Пашина Смерть

   В тот самый момент, когда Паша Неделин сошел с поезда на станции Инта, по ту сторону Урала – в поселке Саранпауль – с борта катера осторожно спустилась по хлипкому, качающемуся трапу его Смерть…

   Паша – хорошо сложенный, энергичный и подвижный молодой человек. Его лицо можно было бы назвать красивым и мужественным, если бы не оттопыренные уши, придающие простовато-деревенский вид. Впрочем, лопоухость не помешала Паше к  двадцати семи годам стать признанным специалистом в своем деле и занять в фирме достаточно высокую должность. Впервые в жизни удалось пробить летний отпуск, и он полной грудью вдыхает пьянящий воздух свободы.
   Паша – минералог-любитель. Настолько любитель, что его совершенно не волнуют химический состав, полезность минералов, а только лишь насыщенность и оттенки цветов. Его заветная мечта: собрать коллекцию полированных пластинок всех цветов радуги. Дома, сделанный по заказу шкаф со стеклянной полкой и специальной подсветкой, заполнен пока меньше, чем на десятую часть, так что любимого занятия Паше должно хватить на всю оставшуюся жизнь.

   Когда забитая рюкзаками и туристами вахтовка, покрутившись между складов, боксов и котельных, выехала из города и направилась по разбитой дороге на юго-восток, Пашина Смерть уже несколько часов ехала по встречному северо-западному курсу на тяжелом, громыхающем гусеницами вездеходе.

   Посоветовал Паше поехать на Приполярный Урал один дед, с которым он случайно познакомился в Интернете. Лет тридцать назад он занимался геологической съемкой в бассейне Кожима и на удивление хорошо помнил вездеходные дороги, горные тропы и многочисленные проявления полезных и просто красивых минералов. Впрочем, Паше еще только предстояло выяснить, насколько соответствуют действительности карта, схемы и зарисовки старого геолога.

   Когда все выгрузились из вахтовки и засуетились насчет дров для костра, Пашина Смерть уже заварила кофе и с наслаждением вдыхала любимый аромат.

   Дед настоятельно рекомендовал начать поиски с участка к востоку от горы Старик-Из: "В верховьях этого ручейка я нашел обломок кристалла густо-фиолетового аметиста размером сантиметров пятнадцать! Все хотел вернуться туда и хорошенько покопаться, но так и не довелось. Насколько мне известно, никто и никогда в этом районе аметистов не находил". Фиолетового цвета катастрофически не хватало в Пашиной коллекции, поэтому он, перебравшись на правый берег Балбанъю, уверенным шагом направился к восточному склону скалистой горы. Поставив палатку на устье ручейка и наскоро пообедав, Паша тут же приступил к поискам.
Только на третий день ползания на коленках по крутым склонам, тщательного осмотра свежих оплывин и галечных груд, скопившихся под небольшими водопадами, Паша, наконец, был вознагражден за свою настойчивость. Найденный кристалл оказался немного меньше по размерам, чем дедовский, но зато он был зональным и из него можно будет выпилить сразу три или четыре пластинки с различной густотой фиолетовой окраски.

   Когда после ужина Паша, с чувством выполненного долга, развалился на спальнике, его Смерть ставила свою оранжевую палатку всего в полукилометре от него – в подошве противоположного склона древней ледниковой долины.

   Рано утром, выпив кружку чая и закусив солеными галетами, Паша снял палатку, уложил рюкзак и направился к северо-западному склону горы Старуха-Из, где Дед обещал находки очень редкого и эффектного ярко-синего минерала лазулита. Он прошел всего в трех десятках метров от спрятанной за валом боковой морены оранжевой палаткой, в которой сладко спала его Смерть.
   Искать проявление не понадобилось – оно выдало себя свежими раскопками. Да и вообще ничего искать не пришлось. Еще не сняв рюкзак, Паша заметил на отвале одной из закопушек синий камень размером с кулак. А ведь Дед писал, что размеры выделений не крупнее спичечного коробка! Вот бы было обидно неудачливому копателю, если бы он узнал, что пропустил такой раритетный образец. А все объясняется просто: недавние сильные дожди смыли с камней глину, мешавшую разглядеть красивый минерал. В подтверждение этой мысли, Паша тут же нашел несколько обломков белой породы с довольно крупными синими кляксами лазулита.
   Налюбовавшись своими находками, Паша снова забросил за плечи рюкзак, спустился к подошве склона и по вездеходной дороге направился в верховья Балбанъю. Дойдя до переправы, он не стал переходить речку, а резко повернул влево и поднялся до скалистого склона горы Карпинского. Где-то здесь, на контакте белых кварцитов и серых сланцев, должны попадаться крупные кристаллы нежно-голубого кианита.
   Окончательно уверовавший в свою удачливость, Паша на этот раз пролетел, как фанера над Сыктывкаром. За два дня поисков не было найдено ни одного хоть сколько-нибудь крупного индивида, а сростки мелких голубых кристалликов кианита, во-первых, содержали примесь какого-то рыжего минерала, во-вторых, не подходили под стандарты Пашиных пластинок.

