Бабьи рассказки

                Все события и персонажи вымышленные, а любые совпадения случайны

Жила-была деревня Луковка. Ну не просто себе «де-ре-евня», а село с сельсоветом и с председателем в сельсовете. Даже газета своя – «Луковская правда» в которой председатель каждое праздничное поздравление начинает со слов «Дорогие луковчане и луковчанки!»

Во всем Луковка село как село, но имеются свои уникальные особенности. Во-первых, озеро, в котором водится рыба – настоящая морская сельдь иваси. Чудо-то это рукотворное, я позже об этом расскажу. Во-вторых, снеговик, который не тает даже летом! Хотели сфотографировать его для газеты и фотографию в Москву послать, но аномальный снеговик засвечивает любую пленку, и хоть плачь, хоть рисуй его с натуры. До сих пор стоит непрославленным и неизученным.

В-третьих, имена жителей сами по себе превращаются из обычных имен в необычные. Чудесным образом имя меняется автоматически и в паспорте, хотя новое имя туда никто не вписывал.
Но к этим переменам так привыкли в деревне, что не обращают на это внимание, и за чудо не считают. Как звали прежде Бумагу Заклейкину, Купюру Репкину, Занозу Щепкину и Квашню Кубышкину уже никто и не помнит. Да и не важно. А то важно – как живется-поживается нашим дорогим луковчанкам. Об этом я сейчас и расскажу.

Рассказка 1. «Судак»

Решили Купюра Репкина и Бумага Заклейкина судака запечь. Пошли за судаком на реку. А в ту пору зима была лютая и снежная. Но что бабам говорить-то? Все по боку. Захотели – сделали.

Идут подруги на реку. В сугробе то валенок, то варежка застрянут. Пока ищут да тянут, платок потеряют. Платок найдут – сумки нет. Но все равно – идут. Пришли – дырку во льду колупали-колупали, выколупали. Удочку закинули. Ждут, пождут. Клюёт. Достали окунька. Окунёк бабам ни к чему – отпустили. Снова клюет. Достали окунька – отпустили. Снова клюет. «Ну, решили подруги, – если снова окунек, то окунька и запечем!» Но в этот раз судак клюнул. Положили судака в сумку и домой!
Запекли судака в тесте с лаврушкой и семя укропа положили и перец черный. Запах… на всю деревню. Тут соседи и зашли: кто за иголкой, кто за солью, кто за закваской, кто просто посмотреть – чего народ собрался. Хорошо, что судак большой оказался. И сами поели и гостей угостили.

Рассказка 2. «Волк»

Прибежала как-то засветло Бумага Заклейкина к Купюре Репкиной: «В сельсовете, говорят, за убитого волка премию дадут. Так что этого волка добыть и премию взять. А на премию отрезов на платье купить, да соли бы ... кончается уже».
Взяла Заклейкина сковороду тяжелую чугунную, а Репкиной дала скалку деревянную, так как нельзя ей тяжелое поднимать – живот потом болеть будет. И пошли подруги в лес.

Увидели волка. Но его ж догонять нужно. Догоняли – догоняли, насилу догнали. И то только потому, что волку интересно стало – чего ж бабы от него хотят. Когда узнал, смеялся-смеялся, смеялся-смеялся, пока не поперхнулся и не сдох. Ну что ж, взяли его женщины за лапы и вместе со сковородкой и скалкой кое-как до села дотащили.
Председатель премию не выписал – сказал, что волка не убили, а он своей смертью издох. А за это премию не обещано. Но подумал-подумал и дал медальку им. Одну на двоих, так как второй медальки у него не было.

Теперь носят Заклейкина с Репкиной медальку одну на двоих. Одна по четным дням, а другая по нечетным дням. Ну и ладно. Премию бы они потратили на свои бабьи нужды. А медалька-то – она на всю жизнь.

Рассказка 3. «Ссора»

Бумага Заклейкина попросила Купюру Репкину  дать ей в долг пятьсот рублей до ближайшего воскресенья. Репкина размышляла до вторника, предложила зайти в пятницу, а потому, что дать ей нечего, то перенесла на субботу. А субботы уже на воскресенье. А в воскресенье сказала, что ж давать-то, когда сегодня отдавать-то…
Заклейкина быстро нашлась, как отомстить коварной росомахе Репкиной.

Пригласила она Купюру к себе завтракать. Пришла Купюра Репкина к Бумаге Заклейкиной вся нарядно одетая завтракать, а Заклейкина говорит: «Да, звала, но не сегодня, а на завтра». Пришла Репкина на следующий день, а та: «Не сегодня же говорила, а на завтра». Целую неделю завтраками и кормила.

Разозлилась Репкина – неделю голодная до обеда ходила. Решила отомстить Бумаге Заклейкиной лютой гадостью.
Две недели думала-думала чем, и не придумала. На том и успокоилась.

Рассказка 4. «Главное – машинка!»

Купила Купюра Репкина отрез на платье. А машинки швейной у нее не было. А была машинка у Бумаги Заклейкиной. Пошла к Заклейкиной просить платье сшить. «Да, – говорит Заклейкина, – машинка есть, а шить я не умею. Квашня Кубышкина умеет платья шить. Восемь платьев для себя пошила!»

Пошли они к Квашне. Квашня дома была занята – брагу ставила. Пока ждали Кубышкину вчерашних пирогов и поели. А поели, помогли хозяйке – посуду помыли. Квашня материю посмотрела и сказала, что платье не получится – отрез большой слишком, но платье пошить все же можно. Заказчице очень платье хотелось – «Да сношу уж, какое получится».

Пришли через неделю подруги за платьем. Квашне Кубышкиной не до гостей было – она капусту солила. Ну, делать нечего – пока ждали, помогли маленько – капусту пошинковали, морковку натерли, все солью посыпали. Да! Укропом посыпали и клюквы положили. Устали… и платье решили завтра забрать: «Чтобы сейчас мокрыми руками его не залапать».

Пришли завтра. Репкина платье надевает, а оно на пол падает. Раза четыре так получилось. Ну не надевается – и все тут! Квашня руки в боки и головкой качает: «Говорила тебе – не получится платье, а ты мне «Сношу и большое» (и рот покривила когда говорила). Ну что?! – придется мне эту полумерку носить!»

