Александр Бунин. 7 5 во лбу. Отрывок 3

После дурацких бесед Ванька шёл искать сигареты в свою личную личностную комнату, свободную от людей и животных, где я почти не бывал. Там царила истинная, благодатная, почти аристократическая небрежность, сквозь которую явственно проступало высшее понимание конечности жизни. На солнечной стене произвесал, закреплённый гвоздиком, вместительный розовый бюстгалтер. Ванька в трудные минуты подходил к нему ногами и прикладывал одну из «чашечек» к уху. Он слышал там море. Только он. Больше никто. И только он мог приподнять кожу этого самого моря, чтобы посмотреть, как плавает осьминог.
Здесь, среди справочников по физике и теоретической механике, он изредка проявлял нравственную активность в познании (или По;знани?);в комнате пахло лампой и стоял гулкий звук грустного воздуха пустых обувных коробок, в которых ничего не хранилось – обувь ушла вместе с людьми.
Ванька, обладая хорошей памятью, с тоской помнил прежних владельцев этих коробок, хотя, на мой взгляд, память в жизни людей чаще всего играет негативную роль и хорошая память это не столько способность хорошо запоминать, сколько способность хорошо забывать.
Здесь же он совершал многочисленные  попытки оценить количественно то, что, казалось бы, по самой сути своей количественной оценке не подлежит.Иногда эти попытки бывали успешными.
По соседству с любимым бюстгалтером им и была создана знаменитая ТЕОРИЯ ПОСТОЯННО ДЕЙСТВУЮЩЕГО ПРОИЗВОДСТВЕННОГО СОВЕЩАНИЯ. Руководство его Института не смогло по достоинству оценить сей непростой труд и требовало от Ваньки объяснений по поводу опозданий на работу.
Тогда,в начале своей жёнской карьеры, он был женат на весёлой толстой Кире, пугавшей его в жаркую потную погоду: «Будешь плохо себя вести – прижмусь!». Это была страшная угроза и время от времени приходилось вести себя хорошо.
Кира плохо спала ночью, постоянно приставала и ванькины опоздания приобрели постоянную основу. Точно такую же основу приобрели и требования оправдательных документов. И тогда он в отчаяньи, но испытывая административный восторг, написал:
Объяснительная записка
Сплю я у стенки. Довольно далеко от прикроватной тумбочки, купленной мною в мебельном магазине на Химкинском бульваре. Сегодня утром, перелезая через жену, чтобы выключить сигнализирующий будильник марки «Заря», купленный мною в магазине «Подарки» на улице Горького, я задержался на двадцать минут. Прошу не судить меня строго. Больше такого не повторится. Никогда.
м.н.с. И.Тюрин

Профкому объяснительная записка не понравилась и он потребовал продолжения: о появлении истинного гения можно узнать лишь тогда, когда все дураки объединятся против него.
А потом его направили в Райком для получения ПЕРЕХОДЯЩЕГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ. Знамя было бархатно-красивым, но в машину не влезало. Позаимствовав у институтского водителя скромную пилу-ножовку по дереву, Ванька резво укоротил призовое древко сантиметров на восемнадцать и знамя замечательно разместилось в салоне. Как там и было.
Стоявший у машины родной СЕКРЕТАРЬ ПАРТКОМА упал. А потом ещё неделю плохо разговаривал – все немного отдохнули (кто бы мог подумать, что этот духовный сирота, это кладбище халявных пережаренных бифштексов окажется столь чувствительным к краснознамённому горю).
Спасло Ваньку то, что «ТЕОРИЯ…» понравилась кому-то в Министерстве и его повелели внедрить (!?).
Это был верх идиотизма, идиотический триумф, но Ваньке всё равно ничего путного не дали. Даже самого завалященького дисконта на самое завалященькое опозданьице.
Зато поручили организовать субботник. Ванька ненадолго сошёл с ума от такого доверия и стал варить перепелиные яйца всмятку, готовясь к таинству.
Но! Поручили – организовал. Все пришли нарядные и не желающие работать. Такие все возбуждённые праздником. Возбуждённые такие все. Собранные в маленькую толпочку, обсуждающую несущественные предметы. Отважныя пожарныя. А время – весна. А погода – солнце. Бегут, естественно, ручьи. Ручьи бегут, а субботний рабочий инвентарь – оружие непролетариата – лопатки, грабельки, метёлочки, совочки – в полном отсутствии. И от этого всем радостно. И все намерены по стаканчику и по домам. И вызывающе поглядывают в сторону магазина. И начинают подсчитывать деньги и обсуждать праздничное меню. А инвентаря всё нет. И площадка перед Институтом всё больше  пустеет от людей. И организатору надо срочно что-то делать, абы не обрушить традиции. И Ванька срочно что-то делает. Он плашмя, с громким хлопком, роняет об земь агитирующий плакат, взбегает по короткой лесенке к парадной двери родного НИИ и громким, как с небес, голосом рявкает внутрь оставшегося коллектива: «КОММУНИСТЫ!  НАЗАД!».
Лозунг-«перевёртыш» сработал. И хотя коммунистов было мало, остались все. И институтский двор был мастерски убран. И ОТЧЁТНОСТЬ стала в порядке. И ПАРТКОМУ стало хорошо. И, казалось, что так будет всегда. Н-да…
По мере необходимости, которая была частой, мы проводили нудную, но обязательную в наших условиях, полувоенную операцию «Пушнина» (не путать с планом «Перехват»). Собирали два-три-четыре (в зависимости от интенсивности потребления) здоровенных рогожных мешка накопившейся пустой посуды и ехали к знакомому приёмщику Рашиду, красивому и мужественному, как Эррол Флинн. Процедуре обмена порожней тары на неплохие непорожние деньги предшествовала исторически сложившаяся процессуальная форма сложного символического поведения (ritualis).
ВАНЬКА  Бутылки из-под виски принимаете?
РАШИД  Нет, сэр.
ВАНЬКА  А по гривеннику?
РАШИД  Да, сэр.
После обмена волшебными словами стекляшки из наших мешков споро и без очереди перемещались бойкими рашидовыми помощниками в пустые крупноячеистые пластмассовые ящики грязных оттенков и приставлялись к холодной стене для подсчёта голосов.
Иногда случались случаи – среди пустых бутылок вдруг обнаруживалась вполне себе полная, и Иван тогда сильно кричал по-грозному: «Моё!». И никто, ориентируясь на интонацию, с ним не спорил. Мысли не было.
А как-то в одном из очередных мешков оказалась подарочная сигаретница – чёрная с золотом, стилизованная под ёмкую бутылку многозвёздочного коньяка, полная ощетинившихся сигарет «Ява», дефицитная и стоившая, по меньшей мере, как три полных бутылки вышеупомянутого напитка (это ж в каком виде надо пребывать, чтобы так легкомысленно сгрудить её к широким массам использованных сотоварищей?).
Сигаретница была сильно похожа, но в ящик влезала плохо, потому что была пузатой, и Рашид – честный человек – вернул нам её, догнав на полдороге. Спасённый пластмассовый коньяк до сих пор стоит у Ваньки дома и доктор физико-математических наук, профессор Иван АндреевичТюрин в торжественных случаях с гордостью вытягивает горлышко вверх, обнажая конструктивное нутро, и угощает знакомых ему мужчин и женщин слегка подсушенными, крепкими сигариллами.