Иссык-Кульский джаз

               
   Первый раз  я услышала джаз в далеком 1968 году летом на озере Иссык-Куль. Ночь, сумасшедшие звезды, Млечный путь на полнеба, пустой пляж, тихое чавканье прибоя, Спидола на плече трубача Юры,  голос Уиллиса Коновера сквозь треск помех, а потом странная музыка - то рыдающий саксофон, то пронзительная труба. Наши новые знакомые - музыканты с турбазы были значительно старше нас, четырех шестнадцатилетних девчонок. Но музыканты всегда найдут общий язык. Так возникла многолетняя дружба. Некоторые из ребят были из Фрунзе, пару человек из Ташкента, двое из Новосибирска. Почти все они работали почему-то от Томской филармонии. Я даже помню название ансамбля. " Томичи в пути". В тот же год они приезжали на гастроли в Алма-Ату. Остальные играли в ресторанах и на танцплощадках, зарабатывая этим на жизнь и мечтая играть джаз. Работа на турбазе давала им такую возможность. Утром и днем они могли репетировать в клубе, а вечером играть на танцах. Мы практически не расставались. В чистоту наших отношений, наверное, не верил никто, кроме нас самих. Мы слушали "Испанский концерт" Майлса Дэвиса в шестиместной палатке ребят. Старый магнитофон на стуле, поднятый полог палатки, которая дико нагревалась, открытая дверь, чтобы создать хоть маленькое подобие ветерка. Мы лежим вперемежку, потому что мест на всех не хватает.
   - Девок понавели! Проституток малолетних! Совсем стыд потеряли! - врывается визгливый голос какой-то тетки в страстную партию трубы. - Днем, в постелях с девками!
   Большой Толик, гитарист, подскакивает как спущенная пружина. Я боялась, что он ее убьет. По большому счету нам на все эти скандалы было наплевать. Мы слушали музыку, мы, как губки, впитывали другое, свободное от штампов, мышление. И не только музыкальное. Я уже тогда очень отчетливо поняла, что джаз  в нашей стране - это способ жизни. Что впоследствии и подтвердилось многими судьбами знакомых и незнакомых джазовых музыкантов в Советском Союзе. Из всей Иссык-Кульской компании только трубач Юра стал известным джазовым музыкантом. Турсун, который пел на танцах и играл на гитаре, был великолепным рассказчиком. Я до сих пор помню фильм, который он рассказал, хотя никогда его не видела. Но ощущение такое, что я его видела. Через год он был в Алма-Ате проездом. Мы встретились с ним в аэропорту. Он в то лето не был с нами на турбазе. Перегонял лошадей из Монголии в Казахстан. Два часа он рассказывал нам о своих приключениях. Финал - заработанную тысячу рублей у него украли в бане в Семипалатинске. Деньги на дорогу ему выслал брат Эмиль, контрабасист. Знаете, я помню всех  тех, с кем он перегонял скот, настолько ярко он обо всех рассказывал. Он был киноактером. Как-то осенью  увидела по телевизору его за трактором. Обзвонила девчонок, очень повеселились тогда. Я недавно видела его резюме на сайте Киргизфильма. Большого Толика, гитариста, спустя много лет, случайно встретила с гитарой в Риге. Он работал в каком-то известном ресторане. Сын Юры, хоровика дирижера из Новосибирска, ученик Брона, стал известным скрипачом. О судьбе остальных ребят, с которыми отдыхали несколько лет подряд, к сожалению, ничего не знаю.
   А еще у нас был день самбы. Мы с девчонками напели ребятам самбу из кинофильма "Мужчина и женщина" Ее тут же подобрали на гитаре, и мы целый день бродили по пляжу, распевая ее на ля-ля, а также самбу " Одна нота"  и "Девушку из Ипонемы" Жобима. Был молочно-серый, тихий день. Шел мелкий, моросящий дождь, который даже не мочил одежду, а легко стряхивался. Ребята провожали нас в нашу столовую на обед, а потом стояли под стеклянной дверью, пока мы ели, продолжая петь. На радость студентам и косым взглядам педагогов политехнического института, коллег наших с подругой родителей. Прославились на оба фронта, так сказать. Мы много говорили в то лето о джазе. Маленький Толик, ударник, объяснил мне, что самое главное -  ансамбль единомышленников, нужно чувствовать друг друга. Тогда можно импровизировать и свинговать. Если этого нет, нет джаза, нет музыки. Должна быть духовная близость музыкантов. Немного наивная идиллия. Но мы тогда и были с ним идеалистами...