Кое-как натянула на себя платье – хоть и туговато, но по фигуре-то хоть. Погоревала Репкина, погоревала, а Бумага Заклейкина и утешила подругу: «Машинка у нас есть! А материя всегда найдется! А без машинки любой отрез – просто тряпка!»

Рассказка 5. «Сплетни (№1)»

Заноза Щепкина очень любила в гости ходить. Придет к Квашне Кубышкиной пирогов с грибами, селедочку с луком, хлебушек с повидлом поест, и о делах расспросить не забудет.

К Бумажке Заклейкиной придет – сядут к окошечку. Тары-бары-растабары: кто с кем куда пошел, кто как чего надел, – все обсудят – телевизора не надо.
Купюра Репкина Занозу Щепкину не любила и пустых разговоров с ней не поддерживала. Поэтому та ходила к Репкиной только  по деловой линии – или мелочь в кошельке пересчитать (мелкие деньги Щепкина плохо различает), или репей из волос вытащить (и как только туда тот попал?!).

Но и за этот короткий визит Заноза все в доме успеет рассмотреть и все про всех рассказать. Кто кого в деревне оговорил, и кто про кого что думает.
Уйдет Щепкина, а на душе у Репкиной как-то неспокойно. Немирно как-то.

Рассказка 6. «Драчун»

Любил сын Занозы Щепкиной подраться. Как выпьет – всех бьёт. Кто под руку попадется. Хоть девка, хоть бабка, хоть тещина золовка. А мужики-то ему как-то не попадаются. Все где-то мимо мужики в этот момент ходят.

Бабы к мужикам жаловаться ходили, а те и не слушают – не лезь к Щепкину, а то сам отхожу. И к Занозе ходили жаловаться, а та сама сыном обиженная другой раз ходит. «И так, – говорит, – вам и надо, чё-же пьяного-убогого обидеть хотите?!»

А один раз праздник какой-то был. Бабы-то все в штаны в шутку вырядились, а мужики платья бабьи надели. Всем потом неохота вспоминать это было, но зато с сына Щепкинского как рукой сняло – и не пьёт, и не дерется больше.

Рассказка 7. «Литература»

Купюра Репкина  считала себя женщиной городской. Целых два года после школы ездила она учиться заочно в город. Хоть и было это ещё до кубинско-карибского конфликта, но манеры городские просто так – как крошки с передника не стряхнешь.

Сядет Репкина с книжкой у окна, то на буквы посмотрит, то в окно, но глазки быстро устают и спать поманит. Заснет – щека на стекло прилипнет, рот открыт, всхрапнет – но не проснется. Срамота! Все ходят посмотреть, как Репкина книгу читает.

Заклейкина народ разгонит и перенесет подругу в кровать. Утром проснется Репкина в кровати и удивляется: «Зачиталась – и не заметила, как от окна в кровать перешла. Сильна во мне литературная культура!»

Рассказка 8. «Порядочная женщина»

Квашня Кубышкина была женщиной практичной. И солить-мариновать, и платье кому сшить, и штаны перешить, и в огороде у нее все цвело и пахло. Но и на дереве зарубка, и на пороге сучок. Любила Кубышкина выпить. Даже это у нее хорошо получалось. Уйдет на неделю в запой, пока совсем без сил не упадет. Фельдшера позовут, тот ей капельницу прокапает. И тут самое живописное начинается.

На следующий день Квашня утром встанет, халат чистый наденет, рыбку себе отварит, яблочко почистит – выздоравливает, «реабилитация» у нее. День-другой дома посидит, потом на улицу красивое платье наденет и к бабулькам на лавочку.

«Так-перетак, – рассказывает, – эта Репкина «штучка курортная», и Заклейкина-то, баба мужняя туда-же. Щепкина вроде порядочная, а бражку-то из кружки до донышка вылижет».

Бабульки головами качают: «Так, все так! Правду-то на замочек не закроешь, щеколдочкой-то не запрешь!»

Рассказка 9. «Ходики»

Был мужик и у Квашни Кубышкиной. Хоть и приходящий-уходящий, но свой мужик. Был он мозаичник-плиточник, строительного дела человек! Мог и по дереву работать, мог и сантехнику починить. Преходяще-уходящим он был не по своей воле, а по воле Кубышкиной.

Захочет Кубышкина, придет к матери этого мужика (мать с сыном одним домом жили). Что-то сладкое ей напоёт, а та сыну: «Сходи-да-сходи к Квашне – в бане порог починить!» Ну, тот и идет.

Понятное дело! Слово за слово, там и по рюмочке за хороший день! А там и за тихий вечерок. Все по рюмочке, да по рюмочке! А там идти – кто же в ночь непроглядную-то пойдет? Ну, и живет на семью Кубышкиной, пока зарплаты хватит. А зарплата кончилась , по сдельной он работает. Квашня в гневе: «А кой нам мужик такой?»

Ну и снова по кругу. Тоскливо ей станет, опять к матери мужика с пирожком и булочкой, та опять «сходи-да-сходи». Вот по кругу – друг до друга годами циклично и ходят. Ходики – ни дать, ни взять.

Рассказка 10. «Дочка»

Купила Квашня в городе дочке сережки золотые. А сережки-то под волосами-то и не видно. Пришли в ограду – Квашня с котом и разговаривает – на всю улицу слышно: «Смотри Васька! Какие мы серьги золотые Матрехе купили!». Кот удивился: «И чего, хозяйка, орёшь-то, не глухой ведь», – но промолчал. А кто на улице Квашню услышал – усмехнулся, и тоже промолчал.

Рассказка 11. «Бред Пит»

Луковка деревня читающая. Вся свежая пресса, которая приходит на почтовое отделение раскупается в полчаса. Кому про здоровье газету, кому про сад и огород. А журналы про кино читают все.

Ну, Матрешка-то и вычитала. Что Бред-то Пит-то развелся со своей Анжелиной Джоли. Ну, она тут же ему письмо и написала, что так-то и так-то, люблю – не могу. И фотографию-то свою вложила. И с адресом даже долго не думала. «Америка. Голливуд. Бреду Питу».

