жизнь - принимай такой, какая она есть, в этом и есть суть не совершенства простых вещей.
Человек, можешь ли ты жалеть о поступках своих прожитых дней в тишине оставляя в памяти своей, для тех, кем был ты другим человеком без смысла. в самом слове человек, о чём ты жалеешь, если жалости всё ещё есть место в твоём сердце, чего ты боишься, если не готов ты бороться до конца спасая себя, что можешь поведать, пройдя путь через тернии, оставляя свой сломленный дух лишь с теми, кто больше не может быть рядом с тобой.
предавая всеобщий контраст собственной жизни без смысла, без карты, плетясь наугад, где вне перспектив политика современных прерий потерянной молодёжи в океане дешёвого тряпья, штампованных на конвейере тенденций и идей целого поколения. принимая как должное мы выбираем самый простой путь, утопая в безразличии второсортного существования
мы рискуем сгореть на улицах песчинкой пепла подхваченного на ветру в свои девятнадцать лет, оставляя лишь искромётный образ фотографией в альбоме и именем на устах с бесконечной агонией сожаления о не досказанном. Это стало нормой в марале прогрессирующего общества, нам легче принять как есть, чем бороться, сдаться без боя чем уйти не побеждёнными, мы привыкли управлять системой перестав замечать того, что система управляет нами, день за днём устремляясь в магазины мы убегаем от повседневной рутины среди таких же как мы, безликих потребителей.
решенные идеологии свободы выбора и право на жизнь, мы мнимо принимаем всякое противодействие за не ограниченное ни в чём действия в узких правилах закона для стандартного человека. внимая их на протяжении всей своей жизни начиная с первым материнским молоком, стандартным языком на страницах жёлтой прессы, в сводке горячих новостей, в интернете, в рубриках для взрослых, слушая в разговоре случайных прохожих, на волнах любимого радио, на страницах книг и журналов, заучивая в первых словах гимна родной стране, в образовании которое выбирает за нас учебная система, за станком или сидя в кабинетах. пока мы не почувствуем свободу за не надобностью наших решений где мы больше не привязанные идеями общей идеологии правильности сознания на фоне не прикрытого самобичевания рабочими условиями. Лишь пройдя через общую хронологию неотъемлемой части нашего существования мы понимаем что это больше не та безобидная самобытность которую мы привыкли лицезреть в заурядности минувших дней, теперь это нечто большее, то что не оставляет нас субъективно равнодушными, преднамеренно привязывая к узкому кругу правел ограничивающих нас во всём. за не надобностью и не эффективностью своего применения мы боимся утратить их в корне нашего существования, со временем переставая различать ту тонкую грань, которая делает нас людьми
превращаясь в недочеловека, намеренно привязывая себя к мнимым законам системы отчуждаясь истинных законов природы. нам остаётся только быть благодарными за общий режим свободы, уничтожая в самом смысле истинное значения этого слова. проносясь в спешке сквозь собственную жизнь, мы волей случая превращаем себя в рабов закономерностей, отчуждаясь за всей чёрствостью своей души от таких же как и мы морально опустошённых людей взывающих о милосердии прохожего, выброшенных за свою не работоспособность на обочину жизни как неугодную единицу рабочего класса и со временем перестав замечать утопию поглотившую нас. всё это лишь последствия от бессмысленного круговорота вещей, превративший нас в заложников каменных стен системы которые мы же добровольно и возвели поставив на приоритет перед собственной свободой выбора. находя маленькую нишу под стать своим ограниченным способностям, и скромным понятиям о добре и зле, в наш век высоких технологий и прочного социального строя мы всё ещё руководствуемся первоисточником примитивных инстинктов,
слепо ведомы к саморазрушению, деградации каждого индивидуума в целом и в итоге к вымиранию цивилизации, подводя нас к единственному окончанию жизненного цикла тотальному исходу.
эта история одного из сотен таких же как мы, на закате лет встретив свои лучшие годы в большом городе, на одной из десятка однообразных улочек, в одном из сотен серых высоток, в очередном спальном районе где просыпаются под заводской гудок и ложатся спать по команде отбой. человек который не суля себе громких поступков из ряда вон, под стать собственному возрасту не видел в себе нового аутсайдера.
-это всё удел молодых - убеждал он себя.
- а наше время прошло и поступки забыты, хотя и не решены актуальности.
он и подумать не мог, что новый день сулит для него нечто большее, чем он мог предположить в своём бурном однообразии бытия.
он не расторопно прикрыл дверь своей, уже ставшей за столько лет до тошноты знакомой, но по прежнему не уютной квартиры.
-вот чего мне сейчас не хватает, так это 125 капель. - сказал возбуждённо пожилой человек начав нервно сминать пальцы.
-опять как щёголь - досадно проворчал он, краем глаза оглядев вычищенные, туфли у себя на ногах.
-опять воскресные одел! дурень сейчас изношу, потом в портках да ботинках положат. - ему было невдомёк, в очередной раз сделать себе замечание,
упрекнув себя за свою рассеянность не по годам, но дозволенную по возрасту.
-я точно ничего не забыл? вроде бы нет? - спрашивал он себя, застёгивая ворот пальто.
-ну, если только мозги - усмехнувшись он глубоко вздохнул на мгновения закрыв глаза и перебирая в памяти все события последнего часа
перечёркивал остатки минувших дней.
в последнее время его всё чаще и чаще подводила память, вырезая из ярких моментов воспоминаний то главное за что он и сохранил их в своих скудных лабиринтах памяти. тщательно переворачивая с ног на голову саму концепцию мироздания в мелких и не заурядных событиях минувшей эпохи, она с играла с ним самым нелепым образом оставляя на его пути лишь груды из камней разбитых иллюзий и не логичных ситуаций, всё больше и больше вызывая вопросов, нежели давая какие нить внятные ответы. без единого шанса, она словно по доброте душевной или без, слила его в состояние полной утраты контроля над окружающей его реальностью, заставляя некогда самого светлого ума человека усомнится в собственной вменяемости разрушив то немногое что делало его счастливым. но не без иронии время не стояло на его стороне с каждым днём опустошая глубины его подсознания одним очерком пера. но на этот раз всё было с точностью на оборот, убедив себя он почувствовал маленькую победу в бесконечных войнах с собственным разумом, сняв тем самым груз со своих хриплых плеч, открыв глаза он проворчал довольным голосом.
-эх, хороший был час.
