Азбука Розанова - от Савинкова до Сытина

Социализм пройдет как дисгармония.
Всякая дисгармония пройдет.
                Розанов

* * *

САВИНКОВ
САД (маркиз де Сад)
СЕЛИВАНОВ КОНДРАТИЙ
CЕН-СИМОН
СЕРАФИМ САРОВСКИЙ
СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ
СИПЯГИН
СКВОРЦОВ
СКИТАЛЕЦ
СКОВОРОДА
СКОТТ, ВАЛЬТЕР
СЛОНИМСЕИЙ
СМИТ АДАМ
СОКРАТ
СОЛОВЬЕВ ВЛАДИМИР
СОЛОВЬЕВ СЕРГЕЙ
СОЛОГУБ
СОЛОМОН
СПЕНСЕР
СПЕРАНСКИЙ
СПИНОЗА
СТАЛИН
СТАНИСЛАВСКИЙ
СТАСЮЛЕВИЧ
СТЕКЛОВ
СТОЛПНЕР
СТОЛЫПИН
СТРАХОВ
СТРУВЕ
СУВОРИН
СУВОРОВ
CУСАНИН
СУСЛОВА
СЫТИН

* * *

САВИНКОВ БОРИС ВИКТОРОВИЧ (1879 – 1925), лидер партии эсеров, писатель (псевдоним В. РОПШИН)

«Курильщики опия видят блаженные сны, светлые кущи рая.
Я не курю  опия и не вижу блаженных снов.
Но что моя жизнь без борьбы, без  радостного сознания,
что мирские законы не для меня?»
                Савинков

Это у меня приятель есть, Философов — тоже революционер. Прошел по сырой улице без резиновых калош — целую неделю кашляет. Без перчаток — руки загорают. Отчего же он «революционер»? А вот подите: нравится такое «emploi». Это девочки в 18 лет говорят: «Я, маменька, буду Рашель». Другая — «Постараюсь быть Зембрих».
Философов: «Я — как Савенков, столь же ужасен». Амфитеатров: «У меня натура широкая — хочу быть разом Рашелью, Савенковым и Бо-борыкиным». Я же и говорю, что Русь есть Русь, о которой сказал Тютчев:
Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить, У ней особенная стать, В Россию можно только верить.
Так и воюешь с «революционерами» из благонамеренных изданий: а любишь их, любишь,— невольно и очень любишь, как просто хорошую, красивую «русскую стать».

* * *

САД (маркиз де Сад) (1740 – 1814), французкий писатель

«Мы, по врожденному людскому злодейству,
всегда чуть-чуть радуемся бедам и несчастьям других».
                Маркиз де Сад

Кому нужно холодное, отвратительное, застывшее сало; эти объедки вчерашнего ужина. Но ведь вы понимаете, что по самому существу дела не чем иным, как этим вчера съеденным ужином, съеденным кем-то чужим, третьим, не может быть всякая порнографическая книжка. Ну, был маркиз де Сад и наслаждалчя. Допустим, наслаждался, хотя мне, по крайней мере, со здоровыми вкусами, это и непонятно даже в нем, даже тогда, даже в жизни. Но скажите, пожалуйста, что же получает от этого десадовского наслаждения юноша теперь, через 150 лет? При малейшей эстетике он также не станет читать книжонок де Сада, как откажется подбирать кусочки жира, картофеля и говядины на грязной тарелке после вчерашнего ужина. Читают эту литературу самые невзыскательные господа, без всякого литературного образования, без всякого эстетического развития, без всякого даже общечеловеческого развития. Приказчики, модистки, прачки. Теперь грамотных много во всяком ремесле. И разве-разве самые захудалые из студентов и гимназистов. Гораздо интереснее, кто пишет эти книжки.

* * *

СЕЛИВАНОВ КОНДРАТИЙ ИВАНОВИЧ (род. в сер. XVIII века - ум.1832), крестьянин, основатель секты скопцов.

«А я не сам пришел, а прислал меня сам Отец Небесный
и матушка Акулина Ивановна пречистою утробою,
которая греха тяжкого недоточная, чистая девица непорочная...»
                «Страды» Селиванов

…Россия в высшей степени интересна. И дажеесть что-то в ней , чем она, положительно, любопытнее и значительнее Европы… Ну, я возьму уродство, но гениальное и страшное: приходило ли кому-нибудь – ну, Галилею, Гуссу, Кромвелю, Франклину – на ум: взять и отрезать мало-помалу у всего человечества те органы, из которых рождается, действительно, много «греха», рождаются сладость, «соблазны» и «прилепление» к миру, дабы убить грех в корне, убить Медузу космоса. Согласитесь сами, что эта мысль Кондратия Селиванова так же отличается от «обыкновенной европейской мысли», как гашиш от крапивы. Тут, именно Индией пахнет, которая тоже знает свои чудовищные и страшные мысли. Ведь буддизм с нирваной, ведь факиры и йоги, во всяком случае, Селиванову ближе или Селиванов к ним ближе, чем что-нибудь «изящное и умное» у Галилея или Франклина…
«Странно… голова кружится… не понимаю… и чаруюсь».

* * *

CЕН-СИМОН (1760 – 1825), французский мыслитель

«Нации, как и индивиды, могут жить либо воруя,
либо производя».
                Сен-Симон

Да первым в Европе гнуснецом и первою в ней гнусностью и было самое зарождение этого социализма, после чего родились все последующие «гнусности», как от одного подлеца рождаются потом все тоже подлецы.Это есть просто подлая история подлого явления (…) Кто же первый изменил, где предатель? Сен-Симон, дворянин и граф, любивший по утрам поспать, дал своему лакею приказание будить себя такими словами: «Вставайте, мусье, вам надо делать великие дела». Он бы пожелал горьким и тяжелым сном проспать всю жизнь, все свои «рабочие дни», если бы догадался, что ему следует дать слуге распоряжение о других словах: «Вставайте, мой былой граф и наш былой католик и француз: ибо – день уже и вам пора приниматься за свою гнусную работу». При этом я охотно допускаю, что лично Сен-Симон был благородный человек. Но разве «пожар» становится лучше от того, что его зажигает честный человек…

* * *

СЕРАФИМ САРОВСКИЙ (1754\59 – 1833), православный подвижник

«Сей на благой земле, сей и на песке, сей на камне,
сей при пути, сей в тернии: все где-нибудь да прозябнет
и возрастет, и плод принесет, хотя и не скоро».
                Серафим Саровский

Он выражает покорность, молитву и службу. Притом в таком их сочетании, что ни одна не вырывается из состава трех, и две другие держат каждую, - держат и ограничивают.
Лицо простое, ясное, - без всякого «умудрения». Хотя он был по жизни «прозорливцем», но физического указания на это, во взоре, в сложении губ, не перенесено на икону. «Не надо. Это не главное, не всеобщее». Лицо в высшей степени благостное, притом какою-то пантеистическую благостью, обращенною на весь мир, ко всем существам. Нет ничего, чего бы он в душе не благословил; нет ничего, с чем бы захотел бороться
Весь «лик» Серафима Саровского в высшей степени кроток, ясен и благ. И вся фигура несколько склонена вперед. По житию мы знаем, что он, получив повреждения от разбойников, ходил совершенно согнутым, - как бы переломившись в пояснице под прямым углом. Но это не взято в икону. «Слишком…. Зачем?» Лишнее, случайное в биографии – отметено.

