Дворец

           Вот в  таком  был  дворце  жил  Михаил  Романов... Здесь  теперь  дом-интернат  в  Брасово  ... 

           Мы  видели  этот  дворец  с  его  богатейшим  внутренним  убранством. Это  произошло  благодаря  отцу,  который  сумел договориться  с  хранителем  дворца  и  однажды  мы  оказались  в  дворцовых  апартаментах  ...
           После  нашего  скромного  деревянного  домика  и  здания  школы  и  техникума  , -  дворцовое  убранство  нас,  конечно,  поразило...
           Что  мы  увидели, -  огромные  белые  с  позолотой  двери,  а   за  ними  зал  в  зеркалах  и  с  полом,  где  паркетный  пол  так  отполирован,  что  страшно на  него  наступать...В  комнатах  висят большие  и  маленькие  но  очень  красивые  картины,  а  мебель  какая  потрясающе изящная...Вазы  ,  посуда  и  скульптуры, -  всё  такое  великолепное  и  очень-очень  красивое ..  Просто  не  верится,  что  этими  вещами  просто  и  повседневно  пользовались  люди. Нам  было даже страшно  было  притронуться
к  чему  нибудь... Мы  шли, с  удивлением  и  восхищением  осматривали  дворец  и  его  роскошное  убранство,  а  потом  долго  дома  рассказывали  маме  о  виденными  нами  красоте  царской  роскоши...
            Если  в  нашем  захолустье  так  богато  и  красиво  жили, то  как  же  тогда  шикарно  жили  в  помещики  в  Москве  и  в  Питере ?


                --------------------------------

                ИЗ  ИНТЕРНЕТА

                Некоторые страницы из истории брака
                великого князя Михаила Александровича


В Российском государственном историческом архиве г. С-Петербурга в фонде канцелярии Министерства императорского двора хранятся секретные, для времени описываемых событий, документы1. касающиеся морганатического брака великого князя Михаила Александровича и госпожи Н. С. Вульферт: переписка между чиновниками двора, а также лицами, близкими великому князю, с ним самим. Содержанием переписки является развод г-жи Вулферт и слежка за ней и Михаилом, предпринятая царем с целью не допустить брак. За сухими отчетами и эмоциональными письмами видны непростые судьбы виновников этой романтической драмы; отношения Михаила Александровича с братом, императором Николаем II; этические проблемы адъютантов великого князя и высших чиновников, которые наряду с государственными делами должны были заниматься личной жизнью представителей царствующего дома.

История любви, брака и трагическая судьба великого князя Михаила Александровича и Натальи Сергеевны Вульферт (урожденной Шереметевской) хорошо известна. Вспомним основные события, предшествовавшие публикуемым здесь документам.

До встречи с великим князем Наталья Сергеевна была уже замужем дважды: за дирижером Большого театра Сергеем Мамонтовым, от которого имела дочь, и за офицером Алексеем Вульфертом. С ним она приехала в Гатчину, где Вульферт служил в Кирасирском полку.

Михаил Александрович и Наталья Сергеевна познакомились в Офицерском собрании в 1908 году. С тех пор все считали, что добрый скромный великий князь находится под необъяснимым, инфернальным влиянием прелестной, но вздорной и своекорыстной женщины. Узаконить отношения долго не удавалось – супруг отказывал в разводе. Лишь в 1910 году, после рождения от великого князя сына Георгия, Наталья Сергеевна получила, наконец, долгожданную свободу. При этом Вульферту была выплачена огромная по тем временам сумма – 40 тысяч рублей.

Еще до появления ребенка Михаил умолял брата Николая II разрешить ему жениться, но государь ответил категорическим отказом. Заключить брак тайно в России также оказалось невозможным – за влюбленными была установлена слежка. Публикуемые далее документы частично проливают свет на то, как развивались все эти неприятные для императорской династии события.

3 декабря 1909 года великий князь Михаил Александрович направил министру императорского двора, барону Владимиру Борисовичу Фредериксу письмо с сообщением о том, что Вульферт, муж Натальи Сергеевны, не дает ей отдельный вид на жительство (без разрешения супруга жена не могла проживать без него в других городах). Кроме того, со стороны мужа звучали угрозы преследования и расправы. Михаил в письме просил Фредерикса уладить дело без обращения на Высочайшее имя. Однако барон все же доложил императору и сделал внушение Вульферту. В Москву был послан запрос о великом князе, на который получили следующий ответ от генерала Плеве: великий князь недоволен, что ему разрешены выезды из Орла только по службе; ему было поставлено условие, что г-жа Вульферт не должна проживать ни в Гатчине, ни в Орле. Тогда Михаил Александрович решил, что Наталье Сергеевне можно будет переехать в Москву, а он мог бы к ней приезжать. Таким образом, из-за его постоянных поездок в Москву создалось тяжелое положение для начальствующих лиц, получивших приказ царя препятствовать этим встречам.