всё что происходило с ним за последние 64 года нельзя назвать жизнь без изъянов или проволочек, были и ошибки и падения, но всё же не кривя душой можно сказать, что он находил в себе силы не останавливаться на достигнутом. Как и всякий малахольный человек он вёл размеренную жизнь стремясь лишь к заполнению личного пространства собственным присутствием, среди вещей в мире людей он не коем разом не разделял их по цене купли-продажи а ценил лишь поступки по истинным делам человечьим, не тешась пустыми надеждами завтрашнего дня. в своё время
такой редкий класс человека не делал его уникальным средь серой массы, ничем не обременённый но и не обделённый без сомнения он был тем, кого смело можно назвать типичной прослойкой общества, граничащей между жизнью обывателя и трудовой неделей, забываясь в обыденных радостях собственного бытия, немногочисленных идей и опустошённых с возрастом семейных отношений, делая жизнь близких краше только для галочки в своём дневнике папаши и заботливого семьянина. но не смотря на всё это его не в коем разе нельзя было обвинить в цинизме, люди осуждавшие его за глаза мнимо делали свои моральные принципы превыше всякого и это не красило их в обличии моралистов воспитанных всё по тем же нормам и канонам предписанным нам с рождения. выбирая свой путь он выбирал свои стандарты для будущего социума как положительное влияние в обществе на его сознательную жизнь. Заведомо закрывая глаза он добровольно делал себя заложникам неписанных правел и штампованных идеалов для типичного клише человека разумного. но даже в своём почтенном возрасти пройдя не простой путь с присущей ему простотой он всё ещё не растеряв молодость в душе любил повторять простые по содержанию слова но не решённые глубокого смысла.
-никуда они не денутся, найдут для меня по размеру деревянный макинтош.
такой своенравный подход к жизни то не многое что по способствовало ему двигаться за рамки пред сие естественным для человека ломая некогда стандартные клише трансформируя их заурядную простоту в уникальную форму ведение мира, придавая слегка не правильный градус привычным на первый взгляд заезженным убеждениям. заведомо шокируя он говорил без страха и сомнения подводя черту своих прожитых дней о том, к чему мы должны быть готовы как к неотвратимому и неизбежному. но по воле собственной ничтожности предпочитая не поднимать эту тему мы, открещиваемся в невежестве своём, отрекаясь от действительного и ломая все нравственные
законы природы в поисках вечного существования на пути к граалю жизни.
после всего сказанного, без зазрения совести, его можно было обвинить лишь в одном, в манерной философии бытия. То, что каждый из нас, с примером на поступки отцов отрицает, он принимал, не задаваясь вопросом "зачем"? в его видении простоты существования нет место таким сложным вопросам, своеобразной, без форменной критике, без содержания.
под стать своей нише для завсегдатых таких как он, для него ответ лежал в самой не однозначности вопроса, но он был слишком прост что бы уравновесить сие неоднозначность для тривиального мышления обывателей. И даже сейчас не смотря на последовательный вывод необъятного собственника, он по прежнему не позволял себе отнестись к смерти предвзято не жалея о прожитом и содеянном в минувшем. Хотя дел у него было не так уж и много что бы о них не вспоминать, да и не так уж и мало, что бы о них не говорить. по свойственной причине человеку его ранга он предпочитал оставлять их за кормой в океане собственного забвения по принуждению или нет, но скрывая сие бремя мудрости тяжестью итогов от близких и друзей он ещё более того прогибался под её натиском неизбежного. под стать собственной мудрости итоги не были бы не просты оставаясь в его глазах более естественными, если бы они не кроили за своей не примечательностью хроники событий его жизни. В отличии от типичных обывателей он никогда не смотрел на людей под прямым углом ожидая от них чего то большего не отдавая в свою очередь ничего в замен. Не скрывая под своими убеждениями протест против подоплёки оптимиста как идиллию идола из ткани и воздуха, руководствуясь лишь такими банальными проблемами как свобода слова и внешний вид, только потому что ни на что другое он не способен в принципе. объясняясь более простым языком, это когда каждый из нас подчёркивает собственную индивидуальность не замечая того, что все мы в коей мере уникальны и эта же уникальность ставит нас на ряду со всеми.
но в отличии от остальных он никогда не боялся признать себя типичной прослойкой общества без каких либо ярко выраженных талантов, как раз это черта характера, пользуясь интуицией видеть в простоте простое, и сделала его уникальным человеком среди банального быдло коим является каждый второй. Найдя своё место где то между рабочим классом и светской богемой ему удалось найти в себе золотую середину человека без обязательств где отведя себе место на бренной земле он нашёл нишу под стать в своём не похожем мире, повторяя по жизни простую истину: "только сильный человек может признать собственную слабость, а я сильный!"
высокая, тощая фигура в сером пальто, набок надетой шапкой и на скорую руку подвязанным шарфом, пошатываясь, застыла в полумраке подъезда.
ему показалось что то весьма знакомым, но он словно забыл о чём думал и не мог говорить. сквозь чёрную, дряхлую дверь соседней квартиры
раздался пронзительный крик, прокатившийся эхом по лестничной клетке.
-Валера это ты?
-о... – она на миг озарило его седины.
-я же хотел навестить Ларису Александровну. - подумав он, громко ответил знакомому голосу.
-Лариса, это Фёдр.
-сейчас, сейчас… - ответом без устали повторяла она.
на этаже раздалась суета из звуков и шума щелчков замка уже в привычной ей манере. она рассеянно возвращалась с того с чего начала в спешке ругая себя в тёмном коридоре своей квартиры. Фёдр, слегка пошатываясь, попятился, дверь распахнулась и на блёклый свет лампочки показалась небольшая, пожилая женщина, в огромных очках, в засаленном домашнем халате и валенках.
-Фёдр, ты чего не заходишь? я тебе в стену стукала, в розетку кричала, а ты молчишь, я думала… - после не продолжительной паузы она, устыдившись собственных мыслей, добавила.
-приболел......
-не я не болел, ещё чего не хватало. я вот вышел в магазин, и хотел зайти спросить, тебе чего надобно?
Фёдр медленно склонил голову обескуражено вслушиваясь, стараясь внимать каждому её слову без разбора.
-не, не... всё окэй Фёдр, не надо. - ответила отмахиваясь Лариса.
-ты заходи лучше, тебе наверняка скучно, и мне веселее будет.
-не, не знаю, у тебя ж постоянно внуки, да дети бывают, не хочу мешать, ты же знаешь как молодёжь стариков сторонится, порой просто не ловко себя чувствуют рядом с такими как мы....а мне то как будет потом не ловко, даже и представлять не хочется... - смущённо ответил Фёдр.
-да заходи не пари горячку, они уже уехали, сейчас зима, так что не скоро заедут. - Лариса поникла в электрическом свете оборвав недосказанное, но Фёдр предпочёл подобного не замечать, по жизни выбрав путь дурновато -доверчивого человека совершенно не ограниченного не в чём, не для своих, не для чужих. ему не резон был сковывать себя в рамки среды людей, он предпочитал общение отчуждённости и чувствовал себя не ловко лишь сравнимо одиночеству, светлого ума и чистой совести человек, как белый лист на чёрном фоне прожитых лет он впитывал в себя чернила, мазки кисти и разводы карандаша, но за всем сказанным и содеянным он не чуть не померк, напротив ему удалось воспитать в себе личину с большой буквы этого слова не отчуждаясь от уважения к самому себе и остальным. а такие высокие моральные качества присущи далеко не каждому так называемому человеку в пределах собственного понимания. бывало на худом словце он мог обронить ответ за свою обиду, как бы не парадоксально сие высказывания не звучало для чуждого уха простолюдина, это не чуть не смущало его.
- доверия всегда граничит с глупостью, но в отличии от глупости, доверие можно обмануть, вот поэтому я предпочитаю доверять людям, лучше быть обманутым, чем оказаться дураком.
