На том стоим Поэма X

              Убогий  дом.   
              Полночный  час.
              Старик  седой.
             
              Распятый  Спас.
              Горит  лампады  ровный  свет.
              Горит  -  не  угасает.
              А  свет   горит   -   
              и   страха  нет.
              И  тени  отползают.
             
              Они  забились  по  углам,
              По  окнам,  к  полу  жмутся.
              По  щелям.    Затаились  там.
              Лежат  -  не шелохнутся.
             
              Кто,   мрак  сгустив,  залёг  на  дно,
              не  бросив поля  битвы?
              Кому оружие  одно
              страшно –
              язык  молитвы?
             
              Князь  зла  -
              властитель  царства  тьмы,
              дух  противостоянья
              мутит  сомнением  умы,
              смертельно  души  ранит.
             
              Враг, что  готов  затеять  сечь,
              столкнув  народы  снова.
              От  зла 
              народам 
              Щит и  Меч  -
              Христа  Святое  Слово.
             
              Лампады  свет  -  надежды  знак
              в отчаянье и смуте.
              Горит немеркнущий  маяк
              и  в бурю  и  в распутье.

              Сжимает  сердце  мрак, 
              но,  вдруг,
              переступив  черту,
              душа 
              ступает  в  светлый    круг,
              раздвинув  темноту:
             
              “Скажи,  отец,  как  дальше  жить?
              У  края  жизнь  моя.
              На  сердце руку  положить  -
              плохой  хозяин   я.
             
              Меня  сгубила  страсть  к  вину.
              Не  смог  я  завязать.
              Я  пил.
              А  пьяный,    бил  жену.
              Детей. 
              И  даже  мать.
             
              За  печью  спряталась  семья.
              Испуганно  глядят.
              Тут  вожжи 
              в  ход 
              пускаю  я,
              кулак, 
              да грязный  мат.
             
              Лежало  плохо  - смело  брал.
              Жене  -  был  муж  неверный.
              С   Анчуткой – дурочкой    гулял.
              Как   всё   село,     наверное.
             
              Кто  под  доход  захочет  дать?
              Всё  наперёд  пропито.
              Ложились  дети  ночью  спать -
              всегда  ли  были  сыты?
             
              Хотелось  весело  пожить.
              Мол,     лучше  там  - 
              где  легче.
              Свой  крест  с  заботами  свалить
              искал  любые  плечи.
             
              Ярмо  долой –
              свободе  рад.
              Что  там,  и  как  упало…
              Глядел  бы  чаще  я  назад,
              узнать,  что  после  стало.
             
              С  германцем  бой  тяжёлый  был.
              Схватились. 
              Насмерть  драка.
              В  окопе 
              я  двоих  убил:   себя  и   австрияка.
              Душа  -  что  пахарю  надел.
              Работаешь  -  живёшь.
              А  я 
              пахать  не  захотел.
              Не  пашешь, 
              что пожнёшь?

              Плохой  я  муж,  отец  и  сын.
              Для  Бога   -   никудышный.
              Теперь  на  свете  я   -
              один.
              Куда  не  ткнёшься  - 
              лишний.
             
              Повсюду  грязь  найдёт  свинья.
              Теперь  кредит  мне  вышел.
              Тебя 
              ушами  слушал  я.
              А  сердцем   -   
              я   не  слышал.
             
              Кто  в  голос  воет,   горло  рвёт,
              живётся,  дескать,  плохо,
              служил  не  Богу,  как юрод.
              У  чёрта  - скоморохом.
             
              Отец,  прости!  Куда  идти,
              покуда  носят  ноги?
             
              Мне 
              ни  с  собой  не  по  пути,
              ни   с  миром  по  дороге.”
             
             
                ***               
               


Взвод  разместился  на  постой
 
                в  церквушке
 
                до  утра.
Портянки  сушит  часовой,
 
                зевая  у  костра.

Придел  -
 
            
для  конников  приют.
 
                Ограда   - 
                коновязь.
Устало  лошади  жуют
 
                овёс
 
                роня
 
                в  грязь.

Сопит  расчёт.
 
                Винтовки 
                в  ряд.
 
Тачанка
 
         на  дворе.

В  углу 
          раскатисто храпят  штабные…   
               
в  алтаре.


Отговорившись,   
                пулемёт склонил  остывший  ствол

Вдруг  шум  раздался  у  ворот.
 
Конвой  попа  привёл.

Старик  с  седою  бородой  был  болен,  худ  и  слаб.

Чекист,  парнишка  молодой,  его доставил  в  штаб.

Приказ  подписан  на  арест.  Кругом  обыскан  дом.

Священник  сельский  так,  как  есть,  предстал  перед судом.


А  те,  кто  скорый  суд  вершат,  курили  на  крыльце.
«Каиафа», 
          «Ирод» 
                и  «Пилат» 
                слились  в  одном  лице:
            

“У  нас  ты  быстро  “воспоёшь”,
 
                запомнишь
 
                Р.  В.  С.!


“Какую  нынче  ложь  солжёшь,
                лукавый  мракобес?”




“Поп   на  деревне  -
 
                лишний  рот.


                Кому  он  нужен  здесь...


Всё   
    про  “бессмертье”
                сказки  врёт,
                чтоб   даром  ситный  есть.”


“Про  фарисеев  говорил...

Вишь,
 
 власть  ему не  та!


“Варраву
 
кто  с  цепи
 
спустил  -

тот  и  распял
 
Христа.”


“Он,  этак, нам  призыв сорвёт.

Прикинулся  незрячим.

Контрагитацию  ведёт.

И  дезертиров  прячет.”



    “С  Линьковым  как?

    Вести  сейчас?”