Первую неделю сильно переживала. Сама на почту за газетами ходила. И на улице почтальонке все глаза намозолила. Но та женщина опытная, с пониманием отнеслась. Ни с кем, кроме как с Занозой Щепкиной это не обсудила. Ни-и-и с кем.
Ну, месяца через три Матрешка почти совсем уж успокоилась.

Пора пришла книжки читать – к сессии зимней готовиться. Ну, тут-то он и приехал. Бред-то Пит-то. Обратный адрес она точно указала. Ну и все, говорит, люблю-не могу, готов жениться.

А мать-то, Квашня Кубышкина-то, женщина серьезная. Не пускает Матрешку. Кем ты в Америке без образования будешь? И не пустила. Два года осталось до диплома. Из Америки-то на сессии-то не наездишься.

Но настоящая подоплека отказа вот в чем была. И мать, и дочь в одном точно сошлись. В телевизоре и в журналах Бред Пит молодой и даже мачо такой. А в реальной жизни мужчина пожиловатый, бородатый, волосатый и не наш… не русский какой-то.

Рассказка 12. «По любви»

Ольгой Александровной звали когда-то Тёть Олю, но это было так давно, что уже и не вспомнит никто.

Была традиция у Тёть Оли. С каждой своей пенсии она покупала большой кулек карамелек и раздавала их всем встречным детям. Разумеется, у самых юных луковчан и луковчанок тоже была традиция в этот день чаще попадаться на глаза Тёть Оли.
Да и взрослым луковчанам в этот день тоже доставалось по конфетке. Поговаривали, что так бабушка поминает своих деток. Старший Толя молодым погиб, а за не рождённых деток, поговаривали, она отмолиться даже и не надеялась.

Замуж Тёть Оля вышла по любви. И сама была молодой тогда, и мужик-то её тоже был молодой. А деток-то у неё сразу четверо стало, – у мужа были несовершеннолетние братья и сёстры. И все сироты. А потом и своих троих родили.


Мужик её пьющий и гулящий был, но всех детей на ноги поставили. Дети выросли, выучились, людьми стали. Живут теперь где-то в городе. Пока Тёть Оля в силах была, сама к ним ездила. Да и могилка самого любимого ласкового сыночка Толи там, в городе осталась.  Всегда её жалел. Как знал, что трудно ей без него будет.

Рассказка 13. «Дед сад»

Тёть Оля – домашний детский сад. На пенсию когда пошла – у неё по двое, по трое, в доме соседских детей было. Декретов таких не было как сейчас. Ну, пока мамочки на работе, она и водилась. Теперь, сама приходит с ребенком больным посидеть, чтобы матери «больничный» не брать. Денег никогда не брала за это. Только, если продукты какие…

«Поставишь – стоит, посадишь – сидит, и сам с собой спокойно играет. Что ж за него деньги-то брать?» – говорила она Бумаге Заклейкиной. А до садика по возрасту ещё мальчику далеко было. Но говорить он хорошо умел.

И как-то они сильно поспорили. «Детский сад» и «детсад» это разные вещи или одно и то же? Тёть Оля пыталась объяснить, что это два слова в одно складываются, но юный Заклейкин был тверд, и уверен, что «Дед сад» - это точно не для детей!

Рассказка 14. «Платье»

Снова купила Купюра Репкина отрез на платье. А чтобы платье шить иголка нужна. Была иголка у Бумаги Заклейкиной. Не пошли подруги в этот раз к Квашне Кубышкиной.

Покрутили они ткань, покрутили. Решили, что поперек лучше платье выйдет. Ну, и шили - пошили: что лишнее – отрежут, что коротко – пришьют. Ну, ничего себе-то платье вышло. Но слишком нарядное.

Наденет, бывало, платье. Постоит-постоит перед зеркалом. И бочком повернется, и со спины разглядеть старается. Хорошо платье и Репкина в нем хороша. Постоит-постоит. Застесняется. Снимет, простое наденет и в магазин за хлебом пойдет.

Рассказка 15. «Собачка Жужа»

История №1. «Письмо»

Здравствуй, душа моя Даша!

Как ты там в городе? Всё трубы текут и батареи не греют?

У нас все по-старому. Хотя у меня новость и радость огромная. Завела я себе собачку махонькую. Всем говорю: "с го-ро-о-о-шэн-ку".  Думала так и назвать, но не откликается пока ни на что кроме "Жужи". Ну, раз сама с пчелку, пусть Жужей и будет.

Гуляю с ней все время на нервах - вдруг машина выскочит, или человек недобрый мимо пройдет, обидит. Как собачий телохранитель смотрю на крыши домов - вдруг снайпер. В мире так не спокойно.

Кобель соседский Дарик (будь он не ладен козел собачий!) все пристроиться пытается. Я с палкой - ему нипочем. Гад лохматый палку перепрыгнет, и нос свой огромный под Жужечку сует. Удушила бы. Да силы не равные.

Птичка моя собачачья с клювиком маленьким... так мало кушает, что все время её покормить хочется. От плиты не отхожу - всякие ей премудрости готовлю. И курочку, и супчик, и в кашу сосиску нарежу. Да и сама с ней поем. Говорят, что я поправилась. А она худышка гладенькая! Шерстка блестит - волосок к волоску! Глазками смотрит на меня и вижу в глазках любовь такую, что и не передать словами. Вот где мера любви! Не в словах - в глазах собаки!

На этом прощаюсь. Да! Чуть не забыла. Говорят, в городе есть готовая одежда для собак, если не шутят люди, то вышли мне теплое для зимы. Про деньги не думай - сколько надо верну переводом.

Твоя К.Р.

История № 2. «Собака спасла человека»

Тревога билась на кончиках острых собачьих ушек. Жужа наблюдала как Репкина била электросчётчик резиновой подошвой тапка. Репкина точно знала из теории физики, что ток резина не проводит.

