Охота-7, счастливые неудачи

               
                СЧАСТЛИВЫЕ  НЕУДАЧИ

Первая и одна из самых крупных охотничьих неудач подстерегала Юрия в самом начале его пути на этом поприще. О ней уже было рассказано выше. Это встреча его с «мегалитическим» туром на вулканическом нагорье Центрального Кавказа.

 Животное исполинских размеров, имеющее облик доисторический, можно сказать, даже ископаемый произвело на него такое сильное впечатление, что вызвало в нем благоговейный ужас перед его красотой, мощью и благородной древностью. Стрелять в него ему не пришло в голову, он думал только о том, как спасти себя от возможной ярости этого монстра. И потом, вспоминая встречу с ним, он благодарил судьбу за то, что не покусился на жизнь и величие такого замечательного создания природы.

 Как горестно было бы ему это воспоминание, если бы все закончилось тривиальным убийством. Не иначе, как счастливым случаем, запечатлелся этот эпизод в его человеческой судьбе, хотя охотничьей удачей его никак не назовешь. Более высокое возобладало в нем над более низким.

Огромное число менее значительных событий подобного рода ждало его в будущем. Разные обстоятельства уберегали от совершения убийства, когда этому что-то препятствовало, когда в этом не было острой необходимости или когда рука не поднималась на разрушение исключительной красоты жизни и гармонии в облике и поведении наших меньших братьев.

Приведу некоторые примеры. Быть может, не все подходят под формулу «счастливой неудачи», но в какой-то мере все же являются охотничьей неудачей, с лихвой компенсируемой счастливым обстоятельством сохранения своей и иной жизни.

24 октября 1959 года группа в составе И.С.Цвиркуна, А.С.Гончарова, Е.А.Казинцева и Ю.П. Масуренкова выехала на охоту из Ставрополя и добрались до Каспийского моря. Черные земли. Места восхитительные. Степь беспредельна и разнообразна, как сама жизнь. А море здесь совсем пресное. Пили прямо из него. Берега отлоги до крайности. Безбрежные разливы камышей и чакана.
 
Ночью на засидке на кабана слушали симфонию каспийских берегов. Главная тема – море. Оно несло на безмолвие степей рокочущую песнь о себе. Ей вторили разноголосые звуки камышовых джунглей. Камыш пел чище, виртуознее, но зато не так величаво, как море.

Но громче и дружнее всего пели комары. Их было так много, а песня их была так назойлива и сопровождалась таким истязанием охотников кровососами, что охота не состоялась: охотники непрерывно поливали себя демитилфтолатом или еще каким-то снадобьем, чесались, ерзали, словом, вели себя крайне неосторожно. Кабаны не явились на выстрел.

Зато утром любовались восходом солнца из моря и самой прекрасной птицей здесь – лебедем. Их было немыслимое множество. Они покрыли все морское пространство, розово трепетали в лучах восходящего светила и оглашали окрестности лебединой песней. Это было незабываемо.

Конечно, охотиться на них рука не поднималась. Впрочем, даже в мыслях такого не могло быть. Но кто-то другой со стороны пальнул в пролетающую стаю, и одна из птиц упала в камыши. Днем они случайно набрели на поверженную царственную птицу и с сожалением рассматривали то, что было так прекрасно в полете и колыхании на мягкой морской волне. В общем, охота не состоялась, но от этой неудачи родились строки:

На рассвете здесь не увидишь людей -
Только розовых лебедей
В перламутровом море.
И увидишь, как снег, лебединый полёт,
И как медленно алое солнце встает
В синюю-синюю волю.
Камыши по воде в этот мир забрели
И блаженство навек обрели,
Как мы не могли бы.
Их колышет, ласкает нагая волна,
Что свободна, упруга, длинна и томна,
А внутри её - рыбы.
В золотисто-прозрачной и лёгкой тиши
(Даже смолкли вдруг камыши) -
Лебединые клики.
Это быль небывалых дремучих годов
У каспийских песчано-пустых берегов,
Первобытных и диких.

А это произошло на Камчатке в тот достопамятный конный поход 1968 года. После счастливой добычи оленя и передачи его геофизикам на Карымском вулкане для путешественников наступили сравнительно безрадостные в смысле рациона дни  прекрасного их путешествия по благословенным местам Восточной вулканической зоны.

 Меткий выстрел Юрия по медведице не улучшил состояние дел на их кухне. Как вы помните, она оказалась пораженной чудовищным аскаридозом, и ее пришлось бросить. Уж больно отталкивающе выглядела эта случайная добыча.