-ну ладно я пойду. - оставив ответ на её просьбу беспристрастным он натянул шапку и пошатываясь побрёл вниз по лестнице.
-Фёдр.....ты заходи. - крикнула ему в след Лариса.
в ответ он только сделал широкий жест рукой не в мочь выдавить из себя скудного словечка. предпочитая не оборачиваться он всегда уступал своей без культурности только собственному суеверию, хотя за частую казалось наоборот, но этот случай не был для него исключением тем самым доказывая всё на деле.
-дурная примета, тем более для такова старика как я. - убеждая себя, он медленно шарпал вниз по лестничным клеткам, тяжело вдыхая спёртый воздух
ароматами кухни доносившиеся из соседских квартир, каждый пролёт, каждая лесенка поддавалась ему с большим трудом. медленно перебирая он всякий раз пересчитывая ступени помогал себе не путаться в мыслях с точностью момента осознавая происходящее за банальностью события но глубины содержания, кто он, где живёт и за чем он здесь.
сейчас ему сложно об этом вспоминать, но когда то, пребывая человеком трезвого ума и рассудка, он зачастую сталкиваясь с подобными проявлениями
старческого маразма, удивляясь, задавался вопросом "почему так происходит"? он всё чаще и чаще отказывался принимать это за естественное явления отдавая предпочтение только на долю случая, предписывая сие людям роль личности икс делая их жертвами в жестокой комедии ошибок и положений. в данный момент Фёдор наверняка слукавит предпочтя промолчать о том что и сам не раз потешался над подобным старичьём.
с глубиной раскаяния в ситуации испытывая всю иронию произошедшего он и сам теперь подобие насмешек. Но, к сожалению сказанного, ему больше не чего было добавить, сейчас он попросту этого не вспомнит,
как и ровно всё то, что канула в летописи его жизненных свершений, мелкие и не заурядные события, но события имеющие непосредственное
значения в его нынешней жизни, то, что могло изменить его судьбу направив по совершенно иному руслу действий и событий.
на площадке первого этажа уже по сложившейся традиции было по прежнему темно, но это не чуть не смутило его, а с точностью наоборот забавляло.
ориентируясь на блёклый, холодный свет входной двери он всегда знал где переступить через порог краешком ботинка. подтянув ворот пальто, он на мгновения застыл и яркий дневной свет накрыл его белой пеленой простирая пред взорам родной двор спального района.
-зима, зима, а снегом и не пахнет, вот то дело было, когда я мал был да выскачу из хаты в валенках и пижаме и языком снежинки ловлю,
тогда я живой был и ещё вся жизнь пред глазами пролетала в мгновения, а сейчас и дня не хватит что бы всё припомнить, да и какой с того толк, всё равно ничего не вернуть...
серая фигура побрела по мрачным и не менее серым улицам, переулкам и по тоннелям подземки, на встречу безликим прохожим, окружённый пустыми окнами и мерцающими витринами он внимал гул проезжающего транспорта и не внятных голосов спешащих на встречу людей.
ближе к середине дня поднялся сильный ветер. вздымая в воздух клубнями дыма песок с тротуаров он неизбежно предвещал дождь.
гонимый порывами ветра Фёдр старался идти быстрее, из последних сил ускоряясь на лету не замечая тамошней непогоды.
с головы до пят он испытывал неповторимую эйфорию в благоговении пред всеми годами проведёнными в не равной борьбе с собственным не дугам.
мнимо решив для себя что робость и боль в его ногах отступает, уступая здравым чувством полноценного человека лет тридцати, он отрицал всякую мысль обратного не желая давать себе повода сомневаться в своих словах растраченных пустыми надеждами. именно эта причина придавала ему ещё не много сил сделать следующий шаг по дороге домой, но иллюзии играли слишком большую роль в его жизни что бы за сие пеленой он констатировал факты должным образом, теряясь в собственных догадках и теряя значении сказанного.
во мраке проблеска света, отбрасывая тень, фигура старика поднималась по пролётам, останавливаясь от не выносимой тяжести олицетворения собственной ничтожности гнетущей его с каждым шагом,
он с горечью в глазах утратил последнюю надежду принимая действительное за неизбежное, отпираясь не от иллюзий, но от фактов, а факты были не в его пользу, громя его по всем позициям он проигрывал битву проигрывая и войну. за каждым сделанным шагом следовала беспристрастная боль неотвратимо мучая его в физическом плане, но эмоционально? эмоционально он побеждал, заведомо переставая тревожить себя мыслями о недееспособности, он тем самым притуплял недуг, понимая то, что пока он в силах держать в узде свои эмоции он и в силах сдерживать функционал своего тела. Проживая жизнь на грани собственных возможностей начинаешь задумываться, делая для себя печальные выводы как выход из данного положения. но как бы не был ограничен твой срок, его срок точно был не ограничен во всём. слишком долго находясь под всевластным контролем собственного недуга, он не волей случая разделял с ним и свою душу, сдаваясь ему каждый день без боя как не врагу, а как ставшему уже за все эти годы старому другу. ему с большим трудом удавалось вспомнить когда в последний раз он чувствовал себя нормально, словно боль преследовала его с самого рождения и до юности, до отрочества и до глубокой старости. В своё время молодость придавало ему силы бороться и побеждать, забывая о склонности к человеческим слабостям. но на сколько она могла быть скоротечна в пределах сознания одного человека? На столько на сколько она могла только отсрочить свой неизбежный финал последствиями о которых он и подумать не мог, превратив некогда сильного человека в нагромождения банальных обстоятельств. медленно но верно ломая его дух овладевая рассудкам недуг порабощал, все цело паразитируя на нём, пожирая его как червь пожирает среду своего обитания, заведомо подвергая эмоциональным испытаниям где в пределах человеческой вселенной мы сострадаем ему лишь в невежестве своём, нащупывая границы возможностей сопоставимых равно чужим. находясь во все поглощающей власти окончательной доминации над собственным телом он всё ещё не прекращал бороться. делая удар в пустоту он заведомо обрекал себя на неизбежное поражения, на фол, но неизменно стоял на своей тонкой калие. о чём может думать старик в такие минуты? о чём может жалеть? он всегда говорил себе:
-раньше я думал о многом, но не существенном, мне казалось я жил достойно следуя по протоптанной колеи за долго до моего рождения,
сулив простые надежды своим родителям, тем, кто меня любил и тем, кто был мне дорог. не замечая за делами мерзкими, ускользающее как вода сквозь пальцы, время, я бесцеремонно прожигал его, разбрасываясь им без остатка.
теперь оглядываясь на прожитые годы я всё реже вспоминаю те не многочисленные эпизоды ради которых стоило жить, отдавая предпочтения делам о которых стоит забыть. канув где то во времени, время больше не имело цены, но к сожалению в остатке где оно всё ещё в цене, мне так сильно его не хватает, мне так мало его отведено. не стоит тратить свою жизнь так, что бы всё что осталось эта горстка воспоминаний и то бесконечно многое чего так жаждал, но так и не смог достичь.
тебе кажется что часов твоей жизни не счесть, но никогда не знаешь в какую минуту он окажется для тебя последний.