Собака ничего не понимала в электрике. С треском чихающий шипящий черный ящик на стене ощущала как очень опасного противника. Тощая Репкина была в глазах собаки великим человеком, но кончиком хвоста понимала, на какого страшного врага подняла руку хозяйка. Хвост сам спрятался так, как будто его никогда его и не было. И тут Жужа тихонько завыла…

Репкина опомнилась. Чинить умирающий электросчётчик, словно старый телевизор было действительно не разумно. Электрика могла вспыхнуть. И деревянный дом,  и странную женщину и маленькую собачку никто бы не успел спасти.

Хозяйка смотрела на Жужу широко открытыми глазами. Собака спасла человека.

История № 3. «Судьба Жужи»

Завела себе Купюра Репкина собачку. Маленькая Жужа такая смышлёная оказалась! И на лапки задние встанет и потерянную вещь найдет. Умиляется Купюра собачке, радуется. А народ-то судит: «Ну, кто ж то собаку-то в избе держит-то!»

Рассказывает Репкина, какая собачка умная, но все попусту. Люди слушают, но в глаза и за глаза: «Дама (крутят пальцем у виска) с собачкой».

Купюрка обнимет Жужу, покормит, на улицу на веревочке выводит – чтоб не украл кто. Людям совсем смешно: «Две сучки на одной веревочке».

Как-то осенью цирк с гастролями на несколько дней приехал. Цирковые артисты собачку полюбили. И новым фокусам её научили. Отпустила Репкина Жужу с цирком уехать. Пусть Жужа мир посмотрит, пусть в больших городах людей радует!

Собачка уехала, а Репкина заболела. Захворала и зачахла совсем. Сидит у окна и в окно не смотрит. Квашня Кубышкина ухи вчерашней ей принесла. Бумага Заклейкина к подруге заходить чаще стала. Сидит Репкина, молчит, даже Занозу Щепкину как и не слышит.

Думали, что помрет от горя баба совсем. Но зима прошла, и полегчало ей, вроде. Стала выходить на мартовское солнышко и на птичек глядеть.

Рассказка 15. «Лечилась»

Выписал фельдшер Купюре Репкиной от нервной депрессии микстуру пить. Через десять минут после еды размешать микстуру ложечкой с двумя ложками воды и выпить полученного раствора одну столовую ложку. И все это обязательно через десять минут после еды.

Ну и что? Репкина позавтракает. Про микстуру через полчаса вспомнит. Опять поесть надо. Поела, посуду помыла, крошки веничком смела, про микстуру вспомнила. Целый час прошёл. Ох и намучилась – ест, на будильник смотрит, а все мимо!

Рассердилась Репкина на микстуру. Стала, как попало микстуру пить, но три раза в день четко – как фельдшер сказал. Ну и что? Да изжога у неё началась! Микстуру-то через десять минут после еды пить назначено, а она этого не соблюдала. Ни и что? Начала изжогу лечить – кислым квасом изжогу-то снимала, а изжога совсем и не проходила. Ну, кислым квасом желудок-то и посадила.

Живот болит, Репкина нервничает. Чесаться начала – пупырышки от нервов у нее появились. Стала пупырышки зеленкой мазать. А они не проходят. Наконец нервная, с изжогой и зелеными пупырышками она к фельдшеру снова и пришла.

Фельдшер подумал-подумал и путевку в санаторий ей и выписал. Бесплатную. По обязательному медицинскому страхованию. Ну, съездила Купюра Репкина в санаторий. И совсем здоровая домой вернулась.

Рассказка 16. «Зависть»

Но то, что Репкина в санаторий ездила и бесплатно, притом, сильно Квашню Кубышкину разозлило. Уж она с Занозой Щепкиной перетирала-перетирала Репкину, но все ей легче не становилось. Уж сама нервно болеть начала. Дай, думает, расспрошу Купюрку, как ей такое удалось.

Позвала она Репкину как-бы помочь подушки перетаскать на солнышко просушить, а сама все издалека-то разговор-то заводит. И как в санатории понравилось, и сколько по деньгам поездка получилась. Ну, Репкина ей все как на духу рассказывает: «И понравилось, - говорит, - и шведский стол три раза в день, и бери, чего хочешь, сколько хочешь, ешь. И врачи там хорошие и душ-Шарко, и процедуры всякие полезные».

Чуть до инсульта Кубышкину не заговорила. Но про то, как фельдшер ей санаторий выписал – ни слова. Как и не слышит вопроса. А все свое по кругу.
Подушки соседки, конечно, просушили на солнышке. Но про себя Кубышкина твёрдо решила: «Что родилась Репкина ушлой, то змеюкой ушлой и помрет.  И ни-ка-кой санаторий ей в том не поможет!»

Рассказка 17. «Балет»

Любит Купюра Репкина танцевать. Когда концерт классической музыки услышит, приемник громко включит, шторки на окнах закроет – чтобы щелочки не было. И как будто на сцене сама себе балет танцует. И руками машет, и ногу поднимет и держит-держит-держит. И фуэте сделает, и ручки сложит, низко опустит.

«Лебединое озеро» один раз видела, когда студенткой в театр ходила, но на всю жизнь запомнила. Ну, не сложилось у нее самой артисткой стать. Ну, судьба такая – нескладная. На библиотекаря выучилась, а на артистку не получилось.
Когда по радио классическая музыка звучит, душа Репкиной расправляет крылья. Руки сами балет танцуют. И как хорошо получается!

И танцует она, когда уже концерт закончится, и новости передавать начинают. И даже ближняя подруга Бумага Заклейкина не знает о том, как талантлива она – Купюра Репкина.

Рассказка 18. «Халва свежая»

Купюра Репкина страсть как любит халву. Всегда продавщицу спросит: «Халва свежая?». «Халва-то? Свежая», – отвечает продавщица. Возьмёт в пакетике Репкина халву, прямо в магазине-то кусочек откусит и домой скорее!

Принесет, на тарелочку вытряхнет и ножичком на кусочки раскрошит. Если халва действительно свежая, так сама и рассыпается в тарелке.
Сядет Купюра с чаем несладким ложечкой всю халву-то и скушает. И пока кушает, в этот момент, ей всё хорошее думается!

