Курение и жизнь...

   По большому счёту курю я где-то с пятнадцати лет.
   Однако, первые попытки изучить и ощутить магию табачного дыма и его воздействия на молодой растущий организм предпринимались в значительно более раннем, конечно, возрасте. Например, в семилетнем.
   Мой тогдашний закадычный товарищ  заговорщицким шёпотом однажды поведал мне о необычайном кайфе (именно это слово стало ключевым, видимо, во всей последующей курительной практике), который можно испытать, если выкурить сразу подряд по четыре штуки сигарет. Он сам уже попробовал и эффект подтверждает.
Здесь на ум приходят незабвенные строчки из песни «Сектора Газа» - «…Пьют даже те, кто сидит на горшке, стукнуло чтоб по безмозглой башке…» - пусть и не о курении ,но однозначно про то, что с самого малолетства  непревозмогаемо стремление человека к удовольствиям вообще, а к порочным – с особым рвением.
   Хорошо помню марку сигарет, избранных (впрочем – совершенно случайно ) для знакомства с тем самым, пресловутым кайфом. Это были сигареты «Плиска». Болгарские. Без фильтра. Стоили они в те времена, кажется, 8 копеек.
   Мы ушли с товарищем в лес, недалеко. Забрались в яму, служившую во времена войны окопом, но давно уже, конечно, заросшую травой, однако  по-прежнему   воспринимавшуюся именно как убежище в случае  опасности. Дорог и тропинок поблизости не было, ягодных полян тоже, праздно прогуливающихся взрослых не отмечалось, так что мы начали.
 Первую закурил он, следом –я . Закашлялся, прослезился, подавился спазмом в горле. На вопросительно-недоумённо-отвращённый  мой взгляд товарищ спокойно ответил, что первый раз всегда так, и надо продолжать, невзирая на неудобства в организме. Товарищ был авторитетным. Я продолжил. Вторую, третью , стараясь не обращать внимания на заболевшую голову, закурил четвёртую.
Курил не в себя – не умел, да и не смог бы, но, тем не менее, к середине четвёртой сигареты меня стошнило прямо в окопе. Было стыдно, что я оказался слаб по сравнению с крепким духом (телом он как раз таки не вышел) моим товарищем, да и вообще перед его насмешливым взглядом, но кто-то во мне очень мудро и совсем не по-детски выразил  возмущение, проигнорировав авторитет – «Да ну на фиг такой кайф. Голова болит, тошнит и во рту как будто насрано.»  Ни на какие попытки склонить меня повторить сие действие, я не реагировал больше семи лет …
   Дальше стало сложнее. В четырнадцать лет  мы со сверстниками считали себя уже совершенно взрослыми людьми. Старшие не разделяли нашего мнения. Мы же его, несомненно, защищали.
   Сейчас понятно, что мы просто подражали взрослым, но тогда нам казалось, что мы уже так живём. Пацаны постарше, проявляя уважение, предлагали сигарету, а желая показать своё превосходство над нами, насмешливо обзывали малявкой, которой «ещё рано курить»…
   Это усугубляло. К тому же сигареты поддерживали некую «клановость»  нашего сообщества, когда мы собирались своей компанией для того, чтобы скрывшись от родительских глаз, покурить добытые обманным  (а тогда мы могли купить «табачные изделия»  в магазине только уговорив кого-то из взрослых  сделать это для нас ) или преступным ( своровав из отцовских запасов, но чтоб незаметно) путём сигареты.
   Все эти трудности чаще всего и являлись предметом пересудов во время перекуров и несомненно способствовали сплочению нашего небольшого коллектива.  Затем мы делились между собой  методиками сокрытия сигаретного запаха . Ели горькие яблочки лесной дички, жевали молотый кофейный напиток с цикорием, разводили  костёр, чтобы пропахнуть его душистым смоляным сосновым  дымом, в лучшем случае делили на четверых  (то ещё действо !) «сосательную» конфетку типа «барбариски». Одним словом, чувствовали всегда рядом надёжные плечи надёжных, ответственных  и однозначно взрослых своих друзей.