При дальнейшем продвижении на сервер они сталкивались с медведями, однажды даже одновременно с девятью экземплярами, пасущимися на шикше (черная водянистая ягода на  низеньких растеннийцах), но потребности  украсить стол медвежьим мясом у них не возникало.

По прибытии на Узон они соединились с другой, весьма многочисленной частью отряда, и проблема питания, более изысканного, чем макароны и каши, снова встала со всей настойчивостью – присоединившиеся жаждали чего-нибудь свеженького и дикого, хотя бы медвежатинки.

Володя Космачевский, будучи не только отличным артистом на подмостках, но и прекрасным и вдохновенным творцом на кулинарном поприще, время от времени устраивал скромные по объему, но изысканные по содержанию застолья, уснащенные каким-нибудь подножным кормом.

Например, однажды он поразил всех так называемой «монастыркой», приготовленной из гольцов, прослоенных куропатками и ягодой. Излишне говорить, что все эти роскошества были добыты им самим здесь же. Но эти и подобные изыски были яркими и редкими эпизодами на скудном фоне полевого геологического питания. Души и тела жаждали большего. Отряд молча, но требовательно взирал на охотников.

За день до предполагаемого выхода отряда в дальнейший путь на север Юрий с Володей отправились вперед для разведки и добычи прикорма. К вечеру они затаборились у водораздела между истоками рек Гейзерной и Светлой на выходе из кальдеры Узона. На всем пути не увидели ни одной подходящей дичины.

Чуть свет поднялись и отправились на охоту.По-прежнему карабином владел Володя, Юрий ограничился малокалиберной винтовкой. На Камчатке он снова приобрел это оружие, но теперь уже охотничий однозарядный вариант ТОЗ-18. Спустились к истоку Светлой.

Долина широкая и пологая, поросшая мхами, мелкой травкой, кустиками карликовой березки, шикшовыми ягодниками и кедрачом. Открытые места гармонично перемежаются с зарослями кедрового стланика. Кое-где одинокие березки. Прямо вдали – гигантская плоскость Кроноцкого озера и одноименный вулкан геометрически правильной формы, поближе – вулкан Крашенинникова, совсем рядом – современные шлаковые конуса.

 Ранняя осень уже щедро и восхитительно расцветила всю флору. Красота несказанная. Неужто  зверье пренебрежет этой красотой и подастся в какие-то неведомые края! Идут парни, наслаждаются миром и зорко осматривают окрестности – не попадется ли кто из  подходящей живности.

Попалась медведица с медвежонком. Метрах в ста и несколько в сторонке паслись на ягоднике. Медведица большая желтовато бурая, уже нагулявшая бока,  круп и все лохматое тело, и потому похожая на копну. Медвежонок тоже хорош, упитанный,  черно бурый с лоснящейся шерстью.

- Что будем делать? – спрашивает Володя.
- Стреляй маленького, - ответил Юрий, помня о грустном опыте недавней своей охоты на медведицу.

Володя стал на колено, приложился и грохнул. Медвежонок упал и задергал ногами. Медведица в неистовой панике бросилась бежать. На мгновение скрылась в лощинке и вынырнула из нее прямо напротив охотников. И продолжила свой бег в их сторону. В наступившем смятении трудно было понять, к чему она стремится, чего хочет: то ли убежать, то ли атаковать.
- Стреляй! – выкрикнул Юрий. Володя заклацал затвором карабина и прохрипел:-  Заклинило, не могу.

Юрий выстрелил по медведице из мелкашки. Никакого впечатления. Тоже попытался перезарядить, но понял, что не успеет. Медведица набегала уже вплотную. Ну, и номер, подумал он, что же делать! Решение пришло мгновенно: снял кепку и, размахивая ею в одной руке и мелкашкой в другой, пошел навстречу медведице, выкрикивая проклятия, матерные ругательства и корча страшные рожи с оскалом зубов и грозным выкатыванием глаз. Понял - это единственное, что у него осталось, и непреклонно поверил в свою подавляющую устрашимость.

Метрах в десяти от них медведица поднялась во весь рост, сразу же, тормозя, упала на все четыре лапы, проехала ими по земле  и, развернувшись в пяти – шести метрах от них, бросилась бежать в обратную сторону.