«Русская святость» есть несколько склоненная; «не спорчивая» святость.
_____________________________
Серафим Саровский отвернулся и не захотел беседовать с одним «будущим декабристом», приехавшим к нему в хижину «поговорить». Он вне сомнения почувствовал при взгляде на лицо его («прозорливец») то гордое, самонадеянное начало души, то темное и высокомерное начало, с которым «праведному простецу» не для чего разговаривать. «Декабрист на завтра», очевидно, хотел скорее поучить его, чем поучиться от него.

* * *

СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ (1314/1321 - 1392), православный подвижник

«Я прежде, чем руки мои не потрудились, платы не беру».
                Сергий Радонежский

Вся русская литература прошла мимо Сергия Радонежского. Сперва, по-видимому, нечаянно (прошла мимо), а потом уже и нарочно, в гордости своей, в самонадеянности своей.
А он (Сергий Радонежский) – ЕСТЬ.
________________________
Бедные русские студенты, бедные гимназисты и несчастные рабочие: какая длинная петелька, издали брошенная, затянулась над вашими шеями…
Богораз, – скажите по правде: что вам Сергий Радонежский?
Или, может быть, он очень дорог Айхенвальду, Гершензону и Венгерову?
 Скажите, господа, с полной искренностью. Вы только полною искренностью можете поправить свое дело в России, которое, кажется, становится плоховато.

* * *

СИПЯГИН ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ (1853 – 1902), министр внутренних дел, убит эсерами.

Заговорили о событии.
- Первый сановник государства, - остановился он, глядя на меня.
«Первый сановник государства»: в самом деле, это не прихадило на ум ни либералам, ни журналистам, ни социал-демократам, никому решительно. Все думали о победе «правых» или «левых» идей, о прогрессе и возможном регрессе, пугаясь одного, радуясь другому. Но Василий Михайлович* взял дело в центре. Ну, конечно, какая же страна идей и борьбы, идей и направлений Россия? Это все на поверхности: в глубине дела. Это  - строй кантов, пуговиц, воротников, мундиров. И Василий Михайлович был просто поражен тем, что в прихожей Государственного Совета, без подстилки и коврика, упал на пол, на грязный пол лицом человек, носивший первый мундир в государстве… (*Василий Михайлович Скворцов)

* * *

СКВОРЦОВ ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ  (1859—1932) — русский публицист, издатель, православный миссионер,

…. Василий Михайлович, подражая Герцену, выдумал издавать свой орган.

Этот Василий Михайлович во всем красочен. Дома (я слышал) у него сделано распоряжение, что если дети, вернувшись из гимназии, спросят: - "Где папа", - то прислуга не должна отвечать: "барина нет дома", а "генерала нет дома". Это, я вам скажу, если на Страшном суде Христовом вспомнишь, то рассмеешься.

Иногда думают, что Василий Михайлович "карьерист". Ни на одну капельку. Чин, службу и должность он любит как неотделимое души своей. О нем глубоко сказал один мудрый человек, что, "размышляя о том, что такое русский человек, всегда нужно принять во внимание и Василия Михайловича". Т. е. русский человек, конечно, не только "Скворцов", но он между прочим - и "Скворцов".
______________________
Скворцов…. на всякую характеристику себя, на всякие сплетни о себе, на всякую насмешку над собою может ответить:
– Что же, таков русский человек.
А попробуйте-ка вы в корне отрицать «русского человека»: никуда не выкинетесь «на берег», кроме добродетельного Добролюбова.
– Люблю Святую Православную Церковь. Царей отечества моего люблю. Люблю орден . Люблю деньги. И хорошую икру к пирогу.
Что поделаешь. И я «ведением и неведением», «волею и неволею» люблю Василия Михайловича.
И когда смотришь на его цельную, так хорошо закруглившуюся фигуру, усы, уже с сильной проседью теперь, невольно шепчешь про себя:
- Ну, и когда же, в самом деле, настанет скончание Руси? Никогда. Не возможно. У всяких японцев зубы обломаются… Сильна Русь покоем своим. Маслянистостью своей. Ну, вот, этот Василий Михайлович, а с ним и миллионы таких, ни о чем не думает, вопросами никакими не задается, молится, торгует, маслится… И вокруг него все маслится, цветет, пухнет…
…Давно я наблюдал его и, признаюсь, всегда любовался, как всем завершившимся, всем, достигнувшем полноты стиля.

* * *

СКИТАЛЕЦ (ПЕТРОВ) СТЕПАН ГАВРИЛОВИЧ (1869 – 1941), писатель

«Там – внизу – побежденные точат мечи,
Наверху – победитель усталый».
                Скиталец

Да почему он "скиталец"?  Везде принят, все кланяются. Религиозно-философские собрания сочли "за честь", когда он одно из них посетил, придя в середине чтений и обратив всех внимание черною блузою, ремешком и физиономией "под Максима" {11]. Почему же он "скиталец", и кто его "изгнал", и откуда он "исключен"? "Качества его произведений" никому (вероятно) не приходили на ум, пишет ли он стихами или прозой, публицистику или "так рассказы" - никто не знает, и только всякому известно, что "есть еще другой Максим, который называется Скитальцем", и тоже с ремешком и в блузе.
 В первый раз проходят какие-то в литературе с фальшивыми физиономиями "под другого", в чужой прическе и совершенно не своим "видом на жительство".
 Барин, который называет себя "Ванька с Сенной".

