Критики и психотерапевты

Существует давнее и вполне обоснованное мнение: психотерапевт может реально помочь своему пациенту, только если его внутренний мир, ментальное и эмоциональное пространство не меньше, не беднее. Именно по этой причине лишь пятая часть (согласно неофициальной статистике) страдающих от депрессий и неврозов признают, что им помогли беседы с психологом или врачом. В самом деле: приходит человек, страдающий, скажем, от отсутствия смысла жизни,  и вместо серьезной логотерапии слышит тошнотные вопросы из арсенала фрейдистов: не подсмотрел ли он в раннем детстве интим родителей, не вожделел ли к родной сестре… и т.п.    
Надо сказать, специалисты, способные признать, что не в силах помочь пациенту, поскольку он сложнее устроен, встречаются исключительно редко. В лучшем случае следует совет взять себя в руки, в худшем – настойчивое приглашение полежать в больнице: таблеточки, укольчики, электрошоковая терапия.

Можно провести практически полную аналогию с литературными критиками. Львиная доля обид и непониманий, возникающих между критиками и авторами, имеет исток в том, что критик меньше критикуемого (речь не о литературном даре, но о культурном багаже и глубине личности в целом), и потому просто не прочитывает заключенный в тексте «мэссидж».
И всё бы ничего, если бы оппоненты были равно вооружены и защищены психологически. Но творец, как правило, человек «без кожи», а критику подобное качество скорее мешает. Обычно этот род занятий выбирают те, кто хотел бы творить сам, но бессилен. Честолюбие не удовлетворено, самолюбие уязвлено, отсюда повышенная агрессивность и разрушительный настрой.
Силы неравны: один напорист и толстокож, другой открыт и раним, и потому столкновения непримиримых сторон могут закончиться серьезными душевными травмами. (И в результате – те же добрые и вдумчивые глаза психотерапевта и расспросы о сексуальных утехах младенчества.) А то и сожженными текстами.
         
Продолжая аналогию с психотерапией, хочу заметить, что как среди врачей немало тех, кто искренне пытается помочь пациенту, так и среди критиков встречаются честные и добрые люди. Это те, кто берется судить о тексте, который нравится, искренне желая ему (тексту) стать лучше. Все равно как врач, осматривая новорожденного, скажет: «Прекрасный малыш! Только вот хорошо бы подлечить ему глазик и вправить левую ручку». 
Добрая критика, конструктивная критика – любой автор не может не быть благодарным за подобное деятельное внимание к своему детищу. Но речь здесь о других: о тех, для кого чужой текст – прежде всего способ самоутверждения. Кто не дает себе труда подумать: если текст не понравился, возможно, он действительно слаб, но не менее вероятно, что слаб (недостаточно умен, начитан, глубок) критик.

Пожалуй, наиболее ярко и эмоционально отношения творец-критик описаны в «Мастере и Маргарите» Булгакова. Подобно тому, как Гете убивает своего лирического героя Вертера, чтобы самому не покончить с собой от несчастной любви, так и Булгаков доводит Мастера до душевной болезни, до сжигания заветной рукописи, чтобы самому не впасть в отчаянье под напором оголтелых литературных функционеров.
Но писатель не только жертва, он  мстит своим врагам. И как же мощно он мстит!.. Если критик Латунский - мелкая сошка, моська, лающая на слона, - отделался разгромом квартиры, который учинила ведьма-Маргарита, то Берлиоз удостаивается самой страшной кары, которую только можно придумать: уничтожением души.
Нетрудно догадаться, что прототип Берлиоза досадил Михаилу Афанасьевичу больше всех. (Считается, что в этом образе соединены два реальных человека – Горький и председатель РАППА Л. Авербах.) 
Из наших современников с той же силой ненавидит критиков и столь же яростно и язвительно мстит им Виктор Пелевин: чего стоят провалившийся в деревенский сортир Бесинский  в романе «Generation П» (критик Павел Басинский) или Недотыкомзер (Андрей Немзер).
Но, пожалуй, мстят разгневанные писатели зря. Критики и без того нарабатывают себе неслабую карму. В этом отношении их можно сравнить с судьями. Даже праведный, бескорыстный судья берет на себя огромную ответственность – с последующей огромной расплатой, одним своим волевым решением влияя на судьбы и жизни людей. Текст – если не сочинен, а рожден, т.е. написан душой, нервами, сутью автора – тоже живое существо. Критик же единолично решает, зваться ему живым или мертвым, достойным похвалы или помойки.

 Напоследок несколько цитат:   
- Критика подобна почтовому голубю: она всегда возвращается обратно. Д. Карнеги;   
- Как ни безупречно произведение, от него не останется камня на камне, если автор, прислушиваясь к критике, поверит всем своим судьям, ибо каждый из них потребует исключить именно то место, которое меньше всего ему понравилось. Ж. Лабрюйер;   
- Мы так любим критиковать, что теряем способность глубоко чувствовать поистине прекрасные творения. Ж. Лабрюйер;   
- Критик призван просвещать читателя, художник призван просвещать критика. О. Уайльд;   
- Критика - налог, который великий человек платит публике. Джонатан Свифт;   
- Настоящий критик должен подробнее останавливаться на преимуществах, а не на недостатках. Д  Аддисон;
- Нет иной защиты от критики, кроме безвестности. Д. Аддисон;   
- Критика -  способ паразитирования. Критик ничем принципиально не отличается от клопа или глиста. Расхожее мнение среди пишущих людей.