   В первый день Паша так увлекся поисками, что не заметил, как его Смерть прошла мимо по вездеходной дороге в сторону горы Народной.

   Несколько расстроенный неудачей, минералог-любитель вышел на дорогу и отправился в обратный путь. Остальные проявления были на хребте Малдынырд. Переночевав на левом берегу Балбанъю, утром Паша поднялся на водораздел и сразу обнаружил старые оплывшие канавы, на которые указывал Дед. Найти несколько галек, сложенных коричневым диаспором не составило особого труда, и уже через полчаса Паша шагал вдоль склона хребта в сторону ледникового кара, где были обещаны ярко-малиновые пьемонтиты. Обшарив южную стенку кара в указанных Дедом местах, никаких признаков минерала со столь красивым названием он не обнаружил.
Когда и второй заход не дал никакого результата, он, оставив рюкзак, отправился по берегу карового озера, осмотреть западную стенку. Его Смерть в это время в сотне метров выше подталкивала ногами небольшую глыбу к краю снежника.
   Не дойдя до скал каких-то метров тридцать, Паша услышал слева со снежника какой-то странный шорох, повернул голову, и тут же от сильного удара в лоб потерял сознание. Он ни о чем не успел подумать, не успел даже почувствовать боль. Только короткая вспышка молнии, и сразу мрак.

   Девушка в яркой красной ветровке, с довольно большим рюкзаком за спиной бежала, что есть силы, по кромке кара. Когда кончились, наконец, скалы, она с отчаянием смертницы, кинулась вниз по очень крутому склону. Из-под подошв горных ботинок летели камни, куски мокрого дерна, брызгала мелкая щебенка. Иногда бегунью догоняли стронутые ей несколько секунд назад, очень опасные глыбы, но она не обращала внимания ни на что и только повторяла одно слово: "Быстрей, быстрей, быстрей!" Выскочив на берег озера, она сбросила рюкзак и припустилась еще быстрее к Паше, лежавшему ничком и лицом в воде.
   Добежав до парня, девушка действовала, как хорошо отлаженный автомат, как будто она снималась в фильме об оказании первой помощи: оттащить пострадавшего от воды, выбрать ровную площадку, положить животом через колено, выдавить воду из легких, положить на спину… И потом долгие, долгие минуты, похожие на часы, массаж сердца и искусственное дыхание.
   И вот, наконец, долгожданные судорога, глубокий вдох и мучительный кашель. Живой!!!
Пульс нормальный, но дыхание слабое. Пострадавший не приходит в сознание, а это опасно.
Девушка сбегала к своему рюкзаку и вернулась с блестящей металлической коробкой. Покопавшись в ней, она нашла нужные ампулы и сделала два укола.
Через несколько минут Паша открыл глаза, увидел незнакомое женское лицо и тут же вновь зажмурился.
   – Ты кто?– еле слышно спросил он, не открывая глаз.
   – Кто, кто, смерть твоя – вот кто,– услышал он сердитый женский голос.
   – Я понял. Но почему…, почему…,– мысли путались, и Паше никак не удавалось сформулировать вопрос.
   – По кочану!– довольно грубо оборвала его девушка.– Помолчи! Тебе нельзя сейчас разговаривать.
   – Почему такая… симпатичная?– наконец получилось у Паши, вновь открывшего глаза.– А где старая карга с косой?
   – Ну, если только очухавшись, начинаешь с комплиментов, значит будешь жить.– помягчела голосом девушка.– Наверное, бабник, какого белый свет не видывал?! Ты скажи лучше, голова сильно болит?
   – Болит. А чего так тошно?
   – Ну и радуйся, что тошно.
   – Не понял.
   – Потом поймешь. Ты лучше скажи: ты здесь с друзьями, с группой, или один?
   – Один.
   – А где рюкзак?
   – У озера.
   – Вон он, вижу. Вот и ладушки. Я тебе сейчас укольчик сделаю, и ты спокойно поспишь.

   Убедившись, что Паша уснул, девушка сходила за его рюкзаком, выбрала ровную задернованную площадку под скалой и быстро установила свою оранжевую палатку. Распотрошив рюкзак парня, она расстелила полиуретановый коврик, положила на него теплую куртку и спальник, сложила стопкой в углу свитер, клетчатую рубашку, спортивные брюки, шерстяные носки. Вернувшись к парню, она достаточно легко, без надсада подняла его на руки и унесла в палатку. Переодеть Пашу во все сухое не составило ей особого труда. Осталось только застегнуть молнию на спальнике и поправить рюкзак под головой. Переделав наконец все важнейшие дела, девушка села рядом со спящим, шумно выдохнула воздух, уткнулась лицом в коленки и заревела во весь голос, размазывая горькие слезы по щекам.

