Не троньте, внуки, мою малину

       Читая название заметки, кто-то возмутится или улыбнётся. Ах, какая заботливая или вредная бабушка (а, может, дедушка). И, в честь чего они, эти старые скряги, для внуков малину жалеют?
      
     Когда мне было года три или четыре, меня воспитывала бабушка. В садик я не ходил, постоянно находился под присмотром маминой мамы. Она делала всё, чтобы я рос добрым и послушным. И, это у неё получалось неплохо. Бабушка мне постоянно внушала, что драться, к примеру, нехорошо. И, нехорошо брать чужое. Сама атмосфера, царящая в бабушкином доме, способствовала тому, чтобы я унаследовал от взрослых самые лучшие нравственные качества. Я, к примеру, не помню, чтобы дедушка бабушку оскорбил или пьяным в дом заявился. Одним словом, до поры, до времени я рос эдаким послушным пай-мальчиком.

       Земельный участок бабушки и дедушки был разделён надвое просёлочной дорогой. На одном клочке земли родителей моей мамы стоял большой, красивый дом. Через дорогу, по которой сновали машины, находился огород. На нём росли плодовые деревья и малина с клубникой. Я обычно играл возле бабушкиного дома.
 
      Летом бабушка иногда уходила на вторую половину земельного участка, чтобы ухаживать за малиной, клубникой и плодовыми деревьями. Она старательно удаляла сорняки и поливала землю вокруг кустов и деревьев. Возвращаясь со второй половины огорода, бабушка приносила малину и клубнику, и угощала ягодами меня. Я с удовольствием уплетал свежие, сочные ягоды, и мечтал попасть на вторую часть земельного участка, где росли таинственные вкусные плоды. Бабушка сюда никогда меня не брала. В детстве мне было не понятно, почему мамина мама так поступала. Сейчас я, конечно, понимаю, бабушка не брала меня с собой, потому что боялась, что истопчу те же кустики малины или клубники, или сломаю нежные лозы малины. Я не обижался на бабушку: нельзя, значит, нельзя.

      Однажды бабушка принесла со второй половины огорода ягоды малины, которые были крупнее тех, которыми она обычно угощала меня. Из разговора бабушки и дедушки я понял, что пару лет назад мамины родители посадили какой-то новый сорт малины, и новые кусты дали уже первый, скромный урожай. И, что же это за такой новый сорт, хотелось мне узнать все секреты. Меня сильно тянуло на вторую часть земельного участка маминых родителей, но бабушка по-прежнему меня туда не пускала. И, я по-прежнему не обижался на бабушку. Я терпеливо ждал, когда подросту, чтобы вместе с взрослыми запросто посещать вторую половину земельного участка, на котором росли загадочные кусты необыкновенной малины. Но...

   Летом мамина мама присматривала не только за мной. Иногда своего младшего сынишку у моей бабушки оставляла соседка. Звали его Сашей, и ему тоже было, как мне, три или четыре годика. Саша был пошустрее и попроворнее меня. Часто не слушался старших и нередко капризничал. Он, конечно, рано или поздно тоже узнал про новую бабушкину малину, и предложил пробраться на вторую часть огорода.

    Мне было заманчиво попасть туда, куда меня строго-настрого не пускали. Я жил с каким-то раздвоенным восприятием действительности. С одной стороны, не хотелось ослушаться бабушку. С другой стороны, - искушение. Оно рано или поздно взяло верх над всякими запретами. Бабушка как-то не уследила за мной и за Сашей, и мы с ним улизнули-таки на вторую часть огорода. Тут же разыскали заповедные кусты, и принялись обрывать на них ягоды. Да, они были крупнее той малины, которой меня раньше угощала бабушка, и имели какой-то необыкновенный и до того неизвестный мне вкус и аромат. Малина казалась необыкновенно вкусной не потому, что принадлежала к какому-то другому сорту. А, скорее всего, потому что нас не пускали к заповедным кустам.

    Собирая малину, мы, конечно, сломали плодоносящие лозы и потоптали молодую зелёную поросль. Это и было самым страшным грехом, который мы в тот день с соседским мальчишкой сотворили. Когда мы вдоволь наелись необыкновенной малины, на огороде появилась бабушка. Мы её вовсе не ждали, свалилась, как снег на голову.
    - Что же вы натворили? – возмущалась бабушка, упирая руки в бока.
    - Мы не ели! – настырничали и я, и мой юный напарник.
    -Хм...  Не ели они! – возмущалась бабушка. Она вытащила из кармана своего халата маленькое зеркальце, и тут же поднесла его в начале к моему лицу, а потом к лицу моего соучастника. Глядя в зеркальце, мы внимательно смотрели на свои упрямые мордашки. Они, конечно, были хорошенько испачканы соком, раздавленной в наших ладонях, малины. Хватали жменями, и в рот её, в рот, раздавливая возле носа и на подбородке. Быстрее, быстрее, пока бабушка не поймала! Мне, мне, мне! И, откуда этот эгоизм во мне так неожиданно появился?

    Вспоминая тот необыкновенный день, я почему-то прихожу к выводу, что желание соврать, украсть, самоутвердиться возникает у нас не только от хорошего или от плохого воспитания. Оно, может быть, заложено в каждом из нас где-то далеко, далеко, на генетическом уровне, и рано или поздно выходит наружу.

    Искушение – дело тонкое. Ох, не зря эту поговорку на Востоке придумали.