 Потом он вспомнил ее глаза и разверстую пасть, и поднятые когтистые лапы, и не то, чтобы стало страшно, а как-то неприятно, не по себе. Страха так и не было. А Володя, наконец, справился с заклинившим карабином, вогнал в ствол следующий патрон и выстрелил вдогонку удирающему зверю.

Медвежонка принесли на свою стоянку, и к приходу отряда наварили целое ведро мяса, оказавшегося на редкость вкусным.

Случившееся стало притчей во языцех, одной из многочисленных Володиных историй, повествуемых им с невероятным мастерством и экспрессией во всех городах и весях, во всех знакомых и полузнакомых компаниях, при всех подходящих и неподходящих обстоятельствах.  И в соответствие с этим встречаемой с удивлением, восторгом или насмешкой – знаем мы, мол, ваши охотничьи басни. А ведь это действительно было 2-го сентября 1968 года!

 Эта счастливо закончившаяся охотничья неудача (несмотря на добытого медвежонка!) имела даже похожее повторение. Несколько лет спустя в другом месте Восточной вулканической зоны Камчатки у Юрия снова произошла  нежеланная встреча с медведем. Несколькими днями ранее была  удачная охота на оленя. Юрий сразил его на расстоянии около четырехсот метров.

Отряд был с лихвой обеспечен великолепным продуктом, необходимости в охоте не было, и он не взял оружие в маршрут. Сопровождал его аспирант Эдик Балуев. Стояла еще середина августа, но тундра уже засияла всеми цветами роскошной камчатской осени.

Лагерь их располагался у вулкана Жупановские востряки, а конный маршрут их пролегал по его северо-западным окрестностям и долине реки Кедровой. Места открытые, просторные – классические оленьи пастбища.

И действительно, по выезде из лагеря тотчас встретили стадо оленей. Бывшая при них Юрина лайка Зимка увязалась за ними, и отозвать ее от такой радостной потехи  оказалось невозможным. Поехали дальше, оставив страстную охотницу наедине с ее забавой и оленями, увлекшим ее, Бог знает, куда.  Началась обычная работа: обнаружение выхода горных пород - с коня долой - описание обнажения - отбор образцов - в седло,  и далее - по ходу маршрута.

Через какое-то время обнаружили, что за ними следует медведь. Сначала далеко, потом все ближе и ближе, пока, наконец, это не стало тревожить. Лошади беспокойства, однако,  не проявляли, но с маршрутчиков это не сняло опасений: кто знает, что ему заблагорассудится сотворить!

 Но тут сменивший направление ветер донес до любопытного зверя человеческий запах, и он мгновенно «слинял». Стало спокойно и вольготно. Они продолжили маршрут в полном раскрепощении от навязчивого прессинга хозяина окрестных мест.

Спустились к реке. Надпойменная терраса, образующая широкое и плоское дно долины, вскоре стала плохо проходимой от густого и высокого кустарника. Пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Нашли тропу. Она оказалась, как и следовало ожидать, звериной - откуда здесь могли бы взяться люди! Тропа не понравилась: была грязна и сплошь истоптана и загажена медведями. Угнетало тяжелое зловоние от гниющей рыбы, так как уже начался ход лососей. Их остатки в изобилии валялись на тропе.

Впереди, как и положено, шел Юрий. И вдруг ведомая им лошадь, старый и худой мерин по кличке Росинант (уж больно напоминал верного спутника Рыцаря Печального Образа!), с каким-то внутренним клокотанием встает на дыбы и грохается тяжелыми передними копытами чуть ли не на спину Юрия. Тот едва успевает увернуться и бросается вперед по тропе, чтобы не быть раздавленному наседающим на него конем. Повод, однако, не бросает и крепко держит его в руке.

 Выбегают вместе на открывшуюся впереди полянку и, оторопевши, останавливаются: почти одновременно с ними на поляну сквозь кусты вываливается медведь. Он взъерошен, глаза налиты кровью и бешено косятся на человека с лошадью, пасть оскалена и издает глухие яростные рыки.

На мгновение участники дикой сцены замирают. Все ошеломлены и не знают, что делать далее. Расстояние между ними не более двух метров. И, наконец, человек первый приходит в себя, и первый принимает решение. Как тогда, почти десять лет назад,  на реке Светлой. Он, не бросая повода, будто оцепеневшей лошади, издает громкий и душераздирающий вопль гнева, ярости, негодования. Он принимает угрожающую позу  и делает шаг в сторону медведя, будто собирается броситься на него. И даже подпрыгивает, сотрясая распростертыми  руками и растопыренными  пальцами воздух. Вот сейчас, вот сейчас он бросится на зверя и растерзает его!

