Бабушка и девочка

Лето, палата девочек в пионерском лагере, ночь. Девочка проснулась со слезами  на глазах и вспомнила, бабушка умерла.

На похороны ее не взяли, зачем ребенку на похоры. О смерти бабушки отец сообщил мимоходом, когда зашел в заводской клуб, куда девочку привезла приятельница родителей на осмотр. Было шумно, знакомые лица девчонок по лагерю, и значимость проишедшего пронеслась мимо. Эти пять дней пересменка девочка жила у приятелей родителей, ее возили в Петергоф и Павловск, кататься на теплоходе по Неве, в то время, как бабушка умирала и умерла. Должны ли дети быть отстранены от смерти их близких людей? Нет ответа на такой сложный вопрос.

Бабушка любила ее, не то чтоб сильно, не то чтоб за что-то, не то чтоб баловала. Просто любила такую, как была, ни за  что, ни про что. Спускала шалости, не жаловалась родителям, рассказывала о своем детстве, пересказывала книжки, которые прочла, жила рядом, как живут рядом те, кого мы привыкли считать частью жизни, а без них жизнь вдруг теряет яркость красок, и наша защищенность пробивается прорехами потери.

У бабушки не было своего жилья. В комнате их было четверо, родители, девочка и бабушка. Комната была в большущей коммуналке, где у каждой семьи была своя горелка на плите, одна уборная на 32 человека, парадная и черная лестницы, двор колодец, окна четвертого этажа высоко смотрящие немного в небо, немного на улицу внизу, немного на окна дома напротив. Каждый месяц бабушкины дочери и сыновья давали ей небольшую сумму на жизнь, но это были крохи. Ее кровать стояла за платяным шкафом у изразцовой печи, над кроватью висела иконка. Но днем они были хозяйками той комнаты. Беседовали по душам, обедали теми ложками и из тех тарелок, которыми не следовало есть в будние дни, ходили гулять в сквер, а когда весной талый снег заливал сквер водой, ходили гулять к почте, где тоже стояли скамейки.

Летом они ездили на дачу, а родители приезжали по выходным. Еще по выходным приезжали двоюродные сестры, которые уже учились в институте. Было весело, а потом сново становилось тихо, только девочка и бабушка возвращались домой со станции, откуда гости уезжали в Ленинград, где и была настоящая жизнь. Дача была съемная, у хозяйки цвели цветы, рос крыжовник и смородина, в сарае мычала корова. 

Бабушка стала болеть. Вместо дачи на лето был пионерский лагерь. Бабушка проводила недели в больнице, возвращалась домой на свою кровать. Но еще пару лет она была в силах, или просто находила их в себе, готовить еду для девочки, встречать ее из школы, но жизнь уже была немного не та. Не та, да и все, а как и что было не то, девочка понять не умела. Потом наступило последнее лето. Девочка пошла к бабушке за шкаф, они обнялись и поцеловались, впереди было лето в пионерском лагере. Девочке никто не сказал, что бабушки может и не быть больше, когда она вернется после лета. И бабушки не стало.

В одиннадцать лет трудно проанализировать, понять и принять, что человека, который тебя любил безоглядно больше нет. И не будет, никогда не будет другого человека, который будет тебя просто любить. Девочка плакала, ей не было страшно, ей было пусто. Она не знала, как сложиться ее жизнь, никому не дано знать об этом. Бабушка была с ней долгие годы, пусть не бабушка, пусть бабушкина любовь. Этого достаточно, чтоб жить и не быть одиноким.