Г-же Вульферт было предложено подать ходатайство о расторжении брака на Высочайшее имя.

В январе следующего года барон А. П. Будберг, вместо отдельного вида на жительство, отдал распоряжение «о нестеснении Н. Вульферт в отдельном проживании». Недовольному князю были даны разъяснения по этому поводу начальником канцелярии А.А. Мосоловым: ход делу, где затронуто имя члена императорской фамилии, может дать только государь, а это не только длительная формальная волокита, но и необходимость подтверждения со стороны Михаила для Высочайшего доклада. Так что распоряжение Будберга – благо для просительницы и князя.

Несмотря на то, что великий князь торопил рассмотрение дел о разводе и свободе перемещения г-жи Вульферт, прошение от самой Натальи Сергеевны о расторжении брака «по супружеской неверности мужа» было получено Синодом только в конце февраля. министр императорского двора не возражал против продолжения дела, но в секретном письме просил задержать до своего возвращения на службу после Пасхи.

22 марта 1910 года Михаил послал взволнованное письмо Фредериксу (даже перепутав год при датировке): у Натальи Сергеевны в недалеком будущем должен родиться от него ребенок, и он хочет, чтобы к этому времени развод был оформлен, тем более что Вульферт дал на него согласие.

«Я же сказал Государю, подтверждаю это и теперь, что я на Наталье Сергеевне Вульферт не женюсь, настаиваю же на разводе оттого, что не могу допустить, чтобы мой ребенок назывался именем Вульферта и чтобы последний имел на него какие-либо права».

Только в июне дело сдвинулось с мертвой точки, и Фредерикс дал ответ на пламенные телеграммы: «Не премину переговорить с обер-прокурором по интересующему вас делу и о результатах немедленно сообщу». Ясно, что со всех сторон «недоброжелатели» изо всех сил тянули время. Только 25 июня «дело решилось в благоприятном смысле», и указ был послан в Москву. Михаил вздохнул с облегчением: «Очень благодарю Вас за хлопоты и уведомление».

Переписка должностных лиц между собой и с императором завершилась указом о даровании ребенку титула и фамилии графа Георгия Михайловича Брасова. Теперь ничто, казалось бы, не препятствовало браку. Однако государь, естественно, был против этого мезальянса, и, чтобы его не допустить, за великим князем и г-жой Вульферт устанавливается слежка, в которой участвовали (по приказу государя!) близкие великому князю люди. В интригу было втянуто много людей. Император хотел знать обо всех передвижениях брата и его возлюбленной, чтобы любой ценой помешать неизбежному…

7 октября 1910 года адъютант его императорского высочества Анатолий Александрович Мордвинов уведомил барона Фредерикса, что Михаил 17-20 октября предполагает отправиться в двухмесячный отпуск за границу инкогнито, под именем господина М. А. Брасова. Через Варшаву он хочет отправиться в Вену, далее – по Австрии, Италии, Франции, Испании, Германии и т.д. Причем официальным лицам сопровождать себя князь просил только до Вены, об остальных передвижениях обещал сообщать телеграммами.

Вскоре Мордвинов получил из Швейцарии телеграмму от жены, что его маленький сын находится при смерти. Поэтому, в связи с его немедленным отъездом, сопровождать князя в путешествии будут или секретарь барон Врангель2, или адъютант Воронцов-Дашков3. «По моим предположениям, вероятно, в Вене к великому князю присоединится известная особа, и дальнейшее путешествие будет совершаться лишь с нею».

Управляющий делами князя, полковник барон Н. А. Врангель секретно сообщает министру двора о том, что Михаил отбыл из Москвы 7 ноября через Варшаву в Вену, где Михаил хочет его отпустить, а при великом князе останутся только егерь Баранов и шоферы Козловский и Ведихов.

^ Шифрованная телеграмма Столыпина министру императорского двора

18 октября мною был командирован в Берлин чиновник особых поручений IV класса Виссарионов. Выработав с заведывающим заграничной агентурою подробную программу наблюдений, дал по соглашению с Красильниковым лично указания агенту наружного наблюдения Бинту.