* * *

СКОВОРОДА ГРИГОРИЙ САВВИЧ (1722 - 1794), украинский философ

"Если хотим измерить небо, землю и моря,
должны, во-первых, измерить себя".
                Сковорода

Превосходен по теплоте труд Эрна о Григории Саввиче Сковороде, украинском ходебщике-философе, который, право же, есть "родоначальник русской философии"... Сковорода был совершенно самобытен, совершенно самостоятелен. Около Сковороды, его благородного смирения, его высокой личной религиозности, его, прямо скажем, "нравственной святости" - все это при редких философских дарах, - как груб кажется Гоголь; груб, жесток и темен.
...Сковорода в своих исканиях наткнулся на сокровища, которые не изжиты до сих пор...
Сковорода вновь, после многих веков забвения, придал серьезное метафизическое и философское значение, что он все мировозрение свое построил на принципе символическом, т.е. внутреннем, ознаменовательном, человеческом...
У Сковороды... предвосхищение того, что потом с такою силою и красотой выразили Тютчев, Киреевский, Хомяков и Достоевский.

* * *

СКОТТ, ВАЛЬТЕР (1771 – 1832), английский писатель

«Не ведаем какую сеть себе плетем,
единожды солгав».
                Вальтер Скотт

Вальтер Скотт давно переделан в розовые томики «Библиотеки для юношества».

Между Гёте и Толстым всемирно читаемые Диккенс, Теккерей, Гюго, Вальтер Скотт  имели за собой уже публику, а не цивилизацию. Это – странная разница: быть всемирно читаемым или быть главою эпохи или одною из ее глав. Это — странная разница: быть несмирно читаемым или быть главою эпохи или одною из ее глав. Можно все объяснить сравнением. Была свадьба принца, и, кроме рыцарей, дам и проч., на свадьбу или, точнее, в городок, где она происходила, съехалось множество рестораторов, актеров, театр и мимы; и один веселый «Петрушка» так всех смешил и доставлял всем столько удовольствия, что его смотрели больше, и о нем говорили чаще, чем о принце и его невесте. Однако все согласятся, что не в «Петрушке» было дело в эти дни и в этом месте, что не для него сюда собрались герои, красавицы и все.
«Было что-то, что было», а «Петрушка» был тут только «при чем-то». И как бы он ни был занимателен и талантлив, народен и популярен,— за эти рамки «при чем-то другом и насотояще-происходившем» ему никак не перескочить

* * *

СЛОНИМСКИЙ ЛЕОНИД ЗИНОВЬЕВИЧ (1850 – 1918), публицист

Я бы мог примириться с интеллигенцией, если бы она, зажав хвост между ног, не бежала бы зв евреями…
Что такое пишет Слонимский? Зачем? Кому это нужно?

* * *

СМИТ АДАМ (1723 – 1790), английский (шотландский) экономист

«Заблуждения, заключающие в себе некоторую
долю правды, самые опасные».
                Адам Смит

Адам Смит был такой же гераклист и просто тем, что всмотрелся в существо вещей. «Всякое производство движется конкуренциею, все вырабатываемые вещи становятся от нее лучше». Но что такое конкуренция? Это – «война ахеян и троянцев», которую оплакивал Гомер и восхвалял Гераклит, -  только перенесенная в среду коммерсантов и заводчиков.
Погасите конкуренцию, - и качество производимых вещей упадут до ничтожества. Все будет выделываться худо, едва устранен противник, враг. Покупателю выгодно покупать у несогласных между собою купцов, но едва они согласились, установился между ними «мир», - и покупатель кричит от боли, от муки»Стачки» продавцов, т.е. «вожделенный мир» Гомера и моралистов, между ними преследуется законом, как преступление.

* * *

СОКРАТ (477 – 399 до н.э.), философ

«Какой мне кажется каждая вещь, такова она для меня и есть,
а какой тебе, такова же она в свою очередь для тебя».
                Сократ

«Мать моя была повивальная бабка, и я продолжаю ее ремесло, — говорил он о себе. —Я ничему не учу, я только другим помогаю родить мысли». Он первый посмотрел на душу как на неисчерпаемый источник знания, всех богатств которого мы не сознаем потому только, что мало прислушиваемся к ее движениям, вечно обращены к природе, живем лишь впечатлениями органов чувств. Он повернул это внимание от внешней природы внутрь себя, и в этом именно заключается всемирно-историческое значение его деятельности, учения и жизни. «;;;;; ;;;;;;;» — «познай себя самого». Эта мысль кажется простой и неважной, но, если мы проследим направление развития арийских и семитических племен и приведем ее в связь с этим развитием, мы поймем, что только демоном Сократа могла быть внушена ему эта мысль: до такой степени ее значительность в истории превышает силы единичной личности. И не только в учении Сократа, но и во всей его личности, в каждой черте его характера мы чувствуем, что он был в истории центральной личностью, в которой совершался перелом не только греческой жизни, но и жизни всего обширного арийского племени. Что-то странное видели в нем греки, он не был похож ни на кого из них. «;;;;;;», «неуместность» — вот слово, которым характеризует его Платон в своем «Симпосионе».

Учение свое он запечатлел добровольной смертью.

В Сократе греки казнили человека, который разрушал их психический строй…

В появлении Сократа выразился перелом греческой истории: и действительно, все другие течения греческой жизни начинают с этого времени умаляться, и разрастается только то одно, которое впервые возникло много лет назад.

* * *

СОЛОВЬЕВ ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ (1853 -  1900), философ

«У нас (как кто-то заметил) честные люди встречаются реже,
чем святые».
                Владимир Соловьев

Грусть - всегда у меня о Соловьеве. Я его не люблю. Но что он глубоко несчастен и каким-то внутренним безысходным (иррациональным) несчастием - это было нельзя не чувствовать
________________
...Богословы и философы, как напр. Владимир Соловьев стали учить, что пол есть “грязь”, “низменное и животное явление”, хотя подлецы сами же все рождаются из пола, и нет еще ни одного архиерея, который произошел другим способом.
_______________________
Не понимаю, почему я особенно не люблю Толстого, Соловьева и Рачинского. Не люблю их мысли, не люблю их жизни, не люблю самой души. Пытая, кажется, нахожу главный источник по крайней мере холодности и какого-то безучастия к ним (странно сказать) - в "сословном разделении".

