Снегирь

                Снегирь


 
                Это было благословенное   время.   Жили мы  в сибирском городе Кемерово.   Признаться,  город был насыщен разными заводами и производствами, это создавали определённый  дискомфорт. Но мы были  в самом  сильном и цветущем возрасте, здоровы и полны сил и стремления  радоваться жизни  и в городских кварталах  и в лесах , горах и тайге, которые окружали город.
Надо сказать  тогда,  а это были  60 –е, 70 –е годы, наша семья была одной из известных  в городе, а затем и в области. Я занимал ответственные должности. Жили в самом комфортабельном  месте города в его центре на улице c  жизнеутверждающем  названием «Весенняя»,  в большущей, уютной квартире.
Частые  вылазки в тайгу, в лес были для нас нужной и приятной необходимостью  при напряженной работе на  загазованных  заводах, а затем и в аппарате городской и областной власти.  Был у нас и собственный и прикреплённый транспорт.
Охота, рыбалка, грибы, ягоды  в то время  были  доступны,  в то время и не было ещё толкучки  на  природе как сейчас.

Была  глубокая зима, насколько помню ноябрь или  декабрь, потому что на зайчишек  охота  прошла, уток на незамерзающих  таёжных прудах мы стрелять  не хотели, это была бы не охота, а истребление  спасающихся  от зимних невзгод птиц.   А вот на тетеревов и косачей охота шла, хотя это и было отчасти браконьерство, так как время токования  ещё не наступило -  весна ещё была далеко, но тогда не очень то регламентировали и преследовали. Однако  добыть косача ( а это птица килограмм на 6-8)   считалось почётной удачей.  Он был уже тогда довольно редок,  затаивался  в  густых  ветках хвои и  с шумом и треском  срывался  в нескольких шагах от приближающего охотника. Даже если и стреляли, то попасть в него  было проблематично –  и не видно и не понятно куда он полетел, стоял минутный треск и всё стихало. Стрелял и я, но ни разу не попал.

А  вот тетёрок  мы добывали.  Это глупая птица  и охотится  на  неё нужно было на лесных полянах  с отдельно стоящими  деревьями. На березах и других деревьях  тетерева встречались стаями. И  если стрелять из мелкашки  в ниже сидящую, то она падала подстреленная, а верхние  с удивлением на это смотрели. Тогда удавалось добывать несколько сразу  из одной стаи.  У меня  была собственная  малоколиберная  винтовка  и первый разряд по спортивной  стрельбе.  Участвовал в областных соревнованиях и даже занимал призовые места.  По это причине был не из последних  в  охоте,  о которой рассказываю. Но сейчас я, собственно,  хочу рассказать о том, что однажды произошло.  В тайге зимой было предостаточно живности: белки,  бурундуки, какие то другие зверушки, встречались и рыси, можно было увидеть и зверей покрупнее.  Было много зимних птиц: стучал дятел, стрекотали сороки, порхала птичья мелочь.  Очень интересными были  кранопёрые снегири. Их было много. Сидели стаями  на берёзах и других деревьях с опавшими листьями, яркими  пронзительно красными  стаями. Внутри стаи   шло постоянное  движение, перемещение и перелёт  и казалось что это облачко красного цвета  переливается и сверкает.  Затем стая срывалась  и как бы  падала на  чистейший белый снег. И снег становился  подвижной красочной, постоянно меняющей свои очертания,  полянкой.  Всё это сопровождалось  невнятной, но черезвычайно мелодичной песней множества птиц, слышной даже  из далека.

Однажды кто то из наших дурней  выстрелил дробью  по снегирям сидевшим на дереве. Кто не помню, но наверняка не я.  Видел как одна птичка упала. Подошел. Упавший снегирь  пробил глубокую дырку в снегу. Я его достал.  Он не подавал признаков жизни. Очень мне его жаль  было.  Я его положил в карман. Когда поехали домой завернул в тряпочку и положил в бардачок.
Я и сейчас не могу  себе объяснить  на что надеялся  - ведь причка казалась неживой.  И очень удивился когда приехали домой и я, открыв  бардачек,  обнаружил что она лупает   своими крошечными   глазками.  Дома   не было  предела   восторгам  у дочери Елены и её  многочисленных подружек    ( а друзей  у неё был  полный наш дом  и двор, а так же соседние  дома и дворы). Было им тогда  по 7 – 8 лет  и все друзья и сама Елена приняли горячее участие  в лечении  и судьбе  птички.  Шумом и гамом  наполнилась квартира.  Это сейчас не только взрослые, но  даже дети  как  то  самоограничились  в общении, тогда всё было проще.

У снегиря  ( мы все надеялись, что это был  « он» ),   была пробита насквозь дробинкой  нижняя часть брюшка, там где у птиц  « летательные   мышцы» .   Дробинка прошла почти под кожей. Крови почти не было видно  и наш  молодец  сразу  же  сел на палец и стал клевать с  ладошки  пшено. При  этом энергично делал и обратные дела. Летал он по квартире  совершенно свободно. Сначала мы закрывали  форточки, а  потом, убедившись, что он не собирается нас покидать, представили ему полную свободу. Он нас радовал  совершенно свободным общением с нами, мелодичной короткой и незамысловатой песней. А  щебетал он всегда, если не спал.
Особенно забавно  было глубокой зимой, когда к Новому Году  появилась  раскошная  ёлка из леса.  Он очень оживился, даже  песня стала какая то другая, более радостная, что ли. Пока стояла ёлка, он жил в ней и , полетав по всей квартире, устраивался с комфортом  среди хвои и игрушек. Когда обедали прилетал на кухню  и получал свою долю лакомой  крупы, клевал зелёные листочки салата и запивал водичкой. Охотно садился  на ладонь и клевал крошки  и пил водичку, сидя на пальце.  Потом смешно, энергично чистил клюв о другой палец.
Жил  он у нас до поздней  весны. Однажды мы услышали какую то другую  серъёзно - радостную песню. Он сидел на открытой форточке  и пел долго. Прощался наверное. Потом на наших глазах улетел.   Ждали - не вернётся ли?   Не вернулся.