Аннушкина любовь

             (Рассказ основан на реальных событиях. За достоверность не ручаюсь. Имена подлинные.)

       Эту историю рассказала мне одна очень хорошая женщина.
       Начиналась она, как и все подобные истории в далёкой-далёкой молодости. Как говорится, так исторически сложилось, что в ту пору шла Великая Отечественная Война. Война шла своим чередом, а любовь - своим. У всех времён - свои горести, и свои прелести, и коль ранят солдатика, то повезёт ему вдвойне; во-первых, не убили, во-вторых, в медсанчасти обязательно любовный роман случится! И каким бы ни было тяжелым ранение, а флирт лёгким, всё одно передышка перед… последним, а Бог даст и не последним.

       - Ой, запал он мне в душу. Я так до конца войны никого и не подпустила к себе. Хотя понимала, что между раненным солдатом и медсестрой серьёзных отношений быть не может. Оставила ему адрес свой, и до конца войны жалела. Это ведь я себе надежду подписала. Вот теперь, думала я, буду всю жизнь надеяться и ждать, и семьи не создам, а создам – воровкой буду себя чувствовать. В общем, корила я себя, а сделанного не вернуть. Еще страшнее была мысль, что убить его могут в любой час, а мне не узнать об этом. Бывало и о хорошем думала: кончится война, вернусь в деревню, а вскорости и он объявится, и заживем мы душа в душу…

       Приятельницу мою звали Аннушкой. Познакомились мы с ней в одном из черноморских санаториев, в самый разгар лета. Солдата - Михаилом. Её рассказ стараюсь передать слово в слово. Забегая вперёд скажу, что «сожительствовали» мы с ней двадцать четыре дня, и каждый вечер некоторое время отводили воспоминаниям о событиях своей жизни. Друг дружке ль рассказывали, или каждая свой собственный жизненный итог подводила?...

       Однако продолжу. 
       - На все лады изгилялась душа моя по Михаилу, а победа свой сюрприз приберегла. Вместо дома моего – воронка, и вся семья, стало быть, в ней. Вот таким боком судьба ко мне повернулась. И воронка и Михаил в тот момент в голове у меня как в мясорубке перекрутились в одно месиво, фарш одним словом, только что котлет не пожарить. И название тому фаршу – скорбь.

        Скорбь скорбью, но я тогда больше о себе самой скорбела. Впереди еще неизвестно, сколько жить придётся, в деревне оставаться нельзя – воспоминания задушат, и идти некуда.
В тот же день добралась я до Киева. Пробродила по городу до позднего вечера. Села на скамейку, стала мысли упорядочивать, а ничего в голову не лезет, только запах каштанов, да желание выспаться. Подсаживается ко мне мужичок:

       - Что ж ты, красна девица в столь поздний час одна делаешь?
       Я ему как есть, всё рассказала. Он также без обходняков говорит:
       - Если тебя наша разница в возрасте не смущает, иди ко мне жить.
       Таким вот простейшим образом, я вышла замуж, без ухаживания, без цветов, без ахов и вздохов. У Саши (так звали Аннушкиного мужа) пенсия не скудная, по инвалидности, я на работу определилась. Как говорится - жизнь наладилась. В отношениях наших не то, чтобы страсти какой любовной, малейшего отклонения от установленного режима быть не могло. Саша сердечник, больницу с домом пополам делил. Но дочку «состряпали». Меня он, за всю жизнь он не то, чтобы словом, взглядом никогда не обидел, жили тихо, мирно. Что касается материального достатка, тут, что душа пожелает. Санаторий каждый год в самый разгар сезона. Это Сашина прихоть, я больше осенью люблю отдыхать, но тут он в приказном порядке, «не хочешь солнышка – в тенёчке посиди, ладошки солнышку покажи, что прилипнет, то мне и привези». Привезу, он ладони мои подержит на щеках своих – вот и вся наша утеха любовная. 

       В тот год, дочь окончила институт, по распределению уехала работать в Полтаву, я дотянула до бархатного сезона, и махнула на Анапское побережье. И вот, там подходит ко мне мужчина с вопросом:

       - Не Аней ли вас зовут?
       Ничего я ему не ответила. Рухнула в объятия, словно и не случились почти тридцать лет разлуки нашей. Он после войны приехал по адресу, потом искал меня, где мог. Скитался несколько лет из города в город. Потерял всякую надежду. Обосновался в Москве. Женщины у него были, но семью создать не решился.