Бинт самый опытный агент, владеет французским, немецким и английскими языками. Он снабжен вполне достаточной денежной суммой. Бинт учредит под видом богатого коммерсанта безотлучное, незаметное наблюдение за путешественниками. О всех выдающихся обстоятельствах телеграфировать Петербург условленному адресу. В помощь Бинту командировано два постоянных агента.

Ближайшее распределение функций между Бинтом и его помощниками определится на месте и контролируется по донесениям Бинта Красильниковым, поддерживающим живые сношения с директором департамента. В случае следования на автомобиле и отправлением путешественниками багажа отдельно поездом или пароходом, будет учреждено наблюдение за багажом, дабы этим путем не терять из виду сопровождаемых.

В случае получения сведений о намерении вступить в брак, Бинт срочной телеграммой доложит тайному советнику Зуеву. О ходе наблюдений не премину сообщать Вашему Высокопревосходительству.

27-7/9 Х/ XI –10 г.


Следующее уведомление поступило от министра внутренних дел П. А. Столыпина Фредериксу о том, г. Вульферт прибыла в Вену 11 ноября в сопровождении горничной; дальнейший отъезд в Италию предполагается осуществить по железной дороге, автомобили отправлены вперед.

Врангель информирует Фредерикса о своем приезде в Венецию в отель «Европа» одновременно с Михаилом Александровичем, который остановился в отеле «Британия». Через некоторое время Врангелю была доставлена шифровка следующего содержания: «Советую возможно менее утруждать Великого Князя Вашим присутствием в обыденной жизни. Главная Ваша задача быть вблизи Его Высочества на случай надобности».

Вся эта ситуация вылилась в письмо от 25 ноября Врангеля барону Фредериксу и была «криком души» честного человека. Николай Александрович сообщает, что должен подчиниться приказу государя «с тяжелым сердцем». Он обязан «всегда знать о месте нахождения великого князя» и следить, чтобы все «было прилично» и не «было афиширования». Несколько дней поездки выяснили невыполнимость поручения. Великому князю было разрешено путешествовать на автомобиле, за все последствия этого способа передвижения он, Врангель, нести ответственности не может. Кроме этого, «несмотря на все принятые меры, инкогнито не оставалось не раскрытым, и появились даже заметки о приезде Великого Князя. В виду сего, […] самый факт совместного путешествия и совместной жизни, заранее известный, сам по себе составляет в глазах всех такое «афиширование», в сравнении с коим все усугубляющие обстоятельства, которые иногда мне удавалось бы устранить, суть неважные подробности».

Врангель просит войти в «невозможно тяжелое положение», в которое он нравственно поставлен. Как верноподданный слуга государя императора, он хочет исполнить возложенное на него поручение, а как подчиненный великого князя должен выполнять приказы Михаила Александровича. К тому же его советов великий князь принимать не обязан. «Взять же на себя роль наблюдателя, чтобы не сказать хуже, моя совесть и понятия о чести никогда не позволят…»

«Неизбежное соприкосновение с участниками романа Великого Князя […] в глазах Государя Императора может представить меня невольным сообщником этого романа, о котором лично я глубоко скорблю, в котором лично я вижу несчастие Великого Князя и от которого до сего поручения я был совершенно в стороне, не будучи даже знаком с г-жою Вульферт».

Письмо завершалось просьбой ходатайствовать о возврате в Россию. Копию письма барон посылает и А.А. Мосолову: «Скажу тебе, что я решил вернуться во всяком случае, даже если бы это навлекло на меня гнев Государя, барона и т.д. и лишение места, ибо есть сделки с совестью, которые для человека чести невозможны». «Для того, чтобы не было «аффишажа», нужно было не разрешать Великому Князю ездить с ней по железной дороге, не жить в одной гостинице, под одной фамилией и т.д.». «Я роль ментора при 33-летнем командире полка играть не могу», «тем более мне также не под силу роль наблюдателя и доносчика». Автора письма тяготит сознание, что «в глазах Государя, Императрицы Марии Федоровны и вообще всех» он выступает сообщником этого несчастного романа, который осуждает от всей души. «А виноваты лишь те, кто допустил госпожу Вульферт до этого безграничного (подчеркнуто в подлиннике. - И.Р.) влияния, которое она имеет на Великого Князя». И государь, и Михаил Александрович разрешили Врангелю вернуться в Россию.