Соловьев если не был аристократ, то все равно был "в славе"... Мне твердо известно, что тут - не зависть... Но говоря с Рачинским об одних мыслях и будучи одних взглядов, - я помню, что все им говоримое было мне чужое: и то же - с Соловьевым, то же - с Толстым. Я мог ими всеми тремя любоваться, ценить их деятельность, но никогда их почему-то не мог любить, не только много, но и ни капельки. Последняя собака, раздавленная трамваем, вызывала большее движение души, чем их "философия и публицистика"... Эта "раздавленная собака", пожалуй, кое-что объясняет. Во всех трех не было абсолютно никакой "раздавленности"… Все три вот и были самообольщены: и от этого не хотелось их ни любить, ни с ними "водиться"… С детства мне было страшно врождено сострадание: и на этот главный пафос души во всех трех я не находил никакого объекта, никакого для себя "предмета"…  любить можно т;, или - тог;, о ком сердце болит. О всех трех не было никакой причины "душе болеть"…
____________________________
Но с Соловьевым я был дурак - не разговаривал о чертях. Он только в чертях и был интересен: публицистика его, богословие его - по моему г..... Только стихи прелестны. Но он ужасно был пошл тщеславием своим...
____________________
Небо философии безбурно. А у Вл. Соловьева вечный ветер. И звезды в этом философском небе – вечны, а «все сочинения» Влад. Соловьева были «падучие звездочки», – и каждая переставала гореть почти раньше, чем вы успевали сказать «желание». Что-то мелькающее. Что-то преходящее.
Проза его, я думаю, вся пройдет. Просто он не будет читаться иначе как для темы «самому написать диссертацию о Соловьеве»… Между прочим как он неблагороден и немудр в прозе, – в стихах он и благороден и мудр. Отчего – не понимаю.
________________________
Он почти не мог выносить похвалы другому или, особенно если заметит ваше тайное, «вырывающееся» лишь, восхищение к другому. Тут он точно ножницами «отхватывал» у вас едва вырвавшийся кусочек похвалы…
Рцы незадолго до своей смерти сказал мне очень меня удивившее слово: «Я все время чувствовал его завистливым, – пока сидел с ним у вас». Удивительно. Рцы очень зорок. Сказал это он мне без моего вопроса, «сам» и как «свое».
__________________________
«Демоничен» он был, я думаю, в высшей степени. Это был собственно единственный мною встреченный за всю жизнь человек с ясно выраженным в нем «демоническим началом». Больше я ни у кого не встречал. Все мы, русские, «обыкновенные» и «добрые». А-бы-ва-те-ли и повинующиеся г. исправнику. Вл. Соловьев в высшей степени «властей не признавал», и это было как-то метафизично у него, сверхъестественно; было как-то страшно и особенно… Как странным образом он «не осязал» и русской земли, полей, лесов, колокольчиков, васильков, незабудок. Как будто он никогда не ел яблок и вишен. Виноград – другое дело: ел. И т. д. Странный. Страшный. Необъяснимый. Воистину – Темный.
___________________________
…Я не предполагаю вообще в нем бытия какой-нибудь крови, и если бы «порезать» палец ему – потекла бы сукровица, вода. А кровь? Не умею вообразить. Вот не сказал ему тогда: «Влад. Серг., если бы вам порезаться – у вас бы не вытекло крови». Уверен: он задрожал бы от страха (и тоски): это главная его тайна

…«Текли чернила и сукровица»... Да и вообще в Соловьеве, вот как и в Мережковском, есть какая-то странная (и страшная для меня) ирреальность. «Точно их нет», «точно они не родились». А ходят между нами привидения, под псевдонимом «Соловьев», «Мережковский».

Он только «касается перстами» жизни, предметов, струн, вашей шеи, ваших губ – как «дух» в «спиритическом сеансе». Уверен, что хотя «влюблены были в него многие», но он никого решительно, ни одной девушки и женщины, не «поцеловал взасос»

… В литературе я знаю, что он все «плел слова», «сшивал из страницы статьи», «силлогизировал», «делал выводы»: но не помню, чтобы раскричался в литературе, разгневался, нагрубил, наговорил резкостей и негодований. «Медленно каплет чернильный яд» – но нигде «укуса», «рванул», – жизни.
…У него везде звон, фразы, щелканье фраз, силлогизмы. Точно не течет речь (=кровь), а речь – составлена из слов. …Соловьев усвоил и запомнил множество слов, русских, латинских, греческих, немецких, итальянских, лидийских, – философских, религиозных, эстетических: и из них делал все новые и новые комбинации, с искусством, мастерством, талантом, гением. Но родного-то слова между ними ни одного не было, все были чужие...
И он все писал и писал...
И делался все несчастнее и несчастнее...
Нет, господа: о нем надо петь панихиды. «Нашими простыми-умиленными русскими голосами». С пра-тадь-яконом.
__________________________
Жидки могут удовольствоваться, что за ними побежал Вл. Соловьёв, но Розанов за ними не побежит (пробовали «обмазать»)

* * *

СОЛОВЬЕВ СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1820 – 1879), историк. Отец Владимира Соловьева

«Я был жаркий славянофил, и только пристальное занятие
русской историей спасло меня от славянофильства и
ввело мой патриотизм в должные пределы».
                Сергей Соловьев

У Соловьева в последние годы его преподавания на лекциях бывало мало слушателей. Положив красивую, белую, большую руку на переднюю каемку кафедры, так что кисть ее вся была перед глазами студентов, и закрыв глаза, белый, седой старец с обыкновенным русским лицом говорил докторальным, повелительным тоном обыкновенные истины, долженствующие разьяснить ход русской истории. Как в лице его все было обыкновенно, так и в речи его все было обыкновенно. Не было своеобразно поставленного уголка, из которого вдруг брызнул бы свет на лица, на события. Да и «событий» не было; были схемы. Он «разъяснял» историю, предполагая факты ее известными. Он ничего не рассказывал; лиц никаких не очерчивал. Но не было вполне ясно, почему «разъяснения» его относились именно к русской истории, так как, казалось, они в равной мере могли быть приложены к истории архаической Греции, феодальной Германии или к первобытному строю инородцев Волги. Индивидуальности истории не выступало, нашей русской истории, - как не было индивидуального русского лица и у лектора. Но сам Соловьев…, был удовлетворен своим чтением, которое не было хуже чтения Ранке в берлинском университете или чтения Du-Ruis в Сорбонне.
Имя последнего было славно. Оно украшало университет. Но для аудитории, но внутри оно оставалось без значения, никого и ничего не двигало.
И, вот, умер С.М. Соловьев. Профессора произнесли над гробом траурные речи, - довольно обыкновенные, с язвительными намеками на то, что начальство не умело как следует почтить творца 29-томной «Истории России с древнейших времен», и это сократило его дни, подействовав на сердце.

