Папа

Передо мной газета, которую сохранил отец.
 Внимание! Газета  «Кино» №25 (1034),  Пятница, 20 июня 1941 года.
В заметке «Лаборатория микросъемки» рассказывается о специальных видах киносъемки с использованием микроскопа и цейтрафера, позволяющего делать покадровую съемку через заданные промежутки времени. Такая съемка позволяет проследить при демонстрации на экране в течение нескольких секунд, например, как развивается рыбья икринка.

Здесь же фотография оператора лаборатории А.Кудрявцева за работой.  Это мой отец.  Он сидит, настраивает микроскоп. Он молод. Ему еще не исполнилось 39 лет.

Двадцатое  июня  сорок первого года . Он еще не знает, что послезавтра начнется война…
Он еще не знает, что через несколько дней наденет военную форму рядового бойца Красной Армии и отправится воевать.

Он еще не знает, что через несколько месяцев он попадет в окружение. И будет выводить к своим группу молодых солдат. Десять дней они будут пробиваться, питаясь кочерыжками, оставшимися на поле после уборки капусты. А когда нужно  будет переходить вброд холодную в октябре   реку, он предложит раздеться и нести одежду над головой. Но не все послушают его, и полезут в воду в одежде.

Он этого еще не знает. Он сидит перед установкой для микрокиносъемки и налаживает ее. А потом пойдет домой, где его ждут жена и дети- Наташа девяти лет и Миша(то есть я), которому нет еще пяти.

Москву бомбили. Осенью сорок первого мама отвезла нас, детей к своим родителям в Ногинск. Туда же привезли моих двоюродных сестер. Помню, что все время хотелось есть. Голодали страшно.

В один из серых ноябрьских дней мы с сестрами, закутанные в какие-то платки, гуляли недалеко от дома  по соседним улицам.
На  другой  стороне улицы я увидел дяденьку очень похожего на папу. Только был он какой-то серый, худой и в солдатской шинели.
И вдруг этот дяденька побежал ко мне, схватил меня на руки.
 И это оказался папа.

Ему дали увольнение на один день. И он на попутке приехал в Ногинск.
Весь вечер я сидел у него на коленях, а он скармливал мне ложку за ложкой какой-то прозрачный супчик. Этим супчиком бабушка хотела накормить отца. Она все твердила: «Шура, ты же весь суп отдал ему». А отец: «Ничего, ничего, ему нужно».

Утром он уехал

Отец мой, сын священника, лишенный из-за своего социального  происхождения возможности получить высшее образование, благодаря  своему врожденному уму и увлеченности стал кинооператором высшей категории по специальным видам съемок.
 
В сорок третьем, когда наметился перелом в войне, отца, как весьма нужного специалиста отозвали из армии. В это время он  обучался на курсах младших лейтенантов, но окончить их не успел.

Отец снова приступил к работе. В этот период он снял очень нужный в военное время учебный фильм «Вошь – переносчик сыпного тифа». Позднее, уже в мирное время он снял цветной фильм «Тайна куриного яйца» о развитии зародыша в яйце. К сожалению, этот блестящий фильм не сохранился – выцвела пленка. Ему приходилось снимать, как распускается  цветок со скоростью один кадр в 10 минут, и как пуля пробивает  металл. Съемка проводилась в  несколько тысяч кадров в секунду.

Сорок седьмой послевоенный год был самым голодным. это только в декабре отменили продовольственные карточки. А летом мы голодали.

Летом в 1947 году отец повез нас в Муравьищи. Так называлась деревня, в которой он родился и вырос. Собственно, деревни Муравьищи  на карте нет. Есть деревня Мамонтово, а Муравьищи – это окраина, погост, где расположена церковь, кладбище и несколько домов. В одном из таких домов жил со своим семейством мой дед, отец Михаил, служивший настоятелем церкви Ильи Пророка.
 
Семья у деда была большая. Девять человек детей. Доходов особенных приход не давал. Семья жила не богато, но дружно Все дети по мере взросления принимали участие в хозяйстве. Косили сено, возили дрова, занимались огородом. Самой старшей из детей была Анна. За ней по возрасту шел Николай, потом Мария потом Валентина, Сергей, Иван, Александр (отец мой), Юлия и Илья.

Приехали. Чай пили в доме, где родился отец.

После чая пошли гулять. Напротив дома церковь Ильи Пророка.
- Вот здесь служил мой отец – Отец Михаил. А мы, дети пели в хоре.
Вход в церковь был закрыт.

Рядом с церковью кладбище. Здесь каждая могила знакома отцу с  детства. Все надписи на могильных плитах. «Остановись прохожий, и не топчи мой прах. Помни, что я уже дома, а ты еще в гостях». А вот еще. Отец начал декламировать, не глядя на могилу: «Зачем, о милый друг, расстался рано с нами. Супругу и детей оставил сиротами…»
Кто этот «милый друг»? И когда он оставил сирот?  Это было так давно по моим понятиям. Когда отец был таким, как я, уже лежала эта плита.

Потом мы с отцом пошли в лес. Дорога  лесная проходила между сосен. В одном месте отец остановился:
-А вот этот корень сосны, который  протянулся через дорогу ,мешал мне возить дрова. Телега подпрыгивала и  поленья сваливались. И тогда я подрубил этот корень. Видишь, зарубки сохранились,

Я представил  молодого парня в деревенской рубахе, подпоясанной ремешком. Рубящим этот корень.
-Сколько же тебе было тогда лет?
-Наверно 17 или 18.
 Меня десятилетнего  вдруг охватила  какая-то ностальгия по ушедшим годам отца. Почти 30 лет прошло, а зарубки на корне сохранились. Все эти годы они продолжали быть здесь! Отец женился. Родились дети, война, работа.

- Па,  тебе не грустно вспоминать все, что мы  здесь видим?
-Да, нет. Жизнь –то продолжается. – Отец закурил и глубоко задумался.

И сейчас, когда я пишу эти строки,  меня снова пронзает грусть, щемящая светлая  тоска по ушедшему, по тому солнечному дню, когда я шел рядом с  отцом по родным его местам  по этому корню, который, я уверен, до сих пор хранит память о топоре отца.

Папа умер  более сорока лет назад. В больнице после операции по поводу рака желудка. Умер при нас. Последние его слова были: «…буря мглою небо кроет… Ваня это ты?»  Встречал его умерший ранее брат.

В последние годы отец много снимал о жизни насекомых. Он читал, искал материал, общался с биологами, писал сценарии.

Вы думаете почему его внук стал доктором биологических наук? Это все задушевные беседы с дедом виноваты…