-ну вот и шестой. - говорил себе Фёдор переводя дух, в ту самую секунду ему послышался знакомый шорох из соседней квартиры и на мгновения задержав дыхания предвещая при неприятнейшую беседу он всячески стремился избежать её неизбежно предвкушая. Для него не было ничего удивительного, когда под стать его конспирации, ломая заслоны между ними всё же раздался привычный его уху, назойливый голосок.
-Валера это ты?
сдвинув брови Фёдр притих не желая сейчас пересекаться с Ларисой, за последние несколько часов он успел изрядно измотать себя испытывая на прочность собственное терпения не оставляя за собой не сил, не элементарного желания предвкушать бессмысленные беседы.
Вопреки сложившемуся стереотипу то что не убивало его не делала его сильнее, а с точностью наоборот в неведении проблемы в целом он загнал себя в ловушку собственного бессилия, одолеваемый только одним простецким желанием все цело поглотившим его рассудок, по старинке замутить себе горячий чай и на мгновения застыть растворяясь в тишине не слышных звуков и в музыке бытового шума. ненавязчиво задумавшись о вкусе чая, он вспоминал каково ему было по молодости проникая чувственностью к элементарным посредственностям собственной жизни:
"когда в смену на холоде постоишь да потом в каптёрку и чаю горячего сдуру хлебнёшь, аж язык обжигало, но тут же согревало".
-да тогда чай был на порядок слаще, тогда и время было достойнее... - сам того не замечая бормотал он в мыслях и в слух.
Заслышав знакомый голос, Лариса открыла дверь
-что ты там бормочешь? Фёдр говори громче, что за дедовские забабоны? -возмутившись она приняла боевую позу на пороге своей квартиры.
Заведомо обличив себя, Фёдора повело в сторону, бросив в жар осознанием произошедшего и проносясь секундой сожаления у него в голове.
"ну вот сам и виноват" - подумал он в печали, на спех импровизируя.
-да это я говорю, нынче январь, а зимы не в какую, не снежинки, только ветер ну и морозит самую малость.
-а, ты замёрз? Конечно, замёрз. я в хате мёрзну, а на улице... на улицу даже не нагой, ещё чего не хватало, в такую то морозяку. – Лариса, огорчённо кивнув головой, обратилась к Фёдору не без сожаления.
-а ты та как справляешься? Не хвораешь? Смотри не хворай, не по сезону щя в нашем та возрасте хворавством увлекаться.
-ну это ты права, болеть всегда не к месту. вот я по молодости ходил по врачам и не боялся, а сейчас не шагу за порог, худо без добра не бывает, один одинёшенек та на свете остался, а тут переберёшь все возможные и не возможные последствия под итожив ход развития событий аж не спокойно на душе становится, не по мне такой расклад, не по масти, лучше жить в неведении, чем от знания захворать... - взволнованно сказал Фёдр,
Словно напуганный собственными словами или скорее не спокойными мыслями, не осознанно пришедшими на ум.
-это ясное дело, а я вообще боюсь белых халатов - чуть слышно прошептала Лариса - ток ты молчок, а то гришуня на первом там у медицинском
бизнесе вроде как засел, узнает ещё что я такое говорю так худа будит. - она развела руками как бы подчеркнув со всей серьёзностью сказанного.
-Миша со второй? - переспросил Фёдр.
-а во, да Миша.
-ха... да какой там бизнес, он водитель, ну на... скорой, водила простой. сказал Фёдр усмехнувшись в её невежестве.
Ларису слегка смутило подобное обращение, всем видом стараясь вести себя естественно, она продолжала поддерживать разговор на равных, решив как бы невзначай оправдать себя в его глазах.
-ай, просто не по себе, он такой весь представительны, а я тут старуха, от вершка два корешка, да ещё может и слухи ложные распускаю. - сказала она.
-ты же знаешь, как я к этому всему отношусь, просто вот не люблю этот ****лявый трёп и всё на этом...
решив ненароком сменить тему, она продолжала с возвышенной интонацией в голосе, делая упор на тех, для кого она является лишь понаслышке совершенно не той, кто она есть на самом деле, чувствуя силу проведения взвешенностью каждого собственного решения.
-а ты вот что Фёдр заходи ко мне на чай и мигом согреешься, давай заходи. приглашала его Лариса не замечая того как в её голосе промелькнула нотка печали умиляющим взглядом остановившись на нём.
Фёдр принимал её состояние слишком близко к сердцу что бы оно не умоляла его подчинится существенной силой происходящего. истосковавшись по простому человеческому присутствию она готова была принять любые доводы за неизбежное как повод сгладить её бренное существование перешагнув через собственную гордость на развалинах жизни мирясь с тем что у неё осталось. она устала жить в бесконечном ожидании, срывая трубку слышать в ответ одни гудки, звать из за дверей в очередной раз, с тоской внимая детский смех в тишине подъезда как отклики тишины проникающие до самых глубин её подсознания, они молчат и созидают на пороге её дома.
пройдя через всё сказанное он и сам некогда чувствовал подобные разочарования уподобившись ему. желая элементарного на фоне серых пятен своей жизни он продолжал напоминать себе в мечтах тот самый детский смех, звон и веселье окружавшее его когда то, дыша полной грудью воздухам двадцатилетней давности, вспоминая беспечные разговоры взрослых на кухне за обеденным столом, споры за чашкой чая над воскресной рубрикой спорта на страницах замусоленных газет с запахам чернила. прикуривая папиросу и подмигивая себе с интересом наблюдающему мальчишке, внимающему скупым взглядом каждому жесту взрослых, подражая и повторяя, за не имением лучшего, с важным видом перед ребятами во дворе.
таская папиросы у деда, тайком шмаляя их одну за одной, он набивал карманы табаком, вдыхая как воздух едкий дым, спеша повзрослеть
не отдавая отчёта своим детским желаниям. молодость дана нам только раз, цени мгновения грядущего оставаясь настоящим в настоящем.
не осознавая того этот мальчишка, сейчас уже в лице глубокого старика, с детским трепетом вспоминает те далёкие дни когда он мечтал быть похожим на отца, даже не ограничиваясь в недостатках воспитания и дурном характере, он понимает что именно это и делала его таким особенным в глазах мальчугана. но теперь оставаясь наедине с собственными недостатками так сложно в его возрасте быть примером, да и о чём там говорить теперь даже сложно оставаться личностью для самого себя в сложном мире стандартов, рецессивов, имбецилов и полуфабрикатов,
когда устаёшь чувствовать себя никчёмным сертификатом, обнулённым человеком. Под стать таким моменты Фёдр имел пагубную привычку прислушиваться к логике построения вещей как закономерность холодных расчётов человечьего процесса. в отличии от Ларисы он не без труда смерился с тем немногим что предложило ему жизнь и в качестве компромисса не суля каких либо серьёзных перемен он не взирая сквозь ширму реальности продолжает наблюдать эпохальный разлом с долей иронии в своём созидании.
но в глубине души он, как и свойственно человеку его возраста, боится признать, даже самому себе, что с подобной тоской и смятением он не справиться с помощью одних только убеждений и ещё более прежнего нуждаясь в переменах, он грезит взывая к собственной свободе духа в закрытой клетке. мечась напропалую в четырёх стенах он, не находя покоя в простых мелочах, не волей начинает искать альтернативный подход к некогда привычным ему вещам, стремясь заполнить пустоты накопившиеся за все эти годы олицетворениями простых идеалов самобытности человека.