* * *

СОЛОГУБ (ТЕТЕРНИКОВ) ФЕДОР КУЗЬМИЧ (1863 – 1927), писатель, поэт

«Людей на земле слишком много;
давно пора истребить лишнюю:-сволочь».
                Сологуб

- Вы знаете, когда прошла (в литературе) молва о вашем браке - многие высказывали тревогу. Он ведь такой жестокий и сладострастный в стихах, и у него везде черт трясется в ступе.
______________________
… Но когда Соллогуб писал эти прелестные вещи,— никто решительно не хотел заплатить за книжку и 50 коп., а «критики» глубокомысленно промолчали и «замолчали» поэта. Но вот тот же Соллогуб написал, как Ардальон Ардальонович Передонов обдирает в комнате своей обои и плюет на стену, затем... обрил кота и обмазал его вареньем... И вся Русь ахнула:
—  Ах, вот великолепие! Обмазал кота вареньем... Этим они в провинции занимаются... наши читатели!!
— Для кого же мы пишем... Как грустно!
И новейший, очевидно начинающий критик, пишет:
—  Да, счастливы те, что живут в столицах или по крайней мере в университетских городах. Они живут в некотором высшем эмпирее мысли, и можно сказать, что питаются идеями, как древние боги амброзией.
______________________
Но подите, справьтесь с критиками: они кричат и в толстых журналах, и в «Газете-Копейке», что автор  «с силою Гоголя» написал своего «Мелкого беса», так как его Передонов всеконечно оставляет за собою далеко Чичикова, да и всех «мертвых душ», вместе взятых.

* * *
СОЛОМОН – царь Израильский
«Когда умножаются праздники, веселится народ,
а когда господствует нечестивый, народ стенает».
                Соломон

Если бы Соломон, восстав из мертвых, явился перед наше знаменитое духовенство, неся в одной руке «Экклезиаст» и в другой «Песнь песней», то 1) сие должностное и 2) сие национальное духовенство, посоветовавшись между собою, рекло бы: а – «что он инородец», б – «что он нуждающийся и верно пришел просить должности».
И снисходительно поставило бы его: быть водовозом и возить воду в Вологодскую Духовную Консисторию. «Понеже мы пьем чай».
И если бы Соломон, при мысли о сей томительной и нескончаемой службе, заплакал и даже «блажмя заревел», и сказал бы: «отцы – но ведь вы даже комментируете мои Притчи и Экклезиаст и Песнь песней», – ту они бы изрекли ответно:
– Во-первых, не «комментируем», а издаем с достодолжными учеными толкованиями. Ну, так чту же. В сих наших толкованиях все и дело. И в славянской печати, под которою уже никто не найдет, чтобы в «Песне песней» говорилось о чем-нибудь неподобающем. Мы трудимся над подобающим и чтобы все имело подобающий вид. По должности, чину и в прославление.

* * *

СПЕНСЕР, ГЕРБЕРТ (1820 —1903), английский философ и социолог, один из родоначальников эволюционизма, идеолог либерализма.

«Социализм подразумевает рабство».
                Спенсер

Никакого желания спорить со Спенсером: а желание вцепиться в его аккуратные бакенбарды и выдрать из них 1/2.

Поразительно, что, видев столько на сцене "старых чиновников Николаевского времени" (у Островского и друг.), русские пропустили, что Спенсер похож на всех их. А его "Синтетическая философия" повторяет разграфленный аккуратно на "отделения" и "столоначальничества" департамент. И весь он был только директор департамента, с претензиями на революцию.

В VII-м классе гимназии, читая его "О воспитании умственном, нравственном" и еще каком-то, я был (гимназистом!!) поражен глупостью автора.

Ну что с таким дураком делать, как не выдрать его за бакенбарды?!!
_____________________
Эти-то амфибии окружили несчастное человечество и, высовывая двоящиеся языки, быстро произносят всякие «хорошие слова» и заманивают его к «себе»…
Тепленькие старые дома растворяются и амфибию впускают. Амфибия вползает на стол, на стул, лезет в детскую, лезет в спальню. Всех лижет… Это смерть…

* * *

СПЕРАНСКИЙ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ (1771- 1839), политический мыслитель, ближайший советник Александра I

«Три великие системы издревле разделяли политический мир —
система республик, система феодальная и система деспотическая.
(…) Примеры первой системы мы видели в республиках
греческих и в Римской. Вторая система основалась на Севере
и оттуда распространилась по всей Европе. Третья
утвердила свое владычество на Востоке».
                Сперанский

Это вовсе не портрет утомленного годами и переломами в жизни государственного человека, это - портрет его от 1806 или даже 1802 г. Губы выражают безмерное высокомерие, упорное презрение ко всему окружающему, ко всей этой ”старо-графской и старо-княжеской рухляди”...

* * *

СПИНОЗА БЕНЕДИКТ (БАРУХ) (1632 – 1677), философ

«Незнание — не довод. Невежество — не аргумент».
                Спиноза

Почти не встречается еврея, который не обладал бы каким-нибудь талантом; но не ищите среди них гения. Ведь Спиноза, которым они все хвалятся, был подражателем Декарта. А гений неподражаем и не подражает.
______________________
Все евреи – от Спинозы до Грузенберга – не могут отвергнуть, что когда произносится слово “евреи”, то все окружающие чувствуют подозрение, недоверие, ждут худого, ждут беды себе…

* * *

СТАЛИН ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ (1879 – 1953), эффективный менеджер

«Может быть, так и нужно, чтобы старые товарищи
так легко и так просто опускались в могилу».
                Сталин

Третий шаг, который сделает наша, увы, мечтательная революция, - есть шаг к диктатуре… Появится какой-то третий, уже совершенно черный мавр, который скажет те же слова Церетели и Совету Рабочих и Солдатских Депутатов, какие Церетели сказал о четырех Думах.
- Мавр, ты сделал свое дело. Ты больше не нужен и уходи вон.
Будет ли этим мавром германец в Петрограде, будет ли этим мавром Ленин, будет ли им, наконец, какая-нибудь очень темная личность, засевшая в самом Совете Рабочих и Солдатских Депутатов, похитрее Церетели, Чхеидзе… - мы не знаем…
- Эй, капрал, кто же ты? Черный, страшный капрал. Бери скорей палку и разгоняй скорее всех вон…

* * *

СТАНИСЛАВСКИЙ КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ (1863 – 1938), режиссер

«Был молод. Состарился. Скоро надо умирать».
                Станиславский

Станиславский был так красив, что и я загляделся. Он был естественный король во всяком царстве, и всех королевских тронов на него не хватило бы.
Будь я английским королем Эдуардом VII, я уступал бы из четырех недель одну г. Станиславскому: просто для удовольствия «доброго английского народа», которому было бы приятно видеть на троне такую исключительную фигуру…

Лицо у него, скорее, некрасивой лепки: ничего «смазливого» и «хорошенького»… Но, ведь это в мужчине безобразие: все «смазливое» и «красивенькое». Это – тип женщины, тон женщины: уродство, когда встречается у мужчин. У Станиславского крупное, очень видное лицо, немного неправильных, неизящных линий, именно: мужское. «Повелитель» и «господин», которому нет дела «до мелочей».

