Дорогой друг

Много лет прошло с тех пор, как наш рассказ имел свое начало.

Киевская Русь: она подобно бури, возвысилась над всеми в один миг, но и едва не канула в пропасть бед и разочарований. Её бесстрашные князья вели веками войны, смело ведя за собой отважных дружинников. Все, что тогда происходило, внушало отрадное чувство и гордость русичам за отчизну.

В один из затишных месяцев между войнами, были шумные празднества в городе. Все веселились, пили, танцевали. С больших холмов катились вниз горящие колеса от повозок и, везде был слышен шум, смех и музыка: русский народ справлял так масленицу.
На княжеском дворе, где стоял длинный стол, где лилось вино и мёд рекой, и где слышен был говор и смех мужчин на всю округу - празднество было в самом начале. Как вдруг, на окраине Киева загорелась конюшня.
Через весь город на главную площадь, где проходили гуляния возле княжеского терема, бежал один из дружинников по имени Воислав. Он прошел сквозь гуляющую толпу и подошел к князю киевскому, который был очень весел и пьян.
-Что тебе надо дружинник? Пей, веселись и гуляй, - князь добродушно улыбался, приглашая воина к столу.
-Не губи ты княже, а вели слово молвить - беда пришла к нам из неоткуда! - дружинник склонился к князю, говоря тихо, но взволнованно, сообщая плохие известия.
-Как? Кто не доглядел! Потушить! Немедленно, потушить! - закричал князь Светозар, поставив громко чашу на стол.

Дружинник поклонился князю и побежал, что было мочи. Воислав быстро обернулся, оказавшись на пожаре в несколько мгновений, а там.…Там синим пламенем, полыхала одна из княжеских конюшен. Люди в панике бегали с вёдрами и суетливо пытались затушить огонь. Никто не понимал, как справится с пожаром: старухи громко причитали, взвывая к богам, прося о помощи. В огне было слышно, как лошади кричали на своем сказочном языке, будто взвывали и моля о спасении. Как храбрые дружинники не пытались зайти в конюшню, чтобы вывести оттуда этих несчастных животных, у них ничего не выходило: огонь не позволял пройти и все попытки были тщетны.

Но тут, один из зевак на удивление других, накинув на себя тулуп, вошел бесстрашно в полыхающую конюшню. Все в удивлении ахнули и замолчали. Народ стоял в оцепенении, и лишь женщины, всхлипывая тихо, вполголоса, запричитали, глядя в это адово пламя.
«Ох, как же жарко! Как в печь попал!» - было в мыслях у Ратмира. Он шел вперед на зов несчастных животных. Вокруг все пылало, всё рушилось и падали горящие брёвна. Один из коней, пытался выбраться, испуганно мечась в стойле, но был привязан. И вот, уже огонь все ближе и ближе к нему несчастному. Ещё один миг и огонь бы поглотил коня. Но Ратмир вовремя поспел, отвязав поводья коня, он вмиг запрыгнул ему на спину, и пришпорив скакуна, они вылетели из горящей конюшни, что с грохотом рухнула в следующее мгновение.
Люди с облегчением выдохнули, с радостью встречая смельчака. Женщины были в слезах, восхваляя богов за их милосердие.
А в это время на место пожара подъехал и сам князь киевский.
-Как твое имя? - не спускаясь с белоснежного коня, спросил он смелого юношу.
-Имя мое Ратмир, - крестьянин спустился с коня, держа его за поводья, поклонившись в ноги.
-За твою храбрость и смелость, я хочу ,что бы ты пошёл на службу ко мне и стал одним из моих дружинников.
-Я сочту это за честь, княже. Но разве может крестьянин оставить свою землю на радость врагам?
-Так ты и будешь защищать свою землю от них.
-Но и свою родную землю я не могу оставить. Если моя жизнь нужна тебе, княже, то возьмите её, она твоя. Позвольте мне остаться на своей земле с родными и взять этого коня, - крестьянин провел рукой по золотой гриве животного, - а коли, нужен стану, только кликни княже и я приду верно служить тебе, верой и правдой.
-Да, будет так, - долго не размышляя над этим вопросом, ответил ему князь, - коль ты мне понадобишься, я пришлю за тобой.
На этом все и разошлись. Конюшня догорала ещё несколько часов и на следующее утро от неё остались лишь пепел и несколько обгоревших поленьев.

Ратмир привел коня в свою деревушку близ Киев-града.

Только петух пропели, как Ратмир поднялся тихонько, выходя на улицу и умывшись горстью белоснежного снега. Погода была удивительной. Пели птицы, оповещая всех о том, что весна пришла на двор. «Э-эх, как же хорошо!» - улыбаясь, выдохнул Ратмир, спеша в конюшню.
Расчесав коня, он вывел своего друга на двор. Крестьянин взял коня за поводья и запрыгнул на него без седла, и они отправились в лес.
Прошло лишь несколько часов, как они бодро скакали по лесу. Воздух был чист и морозен. Сквозь полу растаявший снег, начали виднеться первые цветы этой весны – подснежники.
-Красота-то, какая, - Ратмир похлопал коня по холке и спрыгнул с него, пройдясь по тропинке, - видел ли ты такую красоту, мой друг сердешный?
Конь ему ничего не отвечал, лишь помотал головой заржав. У Ратмира появилось странное ощущение, что конь-то его понимает. Так никуда не торопясь, они и отправились обратно.
Шло время, шли месяцы. Зима сменилась весной, а весна летом.