В сентябре следующего 1911 года за границу командируется генерал-майор корпуса жандармов А. В. Герасимов с поручением принять «все меры к недопущению брака» г-жи Вульферт с великим князем Михаилом Александровичем. Генерал снабжается секретным письмом к представителям российских посольств и миссий об оказании содействия, а в случае надобности, и ареста лиц по его указанию. Главное «лицо» собирается выехать 25 сентября из Москвы за границу на три месяца под именем Брасова, без сопровождения свиты. Маршрут еще не выработан, автомобиль послан в Канны. В отчете сказано, что при проводах великого князя в Орле на вокзале собрались представители местной власти и ближайшее окружение. «Великий Князь в свитской форме прибыл в автомобиле вместе с г-жой Вульферт, с которой под руку прошел между провожавшими, приветствовавшими Его Высочество поклонами, ей же целовали руку». Жизнь за границей пара вела уединенную, изредка посещала театры. Однако «пока нет указаний на намерение обвенчаться». (Донесения в Россию поступали из каждого города). После 15 ноября преследователи успокоились – начинался Рождественский пост, во время которого венчаний не совершалось, а 20 декабря у великого князя уже заканчивался отпуск.

По предоставленному агентурой отчету на слежку было израсходовано около 20 тысяч рублей!

Развязка наступила в отпускном сезоне 1912 года. 12 сентября великий князь выехал по маршруту Германия – Австрия – Италия – Франция. 11 ноября Мордвинов из Гатчины телеграфировал Мосолову, что Михаил отправился в Канн, где предполагает пробыть не более двух дней. «Не теряю всей надежды на хороший исход дела».

В это время дети с прислугой уже были на Лазурном берегу, и Михаил объявил, что сам едет туда «на моторе». По дороге паре удалось ускользнуть от соглядатаев и доехать до Вены. Там их обвенчал в сербской православной церкви старенький священник за 1000 крон. В документах о венчании Наталья Сергеевна значилась дворянкой Брасовой (по названию имения Михаила Брасово в Орловской губернии). Эта фамилия была ей присвоена как морганатической супруге Михаила Романова, а также их сыну Георгию.

Итак, надежды на благополучный для династии исход дела не оправдались.

В делах о секретной слежке за великим князем сохранилось два документа, трагичных по содержанию: письмо Михаила Александровича к брату, императору, с просьбой снять опеку над имуществом и разрешить возврат на Родину (его мы здесь не приводим) и письмо барона Н. А. Врангеля, написанное А.А. Мосолову сразу по следам событий – его публикуем почти полностью.


«16 ноября 1912 г.

Хотя еще ничего не известно насчет моего Шефа, но нетрудно предвидеть той грозы, которая должна разразиться – и поразить тоже и меня.

[…] Я говорил, что катастрофа неизбежна в случае непринятия решительных мер. 2 года я не видел виновницу этой грустной истории (конечно, возненавидевшей меня). Мои с ней сношения – ложь и клевета. Я упорно боролся и с попытками передачи ей денежных сумм, когда был управляющим делами. За все 11 лет службы Великому Князю я оставался верен долгу службы Государю.

"Я не могу поверить, чтобы Вы допустили покарать человека, верность долгу и полная невиновность коего Вам известны.

" […]Вот 11 лет, что я работаю на этом деле (управление огромным имуществом великого князя – И.Р.), пропустив всякую возможность другой карьеры. Неужели теперь меня вышвырнут за борт из-за несчастья с Великим Князем? Вот почему я смею просить тебя содействовать сохранить за мною должность управляющего этими делами, оставляя даже в стороне обстоятельства личные: отсутствие всяких средств, пятеро детей и совершенно расстроенное здоровье»4.

Император Николай II был в гневе и писал матери: «[…]между мною и им сейчас все кончено… Ему нет дела ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России […]». Все жалели Михаила, зная его доброту и застенчивую мягкость, и во всем винили Наталью Сергеевну. Однако, насколько известно продолжение этой истории, супруги были счастливы. До начала первой мировой войны они проживали с детьми в Англии, только унизительная опека над имуществом князя и невозможность вернуться на Родину омрачали им жизнь. Михаил, будучи в Париже и поднявшись на Эйфелеву башню, написал на открытке: «С этой высоты можно увидеть Гатчину». С началом войны было получено разрешение вернуться домой: он – на фронт, она – в домик на Николаевской улице в Гатчине. Сюда великий князь вернулся в отпуск с фронта в 1917 году, отсюда уехал в Петроград на очередной допрос и не вернулся.

_______________________

1 Российский государственный исторический архив. Ф. 472. Оп. 40 (194/2682). № 141 (о разводе госпожи Вульферт). Ф. 472. Оп. 40. № 109 (о великом князе Михаиле Александровиче).