* * *

СТАСЮЛЕВИЧ МИХАИЛ МАТВЕЕВИЧ (1826 - 1911), историк, издатель

– «Тесть запретил мне писать что-нибудь сочувственное о христианстве, о церкви и – как он выразился – о «так называемом вашем отечестве». (Стасюлевич)
– «Я и не пишу. Не сочиняю. Он кормит меня. Я был бедный русский профессор. Теперь я богат. У меня дом на Галерной и дом на 2 л. В. О., в одном – редакция, в другом – типография. Склад книг, и вообще я видный в России человек. С весом и влиянием. Я – Стасюлевич. Михаил Матвеевич.
...Бедный свободный человек.
Незаметно за ним присматривали «свои»: Слонимский, его зять или тесть Венгеров, и вообще уже некрещеные. Но это было именно незаметное. В России все должны были думать, что они читают ученый академический журнал и настоящее «европейское просвещение», излагаемое профессорами и академиками, напр., академиком Пыпиным, а не кушают просто жидовскую «мацу», изготовленную на крови мальчика Ющинского.
Так 43 года продолжалась иллюзия. 43 года еврейской обработки русского общества. Вот что значит не очень хорошо жениться.
______________________
... евреи уже почувствовали в себе, всего через 40 лет крадущейся борьбы, такую силу, что вслух, громко запрещают русским в России любить свое отечество. Любовь, Гессен, Минский – пишут «потреоты» о русских патриотах, а «истинно русские люди» не употребляют без насмешливых кавычек.
Богатое приданое принесла юдаизму мадмозель Утина, выйдя за русского беднягу – профессора Стасюлевича. «Вот тебе и типография, и журнал».
Русские все кинулись, конечно, читать европейский журнал. Ведь русские вообще европейцы.
___________________________
Мож. быть, Стасюлевич любил не только еврейские деньги, но и немецкие деньги.

* * *

СТЕКЛОВ (наст. фам. Нахамкис) Юрий Михайлович (1873 – 1941), публицист, историк, политический деятель, редактор газеты «Известия» (с 1917)


И вот речь Стеклова, отвратительно угрожающая Временному правительству, и была поистине призраком какой-то гибели и безнадежности. Он сказал вслух всей России, читателям всех газет, т. е. жителям всех городов, что «Временное правительство есть только мнимость», что «двоевластия в России нет, так как Совет Рабочих и Солдатских Депутатов на самом деле вполне единовластен», а Временное правительство едва лепечет что-то, и лишь насколько ему дозволяет лепетать этот Совет, т. е. простые рабочие, простые солдаты (как заключал в уме своем читатель). Что все эти Родзянко, Гучковы, Милюковы, Коноваловы, Терещенко, Мануйловы и проч., испуганные донельзя, бессильные до прострации, только «счастливы исполнить», что им подсказывают могучие анонимы, приблизительно такие же анонимы, как Стеклов (на самом деле, Стеклов – не Стеклов, а какой-то Нахамкис; – фамилию мне говорили в Таврическом дворце, но я забыл и отчасти не разобрал; фамилия – не русская, и не малороссийская). Стеклов говорил все это со знанием участника и очевидца всего переворота.
Особенно презрительно он говорил и особенно сжимал сердце читателя, говоря о Родзянке, председателе Г. Думы:

* * *

СТОЛПНЕР БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ (1871 – 1937), философ, сотрудник «Еврейской энциклопедии».

Как надоели эти нахалы, везде лезущие.
НАВЯЗЧИВОСТЬ евреев и вечное их самовосхваление и вседовольство – отвратительны. Столпнер мне тоже говорил: «везде – еврей»
Но, друзья мои: тем больше будет воя, когда вас всех погонят.
_________________
... Кто же не позарится на сейчас"... Грозное "потом" его ждет еврей. И дает все "сейчас", чтобы получить все "потом".
"Потом" унылое, голодное население будет бродить тенями по высосанной, обеспложенной землей своей.
... Около его торжествующего обоза идет аскетический Столпнер, питающийся почти одним хлебом, не нуждающийся в большем. Потому что у него есть мечта, а мечта вкуснее хлеба. Эта мечта: "Все будет наше". "А они все - подохнут".
Специальная мечта специального племени. Злая мечта: но она никому не придет на ум, глядя на еврея, питающегося одним хлебом...
Еврей "с обозом" посылает Столпнера вперед, и Столпнер, понимающий роль свою в племени, поспешает вперед и открывает курс лекций. Все восхищены умом этого аскетического Спинозы XIX века, - и в тени речей его, делая вид, что "они не знакомы", разбирают свой обоз, открывают лавочку, ставят банк и начинает свои "золотые речи" и "золотое посредничество"... (1914)
__________________________
А то все Столпнер читает лекции "о Христе". Нам "о Христе" не нужно, а нужно о банках

* * *

СТОЛЫПИН ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ (1862—1911) — русский политик, министр внутренних дел, премьер-министр России.

«Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего,
чем малодушное уклонение от ответственности».
                Столыпин

Столыпин – большой, мягкий (в мускулатуре), грубый и неуклюжий барин. Ничего щегольского, «с иголочки», ничего обточенного и завершенного. Большая голова при очень большом теле. Лоб очень большой, но с гладкими очертаниями, без этих таинственных «извилин» линий лба и головы, обещающих и манящих. Все просто, определенно и несложно. «Я весь тут, как сижу, так и есть. В кармане ничего: ни революции, ни контрреволюции. Я этого не понимаю. Я – просто министр, и останусь министром. А вы можете думать об этом как угодно. Мне все равно». Отсутствие не только гениальности, но и простой талантливости человека и администратора кидалось в нем в глаза и, я думаю, не скрыто и от него самого….
Г-н Столыпин говорит, точно вбивает булыжник в мостовую. «Стук-стук-стук»… И самая фигура его напоминает тяжелую чугунную трамбовку. Речь его не имеет никакой отделки. Видно, что говорит не оратор, что он не привык говорить; так сказать, материал слов, вещественность словесности представляет для него затруднение. Ни он к ней не приспособился, ни она к нему не приделана. Получается впечатление, как бы большой и сильный сом плавает в варенье: окружающая стихия, опора движений, составляет в то же время затруднения для движения.
_________________________________
На Столыпине не лежало ни одного грязного пятна: вещь страшно редкая и трудная для политического человека. Тихая и застенчивая Русь любила самую фигуру его, самый его образ, духовный и даже, я думаю, физический, как трудолюбивого и чистого провинциального человека, который немного неуклюже и неловко вышел на общерусскую арену и начал "по-провинциальному", по-саратовскому, делать петербургскую работу, всегда запутанную, хитрую и немного нечистоплотную. Так ей "на роду написано", так ее "мамка ушибла". Все было в высшей степени открыто и понятно в его работе; не было "хитрых петель лисицы", которые, может быть, и изумительны по уму, но которых никто не понимает, и в конце концов все в них путаются, кроме самой лисицы.