для себя, без зазрения совести, он поставил точку на всём наживном и проходящем, а для Ларисы, для неё время по прежнему, играет слишком большую роль что бы повернуть в спять, оно бьёт по ней не калеча,
но бьёт по самому живому, разрушая прочно выстроенные с годами большие амбиции одним только словом "нет". но в отличии от своей не прикрытой отрешённости Фёдр понимал её мотивацию бороться оправдывая себя с полна.
у неё есть любящая семья которой она отдаёт себя безвозмездно, принимая взамен лишь самую малость, её любовь. И именно по этой причине для неё нет мотивации поддаваться склонности собственного одиночества, понимая что такой расклад вещей для неё будет подобен поражению перед самым слабым противником, перед самой судьбой. Размышляя на подобные темы сие мысли наводили Фёдора на старые изыскания в глубинах своего подсознания наводя на самую правильную истину которую только мог разглагольствовать человек личиною своей не выделяясь на фоне заурядной массы, но со слов сие человека народ мог черпать вдохновения для совершенно не заурядных поступков, но уникальных по смыслу и содержанию.
-нам старикам, как и детям нужна самая малость, всего лишь забота наших близких, жаль что мы об этом забываем и вспоминаем лишь на пороге собственного забвения, когда все пути уже пройдены и двери открыты, тогда мы начинаем понимать что самое ценное что у нас осталось это то, что мы сохранили и пронесли через все преграды, как не быт, не успех в делах мерзких, не похоть бабскую и не славу за слово сказанное,
а песчинку в наших сердцах, копи драгоценные, то что не измеряется богатством, не рушимо временем и орудием человеческим, это простая любовь и забота друг о друге.
Пробудив в ней только жалость состраданием к самому себе, он не решительно пробормотал.
-не, не надо, я лучше пойду. - уворачиваясь от ответа в её глазах, он пошёл прочь, бросив Ларису со своими сожалениями ему в след.
не смотря на всю не дальновидность провинциальной женщины Лариса лучше его понимала всю иронию произошедшего. черпая нравоучения из жизненного опыта она по воле характера научилась отличать фарс от реальности и это как раз был что не на есть не прикрытый фарс, фарс заподлицо того что с подобным отношением они всегда останутся чужды к друг другу. стоя на пороге своей квартиры он решил оставить все свои мысли вместе с ней,
бросив к её ногам остатки своей совести, равно как и свободы.
не торопливо пройдя по узкой прихожей, он вошёл в комнату, окинув скучающим взглядом блёклое и не выразительное помещение со скудным интерьером из выцветших обоев, скрипучими досок паркета, кучей газет датированных 63-64 годами, не большим переносным телевизором и раскладушкой, вот пожалуй и всё чем он мог похвастаться в своём скромной хижине. осмотревшись с не прикрытым отвращением, он заранее знал до последней степени мгновения что всё, что находилось по своим местам, будет находится здесь, до самого конца. он устал от скудного интерьера загоняющего его в таску своим однообразием и постыдной тривиальностью. В попытке разглядеть что то не замеченное в хитро сплетённом он, делая это всякий раз, тщётно превратил для себя в новую политику тела где, пройдя по раковому кругу стечения обстоятельств, он начинал понимать на сколько предсказуемы его некогда не предсказуемые действия, проклиная тот день когда он с интересом открыл для себя всю многогранность простых вещей. На мгновения закрывая глаза ему удавалось услышать отклики эхо отражённого от стен пещеры его погребённой души, казалось он стоял на рубеже всех своих свершений и открытий и только вкусив в полной мере плоды иерархии собственной жизни он начинал понимать всю её не значительность и претенциозность, но всякий раз жизнь подкидывала ему очередной изощрённый метод, на языке примитивного поэта давая понять в чьих руках находится тотальный контроль происходящего в совокупности вещей превращая его в очередную общественную единицу. но для него это не усугубляло ситуации, наоборот в своей ничтожности он умел находить величие, не без иронии возвращаясь к малому. не покидающее чувства собственного достоинства,
приглушённое с годами, зачастую подкидывала ему странную пищу для размышления, своеобразное дежавю. дежавю того что он и сам когда то сошёл с конвейера в лице ещё ста тысяч таких же как он, оставляя в душе только шрамы горькими воспоминаниями в его судьбе.
некогда в рассвете сил востребованный физиологией социума он чувствовал за собой ответственность перед обществом не решённым полной самоотдачи и тем самым создавая идеальные условия для производства. он стремился к саморазвитию через моральные качества честного трудоголика.
но теперь прозябая на задворках жизни в ожидании мгновения икс, весь его оптимизм свело в тени собственных иллюзий.
Вопреки педантичности к манере собственного бытия он не испытывал сие обязанность к элементарным обстоятельством и лишь слегка скинув пальто и шапку он небрежно швырнул их на табурет. посмотрев в зеркало как бы невзначай он манерно бросил себе виноватый взгляд но тут же отвернулся почувствовав себя глупо, в глубине души он знал простую истину жалкого проступка который не оставляя его равнодушным делал слабым, заставляя жалеть обо всём ненароком содеянном. Не выдержав эмоционального напряжения он неспешно побрёл в дальний конце комнаты, к единственному другу который поддерживал его все эти годы, умея лучше любого человека слушать понимая молчаливой покорностью. внимательно осмотрев листья увядающей гвоздики он ласково заговорил с ней интонацией влюблённого старика, лаская слух мягкостью собственных слов с каплей сожаления, словами не имеющими явной подоплёки на долю иронии в простой разговорной манере просто для того что бы говорить.
-и тебе уже не долго осталась... как ты думаешь, я ещё увижу снег? увидишь ли его ты? А может, мы просто больны и старость это наша болезнь?
замолчав, на мгновения он остановился взглядом на молодом человеке прикуривающем на другой стороне улицы. внимая каждому его движению, Фёдр
смутно черпал из памяти тот самый неповторимый запах сигарет, вкус смолы, пропитанный дымом ворот сюртука и пожелтевшие пальцы от времени, возвращая его в незабвенную молодость.
под беспощадным натиском воспоминаний он не мог больше отличать явь от вымысла одержимый только нелепыми идеями как фикцией воображения, где нет
тонкой грани реальности и не реального. словно подверженный влиянию чужого разума он, подкидывая эпизоды и выдавая их за действительное,
слепо навязывал жизненные позиции другого человека, на столько они ему казались чужды и не решённые явного смысла, но по прежнему близкими сердцу.
-наверно мечты для идиотов и для стариков. - сказал он переполненный жалостью к самому себе.
-идиоты не следуя рациональному голосу разума, плетутся в не ведении
ведомы лишь нелепыми образами не достижимого. ну а старикам? старикам больше ничего не осталось, только мечтать... а ты как думаешь? - он обратился к гвоздике ненавязчиво кивнув в её сторону.
-молчишь... вот и я таков, вещи больше не способны заполнить моей душевной пустоты, оставляя за собой лишь моё скудное воображения.