И ведь подействовало. Тот отступил, но, не желая показывать врагу свою капитуляцию, продолжал яростно рычать, брызгать слюной и обнажать страшенные свои клыки. И Юрий, окончательно убедившись в кардинальном переломе ситуации в свою пользу, сделал еще один шаг к нехотя пятящемуся зверю. В таком напряженном наступлении-отступлении они пробыли еще несколько мгновений.

 И, наконец, зверь осознал свое нежелание связываться с человеком и бросился бежать через речку на ее противоположный высокий берег. Там он останавливался еще несколько раз, оглядывался, издавал рычание, как бы убеждая противника и себя, что это не поражение, а всего лишь добровольно принятое им решение.

И только тут Юрий вспомнил и увидел у себя в руке фотоаппарат, которым  столь поздно  и неэффективно и воспользовался. Через некоторое, довольно продолжительное  время появился Эдик, будто и не было его рядом минуты две-три назад до этой ошеломительной встречи.

 Вышедший из состояния оцепенения Росинант дрожал мелкой дрожью. На его крупе краснели глубокие борозды от когтистой лапы медведя.

 Юрий расшифровал ситуацию так: идя по медвежьей тропе, они почти наступили на спящего после рыбной трапезы медведя. Тот,  внезапно разбуженный вторжением чужаков, и дико испугавшись, бросился на проплывающий мимо белый круп лошади, импульсивно ударив по нему лапой. Еще более испугавшаяся лошадь вскинулась на дыбы и бросилась бежать, как и спугнутый ею медведь и убегающий от нее человек.

 Напуганные существа увидели друг друга на открытом месте. По-видимому, никто никого не хотел есть. А беснующийся человек подсказал самый разумный выход из сложившейся ситуации – под видом разыгранного сражения мирно разойтись. К великому счастью одной из сторон. Что и произошло.

15 августа 1977 года в рабочем дневнике за всю историю его геологической службы второй раз появилась нерабочая запись: «Ну, и маршрут! Шесть оленей, которых угнала Зимка, четыре медведя, из которых один гнался за нами, пока не почувствовал запах.  Второй набросился и ударил моего Росинанта, когда я проводил его в поводу через кусты.  Потом злобно топтался рядом, рычал и не хотел покидать поле боя. Дальше еще медведи, которых объехали стороной. А тундра прекрасна, как сказание!»

На этом можно было бы и закончить примеры его «счастливых неудач», но, пожалуй, задержусь еще на одной.
1975 год, сентябрь, все те же места у развалин вулкана Жупановские востряки. Их лагерь стоит к северу от вулкана у водораздела  рек, опоясывающих вулкан с востока и северо-запада. Лагерь большой, веселый, полный народа: сотрудники Института, прикомандированные специалисты, студенты-практиканты. Работа по расшифровке геологии и истории вулканизма проходит успешно, с большим воодушевлением.

 Погода стоит чудная, в тишине и задумчивости ранней осени. В реках пошел лосось. На столе, кроме рыбы, - оленина, баранина, зайчатина, грибы, ягоды. Просто какая-то кулинарная феерия! В маршруты ходят со свежим мясом и сковородой. На обеденных чаевках готовят бифштексы, лангеты, отбивные. Рай, да и только! Жизнь – полная чаша.

Прекрасное дело избранного пути, блаженная трудность маршрутов, незамысловатое общение с хорошими людьми, почти первобытная полевая жизнь – что еще надо влюбленному во все это человеку! А вокруг – мир Земли, взирающий в сердце открытым оком высокого неба, непройденными и потому волнующими далями, увядающей прелестью лесов и гениальным светосочетаньем тундровых долин.

Сегодня мимо лагеря прошли две оленихи с телятами.  Как они были стройны и упруго изысканы в своих элегантно серых нарядах с ослепительно белыми зеркальцами в подхвостьях и у копыт. С тревожным удивлением рассматривали они нелепое здесь и дурацки негармоничное человеческое пристанище. И показалось, что, насмотревшись на это безобразие, нервно ушли с брезгливым негодованием.

А Юрий смотрел на них с чистой радостью и невинным восхищением, и никаких признаков охотничьего возбуждения не ощущал в себе. Решительно никаких! Будто никогда и не было в нем этого сжигающего азарта, этой необоримой страсти выследить, выцелить и добыть.