   Паша открыл глаза ранним утром. В солнечно-оранжевой палатке все вещи имели праздничный оранжевый оттенок. Расстегнуть молнию на спальнике с первого раза не получилось. Тут же кто-то зашевелился под боком, и сразу поднялась голова девушки с тревожным выражением на лице.
   – Что? Что случилось?
   – Да ничего. Запарился просто. Ты зачем мне шерстяные носки напялила?
   – Не напялила, а одела,– назидательно поправила его девушка.– Ничего, ошпаренных меньше, чем обмороженных.
   – Мысль интересная, а главное – очень свежая.
   Справившись, наконец, с молнией, Паша разбросил полы спальника и произнес с облегчением: «Уф!!!».
   – Да тише ты!– упрекнула девушка.– Никаких резких движений! Голова еще болит?
   – Да так себе,– ответил Паша, осторожно пощупав пальцами свой поцарапанный лоб.– Шишечка побаливает.
   – Шишечка? Посмотрел бы ты на себя в зеркале! Гематома на пол-лица. Глаз-то еще видит?
   – Видит, только бровь на него зачем-то наезжает.
   – Ничего, к вечеру опухоль начнет спадать, но еще недели три будешь светиться всеми цветами радуги.
   – Радуга – это хорошо. Я люблю радуги.
   – Любишь? Ну что же, носи на здоровье.
   Опираясь на локти, Паша попытался сесть, но тут же, ойкнув, снова опустился на спальник. Упреждая справедливые упреки, он тут же деланно-капризным тоном спросил:
   – В этой богадельне вообще кормят людей? Я со вчерашнего утра ничего не ел, не пил!
   – Кормят, кормят,– засуетилась девушка, быстро вылезла из спальника, и, надев        кроссовки, выскочила из палатки.
   На улице сразу же зажужжали две газовые горелки, и уже буквально через пять минут девушка вернулась в палатку с парящей и вкусно пахнущей тарелкой и спросила:
   – Макароны по-флотски любишь?
   – Люблю.
   – Это тебе вредно – растолстеешь еще. Овсянка, сэр! Что вам заварить?
   – Чай, конечно.
   – Значит, будет замечательный кофе. Замётано.
   Еще через пять минут горелки замолкли, и девушка вернулась в палатку с кружкой, покрытой плоским камнем. Она ловко подсунула коленки под Пашину спину, расстелила под его подбородком полотенце, и начала кормить его с ложечки вкуснейшими макаронами с обильной тушенкой и кетчупом. Отставив пустую чашку, девушка предупредила:
   – Чай придется подождать – пусть немного остынет.
   – Подождем,– легко согласился Паша, и вдруг задал неожиданный вопрос:
   – А у тебя ноги не кривые?
   – Вроде нет. А что?– удивилась девушка.
   – Да нет, просто лежать на красивых ногах намного приятнее.
   – Да ты еще и жулик!– рассмеялась девушка.– Ты четыре раза сегодня видел мои ноги!
   – Нет, честное слово, я выше смотрел.
   – Ну и как там… выше?
   – Выше? Выше всяких похвал!
   – А я ведь сразу разглядела в тебе бабника!
   – Ага,– неожиданно расстроился Паша,– у меня каждый день на каждом лопоухом ухе – по бабе.
   – Ну, извини, не думала, что у тебя такой смешной комплекс.
   – Смешной? Ну да, смешной! Обхохочешься!– еще больше разобиделся Паша.
   – Ну что за детство!– возмутилась девушка.– Хороший парикмахер за три месяца спрячет твои локаторы под прической! Только придется уж тогда, как нашему брату, мыть голову чуть не каждый день… Ой, да у нас чай перестынет!
   Полкружки чая Паша выпил с ложечки, но потом научился обходиться самому, не сильно проливая напиток на грудь.
   Отставив пустую кружку, девушка вновь вернулась к проблеме лопоухости:
   – Но с учетом того, что ты, скорей всего, лентяй, как большинство мужиков, и голову каждый день мыть все равно не будешь, я бы посоветовала кардинальное решение: любой пластический хирург за два часа прижмет твои лопухи – как пожелаешь.
После долгой паузы, Паша удивился вслух:
   – А почему мне никто раньше не подсказал?
   – Потому что друзьям абсолютно все равно, какие у тебя уши. Ну а женщины молчат из деликатности, а кто-то – из-за боязни нарваться на хамство.
   – Ладно, хватит про уши. Я ведь тебе наверняка все ноги отлежал?
   – Есть немного,– призналась девушка, и осторожно переложила его голову на спальник.
   – А ты ведь так и не ответила, Смертушка, почему явилась вместо старой карги с косой?
   – Я ведь не настоящая твоя Смерть, а всего лишь клиническая. А мы, клинические, тем, кто возвращается, всегда самыми красивыми кажемся.
   – А коса всегда со мной,– улыбнулась девушка и вытянула из-под ветровки толстую русую косу длиной по пояс.
   – Ё моё!– только и смог произнести обалдевший Паша.– Чего же ты такую красоту прячешь?! Можно потрогать?
   – Сегодня все можно,– хитро прищурилась девушка, и, подвинувшись поближе, подала Паше конец косы.
   Паша бережно принял этот дар, нежно погладил его, как маленького котенка. Он хотел прижать мягкие волосы к щеке, но девушка тут же выдернула косу из его рук и забросила ее за спину.
   – Не сейчас. Я три дня волосы не мыла,– объяснила она,– лазила черт знает где, потела…
   – Ты лучше вот здесь потрогай,– она накрыла тыльную сторону Пашиной ладони своей ладошкой и с нажимом провела ей по своему боку и верхней части бедра.– Ну и как тебе моя талия?
   Озадаченный Паша не успел еще среагировать на заданный вопрос, а она уже подняла его ладонь выше и, покачав ею свою немаленькую грудь, объявила:
   – Все натуральное!
   – Ты чего?– наконец обрел дар речи слегка ошалевший Паша.
   – Что, испугался?– снова рассмеялась девушка.– Успокойся, концерт окончен. Целоваться не будем – вчера нацеловалась так, что до сих пор губы болят.
   - Рот в рот?– догадался Паша.
   – Ну, как ты грубо,– упрекнула его девушка.– Уста в уста! Ладно, у меня куча дел. Вот, пристаешь ко мне, беззащитной, а я ведь еще даже и не позавтракала!

