Засека - 151-152

                Начало ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/03/21/1036

Предыдущее ЗДЕСЬ:
http://www.proza.ru/2013/03/21/948_______________________
                151


Поругала,  поругала,  всплеснула руками и прижала чубатую голову к иссохшей груди,  поливая слезами.

Под вечер пришли немцы и,  не найдя никого кроме них,  стали терзать старуху.  Искали дорогу в обход фронта.  Бабка молчит и,  как рыба об лед,  терпит издевательства.  Не выдержал внук,  вывернулся из держащих рук,  схватил ухват и обломал его о вражью спину.

Щелкнули затворы автоматов,  напряглись пальцы на курках.  Тогда встала женщина,  выпрямилась во весь свой невысокий рост:  волосы взлохмачены,  глаза ведьминым огнём горят.

—  Не сметь!  Покажу вам гатину,  но гореть вам за ней в ненависти народной.

Голос,  силой молодой,  неожиданно пробился,  словно линд* (ключ, родник,  вепсский яз.)  новую дырочку в земле нашёл.  Бабка захватчикам выше ростом показалась.

—  Внука тронете  —  с места не двинусь!

Без переводчика всё поняло вражье племя. Скрутили руки мальчонке,  рот заткнули и вывели вместе с бабкой из перти**  (**изба, вепсский яз.),  как были,  в домашнем.

Дыхание спирало на сорокаградусном морозе,   пар от дыхания снегом на землю ложился.

—  Бистро приедим  —  бистро взвращаться,   –  оскалился немчура-переводчик.

Бабка ответила лишь презрительным взглядом,  от которого фашист заёжился.

Посадили их на стылую броню,  наплевав,  что пленники на морозном ветру долго не протянут.  Главное,  чтобы функцию свою выполнили.  Прямой путь через болото по гатине  —  быстр.  Прибыли к месту и устроили засаду,  закидав машины ветками.  А пленников крепко связали и,  проверяя кляпы,  бросили неподалеку в снег.

 ____________________________________________________
152


Выслушал Moгa корб***  (***лес,  вепсский яз.)  и передал всё другу через мысль.  Кровь,  как кипень****(****ключ,  бьющий под напором,  старорусс.яз.),  ударила Егору Прохоровичу в голову.  Рванул он вперёд голыми руками душить сволочей,  так что пена розовая на прокушенных губах выступила.

«Погибнет»,  –  мелькнуло в голове Моги.

Прыгнул он прям с куза*****  (*****ель, вепсский яз.)  на взбесившегося воина.  Свалил в снег и как гаркнет в ухо:

—  Охолонись,  сопляк!  Сам сгинешь и бабку с пацаном не спасёшь!

Прохорыч среагировал на слово «сопляк» и вроде затих,  но напоминание о пленниках вновь сдвинуло «крышу»,  и он пополз по снегу,  срывая с головы товарища юпселенга.

—  Слушать меня, молокосос!  —  хрипел, стараясь удержать бугая,  Moгa.  —  Пропадём и засаду для российских бойцов не раскроем!  Вором******  (******в данном случае имеется в виду  —  измена)  по недоумию станешь!

Опомнился Егор Прохорович,  спросил надрывно,  не спуская глаз с ненавистников:

—  Как мы гадов из железных коробок доставать будем?

—  Ненавистью,  засечник.  Кровники они земли нашей.  А корб нам поможет.
 
Прохорыч понял мысль Моги.  Затеплили они трут,  сжали его в четырёх ладонях и замерли,  собирая силы. Лес зашевелился без ветра;  ухнули,  вздохнув болота;  где-то протрещала сорока;  небо нахмурилось.  Экипажи «тигров» почувствовали потепление,  расстегнули шлемы,  расслабляясь в отходящем холоде.  Тепло быстро сменилось удушьем,  но открыть люки никто не успел.  Вспыхнули люди без пламени,  корчась, разлетались чёрным пеплом по бронированным стенкам.  Остались стоять танки зловещими монументами внешне нетронутые  с выезженными экипажами внутри и загадочно не взорвавшимися снарядами.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/03/21/966