Шаг в мечту. Глава 20

Целый месяц Женя не могла прийти в себя. Она работала, училась, встречалась с Антоном, который, заменив Игоря так же просиживал у неё вечерами, была с ним ласкова и нежна, но один уголок в сердце навсегда остался занят Игорем, и он постоянно болел, не давая ей спокойно жить. Весь этот месяц она не видела Игоря, постепенно  боль затихала. Но, наверное, неприятности не ходят поодиночке. Заболела её верная подружка Нейма. Ей было уже восемь лет – для собаки преклонный возраст, она стала припадать на задние лапы и однажды вечером, накануне Нового года умерла. Уходила она тяжело, кричала, как человек, смотрела помутневшими, печальными глазами на свою добрую хозяйку, как будто просила ее о чем-то.  Но хозяйка  сама вся в слезах, держала ее за лапку, что бы ей не было так страшно, и просила: « Не оставляй меня, не умирай, как же я без тебя». Потом собака затихла  и дыхание прекратилось. Михаил Петрович завернул её в покрывало, положил на санки и увез за озеро, похоронил в сосновом лесу. Пока долбил ломом и лопатой мерзлую землю, все ронял на неё скупые мужские слезы. Могилка получилась неглубокой и он решил, что весной выроет глубже, и перезахоронит собаку, но весной он не нашел этого места. Вся семья была в трауре. Мама с Женей украдкой друг от друга плакали, чтобы никто не видел и еще больше не расстраивался, и решили, что больше никогда не заведут живности у себя дома. Новый год они не отмечали. Женя никуда не пошла – не было настроения, и Антон её не понял. Он, конечно, тоже остался дома, но был недоволен.

Однажды вечером Женя встретила Игоря, он ей улыбнулся и, подойдя, поздоровался:

- Здравствуй, Женя, как дела? Что новенького?

Женя заплакала и  уронила голову ему на грудь:

- Игорь, умерла Неймочка моя, лапочка моя, пушистик мой, осталась я теперь одна.

- Ну, что ты, Женя, разве можно так убиваться? Успокойся, мне ее тоже очень жалко, ведь  она почти пять лет пролежала у моих ног, но такова жизнь, все когда-нибудь кончается.

Капюшон спал с Жениной головы, и он нежно гладил ее по волосам. Женя, почувствовав участие, расплакалась еще сильнее. В ее сердце прибавился еще один болезненный уголок, и в двадцать лет все это было невыносимо. Наконец, она, немного, успокоилась и, глядя в глаза Игоря своими печальными, заплаканными  глазами, сказала:

- Игорек, ты на меня больше не сердишься? Не сердись, пожалуйста, и если захочешь, заходи к нам, мама будет очень рада. Она так тебя любит.

«Лучше бы ты любила меня», - подумал Игорь, а вслух сказал:

- Я не сержусь на тебя, и не сердился, мне просто очень жаль, что все кончилось, я как-то потерялся в  этой жизни и сейчас блужу, ища выхода. Но ты для меня неизменно останешься самым дорогим человеком, всегда рассчитывай на мою помощь.

Они попрощались и разошлись, но на душе у Жени посветлело. Выплакавшись на  участливом плече, узнав, что Игорь на нее не сердится, она пришла домой радостная и повеселевшая.

На самом деле ей расслабляться нельзя было никак, она давно уже была не курьером, а представляла в судах различных людей и организации, и получала зарплату в десять раз больше, чем ей когда-то назначили. Сейчас у нее было очень сложное дело: она защищала в суде жену бывшего полковника ФСБ, на которую был подан иск с бывшей работы, о якобы огромном долге, оставшемся за ней. Дело тянулось уже полгода, была проведена куча экспертиз подписей, собраны различные документы, и на днях должно было состояться решающее судебное заседание. Женя каждый день моталась в областной город за двести километров, а мороз стоял такой, что колеса примерзали к дороге.

Надо отдать должное Антону, он еще пока не  работал, и все время сопровождал ее в поездках. В отличие от Игоря, они никогда не ссорились, у них была полная гармония в отношениях. Но никогда не бывает все хорошо: постоянно промерзая в дороге, перед самым заседанием Женя сильно  заболела. Начался тяжелейший бронхит, она кашляла и задыхалась. В детстве она практически, была здоровым ребенком, и болезнь, такая сразу тяжелая и затяжная, сильно напугала Нину Ивановну. Она заставляла пойти дочь к врачу, но та упрямилась и лечилась сама, глотая горстями антибиотики и поедая килограммами лимоны. К заседанию суда ей надо было быть в форме. Женя так упорно лечилась, что болезнь отступила.

Заседание суда должно было состояться первого марта, в первый день весны. Весной действительно уже пахло, утром раньше светало, день становился длиннее, но Жене все равно его не хватало. Солнышко пригревало, на крышах таяли прозрачные сосульки и весело звенели, капая на лед и делая в нем разнокалиберные дыры. Но Сибирь есть Сибирь и ранней весны от нее ждать не приходится.

