Трофимов

Трофимов
На разных курсах преподавал у нас лабораторную физику и радиологию. Это был типичный солдафон, напоминавший полено, из которого папа Карло еще только собирался выстрогать хорошего мальчика. Какие-либо сантименты в отношениях с нами, совсем еще юными и, разумеется, не всегда идеальными, с его точки зрения, исключены были в принципе. В войну — командир дисбата, вояка он был прямолинеен и грузен, точно асфальтовый каток. Частенько, обведя нас недобрым взглядом, постукивал пальчиком по столу. А пальчик у него был не тоньше милицейской дубины.
—По многим из вас, — приговаривал хмуро, — давно уже плачет  старшина, перловка и кирзовые сапоги. Чем вы тут до сих пор занимаетесь, пока непонятно.
Намек на незаслуженную отсрочку от армии всегда пронимал. Некоторые, например я, стали вникать в его предметы старательней.
Однажды на радиологии он обследовал щитовидную железу у одной молодой,  привлекательной пациентки. Та еще даже не совсем прикрыла за собой дверь, а Трофимов уже выдавал нам свой диагноз:
—Покойница. Ей нужно скорее  рожать и — в деревню. Там дольше протянет.
Не знаю, уж слышала она его или нет.
Подобный народ встречается всюду, но хам в белом халате — это что-то. Все равно, что свинья в ермолке.  Nolli nocere — не навреди! Вот заповедь любого врача. Не можешь помочь — ладно, главное — не сделай хуже! Словом, тип он был еще тот. Безнадежный в смысле человечности совершенно. Я так считал!
Но вот однажды на той же радиологии, демонстрируя возможности аппаратуры для диагностики, он как-то  предложил эксперимент:
—Вы люди молодые, горячие. Кто хочет узнать, на что он способен?
—В чем? — спросил я.
—Да во всем, — хмыкнул Трофимов. — Щитовидная железа регулирует все гормональные функции.
И посмотрел при этом на  Галю Алешину. Та  гордо расправила на губах алый бантик и выставила вперед свою грудь, высокую и заманчивую, как витрина кондитерской лавки.
Вызвались трое, в том числе я. Предварительным условием эксперимента стал радиоактивный йод. За день до часа «Х» мы хватили его по мензурке. И вот эксперимент. Смысл, если не мудрить, заключался в том, сколько йода сможет поглотить щитовидная железа. Норма гуляла в интервале от тридцати до, кажется, шестидесяти процентов. Чем выше процент, тем больше жизненный тонус, то есть, естественно, и сексуальная активность.
Крепыш Сафиуллин превзошел всех.  Показания прибора выдали в нем такой сексуальный потенциал, что все наши барышни ожили и, может быть, вспомнили, наконец, что за окошком все-таки  весна. Второй волонтер занял почетное место посередине. Я оказался в самом низу, даже ниже. Всего 25% по прибору!
Девочки прятали смешливые взгляды в воротах белых халатов. Галя, вообще-то, симпатизировавшая мне, смотрела сочувственно, но уже без всякого, дополнительного,  интереса.
Как так, думал я?  Все было в порядке. Ну, хоть бы одна пожаловалась! Как мне теперь учиться в этой группе? Да и по институту слухи пойдут…
Закончится пара — напьюсь, как собака!
И так и произошло бы, но спас тот же, казалось бы, равнодушный ко всему Железный Феликс.
—Пиво употребляете, молодой человек, — констатировал Трофимов.
Я растерянно заморгал потерянными глазами.
—С килькой? Ну, ну, не стесняйтесь. Житейское дело. С килечкой?
Кивнул.
—Вот! — поднял он указательный палец.
—Забыл вас предупредить, молодые люди. Наш эксперимент мог быть бы чистым при одном условии: в организме участника не должен присутствовать посторонний йод. В практике мы обычно рекомендуем пациентам воздерживаться за два-три месяца до прихода к врачу от приема йодосодержащих продуктов. Даже ватка с йодом, прижги ты ей палец, может испортить все. Радиоактивный йод уже просто не знает, куда всунуться. Естественно, не те и результаты. Килька, кстати, которая продается в магазинах, относится к ним тоже. Так что живите, молодые люди, наслаждайтесь жизнью. Пока мы здесь просто шутили…
И — ко мне:
—А пива надо пить меньше. Оно грузит почки, сердце. Особенно с рыбой.  Соль мешает удалению из тела лишней жидкости. Водка в этом смысле гораздо лучше.
И уже, когда все расходились, добавил, положив на плечо мне свою чугунную длань:
—А водку, парень, тоже не пей. Она уже все перепортит наверняка. В любом смысле.
И выразительно кивнул на выплываюшие из кабинета шароподобные бедра Гали Алешиной.