       Я ему про свою жизнь рассказала. Тогда, с ним поняла, почему, уехав, так ни разу родную деревню не посетила. С прошлым надо резко, наотмашь, иначе…

       А что в том санатории стало прошлым? Где была я настоящая Аня; там, в Киеве спокойная и рассудительная мать и жена, или здесь в Анапе страстная, неуправляемо влюблённая женщина, в объятиях Михаила?

       Я тогда не позволяла себе думать. Вот кончится «санаторная» жизнь, тогда и буду думать. Я жила. Как на той войне, жила. И смерть чуяла. И любила. И всё было по-настоящему.

       Прощаясь, Михаил предложил переехать жить к нему. Я ничего ему не обещала, сказала, что «отрезвею», тогда и приму окончательное решение. На нашей войне победа выглядела иначе, чем девятое мая у той Отечественной.

       В поезде, я решила ничего не рассказывать Саше о Михаиле. Михаилу же написать письмо, что больше чем двадцать четыре дня в году, я ему дать не могу.

       После приезда в Киев, в первый же вечер рассказала обо всём Саше. Через неделю уехала в Москву. Ой, что за жизнь была! Сказка, а не жизнь - Михаил без подарков домой не приходил, я целый день стряпала всякую всячину, чтобы его удивить да порадовать. А какие он мне подарки дарил! Конечно, в отношениях наших уже не было той страсти, что была в санатории. Страсти-то тоже передышка нужна.
       
       И вот же какая интересная картина вырисовалась; в медсанчасти и в санатории любовные отношения в людских умах трактуются как явление временное, ненастоящее. А у меня самая настоящая любовь в «непотребных местах» и произошла. Но совместная жизнь в московской квартире на нашу любовь свой отпечаток наложила. В Москве с квартирным вопросом, как известно всегда какие-нибудь казусы случаются.

       Время от времени звонила Саше, он говорил со мной так, словно я не у любовника живу, а в командировку отлучилась. А я часто стала ловить себя на мысли, что хочу домой – к Саше.

       Однажды Михаил вернулся домой пьяным. Настолько пьяным, что меня не узнал, за кухарку принял, только не мог вспомнить, когда меня нанял. А под утро рассказал о своей любви к Аннушке.

       - я её много лет разыскиваю. И всю жизнь искать буду!
Что в ту ночь поняла, не скажу, слов таких не имею передать, что в душе моей случилось.   

       Человек хочет управлять своей судьбой. Вдолбит себе в голову – буду счастливым, и чешет напролом к счастью, при этом незначительного препятствия, просто не замечает, а коль судьба «воронку» на пути выставит, такое препятствие просто сжигается.  В молодости легко «мосты жечь» – уехал в другой город, вырвал воспоминания из сердца, и живи новой жизнью. Только мосты те горят. И Михаил был тому доказательством.

       Я сидела около человека, любившего Аннушку, не меня – другую Аннушку, она осталась по ту сторону моста, который я всё-таки сожгла. 
 
       Где-то через месяц, я узнала от дочери, что Саша в больнице, «как же так, он мне звонит регулярно, говорит, что всё в порядке, - мама, он тебе с больничного телефона отчитывается, он и мне строго настрого запретил говорить, где находится».

       В тот же день, самолётом вернулась домой.
       Михаилу оставила записку, в которой попросила забыть обо мне.
       Вот и вся история!

       Правда, с Михаилом расстались мы не сразу. Он был страстным любовником, он был моим светлым пятнышком в этой проклятой войне, отнявшей у меня дом и родных. Мы несколько раз отдыхали в одном санатории, насколько раз, на несколько дней я прилетала в его московскую квартиру, однажды судьба занесла его в Киев, и он был в нашем доме, познакомился с Сашей. Они всю ночь на кухне просидели. Обо мне и не вспомнили. Не знаю, правда, или нет, но оба уверяют, что всю ночь только обо мне и говорили. Постепенно наши встречи случались реже. Теперь, вовсе прекратились.

       А бывает, смотрю на его фото, и как молнией вдруг ударяет, мало ли Аннушек и Михаилов флиртовали в медсанчасти, клялись в любви, и действительно любили друг дружку до следующего ранения или раненного. И где-то по стране ходит мой Михаил, тот самый, который обещал после войны приехать за мной в деревню. И которого я люблю до сих пор, и видно разлюбить его уже не получится!