшую от воды кору слезами, но вовремя опомнился и продолжил с пущей силой.
- Феврааааль! Феврааааль! – Вскочил сумасшедший дядушка-февраль, и начал прыгать через костёр.
- Час от часу не легче. – перекрестилась тётушка-сентябрь, да так и плюхнулась на пенёк, сбитая с ног вопящим февралём.
- Ну всё. Плакала наша весна.  – изрёк дедушка-декабрь, присаживаясь рядом с крестящейся тётушкой.
- Ну что ж. Авось к следующему году отдерём упрямца-марта от дерева, а? – спросил у дедушки дядюшка дядушки, стройный июнь.
- Отдерём. – пообещал двоюродный брат февраля, август, обнимая со спины тётушку, которая никак успокоиться не могла. – Отдерём. – повторил он. – я на той берёзе пчёл к следующей весне организую. Сам слезет.
Тётушка выдохнула, вновь отряхнула с себя листочки да палочки, и, улыбнувшись, воскликнула:
- Не тужим, ребятушки. Зиму перезимовали – перезимуем и весну! – улыбнулась она, разведя руками, но тут же вновь была сбита багающим и вопящим февралём.
- Охх, ирод, чтоб тебе пусто было! Охх, чтоб тебя растопило! Охх, чтоб тебя пришедший раньше времени апрель палками забил, ручьями затопил! – кричала она вслед удаляющемуся февралю, потирая поясницу и грозя кулаком.

- ФЕВРАААААЛЬ!
- ФЕВРААААЛЬ!

Бегал и кричал по лесу сумасшедший дядушка. Бегал, размахивал лягушкой, кричал и смеялся.