О маме

В тот день нам с Оксаной исполнилось двенадцать лет. В нашей семье дням рождения не очень радовались. Она еще спала, а я лежала в кровати, изображая крепкий сон, когда в нашу небольшую комнатку зашла мать. В руках у нее было большое блюдо, на котором стоял шоколадный маленький торт со свечой в центре. Она поставила его на стол и вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью. Оксана зашевелилась - громкий звук разбудил ее. Она открыла глаза, и ее взгляд забегал по комнате и наткнулся на торт. Через полчаса мы позавтракали этим самым тортом прямо в нашей комнате и оставили кусок для матери. Когда мы обсуждали последний просмотренный мультфильм, к нам снова зашла мама. Ее взгляд с огоньками ярости в зрачках заметался по комнате.
 - Кушаете торт, да? - спокойно спросила она. Притихшая Оксана молчала, а я, более смелая среди нас, ответила:
- Да. Мы тебе оставили кусок.
- Ах, вы мне оставили кусочек, - ее голос из спокойного стал более резким и визгливым, ухоженная кожа лица покраснела и покрылась мелкими капельками пота. Она, изо всех сил держа себя в руках, подошла к тарелке и еще раз задала вопрос:
 - Вы оставили это мне?
Я знала, что это значит. И Оксана тоже знала. Поэтому пока мама молчала, и в дверь позвонили, я побежала ее открывать. Это была соседка Наталья Ивановна, и она хотела узнать у мамы рецепт пирога. Когда я зашла в комнату, Оксана лежала на полу.
Ее лицо было измазано кремом и остатками торта, из носа шла кровь. Мать все еще не могла успокоиться - пока я отходила, она снова разыгрывала из себя жертву ужасных детей, изредка пиная почти отключенную от реальности Оксану.
- Там Наталья Ивановна тебя звала, - робко проговорила я. Мать резко повернулась и быстрым шагом вышла в коридор. Я стала успокаивать и протирать лицо сестре, приводить ее в чувство и укладывать обратно в постель. Мать собралась на работу - вечерняя смена. Мы радостно вздохнули, и я ушла на кухню готовить ужин. Когда я возвращалась из кухни в нашу комнату, мой взгляд попал на незапертую дверь маминой комнаты. Эта комната всегда казалась мне чем-то тайным, запретным, а от того очень интересным местом. Обычно она запиралась мамой на замок, но сегодня что-то ее отвлекло, и дверь осталась открытой. Войдя в просторную, светлую комнату, я подошла к трюмо и посмотрелась в зеркало. Оттуда на меня поглядели незнакомые выцветшие
серые глаза. На щеке был большой синяк.
- Надо же. Он еще не зажил, - прошептала я, дотрагиваясь до поврежденного участка кожи. Мой взгляд упал вниз - на мамину косметику. Ее там было очень много и меня все эти тюбики и коробочки очень привлекали. Я взяла одну из помад и открыла ее - какой же красивый оттенок! Нежно-розовый и пахнет шоколадом. Мы ели шоколад очень редко и поэтому его запах пробудил во мне приятные воспоминания - вот мы с отцом и Оксаной на новогодней елке, в руках у нас шоколадные Деды Морозы, полые внутри, но такие замечательные и вкусные. Я легонько провела помадой по губам и почувствовала себя настоящей девушкой, а приятный аромат делал меня еще счастливее. Положив помаду обратно на место, я ушла обратно в комнату к Оксане и легла в постель.

 ***
Утро началось с криков прямо у нас в комнате.
- Ну и кто из вас рыскал в моей комнате, куски говна?
Я привстала на кровати и сказала:
 - Ты забыла закрыть дверь, и я зашла туда проверить заперто ли окно.
 Она слушала меня, наклонив голову, а потом заставила встать с кровати и пойти с ней в ее комнату.
- Смотри, - мирно начала она. У меня по коже побежали мурашки, так как я ощущала агрессию и злобу, исходившую от матери, - Окна закрыты. И они были закрыты, когда я уходила - это точно. Так зачем ты тут копошилась, мразь?
- Был сквозняк и...
- А может, - перебила меня она, переходя на крик, - ты хотела взять что-то из моей косметики? Отвечай, дебилка, зачем ты брала мою помаду?! Нахрена ты трогаешь мои вещи? Что, не знаешь что сказать? Так признай, что ты идиотка и просто любишь все вечно портить!
И она, задохнувшись от переполнявших ее чувств, замолкла, а потом швырнула мне в лицо пластмассовый благоухающий самыми лучшими воспоминаниями тюбик. Он довольно больно шлепнулся о мой лоб и закатился под кровать.
- Еще раз ты сюда зайдешь, скотина, ты пожалеешь, что тебя не придушили в младенчестве.
И она выставила меня за дверь и пнула в живот.
- Что встала, идиотка? Я дверь из-за тебя закрыть не могу.
И закрылась у себя.
***

Постепенно лето подошло к концу. Это означало начало особого уровня Ада. Мы отправились в школу. Вечером пятого сентября мы как всегда делали уроки с Оксаной. Она занималась математикой, а я учила историю. Все остальные уроки были сделаны и осознание того, что это последние задания очень воодушевляли нас. До тех пор, пока от соседки не вернулась мать.
 - Что, уроки делаете? Дневник, Соня. И ты тоже, Оксана, чего расселась?
Мы дали ей дневники и она стала внимательно их изучать.
 - Так, и где же ваши задания по русскому языку?
- Вот, мама.
- Так. "Осенью больше всего я люблю гулять по парку. Дорожки усыпаны желтыми, красноватыми, оранжевыми листьями, которые шаршат под ногами, как морские волны. " Шаршат, - повторила она, - Шаршат, да? Значит я с вами по-хорошему, занимаюсь, плачу за учебу, беспокоюсь и пахаю как лошадь, чтоб оплатить все это, а листья ШАРШАТ?!