Утром, в день заседания, Женя тщательно причесалась, надела строгий черный костюм с белой блузкой, покрасила губы помадой цвета «карамель» и немного подвела тушью глаза, то есть сделала все, чтобы выглядеть старше и солиднее. Со своим начальником, на его «Волге» отправились в суд. День был очень ответственный,  и он считал, что Женю нужно поддержать. Начальник, Георгий Андреевич, был интересным человеком, всесторонне развитым, эрудированным, а самое главное, имеющим огромное количество знакомых нужных людей по всей стране. Не было такого человека в области, который занимал бы высокий пост и не знал Георгия Андреевича. Он этим очень гордился и старался познакомить со многими Женю, для будущих дел. Вот и сейчас по дороге он наставлял, как себя вести, чтобы понравиться  судьям, что это очень важно, почти наполовину можно быть уверенной, что дело будет выиграно. Женя сидела рядом и слушала его. Он говорил банальные вещи, о которых она и сама знала и пользовалась этим, недаром сегодня так тщательно одевалась. Но она кивала ему головой и соглашалась во всем. В свои двадцать лет Женя провела уже не одно дело и знала, есть такие судьи, что хоть вывернись наизнанку, но если им не заплатишь, то ничего не выиграешь. К счастью, таких меньшинство. Какие будут сегодня?

Спустя три часа, как покинули родной город, они подъехали к зданию суда. Войдя в зал, Женя села на переднюю скамью, а Георгий Андреевич в конце зала. Народу было мало, только те, кого касалось дело. Истцом был довольно молодой, лет тридцати пяти, мужчина – директор того предприятия, где работала Женина Подопечная. С виду он был самоуверенным «новым русским», вел себя так,  как будто дело было уже у него в шляпе. Но, он сильно ошибался. После того как суд его выслушал, стала  выступать Женя и своими доводами, экспертизами, доказательной базой , положив его на обе лопатки, выиграла дело.

Георгий Андреевич был в восторге. День уже клонился к вечеру, а у них еще маковой росинки во рту не было, и он потащил Женю в ресторан. Заказал бутылку дорогого шампанского, шоколад и обед из двух блюд. Сам он не пил, и не потому, что был за рулем, а не пил вообще, так, что на Женину долю выпадала целая бутылка ее любимого шампанского, да еще такого вкусного. Сначала она хотела выпить немного, только снять нервное напряжение, но когда выпила первый  бокал, захотела еще. В конце концов бутылка оказалась пуста, а Женя весела и пьяна. Георгий Андреевич, глядя на не с улыбкой – он такою е видел впервые,- сказал:

- Женя, нам пора ехать, ты не возражаешь?

- Нет, - мотнула головой Женя и хотела встать со стула, но почему-то плюхнулась на него обратно.

Георгий Андреевич подошел к ней, взял её за талию, помог подняться, а потом , легонько поддерживая, повел её к выходу. Женя устойчиво держалась на ногах, но в голове был полный ералаш. Ей было хорошо от сознания того, что она одержала победу,  что шампанское было вкусное, и она его все выпила, и начальник у нее был золото, она сейчас его расцелует. В это время Георгий Андреевич подошел с ее курткой, помог ей одеться и опять, поддерживая под локоть, повел к машине. Машина стояла метрах в десяти от выхода, и Женя успела несколько раз поскользнуться, пока преодолевала это расстояние, она крепко вцепилась в руку начальника и почти висела на ней. Наконец они дошли до машины и поехали. Сначала они обсуждали прошедший процесс, он нахваливал её и говорил, что у нее большие перспективы. Потом она замолчала и уснула, голова ее наклонилась и легла на его крепкое  плечо. Ее лицо оказалось совсем рядом, и у него застучало в висках. Георгий Андреевич остановил машину, осторожно переложил её голову на спинку сидения, потом перегнулся через не и опустил сидение в полулежащее положение. Женя не проснулась. Он посмотрел на е припухшие губы, чистое, по -девичьи нежное лицо – и сердце застучало еще сильнее. Он нежно дотронулся до её щеки, провел по ней ладонью и, резко сев на свое сидение, плавно тронул машину с места. «Боже, как мила эта девочка, так умна и хороша собой – редкое сочетание. Давно уже никто не цеплял его за душу. Но она так молода и так ему доверяет». Он старался отогнать от себя эти мысли, но они почему-то все время лезли ему в голову.

Женя проспала всю дорогу. Подвозя ее к дому, он еще раз с нежностью посмотрел на милое спящее лицо, и взяв за руку, тихо сказал:

- Женя, просыпайся, приехали.

Она медленно открыла глаза, почувствовала свою руку в его руке и смутилась.

