Двенадцатая ночь, 3-2

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Дом Оливии.

(Входят Сэр Тоби, Сэр Эндрю, Фабиан.)

СЭР ЭНДРЮ:
Нет! Здесь я больше не останусь ни секунды! 

СЭР ТОБИ:
Причину злобы объясни. 

ФАБИАН:
Сэр Эндрю, вы должны нам объяснить причину.


СЭР ЭНДРЮ:
Я видел, как племянница твоя, любезничала со слугою, не далее, чем давеча в саду и, как она всегда строга со мною.

СЭР ТОБИ:
Тебя ли видела при этом, мой оболтус?

СЭР ЭНДРЮ:
Конечно, видела, как я тебя сейчас.

ФАБИАН:
Она любовь свою к вам этим доказала.

СЭР ЭНДРЮ:
А вы хотите доказать, что я осёл.

ФАБИАН:
И ум, и здравый смысл - свидетели сему.

СЭР ТОБИ:
Сии присяжные  - из Библии самой, судившие до Ноя и ковчега.

ФАБИАН:
Ведь с человеком молодым она любезничала только для того, чтоб ваши чувства пробудить и сердце любящее пламенем зажечь. Вмешаться следовало вам и выкинуть такую штуку, чтоб онемел от изумления мальчишка. Поступок, не родившись, захирел. Вы дали времени убить счастливый случай, а холод отношения графини вас превратил в сосульку на усах голландца, который бороздит холодные моря. И будет так  пока вы не растопите сей хлад поступком смелым или подвигом на благо государства.

СЭР ЭНДРЮ:
Я склонен к подвигу. Политика претит мне. Чем быть политиком. уж лучше быть баптистом. 

СЭР ТОБИ:
Ну, коли так, пусть это будет подвиг. Послу монарха бросишь гневный вызов  и превратишь мальчишку в решето. Узнав об этом, дева разомлеет, тебя, сосульку, сразу отогреет. Нет свахи более удачливей на деле, чем  храбрость, обретенная в дуэли.

ФАБИАН:
Другого, сударь, я пути не вижу.

СЭР ЭНДРЮ:
Кто вызов передать из вас решится?

СЭР ТОБИ:
Иди и вызов начертай рукою Марса, при этом будь суров и краток. Пусть красноречие не светится умом, но изобилует мудрёными словами, которые чернят черней чернил. И не забудь потыкать словом "ты" мальчишку. Покуда есть бумага, варит голова, нанизывай поскудные слова, плоди листы, как простыню, которой можно покрывать Великую Фосбрукскую кровать. Перо гусиное в чернильницу макай и желчь из оной извлекай!

СЭР ЭНДРЮ:
Где вас искать?

СЭР ТОБИ:
Мы в спальню позовём тебя. Иди же. 

(Сэр Эндрю уходит.)

ФАБИАН:
Я вижу он вам дорог, сударь.

СЭР ТОБИ:
Не столько он мне, сколько я ему:  цена уже за тысячи давно перевалила.



ФАБИАН:
В каких тонах письмо - могу представить, его никак нельзя сопернику доставить!

СЭР ТОБИ:
Не только передам письмо, но и соперника к ответу призову. Не скрою: их  волами не затащишь к месту боя. Клянусь при этом потрохами: в раздавленной блохе найдётся крови больше, чем у Эндрю.

ФАБИАН:
Да и в мальчишке нет свирепости в помине.

(Входит  Мария.)

СЭР ТОБИ:
Вот и воробушек к нам в веточки спустился.

МАРИЯ:
Коль умориться со смеху хотите, за мною поскорее поспешите. Простак Малволио, уверовавший в чудо, поправ разумное, чем христианин горд, творит нелепости, в безумстве пребывая. Он облачился в жёлтые чулки.

СЭР ТОБИ:
С подвязками крест на крест?

МАРИЯ:
Одна умора и забава: в чулках ступает, слово, пава. Висела я над ним, как меч, боясь его от дел отвлечь. А он, боясь незримого меча,  по плану нашему маршрут свой намечал.
Он улыбается с такою дикой жаждой, что в глобус превращается лицо, а на щеках - по Индии на каждой. Никто не видывал подобного из вас! Так мне хотелось запустить в него тарелкой, но это сделает графиня за меня и этот неминуемый удар он примет за великий дар.

СЭР ТОБИ:
Веди же нас к нему, скорей веди!

(Уходят.)