   С тех пор я люблю джаз. Ах, эти старые коричневые магнитофонные пленки на вес золота с трудом добытыми записями Джона Колтрейна, Арчи Шеппа, Стена Гетца, Луи Армстронга, Телониуса Монка, Майлса Дэвиса, Чарли Паркера, Дюка Эллингтона! Первые советские пластинки Эллы Фитцжеральд! Сегодня есть Интернет и замечательный французский канал "Меццо", на котором по ночам можно услышать и увидеть всех тех. кого мы тогда слушали, не видя и не зная о них почти ничего.
А тогда - столько трудностей. Как тяжело было ночью настроить Спидолу и выловить голос Уиллиса Коновера среди треска глушилок! "Джаз для коллекционеров"!
   А потом были статьи про джаз в журнале "Музыкальная жизнь". Я даже делала классный час про джаз. И знакомство с джазовыми музыкантами в нашем городе. Раньше они все играли в ресторанах. Ходили слухи по городу, что вот в том кабаке сидит хороший состав, который может играть джаз. И мы ходили послушать. А еще редко-редко, но все же случались джазовые концерты. Обычно в любом городе находился один сумасшедший джазовый музыкант, обладающий неимоверной энергией и верой в светлое будущее джаза, который бился головой об стенку бюрократии и что-то пробивал - джазовый концерт или даже фестиваль или конкурс. Именно вокруг такого человека и клубилась джазовая жизнь. В Алма-Ате таким музыкантом был ударник Тахир Ибрагимов. Именно с этого человека в Алма-Ате началась джазовая жизнь. Человек - легенда! Блестящий ударник, обаятельный мужчина, весельчак, балагур, гостеприимный хозяин квартиры, дверь которой никогда не закрывалась для друзей. Он работал в оркестре на радио, в "Арае" у Розы Рымбаевой, Был руководителем джазового ансамбля "Бумеранг", который участвовал во многих джазовых фестивалях страны. Так Таху узнали все, а следовательно, гостей и друзей прибавилось! Именно он задал тон отношениям между музыкантами Алма-Аты. Он всегда приходил на помощь всем - будь то работа, деньги, инструменты. Его знал и любил весь город. Обожали и боготворили музыканты. Все джазовые мероприятия в городе пробивал именно он. А это в те времена, поверьте, было ой как непросто!
    Это позже, когда я уже жила в Минске произошел прорыв. Почти случайно попали с мужем на первый концерт "Арсенала" Алексея Козлова в 1976 году. Это была революция!!! Свершилось! Как счастливы мы были - услышать на советской сцене мощный джаз-рок, потрясающего вокалиста Мерхдада Бади, четкую ритм-группу с двумя барабанщиками, сильнейшую духовую секцию. Восторгу не было предела. Минские джазовые музыканты приободрились. Этот первый концерт стал легендой.
   Через год новое потрясение. Ансамбль "Аллегро" Николая Левиновского  с великолепным басистом Виктором Двоскиным. Да весь ансамбль был замечательным. Я в то время была на курсах повышения квалификации в консерватории и пришла на концерт с двумя темпераментными пианистками из Молдавии. Мы хлопали и кричали так, что заметно выделялись своим южным темпераментом среди чопорной минской публики. А затем стало приезжать из Вильнюса трио Вячеслава Ганелина, мое любимое трио на долгие годы. Ганелин, Тарасов и Чекасин!!! ГТЧ. Эти удивительные музыканты были у меня дома!
