о счастье

    Мы сидели втроем вокруг костра. Пустой пляж, давно остывший песок, где-то чуть дальше чем полмили позади глухо отзывались звуки не засыпающего города. И нас трое. Я отчетливо слышала каждый поспешный вдох, каждый умиротворенный выдох. Солнце давно угасло и стало невероятно ледяным, медленно уплывая за горизонт. Небо в тот день было запредельно ясным и чистым, воздух - каким-то необыкновенно свежим, а тишину нарушал лишь звонкий треск искр. Одна за другой они вылетали из языков пламени, и с той же скоростью, что появлялись, гасли во тьме.
    Мне и Маэлю не требовалось особого приглашения. Наш любезный собеседник ровно год назад от сегодняшнего дня дал нам знать, что всегда нас ждет. Поэтому, я внимательно наблюдала за траекторией движения каждой из них - крохотных ослепительных искр. Некоторые оставляли за собой след своего пути, некоторые улетали высоко, будто в поисках свободы.
    Маэль не был разговорчив, когда мы приходили сюда. Лежа на песке, устремив взгляд куда-то ввысь, согретый огнем он опустошал всю пачку своих сигарет. Собеседник уже несколько минут молчал, а я, занятая пламенем, и вовсе не замечала времени. А ведь и он никогда не был многословен. Доводилось же ему говорить, я всегда слушала, затаив дыхание.
    Признаюсь, я плохо его знала. Я точно помню: он бросил свою работу в столице, бросил дом, бросил друзей, оставил все и приехал сюда. Собеседнику было не больше 45 лет, хотя выглядел он намного моложе, он был необычно худощав и носил длинные ухоженные волосы. Его очки, всегда отсвечивали тусклыми лучами, закрывая огромные, чистые глаза. Я не представляла, как он оказался в нашем городе. Если задуматься, я ведь не знала даже его имени. По-моему он был в прошлом успешным инженером или учителем. Его слова никогда  не давали точно понять. К тому же, он безумно не любил говорить о прошлом. Он не был и без странностей. К примеру, одной из них была никому не понятная привычка: каждое утро, ровно в полдевятого, заходить в продуктовый магазин на углу и покупать два пакета молока – обезжиренное и цельное.
    - Скажи мне, Шарлотт, – обратился он ко мне, прерывая тишину – а что для тебя счастье?
    Я, растерявшись от неожиданного вопроса, попыталась подобрать подходящие слова, но после длительного раздумья, пришла к скромному, но искреннему заключению – «Я не знаю. Наверное, я слишком молода чтобы судить».
    Меня заинтриговала его ухмылка, но, даже после нескольких минут молчания собеседника, я не осмелилась задать вопрос. Он, заметив мой интерес, продолжил:
   - Здесь красиво, правда?
    Не дав мне ответить, он вновь заговорил:
   - Этот город мне кажется невероятно красивым. Скажи Шарлотт, а ты когда-нибудь любила?
    - Кажется, нет.
    - Любовь, - улыбаясь заговорил он, - я помню запах ее дорогого парфюма. Она была прекрасна, неповторима. Затем - авария, больница, врачи и безысходность. Нас разлучила смерть. Но я люблю. По-прежнему люблю. Мне казалось, я потерял, упустил свое счастье. Но, Шарлотт, к чему бы привела погоня за прошлым? Ведь, как бы ты не держался за него, его не вернуть. На то он и прошлое, – усмехнулся он снова – Ведь в мире столько городов, а смысл юности - пространство. Чтоб быть счастливым - надо мчаться, когда уж не хватает слов.
Наверное, глупо бросить все и в день пересечь страну с запада на восток.
    Тут я вспомнила, что когда-то, месяца четыре, а может и больше назад, он рассказывал о «ней». И о том, как она заботилась о фигуре, пила только молоко 0%. Тогда, я не обратила внимания и мы долго шутили и смеялись вместе с ним.
    - Я каждый день прихожу примерно к закату и начинаю собирать сухие ветви деревьев. Октябрь в этом году выдался невероятно сухим. Нужно правильно расположить их и рассчитать скорость и направление ветра, чтобы костер пылал, не угасая. Мне так нравится, как искры вылетают из его языков, будто в поисках свободы. А некоторые оставляют за собой след своего пути.
    Он читал мои мысли? Я не успела заметить, как костер уже погас, и мой любезный собеседник перестал передвигать сгоревшие сухие ветки своей длинной тростью. Маэль потушил тлеющую сигарету, и в тот момент мне показалось, что среди поглощающей темноты есть единственный луч света. Это были его глаза. Глаза моего собеседника. Глубокие, наполненные то ли печалью, то ли раздумьем,  такие добрые, но в тоже время такие холодные и далекие глаза отражали тусклый свет луны и сияли, пожалуй, ярче, чем она сама.
    -Я сейчас счастлив, - сказал он. - И мне нет дела до того, знаем  мы, что такое счастье или нет.