    Ещё через год - в пятнадцать -  меня взяли в самый престижный (из легальных) школьный  кружок,  где старшеклассники  в мастерской собирали действующие модели электровозов. Они с ними затем участвовали  в разных областных и даже более высокого уровня соревнованиях.
   Вел это дело пожилой учитель по трудам, прошедший всю войну, спокойный и уравновешенный, очень доброжелательный мужик, куривший беспрестанно даже во время уроков в школьных мастерских, не говоря уже о внеклассных каких занятиях.
   Я был единственным семиклассником, удостоенным чести участвовать в моделировании.
Меня переполняла гордость от  такого факта, и я не мог не стараться всеми своими действиями оправдать эту честь. Я и старался. И у меня неплохо получалось.
  А перед соревнованиями, когда работа проходила в самом что ни на есть авральном режиме – мы даже несколько ночей оставались спать в мастерской, чтобы успеть доделать все модели.
В последнюю ночь не спали практически вообще, но до ума и блеска довели всё, что хотели.
  Учитель, в благодарность за наш ударный труд, разрешил старшеклассникам курить, не прячась от него. Те предложили и мне. Конечно же, для меня это явилось знаком серьёзного уважения, и я не мог отказаться, окончательно причислив себя в разряд взрослых, неотъемлемой чертой которых являлось ни перед кем не скрываемое курение …
   Так я привязался к сигарете  как к символу, потому что тогда ещё нельзя было считать процесс её потребления привычкой – курили мы 1-2, от силы 3-4 сигареты в день.
У меня не было непреодолимой тяги подымить, была возможность время от времени получить удовольствие, пусть и мнимое, от этого действа. И я абсолютно спокойно переживал двухнедельные выезды на соревнования – о сигаретах даже и не вспоминал, всецело поглощаемый новой, при том весьма динамичной обстановкой.
   Конкретная привычка сформировалась на первом курсе института. Переход от школы к ВУЗу  сам по себе уже является новой ступенью взрослой жизни. И преподаватели не обращают внимания на курящих с ними по соседству вчерашних старшеклассников (не далее как два месяца назад безжалостно преследовавшихся школьными учителями) - сегодняшних первокурсников.
  А сигарета стала помощником ещё и в немного нервном и, поначалу, робко-напряжённо-стеснительном  процессе знакомства и налаживания контактов в новой среде. Покурим? Покурим. Слово за слово, и человек открывается, и  недоверие с подозрительностью тают.   Через десяток перекуров ты уже обзаводишься  кучей новых друзей, а они обретают друга в твоём лице. Растёт интенсивность общения, и это снова неразрывно связано с курением.  Ты молод и уверен в том, что юность твоя дана тебе  навсегда  и не о чем беспокоиться .  Дым приятен, вред от него – надуман.
   Долгое повторение одних и тех же действий неминуемо перерастает в привычку.
И я привык. С сигаретой всё проще и легче. Знакомства с девушками, волнительное с ними (да и для них, наверное, тоже) общение, первые серьёзные близкие контакты…
  С сигаретой проще и легче. Спрятаться за дым,  сосредоточиться на затяжках и выдохах, скрывая волнение до  и юношескую неловкость после… Расставания у подъезда её дома – покурим ещё по одной ? Давай ! Прощальный сноп искр от разбивающегося об асфальт окурка – я пойду ? Давай… 
   Возвращаешься, вновь и вновь вспоминая подробности свидания, тянешься за новой сигаретой…
   Потом – служба в Армии. Мне достался Флот. Тем больше. Тем дольше.
