Свобода выбора

      Всю прелесть демократических перемен в стране Агатыч почувствовал с приходом очередных выборов.
      До этого они для Агатыча проходили очень даже спокойно. Индифферентно.
      Нет, когда-то он, конечно, важно скрывался в кабинке для политических переодеваний, ставил размеренно птичку, а потом горячо обсуждал итоги сего циничного мероприятия…
      Надоело… Ну сколько можно? Ни разу не выбрали кандидата Агатыча. Ни разу.
      «Зараза!» – плюнул в сердцах однажды Агатыч и зарёкся голосовать.
      А по правде сказать, к тому времени уже и голосовать не за кого стало. Да и Агатыч монархистом скрытым стал. В бога христианского он не верил, а без церквы к монархистам не подашься. Не примут и обхают. Хотя, Агатыч до сих пор не знает точно, в бога он не верит или в церковь с её обитателями. Но, не суть. С тех пор эмоционально напрягался он во время очередной кампании только в минуты, требующие спуска с лестницы неуёмных активистов, ходивших по квартирам, трезвонивших как себе домой и самым беспардонным образом стыдивших за гражданскую пассивность. Последнего Агатыч никак не мог понять, ибо полагал свою позицию очень даже активной. Какие выборы, если он за монархию?
      Но в этот раз спокойствию Агатыча был положен конец. Телефонным звонком начальника. Начав мирно, Мольбертов поинтересовался, пойдёт ли Агатыч завтра голосовать и за кого. Наивность и подсудность такого любопытства вмиг поставили Агатыча на боевой взвод. Еле сдерживая эмоции, руль и следя за дорогой, смог лишь выдавить из себя аристократично-гневное: «Нет!»
      -   А я что? Я всё понимаю, но директор приказал всем проголосовать и доложиться  до двух дня, - спасовал Мольбертов, но таки назвал фамилию любимого диктором кандидата.
      «Это они уже хватили!» - нервно пронеслось в голове Агатыча. – Идите вы все!
      И быстро, но в чуть смягчённой форме перечислил несколько общеизвестных адресов, где, по его мнению, с распростёртыми объятиями уже ждали и Мольбертова, и директора и всех этих кандидатов. Выпалил и кинул трубку на пассажирское сиденье. Газанул, переключил скорость и, бешено вращая в темноте глазами, молча проехал весь остаток пути.
      Естественно, голосовать не пошёл.
      В понедельник, понимая, наверное, всю абсурдность своего звонка, Мольбертов даже не пытался оформить какие-нибудь претензии.
      Вскоре история была забыта. Но только Агатычем.
      Как водится, перед Новым годом в карманы служащих, безумно уставших  к этому времени, сваливались довольно ощутимые премиальные…
      Спектакль был разыгран просто, без изысков.
      Сидя напротив Агатыча, Мольбертов задумчиво клацал по клавиатуре, с трудом находя нужные клавиши. Через некоторое время заскрипел принтер и Мольбертов, уносясь с листком бумаги, буркнул в астрал: «Премия… на подпись».
      Довольно быстро вернувшись, но без бумажки, Мольбертов стал задумчиво что-то разглядывать за окном. Резкая трель вывела его из транса, и после прослушанной паузы он молвил в телефонную трубку: «Понял».
      -   Шеф подписал, Агатыч без премии. За выборы, - объявил и тут же пояснил Мольбертов, внимательно наблюдая за опешившим Агатычем.
      -   Ах вы уроды! – Агатыч вскочил из-за стола:  -  Офонарели!?
      -   Держи себя в руках! – поторопился с репликой Мольбертов.
      -   Я щас возьму чего потяжелее в эти руки! При чём тут ваши сраные выборы?! Премия по итогам работы! Ра-бо-ты! – по слогам, как для идиота, прокричал Агатыч.
      В приоткрытую дверь кабинета стали заглядывать любопытные.
      -   Все вопросы к шефу! – Мольбертов начал терять самообладание.
      -   К какому шефу?! Он мне кто? А ты не при делах?! Он откуда про выборы узнал?
      -   Но я обязан был доложить! – редкие морщинки на лбу Мольбертова вскинулись к лысине.
      После такой фразы Агатыч понял бесполезность дальнейшего, с позволения сказать,  диспута: «Надо же, этот действительно думает, что чего-то был обязан…»
      -   Павлик Морозов, блин! Комсомолец, блин!
      -   А вот оскорблять не надо… - пробурчал себе под нос Мольбертов.
      -   Такое оскорбишь! Ещё скажи, что комсомольцем не был, урод… – выпалил Агатыч и выскочил из кабинета.

      …Это был ощутимый удар по самолюбию и свободе Агатыча. По его представлениям о мироустройстве. И ведь ничего-то в этом государстве не докажешь.
      Денег он не получил.
      Но с тех пор ему больше и не звонили. Как другим. За кого голосовать и во сколько докладывать… Свобода выбора…