Доброй памяти Деда Остапенко Из цикла Судьбы

 – Ну-ка,  миленький,  налей-ка!
Как-никак,  сегодня – Спас!
Про  свою  судьбу-злодейку 
я  поведаю  сейчас.

Пусть  не  очень  откровенно, 
но  неназидательно.
Я  свой  сказ  до  новой  смены 
кончу  обязательно.

До  того,  как  оказаться 
здесь  в  дежурных,  было  всяк: 
приходилось  «паном»  зваться, 
был  своим  среди  писак 
при  Пилсудском,  в  «панской»  Польше.

Хоть  я  сам  из  москалей, 
мой  редактор – Гринберг  Мойше 
был  родной  жены  милей.

Это  не  в  подхалимаже 
я  тебе  всё  говорю –
я  бальзамом  сердце  мажу, 
когда  в  прошлое  смотрю.

Знаешь  сколько  лет  в  Сиблаге 
мы  с  ним  вместе  провели 
лишь за  строчку  на  бумаге:
«С  чем  Советы  к  нам  пришли?»!

Там  я  университеты 
величайшие  прошёл.
Средь  марксистов  и  кадетов 
я  себе  друзей  нашёл

Сколько  умных  и  хороших 
разных  наций,  разных  вер 
там  заметены  порошей!
Нету  поминальных  вех.

Мойше-Миша  замордован.
Вертухаям  кто  он?   – Жид!
Я  в  себе  хоть  замурован, 
но  остался,  всё  же,  жив.

Когда  сука,  хрен  щербатый 
сдох,  свобода  к  нам  пришла.
Но  в  живых  лишь  только  пятый!
Остальные – жертвы  зла,
что  творилось  по  России 
над  своими  же  людьми.

Наши  беды  мы  простили, 
даже  те,  кто  лёг  костьми.
Только  вот  одна  забота 
сердце  старое  гнетёт: 
настоящая  Свобода 
к  нам  в  Россию  не  придёт.

Путь  в  Россию  ей  заказан 
всей  историей  самой
А  народ-то  жить  обязан, 
не  довольствуясь  тюрьмой.

Но  мы  спиты,  как  безумцы.
Нам  едино – рай  иль  ад.
И  без  всяких  там  презумпций 
весь  народ  и  виноват 
в  том,  что  мы  слепы  и  нищи, 
что  всегда  нам  всё  равно, 
кто,  за  что  нам  в  зубы  тычет, 
и  что  власть  у  нас – *овно.

Это  я,  сынок,  со  злости.
Может  лишнее  сказал?
Но  ведь  душу  на  погосте 
я  давно  уж  закопал.

Мне  практически  нестрашны 
ни  тюрьма  и  ни  палач.
Жизнь  моя  вся – день  вчерашний,
Да  и  ты  ведь  не  стукач.

И давай  ещё  налей-ка.
Выпьем  мы  сейчас  за  то, 
чтобы  ты  с  женой-еврейкой 
не  боялись  бы  ментов, 
чтобы  будущее  ваше 
и,  конечно,  у  детей 
было  радостней  и  краше 
жизни  сломанной  моей.   

Примечание:
Это стихотворение написано в 1957 году, мне было тогда 25 лет.
Когда мы выпивали в дежурке главной электроподстанции Днепропетровского завода металлоконструкций им.Молотова «Деду»  Потапенко было 45 лет. В минувшем 1956 году прошёл ХХ съезд КПСС, на котором Н.Хрущёв разоблачил «культ личности» Сталина.
В тюрьмах и лагерях «Дед» Потапенко, которого никто из электриков не называл по имени-отчеству, но был уважаем всеми нами, провёл 15 или 16 лет. Умер он в начале 1958 года. Мир праху его!