И как-то раз она крепко задумалась, и большой-то кусок и зачерпнула. Ну, подержала во рту халву – не тает, пожевать хотела, а не получается. Ну, вот тут-то в дверь и постучали. Затаилась Купюрка. Опять постучали.

Молчит Репкина. А Заноза Щепкина-то в дверь и валилась. «Ох, – говорит, – чё не открываешь-то. Я думала чё, случилось чё. Замка на двери нет, значит, дома, думаю, а ты, как и не слышишь. Чё щёки надула-то? Зуб болит? А ты сало-то, сало положи и заживет быстро. Да! Я за солью. Отсыплю полстаканчика-то?» Репкина молчит. Только головой кивнула.

«К Заклейкиной зашла, а у неё только йодированная, зашла к Кубышкиной, а та-то даст чё? Да ни чего у неё нет! А хозяйственная-то хозяйственная», – тараторит Щепкина, а сама по избе глазами туда-сюда только и шмыгает. Видит – Репкина молчит, ну и дальше разговор поддерживает: «Да у тебя ванилина два пакетика, на чё-ж тебе ванилин, коли не стряпаешь ничего, я возьму один, а тебе булочек принесу».

Ну, хозяйка и не выдержала. Выдохнула халву обратно на тарелку: «Я на ванилине от мошек водичку делаю! И соль у меня тоже йодированная! А булочек ты и сама не стряпаешь!». И вытолкала Щепкину, козу блудную, за дверь.

Рассказка 19. «Уборка»

Когда Купюра Репкина затевает уборку дома, все знают – это дело долгое и, конечно, творческое. Достаёт из шкафов и коробок все сразу, осматривает каждую вещь, перекладывает в более подходящее место.

Нашла давно купленную краску цвета молодого яблока, – решила сразу перекрасить шкаф на кухне. Перекрасила. Шкаф потребовал новую шторку на окно. И ткань где-то была! Ткань зеленую ищет по всем полкам и коробкам. Много чего нужного найдет: книжку интересную, журнал с картинками, бусы все перемерит, над туфлями задумается – «Носить или не носить?» А вот и лоскут потерянный! Рядом с туфлями и лежал! «Занавеска новая будет, а окно не мытое – помыть бы», – думает хозяюшка, ищет тазик, а в тазике посуда лежит.

Лопается терпение у Бумаги Заклейкиной – третью неделю отгоняет зевак от незашториных Купюркиных окон. В свой личный выходной Бумага отпрашивается у семьи на весь день и идет к соседке порядок наводить.

Подруги пьют домашний ликер, который тайно утащила из семьи Заклейкина, душевно болтают, и, разумеется, перетряхивают все нажитое Репкиной богатство.

Вещи нашли свои места в шкафу, коробки с хламом переехали в сарай. Наконец-то в светлый субботний день порядок возвращается в дом Репкиной, как блудный сын, умиротворённый и покорный.

Поздно ночью под ворчание мужа засыпает счастливая Заклейкина (в девичестве Рвакина).

Купюра Репкина (до сих пор ещё девица) сидит в чистой, прибранной по всем углам комнате. Не спится ей – как хорошо дома!

Рассказка 21. «Закваска»

Захотела Купюра Репкина квас для окрошки поставить, но закваски у нее нет. А делать закваску никогда не получается. Не закисает или плесенью покрывается. К Квашне Кубышкиной идти ей не хотелось, а у Бумаги Заклейкиной закваски-то никогда и не было. Она всегда на окрошку простоквашу ставит. А захочет квасу – то свекровь ей и принесет готового.

К Заклейкинской свекрови идти тоже не хотелось: через березовый колок, по гречишному  полю, через овинов луг, да наискосок от старой сосны до горелого брода, а потом сидеть и разговоры разговаривать. Ведь не придешь, молча закваску не возьмешь, и обратно сразу не пойдешь. А пока то, да сё, а там и сумерки… вот и броди с закваской как тать в ночи. И квасу уже не захочется.

Весь день Репкина маялась, и поставила молоко на ночь киснуть. «И что весь день думала-то?» – ругала себя хозяйка и голодная спать легла.

Рассказка 22. «Разведка»

История №1 «Все по местам»

Недалеко от деревни полк на летних стрельбищах стоял. Приходил из полка ротный в деревню на ближнюю разведку. Ротный был мужчина в плечах видный, но ростом приземистый. «Ну, так и так, – мужики ему докладывали, – все в полном порядке. Кони в стойлах, бабы у печек, дети на речке. Врага не было, да и где ж ему взяться.

Волк прошлой весной приходил. Ну, его ж и уморили. Тараканы в деревне не водятся. Один с гостями прошлой зимой попал в село. Сутки избу не топили. Ну и он своей тараканьей смертью и помер.

Есть одна зараза – Заноза Щепкина, Гимлер в юбке. Политический провокатор. Но и от неё прок – вся деревня передерется, зато мириться весело. Неделю с пирогами луковчане друг к другу в гости ходят, и прощенья друг у друга просят. А чё ещё зимой-то делать. Работы особо никакой».

История №2 «Песня как жизнь»

Любил ротный историю рассказывать из своей жизни. Печальную историю, как любил он красивую девушку, а красивая девушка любила петь. Замуж он ее звал, карьеру ей обещал блестящую военную, быт налаженный, детишек полный дом умных и красивых. Но не слушала его Настя (так звали его девушку), а все в сторону столицы смотрела и песни репетировала. И однажды дождливым летом она действительно уехала навсегда.

Прошли годы, и вот случайно встретились они и поняли,  что жизнь их развела не шуточно. Он – ротный из полка, она – Настя Каменских. Написал с горя ротный песню Насте. Потапу песня понравилась. И стала та песня хитом года. Вот как бывает.

Дай ротному гитару, и услышишь, как тихо-тихо споет он эту песню. Он всегда поет ее тихо-тихо:

Потап (речетатив)
Дороги, дороги, дороги…
Где те люди, которые нам дороги?
Дороги, дороги, дороги…
Встречи, расставанья, пробные браки.