после этих слов побледнев в совести, он словно осознал всю неизбежность мелочности бытия от содеянного. накрыв лицо белой мантией улыбка медленно сползла с его уст превратившись в ужасную гримасу его рта.
-не хорошо как то я поступил, надобно извинится...
подумал он мыслями погрузившись в не просветный мрак, жгучую и опустошающую тоску, кем он был? кем он мог стать? удел для слабака с сильными руками прожить в замешательстве над собственным контролем сомневаясь в собственной силе. вспоминая те совсем не многие моменты преследовавшие его с молодости, он запамятав о них предпочтя воспоминаниям о которых хотел забыть, не забывая о главном.
но теперь он просто хотел забыться, забыв всё, как забывал всё до этого.
всплывая в памяти обрывками, вдохновлёнными из далёкого детства, он начал рассказывать все внемлещиму другу о том немногом, что стоило умолчать.
-мне так сложно думать об этом вспоминая кем я был на самом деле, не прислушиваясь к рациональному и между тем, самому простому голосу разума идущего от самого сердца, я умудрился запятнать даже то немногое, что было не кронуто ещё до моего рождения, оставляя в наследство лишь горсть пепла и сплошные извинения. Я забыл истинные слова, слова одного мудрого человека не разменявшего и пятак, но под личиной простака скрывавшего истинные намерения своей не заурядной личности "где твои корни там и ты истинный". Сие не выразительная простота суждения не вдохновляла меня и все его слова поверхностны казались, но сейчас они приобрели особый смысл единого мироздания всякому смыслу после них. тогда я был истинный хоть и дурной ещё, но нынче истины не вижу в себе равно как и в целом мире. а мудр - человек дед та мой был, да не гнусный во мнимости, а такой, природный человек, пойдёшь, бывало с ним летом по утру, за ягодами в лес, когда ещё в предрассветном тумане стоит тишина, а в траве ледяными каплями замирает раса, так он тебе всякую заколдобину покажет и выведет куда хочешь, хоть к реке хоть на луга.
такой вот он, по свойски честолюбивый был, да каждое деревце уважал, да ветки берёг не ломал да не топтал и мне не советовал приговаривая
"не гоже без ответную силу над слабым ломать, не по человечьи это".
Скоротечно ли сейчас моё время, вспоминая об этом? но тогда оно становилось малостью своей ничтожным пред силой пещерной, что будило живые инстинкты в глубинах моей души, среди природы где всё естественно я чувствовал себя частью чего то большего нежели пустым сосудам из плоти и крови, вдыхая полной грудью с запахам кедра и сосен чистый воздухам после дождя я принимал это на веру. сейчас сложно вспоминать подобные мелочи черпая их гранёной ложкой на самом дне моей памяти, но забыть о них ещё сложнее, сопоставимо лишь с потерей самой сути естества души, там где моё остаётся свято всякому святому, не продажное и не купленное за мерзкие. последней эпитафией клеймённой на моём сердце будут воспоминания о дне когда оставил свой дух в естестве природной он, человек, всякому человеку рознь. преданный натуре характера своего, он ушёл, уйдя с рассветом когда свет играя бликами сквозь кроны деревьев наполнял яркими красками лесные массивы проносясь над полянами, расцветая фонтанами жизни нового дня и оставляя в моих глазах лишь образ неповторимой печали моих воспоминаний.
сейчас и тогда лукавить не стал бы, рассказав о нём только добро, так как добряк он был по натуре своей не от людской плоти, а от бога.
подарив мелочами минуты счастья, он сделал меня счастливым дав мне самое ценное, воспоминания. воспоминания столь мелочные не заурядностью своей, но вдохновлённые самой жизнью. кто то скажет что это малость, я скажу что это моя малость, бесценная малость, неповторимая не перед кем...
вот скажи, разве можно такое забыть, когда набредёшь на полянку, а ягод там тьма – тьмущая, аж глаза разбегаются и от жадности присущей человечьей натуре давай хватать их прямо у земли и сразу в рот тащить, так что на зубах земля хрустит, а мне от того только слаще становится.... мелочь? для меня великая мелочь, прям величавее чем всякая большасть.
или вот когда воскресным зимним днём на возе, на рынок гонишь и всю дорогу снежинки ловишь, вот только самую красивую поймаешь а она в момент тает и такая жалость что не смог её сохранить аж сердце щемит, так как знаешь что нет на свете подобной с присущей ей уникальностью...равно как уникальности моих воспоминаний за портретом отца и матери, фотографиями друзей, моих близких и родных за теми, кто всегда не зримо рядом со мной.
Подобное смехотворно то что, не давая склонить мне плечи пред нелепыми случаями не предначертанной, но творящей своими руками судьбой, заставляет меня двигаться дальше, идя наперекор даже самым нелепым желаниям выжить.
решительно отойдя от окна он принял не простое но самое важное решение, человек более непривязанный социумам, он не колебался, не сомневаясь не на йоту в собственных действиях. слегка взволнованный от самой мысли навязчиво преследовавши его он уповал на её снисхождения признав свою вину перед собственной совестью, как бы по ребячьи наивно теперь это не звучало. "опыт не чему нас не учит, только делая неисправимые ошибки, мы начинаем понимать цену своих решений". Безмятежностью своей, мысли нахлестнули, поглотив его волной прожитых лет и в это мгновение, в его не большой комнатке раздался глухой женский голос, не в качестве воспоминания заведомо пугающее его грубое и неотёсанное подсознания, но как часть его реальности со всеми преимуществами и недостатками.
-Фёдр, Фёдр, слышь, ты где? - говорил прерывистый голос Ларисы.
"опять в розетку кричит дурнуха" – усмехнувшись, подумал он.
-зайди на чай или на кофе, слышь... ты слышишь или можа в туалете?... -сказала Лариса слегка не уверенно проглотив последнюю фразу
-сейчас приду, ток тапки найду - ответил сухо Фёдр, судорожно осматривая комнату.
-чего? что? тапки? да? - переспросила она. - твои тапки у меня, ты их ещё тогда забыл, ну на праздники...
Фёдр повёл головой застыв с улыбкой изумления на лице, обвиняя себя в собственной бестактности он не в коем разе не делал этого во зло, но более того с точностью наоборот веселя себя.
-ну ладно пойду в носках - усмехнувшись с самого себя, сказал Фёдр.
-ну ты там как? заходишь? - продолжала Лариса.
-да, сейчас зайду. - ответил Фёдр замолчав на мгновения, словно ожидая ответную реакцию. не зная чего более сказать Лариса замешкавшись второпях опрокинула таз с бельём и в коридоре раздался дикий грохот о кафельный пол, прокатившись потокам не уместной брани эхом по этажам.
-о, ****ь, ёб твою мать…
в первые, за столько лет Фёдр засмеялся.