   В обед, после чая Паша набрался смелости и спросил:
   – А что это было утром?
   – Просто охмуряла тебя,– невинно пожала плечами девушка.
   – А чего меня охмурять? Ты же прекрасно знаешь, что я сразу попал на крючок.
   – А один – это мало! Надо посадить на пять, а лучше на десять крючков! Видел по телевизору, как ловят осетров? Вот так, чтобы не было ни одного шанса сойти с удила.
   – Значит, просто для спортивного интереса? Ну и сколько у тебя на счетчике?
   – Дур-рак ты, Павлик!– всерьез обиделась девушка, глаза ее в один миг потемнели, брови сошлись к переносице, губы выпрямились и стали тоньше. Все это длилось несколько секунд, а потом опять на ее лице появилась улыбка.
   – Ладно, спишем на травму. Только не надо больше бедную девочку обижать – она хорошая.
   – Извини,– наигранно потупил глаза Паша.– Я больше, чесслово, не буду.
– Продолжим прерванную лекцию. Так вот, господин ведущий геофизик, на женщину природа возложила обязанность выбрать партнера, при котором и ей и ее детям жилось бы уютно и сытно. Поэтому она до замужества постоянно сканирует пространство вокруг себя, немножко флиртует, совершает небольшие провокации. Докладываю: у меня было всего два парня. Один оказался просто сволочью, предателем за бабло. А второй, с заклеенной лейкопластырем физиономией, уплыл тем же катером, на котором мы прибыли в Саранпауль. Он, видите ли, надумал меня изнасиловать, чтобы я вышла за него замуж. Он просто не знал, что у хрупкой девочки очень сильные руки. Только не надо представлять страшных сцен, кровавых глаз разъяренного самца. Просто я не приемлю насилия даже в гомеопатических дозах. Если бы не ты, я бы, наверное, вышла все-таки за него, а происшедшее стало бы со временем семейным фольклором.
   – Я-то каким боком причастен к этой истории?– удивился Паша.
   – А я тебе разве не сказала, что собираюсь поменять фамилию на Неделину.
   – Вот так вот сразу?
   – А чего тянуть? Как только синяк сойдет…
   – А меня спросить?
   – Мужская гордость? И правильно! А то я расхулиганилась тут, расхозяйничалась. А с другой стороны, зачем слова, если у тебя в глазах все прописными буквами написано.
   – Все равно. Вот ты хоть мою визитку прочитала, а я даже имени твоего не знаю.
   – А имя у меня – проще не бывает: Анна, Аня, Анюта. Вот мы и познакомились.
   Девушка нагнулась, коротко поцеловала Пашу в губы и добавила:
   – А это мы засчитаем, как обручение. Ты не против, милый?
   – Я? Я за то, чтобы повторить.

   Через два часа Паша умер.