Настя (речетатив)
Дорога, дорога, дорога…
Здравствуй и прощай, подожди другого.
Жизнь проходит быстро – середина лета.
Лето нас обманет солнышком рассвета.

Настя:
С чувачком прикольным время пролетело,
Где была, что делала? Пролетает лето!
 
Я его любила даром-даром,
И была с ним рядом-рядом,
ЦЕпочки – сережки, а колечка нету.
Где была, что делала? Середина лета…

Припев.
Середина лета, лета!
Мы танцуем, мы раздеты,
Танцы, клубы, тусы, дачи.
Пожелай себе удачи!

Настя:
Говорить, не спрашивать, слушать без ответа,
Где – была, где не было? Где бродил, где не был?

Потап:
Середина лета, борода и лысина,
Загорелый, бодрый, я тусую с чиксами.

Жизнь течет, не кашляет, все тут удалося.
Нет тебя – печаль? Да…Но не скоро осень…

Припев.
Середина лета, лета!
Мы танцуем, мы раздеты,
Танцы, клубы, тусы, дачи.
Пожелай себе удачи!

Потап:
Говорить, не спрашивать, слушать без ответа,
Где – была, где не было? Где бродил, где не был?

Ты меня любила даром-даром.
Ты была со мною рядом, рядом.
Где ты мостик радужный, лучик бесконечный?
За окном все топчется дождик бессердечный.


Рассказка 23. «Чайку попили»

Пришла Бумага Заклейкина к Купюре Репкиной чайку попить. Самовар раскочегарили, бубликов купили, сахар рафинад в вазочку положили.

Душевно сидят! Увидел их в окно открытое ротный из полка (он в село на разведку ближнюю ходил). Говорит: «Непорядок! Две дамы и без кавалера». «Да откуда кавалерам взяться, – говорит Репкина, – все в городе кавалеры-то». «Ну, ничего, и с военным человеком можно в компании хорошей посидеть», – говорит Бумага Заклейкина.

Ну и посидели… на свою голову. Ничего такого не было, а все односельчане их целый месяц обсуждали!

Рассказка 24. «Любовь»

Случилась раз любовь у Бумажки Заклейкиной. Да мужняя баба – какая такая любовь случиться может! А ведь случилась-то. Глазоньки все в окошко выглядела, в платочек-то выплакала. А не проходит эта любовь, не выветривается. Ну, ребеночка ей хоть и надуло.

 Со своим мужиком столько лет жила не нажила, а тут и случилось. Как в деревне никто ни чего не узнал – до сих пор удивляюсь!

А мальчонка-то хорошенький получился! Такой приземистый, но широкоплечий.

Рассказка 25. «Свекровь»

Было у свекрови Заклекиной два сына и ни одной дочки. Как она снох ждала! Как хотела, чтобы сыновья скорей женились! Дождалась. Один городскую взял, а другой – в соседнем селе.

Городская-то только по делу и приезжала с сыном. Мяска там взять, или яичек свежих. А ближняя-то, Бумажка-то, во всем отрада свекрови была. И поговорит, и с праздником каждым поздравит. И подарки-то все по душе дарит.

Не нарадуется свекровь снохе. Только внучка ждать долго пришлось. Так она в церковь ходила, не помогло. К врачам дорогим возила Бумажку (кабанчика продала) – напрасно. К знахарке в страну дальнюю ездила (кабанчика и корову продала) – вот дело-то и сладилось! Не нарадуется свекровь мальчику, а что ж ребенок на родню не похож? Так и это и не страшно. У нее самой оба мальчика непохожие получились!

Рассказка 26. «В здоровом теле»

Решили Заклейкины здоровье свое поддержать, печень почистить, да и глистогонное, на всякий, случай попить. Что-то у фельдшера спросили, что-то свекровь подсказала, что-то в газете прочитали. Все эти рецепты в единую систему логично так и уложили.

Начинали лечение засветло, весь день парили, пили, мазали. Их дружно тошнило, поносило, тужило и снова тошнило. Неделю они промаялись. И результат был поразительным! Что-то в мужике Заклейкине перещёлкнуло, в жене его Бумаге Заклейкиной перемкнуло. И начали они дружно детей строгать.

Хоть старшему пятнадцать лет было, хоть и стеснялись они неуёмности своей, но лет пятнадцать они себе детишек рожали.

Рассказка 27. «Картина маслом»

Захотелось Бумажке Заклейкиной рисовать. Ну, странное, конечно, желание для женщины занятой: и муж, и дети, и хозяйство своё и огород... Но желание сильное и свежее как мартовский ветер охватило Заклейкину до самых печенок.

Видела она, как рисуют преподаватели в школе искусств, куда она водила старших дочек. Ну, утешала она сама себя, – не в этой, так в другой жизни она обязательно станет рисовать. А однажды ночью вытащила у дочек альбом, и больше не откладывая на другую жизнь, обмакнула кисточку в краску. (Музыкальная пауза.)

«Были вчера в городе, – рассказывает Заклейкина подруге, – детям одежку, мужу куртку, а себе кистей колонковых взяла. С ними масло идеально ложится. Над лессировкой, конечно, работать и работать, но акварель у меня уже неплохо получается».

Рассказка 28. «Блудный муж»

Как-то очень заподозрила Бумага Заклейкина, что мужик от нее гуляет. Как-то все так, но не так. «Померещилось», – отмахнулась сначала Заклейкина.

«Нет никаких причин, а тревожно…», – поделилась она по-бабьи, как с опытным детективом, Занозой Щепкиной. «Гуляет! – сказала, как отрезала Заноза, – за мужиками, как за поросями глаз да глаз! Или весь изгваздается, или огород чужой потопчет!».

Поговорила-бы с мужем Заклейкина, да аргументов нет. Да и следить за ним некогда. Но случай и подвернулся. Два раза мужа на пороге у Купюрки Репкиной встретила. Один он раз «книжку взял», а в другой раз «книжку отдал».

Ну, и занялась душа у Заклейкиной болеть: «К лучшей подруге мужик ходит, книжки они там читают! Ты вся в хозяйстве по уши, и в зеркало посмотреть некогда, а у той и забот-то – чтобы снег от порога отгрести, да и кашку, какую-никакую себе сварить». Тужила-тужила Заклейкина и пошла к Репкиной все точки расставлять.