2 Николай Александрович Врангель, адъютант великого князя.

3 Граф Илларион Илларионович Воронцов-Дашков, полковник, адъютант Его Императорского Высочества

4 Подробности дальнейшей судьбы Н. А. Врангеля нам выяснить не удалось. Известно лишь, что к 1914 году должность управляющего делами великого князя Михаила Александровича была вакантна, а в 1916 году барон вновь ее занимал.


Екатерина Рожаева,

Жизнь. – 2003. – 18 июля. – № 153


Загадка последнего русского царя


Людмила Садаева умерла в день Вознесения Господня. Ей было 88 лет. За три дня до смерти женщина почувствовала, что скоро покинет этот мир… Попросила позвать священника, чтобы рассказать ему о тайне, которую под страхом расправы хранила всю жизнь. Она открыла, что бывший архиепископ Серафим Соловецкий, умерший в 1971 году, является великим князем Михаилом Александровичем Романовым и младшим братом последнего русского царя Николая II. Людмила была келейницей отца Серафима и стала свидетелем того, как перед смертью старец открыл эту тайну своим духовным чадам сестре Анне и Марии, Вере Колюжной, Клавдии Хорохориной, поклявшись при этом на Святых Дарах.

Судьба родного брата Николая II – великого князя Михаила Александровича – самая таинственная из всех Романовых. Михаил Александрович был последним русским императором, если считать царствованием неполные сутки со 2 на 3 марта 1917 года, когда Николай отрекся от престола в его пользу. Считается, что князя Михаила и его секретаря расстреляли 12 июня 1918 года под селом (ошибка, надо: рабочий посёлок. – Ред.) Мотовилиха Пермской губернии. Но их тела не были обнаружены. С тех пор следы Романова искали по всему миру, в особенности в Лондоне, куда эмигрировала его супруга Наталья Брасова.

Путь отца Серафима начинается из Белогорского монастыря, а он находится недалеко от места расстрела Михаила Романова. Истекая кровью, туда пришел человек. Иноки монастыря его узнали и выходили. Он прожил в обители несколько лет под именем Михаила Поздеева. Настоятель Белогорского монастыря отец Николай был духовником российского патриарха Тихона. Они переписывались.

Михаил стал посредником между ними, он доставлял письма настоятеля Тихону в Москву. В 1925 году, за три дня до своей смерти, Тихон рукоположил Михаила в священники с именем Серафим. Вскоре после смерти патриарха отец Серафим получил свой первый срок и попал в ГУЛАГ.

– Мы с братьями побывали и изучили Соловецкие острова, подняли документы, разыскали свидетелей, – рассказал отец Иоанн, последователь отца Серафима. – Он попал в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), впоследствии переименованный в Соловецкую тюрьму особого назначения (СТОН). Там он организовал из зэков-священников братство. Второй срок – 25 лет – отцу Серафиму дали за почитание царя. При обыске у него нашли книгу «Царская семья». После войны Серафима амнистировали. Еле живого отпустили умирать. Но он выжил и продолжал служить.

– О своем происхождении он не говорил никому до самой смерти, – поведала «Жизни» духовная дочь отца Серафима Матрена Богданова. – Но много таинственных людей приезжало к нему, и многие его узнавали. А перед самым уходом из жизни он открыл свою тайну духовным чадам. Старец поклялся в этом на Чаше причастия.

После смерти старца в кармане его пиджака нашли вырезку из немецкой газеты за 1928 год с публикацией о том, что в Дании скончалась императрица Мария Федоровна.

Первыми сходство между Серафимом Соловецким и Михаилом Романовым обнаружили последователи почитаемого старца. Они нашли не только физиономические сходства между ними, но и много общих деталей в биографии старца и князя Михаила.

– Мы догадывались, что отец Серафим был не тем монахом Михаилом Поздеевым, за которого себя выдавал, – продолжил свой рассказ «Жизни» отец Иоанн. – Настоящий Поздеев был неграмотный. А старец Серафим был высокообразованным, знал несколько языков. Но мы не хотели предавать его тайну огласке, пока не найдутся живые свидетели.

Одной из таких свидетельниц и была Людмила Садаева из Нижнего Новгорода.

– Мы теперь совершенно уверены, что отец Серафим и был последним русским царем, – говорит отец Иоанн. – И решили, что об этом должны знать все.


                В.А. Ливцов,

                Д.А. Краюхин