Верное средство

«Просите у Бога благодати»
(слова на иконе)

Лет пятнадцать назад в одном из журналов я прочитала о том, как некая 73-летняя баба Нюра из глухой деревни на Псковщине, собирая грибы в местном лесу, провалилась в топкое болото. Липкая жижа стала быстро засасывать её, а рядом не было ни единого кустика, чтобы зацепиться, и набожная старушка, приготовившись к погибели, перекрестилась. И о чудо! Её нога упёрлась в твёрдое корневище давно погибшего дерева. Над поверхностью воды оставалась только голова. Комары, клещи, слепни, оводы и всякий мелкий гнус мгновенно облепили голову несчастной женщины, а к рукам, ногам, шее присосались пиявки...
Соседи, не дождавшись бабы Нюры, бросились на поиски. Искали несколько дней и вызволили её из болотного плена, почти бездыханную, только на третьи сутки. Укутав в одеяла, доставили в районную больницу. Врачи, принимавшие больную, утверждали, что у бабушки при случившихся обстоятельствах не было шансов выжить. Она должна была погибнуть уже через полчаса от переохлаждения, потому что вода в болоте была ледяной. Но даже если бы вода была парной, то кровососы расправились бы со своей жертвой в течение часа-двух. То, что она продержалась трое суток, было чудом.
Что же помогло спастись бабе Нюре, о которой соседи говорили, что она была «жизни хорошей», скромной и терпеливой? Как потом выяснилось, она неусыпно повторяла про себя «Отче наш» и «Богородицу»...
Прочитав об этом случае, я нисколько не усомнилась в его правдивости, только поразилась: «Какое же надо иметь терпение, чтобы трое суток выносить боль от укусов!». Мне вспомнилась в связи с этим моя рыбалка на речке Мологе, что под Бежецком. О, это была незабываемая рыбалка!
Приехав на место, я сразу огляделась: зелёная пойма, сверкающая лента Мологи, белосахарная колоколенка на фоне безоблачного неба, село – как на ладони. Так и захотелось воскликнуть: «Господи, как прекрасен Твой мир!». Но радость моя была недолгой... Не успела я удобно расположиться на берегу и закинуть удочку, как меня окружила туча мерзких насекомых.
До сих пор содрогаюсь, вспоминая этих летучих крокодилов, которые за полчаса не оставили на мне живого места! Мои руки вращались как пропеллеры, но это не пугало кровожадных тварей. Изголодавшиеся, они с лёту влипали в меня и грызли, грызли, грызли... Терпения хватило на полчаса. На ходу сматывая удочку, я бежала к машине...
На следующий день моё тело стало похожим на огромную гроздь винограда «Изабелла» – оно было сплошь покрыто невыносимо зудящими лиловыми буграми. Мне хотелось содрать с себя кожу, так она свербела! Я без конца покрывала себя гелем от укусов насекомых, натиралась содовым раствором, но зуд не прекращался. Пытка продолжались несколько дней, после чего чесотка, наконец, утихла. Однако лиловые фонари, оставшиеся на местах укусов, горели ещё два месяца! 
  Испытав на собственной шкуре «железные» челюсти слепней и оводов, я ужаснулась, представив, что пришлось выстрадать бедной старушке, которую лесные кровососы нагло и безнаказанно ели поедом трое суток. Я не представляла, как такое можно было выдержать. Поняла это гораздо позже...
Как-то я пришла на приём к стоматологу. Врач предложила мне сесть в зубоврачебное кресло и заняла стул рядом, уткнув взгляд в обложку моей медицинской карточки – на ней была приклеена памятка с перечисленными в ней анестетиками, на которые у меня аллергия. Затем посмотрела на рентгеновский снимок больного зуба и покачала головой:
– Не знаю, что с тобой делать... У тебя пульпит, канал нужно вскрывать. Тут без обезболивания не обойтись, а колоть тебе ничего нельзя. Понимаешь?

