Эффект Кулешова

Я сидел во ВГУКе, шла какая-то пара, какой-то преподаватель сосредоточенно и вдохновенно рассказывал что-то студентам, которые должны кому-то, как водится, стать кем-то в этой жизни. Я был одним из этих студентов. Но я не желал быть что-то кому-то должен. Иными словами, мне было по***.
Придерживая лысую голову рукой, я, сидя на задней парте (кажется, мне суждено было всю жизнь провести на полуострове, который с высоты полёта Гагарина похож на корюшку; провести, к моему счастью, в сугубо переносном смысле), смотрел куда-то вбок и вниз, туда, где, подобно старой столичной брусчатке, выдержавшей за свою длинную жизнь мириады ударов шагов чьих-то ног, там, где ровный орнамент паркета бадяжили трещины, бережно заполненные полувековой пылью.
Трещины безмерно манили моё внимание и гипнотично заставляли мозг внутри лысой головы орнаментально соединять в замысловатый узор графики событий, усердно прожитых мною за 22 года. Если бы мне сказали когда-нибудь, что ключ к миропониманию заключён в лакированном дереве паркета, я бы не поверил. И был бы кардинально прав. Ключи нужно находить самому.
Когда трещины в паркете на раз-два раскидали всё в моей жизни по местам и уже сулили объяснить все тайны вселенной, зазвучал звонок.
Пардон, во ВГУКе нет звонков.
Преподаватель просто закончил лекцию.
Студенты встали со своих мест.
Я, блять, отвлёкся, потерял мысль, и забыл всё, о чём мне рассказали трещины в паркете. Я был лысым и снова не понимал себя и свою жизнь.
Ну а дальше квинтэссенция клипового мышления: я сходил в столовую, поел, сходил в курилку, стрельнул у кого-то сигарету, отрешённо покурил в стороне от остальных, зашёл в просмотровый зал и сел в кресло.
На экране была первая сцена из «Соляриса» Тарковского. Чего греха таить, я был таким же как все, я безмерно восхищался Тарковским. Я подумал об этом и задремал. В дрёме привиделись дощечки паркета, движущиеся хаотично, словно заряженные частицы. Через миг хаос стал космосом – дощечки выстроились в неповторимый узор, связанные между собой трещинками. Теперь я понял: трещины в паркете – это эффект Кулешова, звено, связующее две разных дощечки и придающее этой связи определённый смысл. Этот смысл есть первоисточник всего в нашем амбивалентном мире.
Я открыл глаза. На экране по-прежнему шёл «Солярис».
Я встал и вышел из аудитории.
В коридоре у окна стояла ты и пускала мыльные пузыри. Я сразу заметил тебя, и в воздухе проскользнуло что-то неуловимо-электрическое.
Старик Кулешов был чертовски прав.

[C]