- Я так крепко уснула, что не заметила, как приехали. Это все шампанское, - сказала она и тихонько высвободила руку. Потом открыла дверцу, и выйдя из машины, уже на ходу крикнула:

- Завтра позвоню. До встречи.

Однако поздним вечером того же дня в Жениной квартире раздался звонок в дверь. Родители уже легли спать, а они  с Антоном сидели в комнате у компьютера. Женя посмотрела на экран домофона и увидела Георгия Андреевича с Ингой Юрьевной. Она открыла двери.

- Добрый вечер, Евгения Михайловна, - начал начальник, - несмотря на позднее время, мы решили прийти  поздравить тебя с прекрасно проведенным делом с победой и отметить это событие Возражения не принимаются.

Никто и не думал возражать.

- Что вы, какие возражения, я очень рада, проходите, раздевайтесь, - Женя провела их на кухню, которая в их двухкомнатной квартире заменяла гостиную. Кухня была довольно большая, в ней стоял двухместный кожаный диванчик, обеденный стол, кухонный гарнитур и два холодильника, и свободного места было еще достаточно. Зайдя на кухню, Георгий Андреевич поставил на стол бутылку шампанского и коробку с дорогим коньяком. Коробку конфет еще в коридоре он отдал Жене, а Инга Юрьевна подарила ей огромный букет красных роз и сказала:

- Женя, я очень рада за тебя, рада, что мы в тебе не ошиблись. Ты не спасовала перед такими маститыми людьми и доказала им, что и молодые сейчас могут многое. Желаю тебе побольше таких успешных дел и здоровья, а то что-то ты у нас раскисла немного..

- Спасибо. Я не ожидала вашего прихода. Садитесь, располагайтесь, сейчас маму позову.

- Обязательно зови родителей, я хочу их поблагодарить за то, что они произвели на свет такую прекрасную дочь.

Георгий Андреевич любил строить витиеватые фразы, что, в общем-то, соответствовало его облику. Михаил Петрович наотрез отказался идти, попросил сказать, что он уже спит, а Нина Ивановна с удовольствием пошла на кухню – она давно хотела познакомиться с  «хозяевами» своей дочери, потому что она видела, как в последнее время изменилась Женя, и не знала с чем это связать – с работой или Антоном. Ей казалось, что они оказывают на нее огромное влияние и Женя, в общем-то, человек, не склонный к подражанию, во всем их копирует, сама себе не отдавая отчета.

- Добрый вечер, - сказала Нина Ивановна и присела за стол.

- Здравствуйте, Нина Ивановна! – восторженно произнес Георгий Андреевич. – Вы в курсе, почему мы сегодня собрались?

- Да, в общих чертах. Честно говоря, я не думала, что произошло событие из ряда вон выходящее. Женя приехала и просто сообщила, что дело выиграли.

- Как, как  вы можете быть такой спокойной, вы, наверное, не представляете масштаб этого дела?! У вас такая дочь! Если ее не засосет быт, она далеко пойдет!

Он долго еще пел дифирамбы Жене, пророча ей прекрасное будущее, постоянно называя имена каких- то людей, которые в восторге от работы Жени. Потом допытывался, а не знает ли этих людей Нина Ивановна. Она говорила, что не знает

- Как не знаете!? Их знает весь город. Я всегда говорю Инге, как в такой семье могло вырасти такое сокровище?

Нину Ивановну это высказывание сильно покоробило. «Интересно, - подумала она, - кого он из себя тут корчит? Выгнать бы взашей и Женю бы забрать из этого элитного болота, но она мне  этого не простит».  Вслух же она сказала:

- В том, что я не знаю этих людей, ничего удивительного нет, ведь я работаю совершенно в другой сфере и, как вам известно, не занимаю руководящую должность, поэтому они мне не нужны. А что касается «такой» семьи, то я считаю, не стоит делать поспешных выводов. Семья у нас хорошая, и если мы не из элиты, то это еще ни о чем не говорит.

Нина Ивановна сказала это с улыбкой, но ледяным тоном, как умела делать только она. И, зная, что это значит, Женя испугалась.

- Мамочка, ты не так поняла Георгия Андреевича. Ты у меня действительно замечательная, и я всегда хотела быть похожа на тебя, ты такая умная и рассудительная, ты так много знаешь, что мне за всю жизнь не узнать.

- Успокойся, Женечка, я все правильно поняла, я не в обиде.
А про себя подумала: «На дураков не обижаются»,- и тон ее потеплел. Они еще немного посидели, допили шампанское, коньяк даже не открыли, так как Георгий Андреевич не пил, а Антон постеснялся.  Гости попрощались и ушли. А Нина Ивановна, уйдя в свою комнату, долго еще негодовала и думала, как же быстро люди начинают ощущать себя пупом земли.