   

“Нет!

Перед  строем!

На  показ!!

Судить,  Хрунов,   по   правде  надо.

Сперва -  пастух!

А после  - стадо…”

 
 
       “За  счастье  всех  людей  труда
 
       стоит  рабочий класс!

       А  бог  поповский
 
       был  всегда
 
       за  белых.
 
                Не  за  нас.

 
       Я  “контру”
 
       чую за версту!
 
       Ну,  что  молчишь,
 
       старик?

       Напомнить,
 
       как  Пилат
 
       Христу
 
       развязывал  язык?”



                “Не  кипятись!

                Послушай,
 
                дед,
 
                совет  разумный  мой!

                Покайся:
 
                врал  полсотни  лет!

                Да  к  матушке!
 
                Домой!!”


               
               

Кончалась  ночь.
 
                Палач  устал.
 
                Закончился  допрос.


Шатаясь,  «прокуратор»  встал.

                «К  расстрелу!»  -  произнёс.

«Растянут  фронт.

Голодный  год. 

Учитывай  момент!

Попа  к  утру  пустить в  расход, 

как  чуждый  элемент».



               
“Постановили: 
               
расстрелять…
               
Пиши
               
число…   
               
и  год…”

               
“Зовут…?”
 
               
“Бумагу  -               
зря
 
не  трать!
               
Без  накладной  дойдёт.”
 

Крестом,
 
священник,
 
осеняясь,
 
ответил:
 
«Может  быть,

Господь
 
попустит   жизнь  отнять,
 
да 

Дух 

нельзя 

убить.”

               
“Кончай! 
               
Отставить  чудеса!
               
Пошёл! 
               
Вперёд!

Иди!”


         “Перестарались…”
 
               
“Встанет!
 
Cам!
               
Далёко  не  води!

Тут, 
               
через  мостик,
               
напрямик

есть
               
в  соснячке 
               
овраг…”


               
“По  Дух  Святой 
               
пошли, 
               
старик!
               
Доскажешь, 
               
что  да  как!


               
“Всего  прогулки  - 
               
с  полверсты.”

               
“Ну, 
               
шевелись, 
               
седой!

               
Был  тут…
               
Болтун… 
               
Точь-в-точь,   
               
как  ты!   
               
Но, 
               
только,   
               
молодой.”




                ***




Плывёт  бесчисленных  миров  “крещальная  купель”.


Зарёй  “святит”  ночной  покров  восхода  акварель.

Улыбкой  утренней  рассвет  “венчает”  с  ночью  день.

И  миром  ясный  солнца  свет  “благословляет”  тень.


Как  храм  встаёт  сосновый  бор.
 
Звеня,  шмели  снуют.

В  ветвях  зашёлся  птичий хор.
 
Хвалу
 
Творцу
 
поют.

И  небу  благодатный  дар  возносится  вдали  -

над  свежей  пашней  тёплый  пар  молитвою  земли...


               
               “Эй,    виноградарь,  поспевай!

               Да  черпай  из  Истока!

               Усердно  Корни  поливай!

               Нальются  Гроздья  соком.

               
               Напоена    из  чистых  вод,

               Лоза  зазеленеет,

               распустит  Цвет
,
               завяжет  Плод,

               Что  во  время  созреет.

               
               Тобой   тяжёлого  труда

               положено  немало.

               Гляди,   природная  вода

               Вином  на  свадьбе  стала.

               
               Народ  ликует  и  поёт.

               Невеста  хороша.

               Встречай!
 
               Избранник  твой  идёт,

               Красавица  - душа.

               
               Жених  с  Невестой  обвились

               Лозою  виноградной.
.
               Смотри,  в  России принялись

               Дары из  Цареграда!

               
                Прошёл  злодей.

                Работник  пал.

                Живую  пашню  губит  пал.


                На  поле  буйствует  сорняк

                И   заглушает  добрый  злак.



                ***



Закончен  отдых.
 
Полк  отбыл.
 
В  костре  погас  огонь.

Крест   в   грязь  обочины  вдавил  копытом  красный  конь.

В  стене  провал  пустых  окон.
 
Осколки  на  полу.
 
А  ветер  пеплом  от  икон  играет  по  селу.


Весёлый  хлопотун  скворец  из  края  носит  в  край

молитву  ту, что  на  заре  подслушал  невзначай.



Гремит  тачанка.
 
                Мчится  взвод.
 
                Катится  фронт  на  юг.
 
 Год    девятнадцатый    встаёт.
 
                Пылает  степь  вокруг.

 
Идёт,
 
      пожар  войны  раздув,
 
                в  дыму  и  гари  смут.

Но  всходы
 
            спины  разогнув,
 
               
                из-под  колёс  встают.


Из  пепла
 
              прорастая
 
                ввысь,
 
                над  палами  созрев,

зерном
 
        колосья  налились,

 
                готовы  на  посев.


Их  ветер
 
               
           в  бури 
                молотил
 
                и  по  земле  разнёс.


Снег  грудью  зеленя  укрыл

 
                и  закалил  мороз.


Под  солнцем  греются  поля.

 
                Весна  -  красна  грядёт.


Воскресла  мёртвая  земля.

 
                И      храмами     цветёт.



                ***


Весна!
 
Хоть  где-то  гром  гремит,

христианин  не  ропщет.

Ведь
 
Дух  Святой
 
его  крепит.

И  мучеников  мощи.


 
“Помилуй  Бог!”

                И    жизнь  пойдёт  на  лад.


“Бог  в  помощь!”
   
                Вместе   мы  беду    осилим.

“Спаси,   Господь!”
   
                Останови распад!
Вот
 
      Господу
 
              молитва 
               
                о
                России.