Лес. Красивый русский лес, во всем своем величии в конце лета. Вокруг ещё была зелень, а осень была уже не за горами. По тропинке, уходящей вглубь рощи, слышался мужской смех и стук копыт. Ратмир несся на своем коне, которого когда-то, совсем недавно, вытащил из лап пламени. За это время они смогли поладить друг с другом, и научились понимать друг друга без слов.
Время подходило к вечеру, когда они вернулись домой. Ратмир отвел коня в конюшню и прошёл в избу, где увидел в горнице княжеского дружинника и рыдающую у окна мать.
- Ратмир, тебя ждет князь. Завтра с утра ты должен присоединиться к дружине. Быть конным и при оружие , тебя будут ждать, - дружинник поклонился и вышел из избы.
Ратмир и его мать, молча, легли спать, а с утра все изменилось. Крестьянин нашел кольчугу своего отца и одел её на простую рубаху. На рассвете он вывел своего коня, седлая своего друга. На крыльце стояла его мать, в её глазах виднелись наворачивающиеся слезы.
-Будь смел и верен князю. Да, хранят тебя боги, - прислонив к лицу платок, едва сдерживая слезы, она простилась сыном. Он наклонился к ней и поцеловал её в морщинистую щеку.
Ратмир запрыгнул на коня, погнав его резво вперёд по дороге. На мгновение оглянувшись, что бы запечатлеть в памяти родные места, его пронзало ощущение, что видит все как будто в последний раз. Тяжело вздохнув, Ратмир сильней погнал коня, спеша в стольный град.
Приехав в «мать городов русских» он тут же отправился в княжеский терем. Его не пустили к князю, но сопроводили к воеводе.
- Готовы к войне? – сидя за столом, спрашивал его воевода всего войска князя.
-Да, я готов и умереть, защищая свою родную землю.
-Это похвально. Ступай. Завтра рано выступаем.

Ратмир поклонился воеводе и вышел из палат в казармы вместе с остальными дружинниками.
Утром сам князь и его дружина вместе с войском выдвинулись из города. Народ вышел к главным воротам провожать своего правителя. Повсюду стояло гробовое молчание, которые прерывал лишь женские всхлипывания. Военные мужи уходили, понурившись. Их пронзало страшное ощущение, выживут ли после этого похода или нет. Но это осталось лишь вопросом времени.

Спустя пару дней войско князя подошло к месту следующей битвы. Лагерь расположился близ реки, а на том берегу виднелись яркие огни противника. В лагере царила мертвая тишина, все томились ожиданием, и почти не спали ночь.
Только солнце взошло над долиной, как войско перешло реку вброд и расположилось на поле. Лучники вышли в первые ряды через пехоту, а после, пуская стрелы, которые с двух сторон затмили солнце. Пару секунд и воины начали падать замертво. Кого-то просто ранило, и он лежал, уливаясь кровью в стонах, доживая последние мгновения жизни, кто-то уже был убит, иным повезло,  их не задели меткие стрелы.

Пережив первую стрельбу, князь пустил в ход пехоту, которая с устрашающими криками пошла на врага, который не сдюжил, пуская свою пехоту в ход, прикрываясь лучниками.
А Ратмир всё ещё стоял подле князя в его дружине, в ожидании приказа об атаке или отступлении, наблюдая за ходом битвы. Когда стало очевидно, что нужно посылать новые силы, был отдан приказ отряду Ратмира об атаке. Но и противник удвоили свои ряды новыми силами. Дружина, не ослабев и не струсив, понеслась на врага. Завязался отчаянный бой не на жизнь, а насмерть. Войска киевского князя храбро сраэались, но силы были не равны....
Ближе к вечеру, когда поляна была залита кровью и усеяна мертвыми телами, привязанный, к одному из деревьев рощи, что росла перед поляной, конь храброго Ратмира бушевал и рвался, словно его что-то мучило и тревожило. Конь чувствовал, что его хозяин в беде и рвался к нему изо всех сил. Бушующее животное пожалел один из выживших мечников, отвязав его буйного.

Радостно заржав, словно поблагодарил, конь помчался на поле бое, перешагивая через тела раненых и убитых, спеша к своему хозяину.
Ещё в сознании Ратмир произнес, когда слабо вскарабкался на спину своего верного коня: «Спасибо тебе, дорогой друг».

Они уносились вперед, через поля, через лес. Конь отъехал к реке, замедляя шаг, а всадник, теряя сознание, упал на землю без сил. Дорогой друг жалобно заржал, останавливаясь возле Ратмира, и никуда больше не трогался с места, как будто берег его.
Ратмир пролежал несколько часов под охраной своего друга, но возле реки так никто и не появился, что бы помочь раненому воину. Славный конь, чуя смерть, мучительно метался рядом с телом хозяина, но Ратмир уже был слишком далеко от этих мест. Конь притих, ложась рядом с хозяином, тыкаясь своей теплой мордой в окровавленную кольчугу Ратмира, словно желая пробудить его от вечного сна. Но он не пробуждался, лишь становился бледнее и леденящее, лежа на первой ,едва пробивающейся из земли, весенней траве.
Безутешный верный конь лишь на рассвете оставил хозяина. Заслышав топот приближающихся топот копыт, он поднялся, громко заржав, что бы его заметили княжеские всадники.
- Это конь Ратмира! - крикнул один.
- Неужто жив! Ай да конь! - обрадовался второй. Спрыгнув со своих лошадей, оба дружинника подошли к телу, теряя радость на лицах. Не желая оставлять тело товарища, воины попытались переложить Ратмира на его коня.
Но тот не спешил даваться в руки, он рванул к реке, рассекая волны мощной грудью. Конь плыл, плыл и плыл до середины Днепра пока силы его не иссякли и он не стал тонуть....
Пронзительно прощальное ржание разнеслось далеко над рекой, и золотисто-пшеничная грива дорогого друга исчезла под чистыми водами Днепра.