Визионерские приключения Колюни Мерзлюки, I

…Как-то Колюне Мерзлюке, мальчику неопределённого возраста, вздумалось чем-нибудь заняться, но он не занялся, а только лёг и лежал, и стало ему так изуверски, всепожирательски скучно и пресно в душе, потом перейдя в область живота, что Колюня встал, пошёл в дедушкину спальню и залез в платяной шкаф, иначе гардероб. Он оказался в полной-преполной темноте, но вдруг забили где-то вдалеке угрюмые колокола, и стены вокруг Колюни стали раздвигаться, пока не раздвинулись совсем и не исчезли где-то за линией горизонта. Вышло из-за края тёмной облачной массы бледномерцающее ночное светило, загадочно ухмыляясь Колюне, и мальчик, удивлённо и опасливо осмотревшись, увидел вокруг себя бескрайние холмистые луга ночных цветов.
Цветы эти жили ночной жизнью и имели фантастические формы. Они напоминали силуэты и отдельные части тел разных животных, птиц, людей, вещей и даже механизмов. Цветы мягко мерцали, подчиняясь неведомому ритму, то тускнея, то набирая яркость. Вместе с нарастанием свечения усиливалось и благоухание, и таким же образом оно уменьшалось. Цвет и запах были едины.
Колюне пришла в голову мысль, что эти приливы и отливы цветоблагоухания нисходят на луг прямо из космических высей, а задаёт ритм феерическому действу сама ноктюрнальная богиня, шарообразное светящееся тело которой подобно сердцу этого мира. Это таинственное сердце размеренно пульсирует, заставляя эфирные воды незримого Океана Жизни омывать здешние луга, долины и холмы в вечном, неизменном цикле… Вечном… А что же значит это “вечно”? Колюня задумался над этим словом-символом, пытаясь уразуметь, символом чего же оно является.
Ему это тут же наскучило, потому что он почувствовал собственную неспособность разрешить этот с виду простой вопрос (он же был всего лишь земным мальчиком), поэтому он, поддавшись внезапному порыву исследователя, вскочил на ноги и пошёл куда глаза глядят. А глаза его глядели сразу во все стороны, запечатлевая в его пластичном детском уме магические картины невиданного подлунного пейзажа.
Колюня шёл по изумрудно-нефритовой траве, утопая в её шелковистых росистых прядях почти по пояс, вокруг вздымались купы сказочных бутонов и соцветий, похожих на созвездия. Цветы отливали пурпуром, аметистом, малахитом, бирюзой, лазурью, золотом, сапфиром, кармином, жемчугом, янтарём. Одни бутоны напоминали морских коньков, другие похожи были на скрипки, третьи – на кошачьи головы с тлеющими угольками глаз, четвертые – на греческие оксибафоны. Колюня, проходя мимо, внимательно разглядывал каждый бутон, и вдруг он понял чудесным образом, что то, на что цветы похожи, тем они в какой-то мере и являются. Он даже оторопел от такой смелоймысли.
Мальчик случайно заметил прелюбопытнейший бутон, растущий поодаль от других, и с изумлением узнал в нём голову своего покойного деда, которого не раз видел на старых довоенных фотографиях. Про деда ему было известно от бабушки лишь, что “он-де чудаковатый был и выпить не дурак”.
Теперь, будучи диковинным растением, дедушка заметно похорошел, порозовел, и лик его светился каким-то радостным, чуть задумчивым покоем.
Колюня, тем временем примирившись с нынешним существованием своего деда в виде цветочного куста, подошёл к его мерно раскачивающейся на прохладном ветерке голове в обрамлении нежных оранжевых лепестков и потрогал старца за его широкие, пушистые листья-опахала.
Отрешённый взгляд предка принял осмысленное выражение и неспешно сфокусировался на мальчугане.
“Bonum vesperum, мой внучатый вундеркинд!” – возникла в голове Колюни мысленная вибрация. Мальчик сосредоточился и послал чревовещательному бутону ответное приветствие.
На лице деда расцвела печальная улыбка.
“Я давно уже ждал твоего прихода в наш надзвёздный обсерваторий. Ты принёс с собой цветки тысячелистника и молодые почки вербы?”
“Нет, дедушка, я не подумал об этом. Но я взял с собой немного вкусных конфет.”
“Нееет, эти вещи тебе не нужны здесь. Госпожа Белладонна не примет твоих подношений. Увы, мой мальчик.”
“Дедушка, что ты имеешь в виду?” Мальчик призадумался. “И почему ты назвал это место надзвёздным? Вон, смотри сам, звёзды как были над нами, так там и остаются. Только они какие-то другие…”
“Правильно, Колюня. Это не сами звёзды, это их сущности, их души, если так понятней. Ты сейчас пребываешь в том мире, который жители Нижнего Царства, то бишь земляне, называют именно “надзвёздным”, или астральным. Здесь всё, всё по-другому. Здесь всё намного более настоящее. А про то, что я тебе только что сказал, про госпожу Белладонну и подношения… Ты сам всё поймёшь через некоторое время, мне нечего тебе объяснять.
Тут наступил прилив цветоблагоухания, и всё растительное тело деда заискрилось мириадами живых огоньков, содрогаясь в мерном ритме напоения Жизнью.
Но мальчик уже отвлёкся от старца, засмотревшись на мистический небесный театр грандиозных действий. В школе он очень любил изучать мифы и легенды древних народов, он знал чуть ли не всех героев Эллады и властителейОлимпа. Младшая и старшая Эдды ему были так же близки, как египетские космогонии и сказания о Гильгамеше, а календари ацтеков и майя он постигал с одержимостью средневекового монаха-герметиста.
Теперь перед ним предстало во всей своей необозримой полноте то, о чём он так много читал и о чём так много грезил в минуты отрешённости…
Геркулес в шкуре эриманфского вепря летел за яблоками Гесперид, великий бог Пан в заповедной роще услаждал слух прекрасных дриад игрой на своей колдовской свирели, Дракон обвивался вокруг храброго охотника Ориона, силясь раздавить его в тисках, Кассандра изрекала свои туманные пророчества, скорбные Плеяды оплакивали их несчастного отца-титана Атланта, Персей побеждал морского монстра, готового пожрать изящную Андромеду, Гончие псы Тиндала неслись в страшном голоде прочь от волос Вероники, Изида воскрешала убиенного и расчленённого Озириса, Прометей похищал у хромоного Гефеста священный огнь, аргонавты спасались от кровожадной Сциллы и кошмарной Харибды, отчаянно работая вёслами, Вишну и Лакшми верхом на вещем Гаруде парили над землями и океанами…
Колюня завороженно, разинув рот, внимал бредовым астральным мистериям, у него начала кружиться голова, поплыли ослепительные круги перед глазами, и мальчик ничком упал в мягкую траву.