Селестина

Часто ли она выходит из своей квартиры? Нет. Почти никогда. Только если заканчивались продукты, холсты или краски. Никак иначе. Любила ли она солнечный свет? Нет. Больше не любила. Просто не видела смысла в том, чтобы любить то, что не вечно. Она любила рассвет и закат. В них больше правды. Ты точно знаешь, что солнце взойдет или уже собирается клониться за горизонт. А вот с самим солнцем была другая проблема – в любой момент его могли скрыть тучи. Она любила дождь. Он приносил радость горячей земле, он приносил жизнь.

- Дождик, дождик, приходи… - она часто, как ребенок, пела глупые песенки, упрашивая погоду исполнить ее желание. Возможно, странно, зато совершенно искренне. А еще, еще она очень любила рисовать. Вот только картины выходили очень странные. Смотришь на нее. Вроде бы и видишь определенный образ, но только ты пытаешься уловить его, как он исчезает, будто насмехаясь над тобой. В этих пестрых переплетениях линий и сотен цветов редко кто мог найти идеальный баланс, а она могла и находила его. Кто-то мог сказать, что видит в работе ребенка, который ловит бабочку, кто-то  силуэт девушки, бредущей по дороге. Все зависело от того, что искал в этой канве линий человек. Но далеко не все свои работы она продавала, самые любимые стояли в дальней комнате. Некоторые могли посчитать, что это, по меньшей мере, глупо, держать картины, чтобы они пылились, но каждая из них – часть ее самой. Слишком дорогие, чтобы отдавать их кому-то.
 
Сегодняшний день ничем не отличался ото всех прочих. Конец второй недели. Картина стоит в углу. В лучах восходящего солнца она особенно прекрасна. Из-за нежного розового света все линии кажутся плавнее, придавая ей какое-то неземное сияния. Девушка сидит на полу перед ней. Придирчиво осматривает свою работу. Пальцы в краске, которая уже не оттирается. Она сняла с волос платок. Тяжелые кудри, отливающие медью, рассыпались по плечам. Она недовольно сдула, упавшую на глаза прядь, чуть прищурилась, глядя на картину под другим углом. Чего-то не хватает. Но вот чего? Она было вновь потянулась к палитре, чтобы смешать голубой с белым. Ей хотелось особенно подчеркнуть контур, но голубая краска, как назло, закончилась. Придется идти в магазин. Эта перспектива ее совершенно не радовала. Ей было гораздо спокойнее в своей маленькой квартирке с большими окнами и своими картинами.
 
***

- Девушка, вам помочь?  - она испуганной ланью посмотрела на молодого человека, который, как ей помнится, жил в соседней квартире. Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц и покачала головой.

- Я могу сама. Да и сумки легкие. Здесь только краски.
 
- Я хочу помочь и…

- Я могу сама, - это прозвучало несколько резче, чем она рассчитывала, но нежелательный попутчик ее слишком раздражал. – Простите, - добавила она, увидев, что он расстроился.

- Я просто хотел сказать… - она спокойно смотрела на него.
 
- Что именно?

- Я… ничего, простите, что побеспокоил, - он отошел в сторону, пропуская ее вперед. Она махнула рукой  на прощание и быстрым шагом пошла домой. Парень остался стоять на улице, глядя ей в след. Тонкая фигурка терялась на фоне сотен людей, спешащих по своим делам. А густой туман, который заволок улицы, быстро сделал ее не более чем силуэтом, ничайным мазком художника на светлом фоне. Он так и не сказал…

***

- Ты сегодня долго, - прозвучало неожиданно. Девушка выронила пакет из рук. Стеклянные баночки тихо звякнули в наступившей тишине. – Я ждал.

- Я знаю, - вот весь разговор. Она знает, что он ждал. По крайней мере, она надеялась, что ждал. В солнечном свете он казался совсем прозрачным.

- Ты закончила? – она покачала головой. Скинула куртку в прихожей. Она упала на пол, но девушку это не волновало. - Селестина? – она замерла на месте. Он никогда не называл ее по имени. Он, только молча, ходил за ней из комнаты в комнату, наблюдал за тем, как она рисует. Он очень мало говорил. Не считал нужным делать это.

- Что ты сказал?

- Селестина. Это ведь твое имя?

- Да, - она постаралась сделать вид, что ей все равно. Достала краски. Лучшие. На этом она никогда не экономила.

- Тебе идет это имя. Невинная, - она обернулась, будто хотела спросить что-то, но он уже исчез.

***

- Селестина… Селестина… - тихо, как дуновение ветра.
 
- Поговори со мной, пожалуйста. Ты никогда ничего не говоришь! Почему?! – но его уже не было. Его забавляли эти маленькие бунты. Но он, же знал, что все равно Селестина будет его ждать и никогда не предаст. А то, что ругается часто, это – мелочи. То, что сейчас она несчастна, то, что этот груз слишком тяжел для одинокой девушки.

***

- Что с тобой, Селестина? – он пришел сам. Без ее просьб. – Что с тобой? – девушка сильно осунулась, будто ничего не ела. Под глазами круги. Сон не приходил к ней вот уже два дня. Она сидела перед холстом, раскачиваясь из стороны в сторону. Чего-то не хватало, но вот чего? Сначала эта маленькая деталь ее просто раздражала, но теперь она превратилась в навязчивую идею. В проблему, решить которую она была не в силах.

- Что не так? Можешь объяснить мне? Что не так?

- У тебя все выйдет, - легкое прикосновение к щеке, как глоток сил, мимолетная искра надежды, которая тут же погасла.

***

- Селестина.

- Я звала тебя, а ты не приходил, - она поднялась на ноги, но от того, что она давно не ходила, они совершенно не слушались ее. Она упала, парень застыл рядом с ней.

- Селестина, мне нужно кое-что сказать тебе, - в голосе нет привычного тепла, а во взгляде понимания.

- Что именно?

- Прощай, Селестина, - он нежно прикоснулся к щеке, провел по губам, но быстро отнял руку. Она тянулась к нему, как к источнику света, но он отступил на шаг. Ее рука безвольно опустилась. Глаза погасли.

- Почему ты уходишь?

- Мои друзья сказали, что я тебя выдумал. Прости, - в этот вечер из квартиры под самой крышей доносился плач. Селестина плакала, но не могла остановиться. Она плакала навзрыд, а потом порезала ножом все свои картины. Работа всей ее жизни превратилась в мусор, который восстановить уже нельзя. С рассветом хлопнула входная дверь. В открытое окно заглянула Осень, печально осмотрела комнату. Пустота. Только кусочки бумаги лежали на полу. Ветер подхватил их, унося с собой.

- Селестина… Селестина… - тихо, как шепот моря, раздалось в комнате, но ответом ему была тишина.