-может этого мне и не хватало. - подумал он
-подобных мелочей, нелепых случайностей жизни, то что заставляет нас чувствовать себя людьми из плоти и крови, а не безжизненной массой запрограммированных механизмов под гнётом не осмысленного существования. он накинул пальто на свитер и лёгкой походкой махнул через дверь. за дверью послышалась уже знакомая уху возня, замерев от не терпения он приготовился ждать, но каково было его изумление когда через мгновения на пороге появилась Лариса. Читая на её лице не прикрытое воодушевление вдохновлённое этим мгновениям он понимал что сейчас ей сложно скрывать эмоции от чужих глаз и ещё более того он начинал под игрывать ей. Человек на пороге её дома, пускай и знакомая личность, но бросал на слух горечь воспоминаний пришедших из далёкого прошлого, голоса друзей, знакомых, веселье за не богатым столом и остроты после третьей рюмки, теплота рукопожатий и дружеских поцелуев. знакомые лица всплывали в мутном тумане её памяти и тут же меркли, оставляя лишь след в деснице её воспоминаний, как проблеск свечи угасающий в далёких, но по прежнему умилённых сердцу людях. имена которые она и не вспомнит, дела за которые она не забудет, всё это как вчерашний день лишь мимолётно всплывает в деталях мелочей за которые она их любила. вся сгорая от не терпения она была естественна собой стараясь как можно сильнее не поддаваться бурям эмоций. сняв очки она незаметно скинула скупую слезу скрывая лояльность за всей чёрствостью своего характера и всматриваясь в образ перед её взором она не совсем корректно понимая к кому сейчас обращается.
-входи милый друг.
Фёдору стоило уместно сдержатся не подавая виду, но подобная деликатность с играла с ним свою роль. она с присущей ей деревенской простотой выругалась и одела очки обратно.
-ай, ну его думала так красивей, а ничего не вижу, хоть глаз выкали, да, и эта прыпяздосауская фраза, як свет клином сошёлся на маём горбу, бля...
так к слову, я просто как то прочитала в газете, что гостя надо встречать с порога красивой и благосклонной фразой, тогда гость чувствует себя более раскованно и увереннее. - оправдывая своё не обычное поведение, продолжила Лариса.
-ну вот так вот… а ты давай, не топчи порог, проходи. - кивнув она второпях попятилась, учтиво позволяя Фёдору войти.
он сделал шаг и дверь захлопнулась у него за спиной. в её квартире ему показалось всё так хорошо знакомо, хотя на своей памяти он заходил всего
в третий раз, первый - когда переехал, пососедски на чай, а второй - на последние праздники.
-не гоже праздник одним старикам справлять, так як его встретишь так и проведёшь. - говорил он тогда, но сейчас вспоминая тот вечер он с опаской проносился у него в голове, как сожаления за тогдашнюю наглость навязаться нахлебником, и по сей день раскаиваясь он предпочитал не поминать в слух события былой давности. бегло осмотрев комнату Фёдр с первого взгляда полюбил её перенасыщенную простоту в обиходе, но за всем этим преимуществом ей удавалась скрыть весьма просторное по не значительным габаритам помещения. всякая вещь в этих комнатах имела свою историю неразрывно связанной нитью с судьбой хозяйки навевая дух ушедшего времени, того времени где они должны была остаться навсегда, но по стечению обстоятельств, пронесясь сквозь смуту лет не по своей воли, они потеряли всякую былую актуальность рискуя остаться тенью забвения в современном мире потребителей. осматриваясь с каждым новым жестом, за каждым новым шагом ему удавалось уловить в вполне заурядных мелочах вещей целую вселенную живущую по собственным неписанным правилам, что то новое, но до боли знакомое, знакомое и давно погребённое под слоем пыли и тлена, но для него по прежнему не решённое актуальности в окружающей его реальности. Присущей за всей не заурядностью своей он всё же не потрепался, не потеряв львиную долю интереса, оставшись таким же уникальным, неповторимым во всём.
остановив время он вкушал каждой вещицы в отдельности в сплошь
загромождённых барахлом, свалках её иллюзий, где можно было найти всё от самого малого до самого значительного эпоса в историческом значении переплетаясь одними событиями сменяясь другими на фоне простых мелочей привычной манерности, не балуя оригинальностью.
не выполняя и доли усилий элементарного предназначения они лишь имели свойство тлеть, сливаясь в одну сплошную материю новой - старой вселенной. нагромождённые друг на друга завесой прожитых лет, они заведомо обречены не вписываться в общую гармонию на ряду с происходящим.
как рядовому человеку Фёдору совершенно не требовалось особого приглашения со стороны гостя, на ряду с обстоятельством.
он довольно быстро освоился, потеряв всякое нелепое смущение и детские позывы, всё чего ему не хватало для достижения полной гармонии это сосредоточения на элементарных мелочах из её воспоминаний, как воздушные замки они по прежнему парили над её головой но, опустев со временем, они превратились лишь в глыбу из камня в чьих стенах давно нет жизни, предавая ей скудным светом былого величия нимб индивидуальности. свободно расхаживая по комнате он останавливал скупой взгляд только на двух не больших аккуратно написанных маслом картинах, но как не странно ему с трудом удавалось разглядеть в деталях что же на них всё же изображено
и только за сие не заурядной проблемой Фёдру довелось заметить яркий дневной свет доносившийся с улицы, наполняя всю комнату он приглушал
экспозицию в красках, буйство света проносилось мгновением в каждой песчинки пыли вздымаясь столбом в воздухе, в каждом дыхании, каждым движениям он разрезал свет по полам не оставляя место для тени.
свет отражали стены, потолок, порой казалась, что он и сам источал свет, медленно погружаясь в его благоговения, растворяясь в песчинках становясь песчинкой в мире идеального света без красок и теней.
-у тебя так ярко, меня просто слепит. - сказал Фёдр.
-да, я просто шторы сняла, а то плоха вообще стала видеть, даже очки не помогают, на один глаз уже почти ослепла. - и Лариса сморщивши повела бровью, как бы давая понять на какой именно.
-всё трещат на операцию ложись, на операцию. - продолжала она. -ааааа... какая мне уже операция? ****ец да не операция. - и Лариса разочарованно усмехнулась.
-старая я… такая старая… боюсь не оклемають меня после наркозу.
-да, нас всех так или иначе разбирает старость по кирпичикам, доводя до предела, а где тот предел? а чёрт его знает. - поддержал ею сказанное Фёдр. Лариса не знала чем ответить на подобные изречения и в силу своей деликатности осталась при своём мнении, как и всякому ограниченному ей была чужда подобная философия, но сумбурность её мыслей не позволяла идти наперекор убеждениям, придаваясь в робком молчании пред его словами,
только спустя минуту она неловко отпустила.
-пойду чай заварю, тебе чаю?
-да, завари, спасибо. - ответил Фёдр перелистывая старые газеты в попытки прочесть заглавие. не ожидая в сие скопище перемен взгляд его
остановился на диковинной вещицы затерявшись средь груды бумаг и писанины. с присущей ему аккуратностью Фёдр охватил тонкими пальцами небольшую пластмассовую ракушку с позитивом, слегка сжимая её в ладони он всячески старался не разрушить её первозданный облик сохранив его под натиском времени, где всякая вещь превращалась в прах.
-хм, давненько я такие ещё не видел. - под стать любознательной природе присущей ему в должной манере он не удержался и заглянул, на негативе была совсем ещё юная Лариса рядом с маленькой тощей женщиной.
-Фёдр ну чего тебе неймётся? что ты там нашёл. - войдя в комнату спросила она.