Пришла, не успела из сенок дверь не отворить – слышит как мужик её странным голосом: «Ах-фе-лия, мо-я, Ах-фе-ли-я!». Ноженьки у Заклейкиной подкосились, она в дверь-то ту и ввалилась. Пока падала, увидела, что мужик-то её какую-то книгу вслух читает, а в другом углу Репкина платочком слезки утирает.

Не растерялась Заклейкина: «Почему у тебя, Репкина, порог скользкий? Как и хозяйка в слезах и соплях?! А ты сизый мерин, телевизора у тебя нету – книжки к чужим бабам читать бегаешь! Вот получишь у меня слово литературное! Ах! Фелия! Кобель старый!»

Рассказка 29. «Битва»

Бумажка Заклейкина уже третий день себя корила за расточительство. Три дня назад в магазине встретила Занозу Щепкину. Та держала в руках вазу и раздумывала – на кой ей эта африканская красота. Поздоровались приятельницы, поговорили о том, о сем. Заноза вазочку из рук не выпускает, но и рассчитываться не идет.

"Ах, какая милая вещица! – сказала Заклейкина, – в этих красивых урнах туземцы прах покойных колдунов хранят". Заноза вернула вазочку на полку. Заклейкина прищурилась: "Ой, нет! Тут рисунок другой. На урнах клетка нарисована, а здесь волна и точки – как раз для цветов хорошие символы. Придется купить". Сказала и пошла на кассу.

"Негра чёкнутая!"- только и выдохнула Щепкина.

Рассказка 30. «Подруга юности»

Была у Репкиной подруга юности. Приезжала эта городская подруга каждое лето недельки на две – по росе походить, живого молочка из-под коровы попить, да и деревенских мужиков своими нарядами всех сразу взять да и убить. Мнение женщин её мало интересовало. Мнение о себе она сама себе имела.

По натуре деловая, работала она в домоуправлении. И все на участке её ценили. Раз несколько она могла выйти замуж, но не хотела. А один ей понравился очень, но он был разочарован – она оказалась недостаточно невинной в свои сорок лет.
Вот и приезжала она, значит, в Луковку молочка попить.

Подруги ходили на рыбалку, собирали полезные травы и лежали, раскинувшись, в тех же травах на солнцепеке и слушали кузнечиков. «Счастливая ты, Репкина! – все время вздыхала подруга, – А я как конь – пашу и пашу».

Уезжала она загорелая с тяжелой сумкой гостинцев в город. И некому было ей рассказать в том городе, как с Репкиной крали колхозные огурцы, ловили «вот таких» карасей, что купались ночью в реке.… Там много можно было бы чего рассказать, да никто и не поверил бы ей – строгому старшему мастеру РЭУ№789.

Рассказка 31. «Репа»

Пришла в голову Купюрки мечта – репу вырастить. Репу большую-пребольшую. Как в сказке. «И будут они ту репу всей деревней тянуть», – виделось ей .

Семян взяла у Заклейкинской свекрови. Все по агротехнике сделала – и мульчивала и окучивала. Выросла репка не большая, но и не маленькая. А много-много-много её уродилось. На всю деревню хватило. И стали звать в тот год Купюру «Репкиной». (Музыкальная пауза.)

Идет она, а стар и млад с ней здоровается: «Здорова будь, Купюра Репкина!»

Рассказка 32. «Снеговик»

К новому году выпал снег небывалый. Ребятишки избу Купюрки Репкиной откопали, да и снеговиков-то ей в огороде и налепили. Смотрела Купюрка, смотрела, как у ребят это славно получается, да и сама себе снеговика и слепила. Снеговик не мал, не высок, а так – мужичок.

Пришла весна. К майским праздникам все снеговики-то растаяли, а Купюркин стоит – ни чего-то ему не делается. Луковчане картошку посадили, пропололи и окучили. А снеговик стоит.

Вокруг лето как лето как лето: с мухами, с жарой, с городскими гостями. Снеговик стоит, и как будто немного льдом покрылся. Ребятишки его поколупать хотели, пока Репкина за хлебом ходила, но Заклейкина их отогнала и проследила, пока хозяйка не вернулась.

Рассказка 33. «Сплетни (№2)»

Приехал в Луковку мужчина – племянник бабы Нюры. Идет по улице, видит – в чьём-то огороде снеговик стоит. Ну, снеговик, да снеговик… дошел когда до перекрестка, тут и понял… на улице-то август месяц, а в огороде – снеговик. «Померещилось», – думает, но вернулся. Точно – сне-го-вик. Как вчера слепляный. Тридцать минут мужик стоял. Снеговик так и не растаял.

Заноза Щепкина случайно мимо проходила. Поздоровалась, рассказала, что снеговика как климатический феномен фельдшер фотографировал для районной газеты. Снимок не очень четкий был, а в газете вообще не получился. Фотографию фельдшер послал аномальщикам в Москву. Но, видимо, письмо где-то в дороге потерялось. Вот и стоит снеговик не изученным. А огород этот Купюрки Репкиной. Женщины не замужней, со странностями и с характером – не дай бог каждому!

Рассказка 34. «История вышла»

Племянник бабы Нюры приехал в Луковку дом продавать. Баба Нюра померла этой весной, дом-то ему и отошел. Посмотрел мужичок дом, починил маленько. Да не об этом история. Стал он к Купюре Репкиной захаживать. То по делу какому, то вопрос у него срочный. Ну и что? Репкина-то женщина-то грамотная – где что знает, то и скажет.

Жители села взяли Купюрку в оборот. «Ты хоть напеки чё-нить», – сказала Кубышкина. «Ты шибко рано свет не включай, телевизор работает, значит – ты дома», – сказала Щепкина, – «мужики, они как тараканы, много света в этом деле не любят». «Ты волосы не затягивай назад, а распусти и сбоку на заколочку!» – сказала Бумага Заклейкина.

Негибкую в личном вопросе Репкину все это раздосадовало. А волосы причесала, свет не включала, но пирогов стряпать не стала. Да и ладно, и не надо было. Мужичок-то, баб Нюрин племянник, и так к ней посватался.