     Произошло это так. Дело было летом. Народу в зале филармонии было чуть меньше половины. Это было странно и стыдно перед музыкантами. Я, переполненная эмоциями после прекрасного концерта, впервые в жизни, потянула подруг за кулисы. Запинаясь, поблагодарили за концерт. Вячеслав Ганелин спросил удивленно: "Что в Минске джаз уже никому не нужен?" Мы начали сбивчиво объяснять, что студенты разъехались на каникулы, а музыканты сидят в кабаках или в цирке (в Минском цирке играли в то время очень хорошие музыканты под управлением М. Финберга - будущий костяк его концертного оркестра Беларуси). Тогда нас спросили, где можно тихо посидеть и поужинать. Мы заикнулись про кабак наших мужей, но тихо там точно посидеть бы не удалось. Тогда я предложила поехать ко мне. Абсолютно безумная затея, учитывая, что дома продуктов было минимум. Решили так. Пока я везу музыкантов к себе на филармоническом рафике, девчонки на такси едут к себе за продуктами, а потом ко мне. Сказано, сделано! Через полчаса, пока на кухне готовился ужин, я дозвонилась мужу в ресторан и объявила, что у него в гостях трио Ганелина. Через полчаса, наши мужья, что-то наврав директрисе, примчались домой с закусками, шампанским и финской клюквенной водкой. С Тарасовым посмеялись у книжного шкафа - вкусы полностью совпали. Книжный дефицит, царивший в стране в то время, был общей болью. Он пожаловался, что никак не может найти "Иосиф и его братья" Томаса Манна. Я пообещала поспрашивать в клубе книголюбов, где можно было найти что-то в обмен. Через месяц, созвонившись, мы привезли в Вильнюс заветный двухтомник, благо в то время это стоило 12 рублей на двоих туда и обратно на поезде. Замечательная была поездка, но об этом как-нибудь в другой раз.
    Посидели мы замечательно. Мужчины говорили на профессиональные темы - аппаратуре, инструментах, примочках, которых у Ганелина было много. А я пыталась сформулировать свой главный вопрос. Музыканты меня поймут. Обычно в джазовых композициях есть тема и импровизации. Есть тональности, блюзовые гармонии, по которым можно импровизировать. Есть ритм и формы. У трио Ганелина  ничего этого не было. То-есть, импровизация парила в свободном полете без обычных точек соприкосновения. Тарасов со своими бесконечными барабанами и барабанчиками, щеточками и чуть ли не тыквами, треугольниками и бубнами, творил свою музыку. Чекасин выворачивал душу себе и всему залу по-своему. А Ганелин, как главный фокусник, летал, поражая блестящей виртуозной техникой и красочными, почти импрессионисткими звуками. А вместе получалась поразительная, духовная музыка!  Это трио по оценкам европейских джазовых критиков, единственный ансамбль в Европе, который играет самобытный, не американский джаз. Я мычала и телилась, пытаясь облечь эти свои ощущения в конкретный вопрос. Они договариваются об общем настроении, каким-то образом настраивая себя перед концертом? Медитируют на общее состояние? Муж пинал меня под столом. Конечно, какое я имею право лезть таким музыкантам в душу? Он потом прочел мне лекцию, что я ничего не понимаю в джазе, и вела себя как дилетант. При чем тут чувства и настроение? Но объяснить мне, как они это делают, так и не смог. Чекасин лукаво улыбался, по-моему прекрасно понимая, о чем я мычу и телюсь. Остальные вежливо отмалчивались, подхватывая с готовностью шутки наших мужей. Но пластинку "Con Anima" нам подписали. По-моему, ее забрал после развода муж. Ему нравились такие вещи. Бог с ними, с автографами. Мне просто очень жалко, что трио распалось. Чекасин приезжал еще со своей хулиганской бригадой молодых саксофонистов. Было шумно и весело. Но пойти к нему за кулисы совсем не хотелось. Только трио ГТЧ, по-моему мнению, было  настоящим джазовым ансамблем, отвечающим моим юношеским идеалам. И лучше всего их музыка  звучала бы на ночном пляже Иссык-Куля под сумасшедшими звездами и Млечным Путем на полнеба. А еще там в августе настоящий звездопад. Им бы понравилось, я уверена.