Вообще, что поразительно для политического человека, о которых всегда бывают "сплетни", - о Столыпине не было никаких сплетен, никакого темного шепота

За век и даже века действительно "злоупотреблений" или очень яркой глупости огромное тело России точно вспыхнуло как бы сотнями, тысячами остро болящих нарывов: которые не суть смерть и даже не суть болезнь всего организма, а именно болячки, но буквально по всему телу, везде. Можно было вскрывать их: и века пытались это делать. Вскроют: вытечет гной, заживет, а потом тут же опять нарывает. Все-таки революция промчалась не напрасно: бессмысленная и злая в частях, таковая особенно к исходу, при "издыхании" (экспроприации, убийства), она в целом и особенно на ранней фазе оживила организм, быстрее погнала кровь, ускорила дыхание, и вот это внутреннее движение, просто движение, много значило. Под "нарывным телом" переменилась постель, проветрили комнату вокруг, тело вытерли спиртом. Тело стало крепче, дурных соков меньше - и нарывы стали закрываться без ланцета и операции. Россия сейчас несомненно крепче, народнее, государственнее, - и она несомненно гораздо устройчивее…. В этом оздоровлении Столыпин сыграл огромную роль - просто русского человека и просто нравственного человека, в котором не было ни йоты ни красного, ни белого нигилизма.
______________________
5 мая 1908. Народ забывает иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, они превращаются в назем, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы.

_____________________
Забавно было видеть, как торговцы, торговки, швейцары гостиниц, извозчики, ”так прохожие” - в самом деле чувствовали себя виноватыми в смерти Столыпина: ”Опростоволосились мы”, ”не усмотрели”, ”не сберегли”.
- Да как же бы ты, брат Иван, дежурящий в коридоре гостиницы ”Националь”, стал ”уберегать Столыпина” в театре?! Ты что-то городишь невместное...
- Ну как!.. Он гость был наш... Такая честь, приехали все... А мы не сберегли... проворонили!
Нельзя переубедить. Стоят на своем. Из Петербурга, когда приходили вести о тоске киевлян, мне это казалось выдумкой корреспондентов или неприятным притворством на месте. Но нет: в самом деле, тоскуют и чувствуют ”срамом своей земли”, ”преступлением города”.
- Не как! У нас случилось! Грех города!!.
- Да в чем ”грех”? Летела ворона над городом и уронила свою нечистоту на город: какая же его вина в том?! Чудаки!..
- Ну как!..
Я уж не разубеждал... Но не понимал, как они ”местным умом” не видят, что преступление притащилось к ним оттуда-то, из России ли или, всего вернее, из Петербурга, и обмарало их город... Петербург и нанес эту гадость на Киев, как он вообще разносит по всей России...

* * *

СТРАХОВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ (1828 - 1896), русский философ, публицист.

«Ни тело не становится субъективным, ни душа не получает
объективности; эти два мира остаются строго разграниченными».
                Страхов

Страхов просто жил в слишком высоком этаже.
__________________
В конце ХХ века… будет видно, что он на два поколения опередил свое время, что над ним не имели никакой власти господствующие идеи своего века и что за 50 лет жизни и писания он не сказал ни одной лжи (это уже стыдно предположить), но и не сказал даже грубой, явной ошибки. Вообще степень его честности действительно изумительна… Суть его то же в нашей жизни, как в народной жизни – суть святого… И читать его будут… немногие, но всегда.
И скажу я молитву нашей Богородице, и скажу молитву древним богам, - ... за то, что Бог некогда привел в его комнату меня, я рассмотрел "кое-что" в нем ... и здесь твердым гвоздем прибил его имя и честь (в истории).

* * *

СТРУВЕ ПЕТР БЕРНГАРДОВИЧ (1870 —1944), экономист, общественный и политический деятель.

«Не только национальная плоть, но и национальная душа,
культура у великих национальностей всегда многосоставная,
плод сложного и длительного ассимиляционного процесса».
                Струве

Когда раз в печати я сказал, что Желябов был дурак, то даже подобострастный Струве накинулся на меня с невероятной злобой.., Струве закричал на меня, потребовал устранения меня от прессы, просто за эти слова, что Желябов - дурак.
_____________________
Когда убили Александра II, который положил же свой Труд и Пот за Балканы, тот же Струве не выдавит из себя ни одной слезинки за Государя, ни одного доброго слова на его могилу, а льстиво и лакейски присюсюкивает у Желябова, снимает с него носки и чешет ему пятки, как крепостная девчонка растопыренному барину…
______________________
П.Б. Струве «категорически выразил», что 1) исключать меня не следует (из Религиозно-философского об-ва), 2) потому что я «нравственно и всячески невменяемая личность». Казалось бы, «поэтому-то и надо исключить». Но я тоже когда-то категорически высказал, что освободитель России Струве никогда не был знаком с даром остроумия; и потому-то не заметил и в сем случае, что начало его письма в редакцию противоречит концу.

* * *

СУВОРИН АЛЕКСЕЙ СЕРГЕЕВИЧ (1834 - 1912), журналист и издатель

«Что такое любовь? — Две души и одно тело.
Что такое дружба? — Два тела и одна душа».
                Суворин