Рассказка 35. «Селёдка»

Все жители в деревне любят селедку. Кто с картошечкой, а кто с лучком маринованным в водичке с солью, сахаром, уксусом и маслом постным, а кто просто с хлебом и со сладким чаем. Все селедку покупают. Покупают и каждый раз сокрушаются: «Ну, чё-же-то в реке у нас рыба всякая, а селёдки-то нет!» И вот на тебе – сбылось!

Луковчане сошлись на том, чтобы свою же селёдку-то, в своем районе-то и выращивать! Пригласили на собрание агротехника. Он человек образованный. Он сказал, что сельдь в море живет, а там вода теплая и соленая. А у нас ей не климат!

Мужики-то задумались. Но бабам-то что говорить-то? Все по боку. Захотели – сделали. Мозги мужикам неделю конопатили. Те, наконец-то, собрались, и за вечер яму выкопали. Воду в яму провели речную пресную. Дальше что? Взяли кредит в области на развитие рыбоводного промысла. Купили соль. Засыпали. Из расчета столовая ложка на литр воды. Дальше что?

Поехали бабы на Дальний Восток. Банок трехлитровых, сколько рук хватило, взяли. Привезли бабы селёдку. В озеро запустили. Та поболела немного – и адаптировалась. Зимой подо льдом спит, весной у неё нерест, летом её удочками ловят и на зиму в бочки солят: на литр воды, четыре ложки соли, одна – сахара, перец горошком, лаврушка. Рассол сварить, остудить, немного уксуса и рыбу залить!
И едят теперь луковчане свою собственную селедку. Кто с картошкой, кто с луком маринованным, а кто просто с хлебом и сладким чаем.

Рассказка 36. «ТВ»

Луковка наша снегами порошена, ветрами баюкана, солнцем любимая, живет-поживает своей сельской трудовой и сказочно веселой жизнью.

Все будние, выходные и праздничные дни луковчане проводят с любимыми актерами и телеведущими. Телевизор не выключают с приходом гостей, а делают звук вполсилы. Следят за экраном в полглаза, пока кто-нибудь не услышит что-то важное и скажет: «Тихо! Ну-ка сделай громче!».

Когда идет всеми любимая передача – Луковка замирает. И замирает сама природа, заглядывая в окна и прислушиваясь к голосу Андрея Малахова.
Несколько раз телевидение само приезжало к сельчанам!

В первый раз – когда выдался невиданный удой в луковском коровнике.

В другой раз снимали сюжет, который доказывал тот факт, что Луковка напрямую связана с космосом. Просыпались космические шары прямо под ноги. Аномальщиков долго ждать не пришлось. Приехали, шары собрали, замеры сделали, никому ничего не сказали и пропали восвояси.

В-третий раз приехали снимать на заграничные деньги «фильм про глубинку». Председатель подумал-подумал и не пустил киношников. Хоть никакого стратегически секретного объекта у них нет, но как знать, в какие ворота развернут отснятое, и как все покажут заморским зрителям. Луковчане одобрили решение председателя. На чужой роток не накинешь платок, а то, что снято в кино – не изменит никто.

Рассказка 36. «Пир на весь мир»

Загрустили как-то сельчане. Новогодние праздники давно прошли, а до февральско-мартовских ещё далеко. И календарь перекидной взад-вперед листали-листали. Праздники числятся, но все какие-то незначимые, неродные какие-то.

Вдруг кто-то и вспомнил, а кто-то поддержал, а кто-то и донес эту мысль до все-е-ех соседей ближних и дальних. Должен быть у деревни Луковки свой День рожденья! Должен быть. Документы в архиве председатель посмотрел. Есть у Луковки свой день в календаре! Есть! И вот на завтра он как раз и приходится!

Гулять, так гулять! В клубе посидели – песен попели, в гостях посидели – пирогов поели. Все бы ничего, а нужно чтобы у Луковки свой гимн был!
Гимн в тот же вечер и придумали, разучили и спели:

«Живет деревня Луковка дружною семьей,
Сельчане в ней не ссорятся, а мир и пир горой!
Ох! Ладушки - оладушки – сельчане тут не ссорятся.
Ох! Ладушки - оладушки – а мир и пир горой.

Сельчане луковчане – русская душа.
Живут в деревне странной, немного аномальной,
Ох! Ладушки - оладушки, живут в деревне странной,
Ох! Ладушки - оладушки, немного аномальной.

Житейские проблемы сельчан не испугают
На сложные вопросы найдут ответ простой.
Ох! Ладушки - оладушки, сельчан не испугают,
Ох! Ладушки - оладушки, найдут ответ простой.

Друг к другу ходят в гости, за солью, за иголкой.
Зимою на рыбалку, летом - на покос.
Ох! Ладушки - оладушки, зимою на рыбалку,
Ох! Ладушки - оладушки, летом – на покос.

Как луковицу чистить, деревню не обидеть,
Врагу рыдать и плакать – в три короба ручьем
Ох! Ладушки - оладушки, врагу рыдать и плакать,
Ох! Ладушки - оладушки, в три короба ручьем.

Коль бабам захотелось – пойдут вдвоем на волка.
Опасно, невозможно – что толку говорить.
Ох! Ладушки - оладушки, пойдут вдвоем на волка,
Ох! Ладушки - оладушки, что толку говорить.

Найдут о чем судачить, о ком поговорить,
Кубышкина, Заклейкина, Щепкина и Репкина
Ох! Ладушки - оладушки, найдут, о чем судачить,
Ох! Ладушки - оладушки, о ком поговорить.

Живет деревня Луковка дружною семьей,
Сельчане в ней не ссорятся, а мир и пир горой!
Ох! Ладушки – оладушки, сельчане тут не ссорятся.
Ох! Ладушки – оладушки, а мир и пир горой.

По поводу появления гимна на другой день был пир на весь мир.
Я на том пиру была. Мед-пиво пила. Пироги поела и спать захотела. Одним глазом спала, другим смотрела, а что увидала, всем вам и рассказала!»