Тяжкие бренности

- Я вот тут подумала, ведь для меня они были айсбергом: белым таким, снежным, с переливами радуги. Но вот он начал тонуть, и я подумала, что просто так должно быть. Но вот, та самая макушка, на которую я так надеялась, любовалась ею, разглядывала, утонула. Её, хлюпнув, заглотнула муть воды. Трясина с омерзительной консистенцией. Жижа. Тьма сгущается над  ней и проглатывает малейшее появление света. Она непроницаема. Рядом с ней трудно дышать. Она поглощает всё живое. А кругом дорожный плащ Атлантического океана. Всё на дне. Я вижу лишь бездну, переливающегося темного цвета. И вроде даже издалека она выглядит загадочной и притягивает своей безграничностью и неприступностью вод. Но подлетая вплотную, видишь адское варево, какой-то кисель болотного цвета. Ты со вздохом посмотришь на то место, где некогда был айсберг, как Роза смотрит на тело бездыханного Джека, который безвозвратно уходит во мглу дна, и летишь дальше с неким осадком на сердце. Летишь и вглядываешься, ищешь. И вот блеснул луч белого света. Ты ускоряешься, летишь к нему. И возможно познаешь счастье.
Она мечтательно вздохнула. Грустные глаза её переливались.
- Как это прекрасно, - ответил Глеб. - Но ты одна так думала. Мне кажется, что они уже давно потонули. Просто ты держала их на плаву своим светом.
- Не знаю. Больше не хочу об этом думать. Еще чуть-чуть и водоворот появится на том месте и засосет меня. Уж лучше дальше, к свету.
- Ты знаешь, что через неделю нам надо идти на пробник по ЕГЭ?
- Я совершенно не понимаю, зачем проводить генеральную репетицию ЕГЭ? Для учителей. Ну, конечно. Отработать организационную часть. Чтобы они научились работать в реальных условиях. А дети? Они расходный материал. Плевать, что целых два месяца они будут мучиться и думать, что скоро они вернуться, чтобы столкнуться со своей судьбой. Им будут сниться кошмары об этих залах, кабинетах - обо всем. Воспоминания,  цепкими конечностями вопьются в разум и будут его грызть. Это, как проводить учебную пожарную тревогу. Плевать на детей, главное отработать всё "от" и "до", чтобы учителя знали, что делать и как себя вести. Я решительно против. Хоть сейчас иди и пиши письмо Малахову на "Пусть Говорят":
«Государь Малахов, Вещатель Всея Руси, бьем челом низко и просим защиты. Не гневайся, выслушай просьбу детушек невинных, столкнувшихся с властью мерзопакостной.  Некому встать на нашу сторону. Помоги. Не откажи нам, простым смертным. Век будем тебя восхвалять, чествовать, на пирах тосты пить.
Всегда ваши, ученики каменных зданий с кладезем знаний и книг.» Уже тяжелый след оставила подготовка к ЕГЭ по литературе на моей психике. А еще 2 месяца. Ох, что будет.
- Я тысячу раз пожалел, что спросил, - нервно выдохнув, ответил Глеб. - Что ты принимаешь?
- Съела целый сникерс. Вкусняшка. Правда, я орехи не люблю.
- Ну, новость. Зачем тогда его покупала. Взяла бы свой любимый баунти. А орехи? Чем они не угодили?
- Горькие, как всё в нашей жизни. И жуются странно.
- Да уж. Полный развернутый ответ адекватного человека.
- Ага. Знаешь, у меня чувство, будто вся моя фантазия, мысли, полет души разбивается о холодные машинные строки. Они засасывают меня, и мне становится тяжко. В голове столько всего, но как только я начинаю стучать по клавишам, всё исчезает. Печально.
- Так пиши от руки.
- Не успеваю. Почему нельзя поставить мысли на запись? Я бы тогда была бы давно второй Дж.К. Роулинг.
- Скорее как М. Майер.
- Это оскорбление для начинающего автора.
- Да уж, да уж. Это точно.
- И всё-таки возвращаясь к разговору об айсберге. «Вы думаете, что я резко поменяла свое мнение, что изменилась. Я всегда была такой, просто молчала. Мне было не смысла говорить то, что я думаю. Зачем? Но, когда она позволила себе лишнее, то и получила в ответ негативный ответ. А что ты хотела? Ты мне никогда не нравилась. Никогда. И всё еще считаю, что она зря начала с тобой общаться, водиться, дружить. Ты ей не ровня, она лучше тебя. Была. Ты её развратила и испортила. Теперь она такая же, как ты. И другая никогда не позволяла себе такое, как сейчас. Ты и её испортила тоже. Ты вирус, яд для хорошего человека. Ты его ломаешь, как сигареты легкие. Он впускает тебя в себя, и ты его отравляешь. Когда я почувствовала, что ты и меня хочешь отравить, я начала сопротивляться. Так как не могла позволить, чтобы ты и меня травила. У вас девиз: или ты за нас, или ты против нас. Поэтому повернулась ко мне задом, проросшим плесенью и гноем, и стала сыпать его на меня. Твоё отравленное сахарно-едкое лицо так и сквозит лицемерием, двуличием, подхалимством, примыканием. А за маской гниль. Ты извела хороших людей и превратила их в гниль тоже, в себя. А у меня, наверное, иммунитет. Меня пытались травануть, но я отказалась сама, поэтому чувствую подвох за версту.»
- Когда же иссякнет этот поток? Слишком много думаешь.
- Разве? Кажется, что слишком мало.