   На грани срыва от перенапряжённых первых месяцев, на фоне невыносимой тяжести разлуки с оставшейся далеко-далеко любимой, расставания с привычной жизнью. Под гнётом предстоящей трёхлетней неволи - пятиминутные островки спокойствия, выделяемые на перекур…  Закуривали и те, кто никогда раньше этого не делал – ради обретения столь необходимых там друзей, ради мгновения переключения внимания хоть на что-то  помогающее забыться где ты, и как же долго тебе ещё здесь быть…
   Вместе с дымом я затягивался приятными воспоминаниями, а выдыхал тошноту отчаяния. И  сближался с такими же как я, растерянными мальчиками, вместе с которыми мы переживали втягивание в новую обстановку, боролись с собственными эмоциями, сжимали зубы от жёсткого, а зачастую и повсеместно - неоправданно жестокого воспитания  обидами, несправедливостью, грубой силой. Если разрешали покурить, то на это разрешённое время оставляли в покое, даже иногда вдруг проявляли отсутствовавшую там, казалось бы совсем, человечность, обращаясь к тебе как к равному, а не как к рабу…  И вновь крепло чувство взаимопомощи и взаимопонимания с такими же, как я, через –   Друг, оставь покурить… Хорошо... Держи…
   Со временем стало легче, и перекуры превратились в элемент демонстрации собственной свободы в рамках  ограниченности корабля, оставаясь тем же успокоительным, но обращённым не к воспоминаниям, а к мечтам о будущем возвращении домой…
   Они рисовали розовые картины по фону Чёрного моря и стальной палубы густым дымом сигарет без фильтра.
   Мы дышали (в прямом смысле) и жили ( в переносном) этими картинками, приближая их воплощение каждой следующей сигаретой…
   Мы вернулись в канун 90-х. И было сложно бросить, невзирая на то, что просто купить сигарет в магазине не было возможности – мы их доставали, переплачивая три цены.
   Сигареты стали символом возможностей, а их марка – символом уровня этих самых возможностей. Соревнование рвущихся к лучшей жизни – будь хитрее, стань смелее, отбрось сомнения …
   Новый аспект успокоительного – снять тревожность перед непредсказуемым будущим, перед растущими нулями на банкнотах, перед собственной беззащитностью в заполонившем сумасшествии насилия, убийств,  предательств ради денег, ради банального тщеславия …
  Выдыхаешь тревогу, затягиваешься уверениями в собственных силах… Пачка в день. Иногда  уже и больше…
   К тридцати годам начал первые попытки бросить. Привычка – вторая натура, стало быть попытки бросить второго себя… Первый и второй разы помню хорошо.
   Первый – не курил с утра в воскресенье. Уходил с кухни сразу после того, как перекушу, пытался занять себя книгой, телевизором, играми… Никогда не было такого долго воскресенья… В понедельник утром, поборов желание, особенно сильное после утреннего чая , поборол его рецидив, сев за руль автомобиля, а приехав в офис, ещё паркуясь, обратил внимание на несвойственную суету возле.
    Оказалось, что нас ограбили. Вынесли оргтехнику, вскрыли сейф, забрав небольшое количество хранившейся там наличности, и даже выпили прямо на месте преступления бутылку шампанского, оставшуюся с недавнего чьего-то Дня Рождения…
    Слёзы секретарши, суровая суетливость милиции, досада и странное чувство оскорблённости, оплёванности и брезгливости от прикосновений внутри почти родного помещения … Обнаружил себя уже закурившим на ступеньках у входа…
    Кто-то предложил, по-привычке, а я и не вспомнил, отвлечённый, что не курю. Впрочем, если вспомнил бы, не факт, что отказался.  Так и продолжил …
   Второй раз был похож по ситуации  только произошла она уже с автомобилем и не на следующий после «завязывания» день, а где-то через неделю… Но с тем же самым результатом.
   И я надолго оставил свои потуги, вернувшись к ним только лет через пять, пытаясь изменить себя, опираясь на силу сознания . Таких попыток предпринялось немало.
Время, проведённое без никотина, варьировалось в них от 20 минут до двух недель.
Конечным результатом неизменно становился возврат к привычному. Запомнились несколько смешных моментов.
   Покупка широко разрекламированной книги «Лёгкий способ бросить курить», прочтение вступления к ней и ежедневное откладывание дальнейшего её изучения в течении трёх месяцев.
   Разговор впоследствии – «Ты хочешь бросить курить?» - «Да.» - «А чего ж тогда не читаешь?» - «Боюсь , что правда брошу…» ….
   А чуть раньше, в начальной стадии очередной попытки.  мысль – «Как же ты можешь так поступить с сигаретой, которая никогда не оставляла тебя в самые трудные твои времена?» Я даже засмеялся от такой  изощрённости самооправданий.
   Засмеялся и … закурил…