Богач, хозяин, писатель и торговец - он имел “житейское сердце”, как редко встретишь у кого, и поистине он был “любимец Божий” за эту ясность свою и простоту.
Что-то было “щедрое в нем”, - о, не в деньгах (хотя и в  них)! Щедрое - во всем. Он был щедр на похвалу, щедр на любовь, щедр на помощь. И (удивительно!) - никогда не помнил зла.
Воистину “любимец Божий”.
__________________________
Служи бы я дальше в Контроле или учитель был – я бы неизбежно помешался и был недалек от этого. Суворин немедленно меня отправил отдыхать в Италию, дав (подарив) 1000 руб. Я еще ничего у него не наработал и не заработал. А когда я зашел «наверх» поблагодарить и в конце «болтовни» стал говорить благодарность – он не понял, о чем я говорю (т. е. забыл свое назначение и доброту).
___________________
С 4-мя миллионами состояния, он сидел с прорезанным горлом в глубоком кресле.
Это было так: я вошел, опросил Василья, "можно ли?", - и, получив кивок, прошел в кабинет. Нет. Подошел к столу письменному. Нет. Пересмотрел 2-3 книги, мелькнул по бумагам глазом и, повернувшись назад, медленно стал выходить...
На меня поднялись глаза: в боку от пылающего камина терялось среди ширм кресло, и на нем сидел он, так незаметный...
Если бы он сказал слово, мысль, желание, - завтра это было бы услышано всею Россиею. И на слово все оглянулись бы, приняли во внимание.
Но он три года не произносит уже никаких слов.
_____________________________
Успех в доброте и доброта в успехе.
Он был всегда ясен, прост и в высшей степени натурален. Никогда не замечал в нем малейшей черты позы, рисовки, "занятости собою", - черты почти всеобщие у журналистов. Никогда - "развалившийся в креслах" (самодовольство), что для писателя почти что Царство Небесное. Писатель вечно лакомится около своего самолюбия.
________________________________
Известен был один факт, который достаточно было опубликовать в «Новом Времени» - с просьбой другим газетам «перепечатать», - чтобы «положить под доску» одного из этих «воротил» и травителей Суворина, положить – и косточки бы его только захрустели (морально, в смысле «джентльменства»). И вот то, что Суворин этого не сделал, т.е. пощадил врага, до такой степени его мучившего, пощадил его стыд и имя, и соделывает из личности Суворина то лицо, которое, раз увидев и – узнав, - привяжешься к нему непоколебимой привязанностью.
__________________
Суворин был громадно прям, и я никогда за 12 лет, не встречал в нем «отговорок». Он говорил «да», «нет», «нравится» и «не нравится»
____________________________
Человек такого гибкого ума и неуловимого в тонах пера, как Суворин, конечно, был большой угрозой для всякого сановника, приемлющего власть и о "распоряжениях" которого будет "почтительнейше докладывать публике" каждый день.
_________________________
Раны Суворина - раны телохранителя России. Позор Суворина (в печати) - это как мать "берет на себя грех дочери" и несет его молча.
_____________________________
Он упрашивал меня несколько раз доставить ему возможность увидеться с Сувориным, т.е. чтобы я Суворину «что-то поговорил» и расположил его в пользу Мережковского, вследствие чего Суворин согласился бы принять его. Я, зная из разговоров с Сувориным безнадежный взгляд его на умственные способности и литературный дар Мережковского, не решился заговорить с Сувориным на эту тему.

* * *
СУВОРОВ АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ (1730 – 1799), полководец.

«Разговор с невеждами иногда более научит,
нежели разговор с учеными».
                Суворов

21.III.1916
 – Если перед 12 дюйм. пушкой поставить Суворова и выстрелить...
 – Какое же сомнение: Суворов не упадет.

Все победы Суворова не принесли столько пользы России, сколько ей принесли вреда ссылки “на пример Суворова”.
 Мы перестали вооружаться, учиться, – но самое главное: вооружаться – все твердя и тараторя, что “пуля дура, штык молодец” и веря в “быстроту, глазомер и натиск”.
 В пору огнестрельного оружия мы (“штык – молодец”) в сущности вернулись к эпохе холодного оружия: колоть и рубить.
 Мы потеряли военное искусство.
 И вот: едва могли победить Турцию, побеждены Японией и очутились без снарядов перед Германией.

* * *

CУСАНИН ИВАН ОСИПОВИЧ (ум. 1613), крестьянин Костромского уезда.

«Куда ты завел нас? — лях старый вскричал».
                К. Ф. Рылеев «Иван Сусанин»

Имя Ивана Сусанина все знают в Костроме, грамотные и неграмотные. Сусанин – слава Костромы, гордость Костромы. От Сусанина все костромичи – патриоты. Умереть за царя, уморить ляхов (имя «поляков» в низшем классе неизвестно) - мечта, кажется, с детства.

* * *
СУСЛОВА АПОЛЛИНАРИЯ ПРОКОФЬЕВНА  (1839 – 1918), возлюбленная Ф. М. Достоевского (1861—1866) и жена В.  Розанова (1880—1887). Аполлинария не давала Розанову развода 20 лет.

Аполлинария — больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям. (Ф. Достоевский)

Знакомство с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой. Любовь к ней. Суслова меня любит, и я её очень люблю. Это самая замечательная из встречавшихся мне женщин… (В. Розанов)

В 1880 года Розанов получил свидетельство: «От ректора Императорского Московского Университета студенту 3-го курса историко-филологического факультета Василию Розанову в том, что к вступлению его в законный брак со стороны университета препятствий нет».

Суслова насмехалась над ним, говоря, что он пишет какие-то глупые книги, очень оскорбляла, а в конце концов бросила его. Это был большой скандал в маленьком провинциальном городе. (дочь В. Розанова, Татьяна)

…Вы рядились в шелковые платья и разбрасывали подарки на право и лево, чтобы создать себе репутацию богатой женщины, не понимая, что этой репутацией Вы гнули меня к земле. Все видели разницу наших возрастов, и всем Вы жаловались, что я подлый развратник, что же могли они думать иное, кроме того, что я женился на деньгах, и мысль эту я нес все 7 лет молча… Вы меня позорили ругательством и унижением, со всякими встречными и поперечными толковали, что я занят идиотским трудом. (В. Розанов)

* * *

СЫТИН ИВАН ДМИТРИЕВИЧ (1851- 1934крупнейший русский книгоиздатель и книготорговец.

«Я вышел из школы ленивым и получил
отвращение к науке и книгам».
                Сытин

Я всячески жалею, что А. С. Суворин не сошелся (или не вполне сошелся) с Сытиным, который есть гениальный русский самородок. Кое-что другое, но в том же масштабе, гений и размах, как старик Суворин. Вдвоем они могли бы монополизировать печать, - к пользе и силе России.
____________________
Но что же такое Кугель? Негодяй. Это все знают. Черный, грязный и отвратительный. Да, но он «радикал», т. е. передовой? А какая же русская газета будет читаться, если ее редактирует не «свежий человек»… Все это Сытин соображал, имея газету, которая не должна «уменьшать ходу», и знал Кугель, что Сытин это знает, и потому проставил: «В случае, если дело не состоится и судом будет признано, что оно не состоялось не по отказу Кугеля, а по отказу Сытина, то Иван Димитриевич уплачивает в пользу Иуды Соломоновича сорок тысяч (40 000 р.) рублей».
Надо иметь духу, надо столько захватить воздуха в легкие, чтобы проставить «40 000» за какие-то переговоры, от перерыва или неудачи которых Кугель даже ничего не терял, а просто «оставался в том же положении».
И Сытин не мог закричать:
– Грабят. Мне больно. Меня обирают.
Как же он закричит, если он просто русский купец, а Кугель радикал, марксист и жид. Сытин очень хорошо понимал, что евреи разорвут его на клоки за крик и «Русское слово» будет вовсе убито.
«Русское слово» стоит дороже 40 000, и он в гениальном уме своем взвесил, заплатил и промолчал.