Она вырвала лист из тетрадки, скомкала его и подошла к Оксане, чье домашнее задание повергло ее в такой праведный гнев.
 - Что листья делают, Оксанушка?
- Шуршат?
 - А что ж ты, скотина тупая, пишешь, что она ШАРШАТ? Хочешь довести меня до истерики, да? Специально портишь маме нервы?
И она намотала длинные светлые волосы моей сестры и несколько раз ударила ее головой об стол.
- Это чтоб знала, как писать правильно, пародия на человека! Уродина! Тебе не стыдно, что ты такая корова и не можешь правильно писать? Как же вы меня достали, достали-достали-достали! - мать забегала по комнате. Еще немного и она побежит в кладовку. И точно - не прошло и двух минут, как она вернулась с молотком в руках.
- Что, куски говна? Вытрепали мне все нервы, да? - и, подбежав ко мне, она стала всовывать мне молоток в руки. - Давай, убей меня, убей, ударь меня по голове, чтоб я вас, проклятых тварей, не видела больше! Ты же хочешь моей смерти! Да гори все оно синим пламенем!
И она убежала в другую комнату. Мы остались плакать.


Еще три дня она ходила обиженной на нас за нашу безграмотность, и это молчание могло означать только одно - мы должны извиниться. Вечером мы все-таки постучались к ней в дверь и попросили прощения. Она смилостивилась, и мы стали смотреть телевизор. Шла передача про бегемотов.
 - Смотри, Соня, эти бегемоты такие же заплывшие жиром животные, как ты!
Я обиженно засопела, но виду старалась не подавать. Ясно было, что она хочет спровоцировать меня.
 - Скоро в дверь влезать не будешь.
 Мы молчали, и тогда она яростно выключила телевизор и сказала, что б мы шли в свою комнату. Там она стала громко рассказывать нам о том, как трудно ей живется. Как мы надоели ей трепкой нервов и еще много чего... В конце тирады она оттаскала нас за волосы, а меня больно ущипнула за бок.
- А это тебе за твои сопли.
 И ушла.


Так незаметно мы прожили еще один год. Наступал наш тринадцатый день рождения. Мы еще помнили то, как она швырнула торт Оксане в лицо в прошлый праздник и отпинала ее, поэтому решили угощений не принимать. Всю ночь на пятое июня я обдумывала и ненавидела мать. Я не могла понять, почему она нас так ненавидит, постоянно унижает, оскорбляет, но в то же время жалуется всем на то, что мы ужасные дети и достойны только битья.
 Стрелка часов плавно подъехала к девятке и дверь распахнулась. Мать внесла на подносе в комнату большую коробку, обернутую красивой подарочной бумагой. Я заликовала, моя ненависть угасла и сменилась нежностью и любовью. Все-таки, она нас любит, вон какой подарок приготовила, а как упаковала... Мамочка.
Она ласковым голосом стала будить нас.
 - Оксана, Соня, просыпайтесь.
Оксана обрадовано вскочила с кровати.
 - Мамуля, это нам?
- Конечно, вам. Открывай коробку.
 Оксана открыла коробку. Ее лицо из радостного стало недоуменным, а потом исказилось гримасой отвращения. По комнате поплыл отвратительный запах.
 - Что это? - дрожащим голосом спросила она.
 - Не видно? - она схватила Оксану за волосы и окунула лицом в коробку. Судя по запаху, это было дерьмо. Оксана заскулила, стала тереть лицо руками, визжать и пытаться очиститься, а я побежала на кухню. Из-за дверей раздавались крики - очевидно мать решила избить свою дочь за то, что она не оценила ее остроумный подарок. Я распахнула двери и
вбежала в комнату - Оксана стояла на подоконнике перед открытым окном.
 - Что, тварь неблагодарная, попугать меня решила? Да мне срать что ты будешь делать! И на тебя срать!
Оксана сделала шаг вперед и, тихонько всхлипнув, полетела вниз. Ее печальные глаза и перепачканное маленькое личико в кровоподтеках стояли у меня перед глазами. Мать удовлетворенно повернулась ко мне.
- Видела, что эта тупая сучка сделала? Пугать меня решила! Дебила кусок!
У меня потемнело в глазах. Я почувствовала целую палитру ощущений - острую жалость к сестре, жгучую ненависть к матери, растерянность, злоба, и я показала матери, что у меня в руке нож, принесенный только что из кухни.
Она насмешливо рассмеялась надо мной и подошла с коробкой говна к окну и выбросила его прямо, наверное, на беззащитное тело Оксаны. Ее толстая спина со складками жира закрыла весь свет в комнате и я, не чувствуя больше ничего, кроме злости, воткнула ей нож куда-то в сердце. Она стала мягко стекать вниз и завалилась на спину, шевеля конечностями как тупое насекомое.
- И ты туда же, тварь... Пугать меня решили.

Потом она странно забулькала и замолчала навсегда. Я спустилась по лестницам вниз к Оксане и села на корточки.
Подъезжала скорая помощь.