Я, побледнев, вжалась в кресло.
– Посиди, я сейчас вернусь, – сказала врач.
Она поднялась и, взяв карточку вместе со снимком, куда-то ушла. Я осталась сидеть ни жива, ни мертва и, чтобы хоть как-то успокоиться, стала читать про себя «Отче наш». Врач где-то задерживалась, и я, воспользовавшись её отсутствием, успела мысленно проговорить ещё несколько молитв: «Богородицу», ангелу хранителю и своей святой, Валентине...
Врач вернулась недовольная, уселась на свой рабочий стул и включила прожектор: яркий свет ударил мне в лицо.
– Открой рот! – велено было мне, но я едва смогла это сделать: от страха у меня свело челюсти. 
– Я пока только посмотрю, – строго сказала стоматолог, беря со столика инструмент.
Приготовившись терпеть боль, я зажмурилась и вцепилась в подлокотники. Несколько минут прислушивалась к звуку постукивающего по стенке зуба металла и царапанию острия по зубной эмали, но... при этом ничего не ощущала!
– Так больно? – услышала я.
– Э-а, – помотала в ответ головой.
– А так?
Я снова некнула.
Врач отложила инструмент и подозрительно уставилась на меня.
– Даже не знаю, что с тобой делать...
– Может, мышьяк сначала положить? – вкрадчиво спросила я.   
– Всё равно надо сверлить.
– Ну... давайте попробуем... – согласилась, робея.
– Ты уверена? Зуб сложный.
– Разве есть выбор?
– Ладно, попробуем. Только смотри, не дёрнись, иначе я машинкой порву себе руку или, не дай Бог, твою щёку.
И врач надвинула на лицо марлевую повязку.
– Открой рот шире!
Заработал аппарат, и я снова вцепилась в подлокотники, зажмурив глаза...
Несколько секунд я прислушивалась к осторожному повизгиванию бормашинки, сверлящей зуб, и опять не чувствовала при этом никакой боли. Потом звук работающего механизма стал более настойчивый, но боль всё не появлялась. Руки мои ослабили хватку, и я, отцепившись от боковин, спокойно опустила ладони на колени.
Зато врач нервничала всё больше.
– Не больно? – уже в который раз спросила она меня, и я в очередной раз отрицательно мотнула головой.
Машинка продолжала жужжать, нисколько не тревожа мои нервы, и я расслабилась, даже стала думать о чём-то своём. Только докторша вдруг отшатнулась от меня.
– Нет, я больше так не могу! Я уже до канала дошла! Неужели и сейчас не больно?
Мне показалось, что она набросится на меня с кулаками. Я не понимала, почему она злится. Я не лягаюсь, не кусаюсь, не кричу, ну и работала бы себе спокойно!
– Разве плохо, что я веду себя смирно? Сверлите, сколько надо.
– Не надо меня учить! Ладно? – рассердилась стоматолог.
Я обиделась: «Делай что хочешь, а я больше слова не пророню!».
Врач выключила аппарат и велела медсестре принести какой-то «электродонт» – так, по крайней мере, мне послышалось. Медсестра задумалась, видимо, вспоминая, где он может быть. Потом вышла из кабинета и вскоре вернулась, торжественно неся впереди себя небольшой, размером с кирпич, приборчик.
– Думала, уже не найду! Контакты, правда, заржавели.
Я поняла, что прибор в последний раз использовался, когда я была пионеркой.
Несколько минут медсестре понадобилось на то, чтобы отчистить ржавчину и подготовить прибор к работе, после чего она поставила его на столик и включила тумблер – на приборе загорелась маленькая красненькая лампочка и покачнулась длинная тонкая стрелка на табло. Ура! Работает!
– Сейчас я буду касаться электродами зубов, а ты, если услышишь какое-то жжение или покалывание, немедленно сообщи мне об этом, – приободрилась врач. – Понятно?
– Да, конечно, – согласилась я и, отвалившись на спинку кресла, открыла рот.
И снова я прислушивалась к своим ощущениям, и снова ничего не ощущала – ни жжения, ни покалывания, абсолютно ничего.
Медсестра, оставшаяся стоять рядом, с удивлением смотрела то на меня, то на прибор.
– Ну не может быть такого, что все зубы мёртвые! Скажи, ты хоть что-нибудь чувствуешь? – устало спросила врач.
Теперь уже я не знала, что делать. Сказать правду и опять поднять нервы докторше? Мне этого не хотелось. Я и так уморила её, к тому же время, отведённое для меня, давно истекло. «Пока тут со мной возились, там, в коридоре, наверное, уже собралась очередь», – подумала и, дотронувшись рукой до щеки, неуверенно проговорила:
– Кажется, да... покалывание...
– Слава тебе Господи! – расцвела врач.
Зуб мне вылечили. Даже не пришлось удалять нерв...
Я возвращалась из клиники домой по малолюдной улице и рассуждала о том, что произошло. Я не способна терпеть боль, но боли и не было, это факт! Почему? Я не принимала никаких пилюль, мне не кололи обезболивающих лекарств... Остаётся одно... – молитва «Отче наш», которую я произнесла, трепеща от ужаса и надеясь только на Всевышнего, послужила... обезболивающим средством! Неужели Господь услышал меня, недостойную?
Мне вспомнилась несчастная болотная пленница, которая в течение трёх суток, угрызаемая ненасытными насекомыми, ждала помощь. Так вот оно что! Это значит, что богомольная бабушка Нюра, находясь под покровом Божьей милости, не чувствовала боли и холода! Ведь она читала молитву из молитв, которую Сам Христос заповедовал всем верующим и сказал при этом слова простые и удивительные: «Просите, и дано будет вам».
                19.03.13