Унисон

Сегодня Берцоев был не в духе. Нужно было работать, а настроения никакого. Это жутко непродуктивно, когда у тебя нет настроения, производительность тогда нулевая, но поделать с собой он ничего не мог. Не работалось и всё. Берцоев злился, психовал, срывался на окружающих, но кроме каракуль на листке блокнота ничего из себя выдавить не смог. Тоскливо посмотрев на время, он обнаружил, что до обеда ещё часа два. Далее затравленный взгляд был брошен на кипу бумаг, с которыми надо обязательно разобраться. Ни часы, ни бумаги не пожалели Берцоева, всё также, до наглости беспечно, оставшись идти и лежать на своих местах. Берцоеву даже показалось, что стрелка часов злорадно замедлилась. 
 Мимо прошла, покачивая бедрами коллега Ира, Берцоев непроизвольно подался всем телом вслед за ней, на аромат свежего кофе. Коллега самодовольно улыбнулась. Берцоев, недоумевая, вернулся к своим каракулям. Куда уж тут до услаждения взгляда женским телом, если так хочется жрать.
 Берцоев сделал последнее волевое усилие. Он чувствовал себя титаном, пытающимся вырваться из сковывающей его скалы. Ещё! Ещё чуть-чуть! О! Скрепочка! Разглядывание необычной скрепочки заняло ещё минут пятнадцать. В какой-то момент начальство, в лице слегка взбалмышного Никанора Петровича царственно проплыло в направление туалета. Берцоев, решив, что такой момент нельзя упускать, сел в позу лотоса на стуле и стал думать о смысле жизни. На потолке, занимаясь своими мушичными делами, жужжала муха. То ползла, то замирала, то начинала летать, то билась в потолок. Вот так и мы, с пафосом думал Берцоев, то жужжим, то бьемся, то ползем... А зачем? Куда мы стремимся? Есть ли у нас мечта?
 Однозначно, очень важные размышления были бесцеремонно прерваны появлением сисадмина Паши. Паша был некрасив, от него постоянно пахло потом, всё лицо было в прыщах, слегка полноватый и с вечно мокрыми подмышками. Но при этом просто до жути самодовольный и до неприличия самовлюбленный, Паша, с видом как минимум герцога Будунбургского, входящего в хлев, прошествовал к соседнему с Берцоевым столу, сейчас пустующему. Тяжело вздыхая, трагически возводя глаза к небу, Паша начал что-то делать с компьютером. Берцоев вспомнил, что у Леночки, за чьим компьютером сейчас сидит Паша, и именно чья некомпетентность, возможно, сейчас так печалит Пашу, вчера перестала работать половина программ. Вот так и бывает, думал Берцоев, у одного всего лишь перестают работать программы, а  другой из-за этого окончательно разочаровывается в людях, теряет любовь к ближнему.
 Работа не клеилась, но хотя бы пыталась. Борьба Берцоева с работой продолжалась в течение полутора часов. Поняв, наконец, что он такой молодец, что аж сказать на это нечего, Берцоев быстро собрался и убежал на улицу. Гулять по промозглому городу было не очень приятно, но утешала сама вероятность того, что это поможет хоть как то настроиться на рабочий лад. Сон-сон-патисон...
 Берцоев посмотрел на часы. А жизнь уже прошла