-интересный снимок, ты такая тут ещё совсем маленькая. - смешная, просто как то не в привычку видеть тебя дитём… Да, дети они всегда такие, неумолимо взрослея устремляясь к небу в неведении того теряя землю под ногами. - он снова посмотрел в позитив.
-начиная свой путь в благодати, мы так наивны за приделами наших желаний.
первые надежды, первые разочарования, любовь, печаль, услада и утрата. Но лишь вкусив мы жизнь до половины, благодаря за каждый новый день,
в смятении своём непогрешимы за дело дела, делу рознь. в устах любовь, на сердце благодать, ветряных мельниц путь вдоль стоптанных дорог. когда вкусим мы остальную четверть, мы всё решим, оставив дела за сомнения мерзкие, в устах печаль и сердце по полам, не ценим мы бесценное, а то что ценим увы не нужно нам. за смертью смерть нам навевая смрад ветряных мельниц в пути беспечных лет друзей, подруг и не знакомцев чуждых нам, но нету в смерти смысла, не умирая мы бессмертием обречены, не именем и не поступкам а лишь забвением средь глыб - глубин воистину великих... - договорив Фёдр от сказанного притих.
-ой, Фёдр красиво слагаешь тока вот посмотри на снимок, мамаше то моей совсем не услада была. - сказала Лариса. - помятая с ранних лет жизни она
работала с тринадцати лет, то на консервном, то на фабрике, а потом и вовсе как мужичьё в литейном закончила, вон всмотрись получше,
с горбом в тридцать шесть и руки как лопаты наждачкай подранные, ей эта жизнь совсем не так как ты поёшь, и не чудна и не диковинна казалась,
а сплошной рутиной дел сложилась. - вспоминала с горечью Лариса ведомая лишь памятью своей. Оглядываясь, она сострадала себе за это, думая только о дрожащих руках матери, которыми она укрывала дочерей как покрывалом, горстью разочарований на перезревший плод души, а на загорелом лице отпечатывалась улыбка в глубине её печальных глаз.
это невозможно описать радужными словами или словами глубокой скорби, пройдя не лёгкий путь, имея цену делам своим, она всегда
дорожила тем простым что скрашивала её будни, не найдя счастья в вещах, она находило его в элементарном но в истинном, в радуге после дождя,
в тёплом летнем вечере, в осенней грусти и зимнем уюте, во взгляде матери когда прозрев она смотрела ясным взором прощаясь,
прощая и моля простить за то что отдавала но не смогла отдать всё до конца, сказав о многом молчанием своим она так и не смогла сказать о главном, а главное простое слово, сказать спасибо ей искуплением вырванным из подтекста её слов. пройдя сквозь горечь и страдания она осталась дочерью до самого конца не превратившись в камень с глыбой вместо сердца. проносясь вихрем в её душе сквозь тяжести минувшего воспоминания не щадя не слабости, не сомнения, возвращали её к простым истинам в неведении своего детства без оглядки назад.
-зря тока вспомнила.
-дурёха, не думай по дурости ничего дурного, не зря ты вспомнила, ты зря забыла. такое не забывается и любимых не забывай, это наш рок, потому мы и люди что не что человеческое нам не чуждо, каждый познаёт жизнь через своё, кого то это делает слабым, кого то убивает ну а нас, нас закаляет.
Они могут сдаваться в самом начале пути, загибаясь под тяжестью оков самых простых проблем отрицая любое очевидное решения,
а мы сражается даже в плену ненастья, погибая с гордо поднятой головой, это наш путь нам выбирать на какой фронт мы себя обрекаем, предвкушая слабостям неимущего или силе всемлемлещего.
но... но может мы не видим всей картины в целом, этот мир через изнанку никогда не выдаст своих истинных чувств, боясь дать слабину наперекор глупой толпе, понимая что слабым нет места на этой земле, где каждый готов бить выбивая остатки гуманизма, превращая нас в социальных чудовищ,
забывая что в слабости заключается истинное понятия человечности.
поэтому не стоит боятся признавать свои слабости, так же как не стоит боятся называть себя за это настоящим человеком. может за всеми минусами тебе сложно сейчас рассмотреть положительные моменты, но поверь, она дорожила каждым моментом проведённым с тобой, со счастьем внимая твоим первым шагам, внимая твоим первым словам, твою заботу о ней и не детскую, а материнскую любовь к собственной матери.
делая в её глазах жизнь значительно проще, ты сулила ей в одной единственной цели, после сделать твою жизнь проще. - бросив краем глаза Фёдр без труда заметил её очевидное негодования на подобные речи.
Лариса всем видом давала понять что не хотела продолжать этот и без того сложный для неё разговор решительно оборвав его предложением.
-может Фёдр, может... пошли пить чай, кинь ты эту ерунду и пошли.
-пошли, пошли...- и Фёдр засеменил следом, всеми силами стараясь не отставать от Ларисы.
-присаживайся. - любезно предложила Лариса указывая на засаленный табурет. Он медленно примкнул дрожащими руками и табурет заскрипел за беспощадностью времени, не заметив того он выгнулся и на мгновения застыв опьянёно вздохнул неловко посматривая на Ларису внимающую не внемлести собеседника лишь его чудным телодвижениям.
-для меня это стало небольшой проблемой под тяжестью возраста. - скудно выдавил из себя Фёдр в своё оправдание.
-спина не позволяет, да и ноги... да и сам я давно не тот.
-это не беда, все мы уже не те, ранней - сильней, а старики – малыши - весело подметила Лариса, снимая чайник с огня.
-тебе какой чай, чёрный или зелёный? - спросила она.
-нет, нет, давай простой, я этот зелёный на дух не переношу, это даже чаем то назвать с натяжкой можно. заговорившись он замолк поймав себя за бестактностью и решив незамедлительно исправить сложившееся положения за дискуссией он невзначай добавил.
-а как тебе? давно пьёшь? - спросил он с неподдельным интересом. - и как?
-да, я и вовсе его не употребляю... - промолчав, неловко добавила Лариса, смущённа обличив себя в его глазах.
-у меня по правде его и нет, это я так спросила… ну, этикет соблюдаю, всё равно знала что откажешься и не сомневалась... а всё прочее дурная привычка, ещё как мамка учила, но тут выходит небольшой конфуз. - с лёгкой иронией оговорилась она.
-чем старше, тем дурней марали становятся. Так всё от корней кровно зачато по деду да к матки какими уродились такими и живем. народец он же как лебеда, существует, но не знает зачем. заскучав от сие язычных разговорчиков Фёдр совсем притих, загнанный в тоску бессмысленной беседой не сулящей за основой ничего притягательного для уха. Лариса без особого труда заметив его кислую мину решила пойти на попятную и сменить разговор все цело разделяя его негодования в подобной ситуации. порой она умудрялась загнать себя в тоску одним только потокам без связных мыслей и бесконечной меланхолией по былому и навсегда упущенному.
-а вот я помню как малая была да у нас во дворике липы росли, на собираю, посушу на печке и такой чай, лучше мёду. - упоённо рассказывала Лариса
приукрашивая мрачную атмосферу воцарившуюся между ними.
Сама не осознавая всех беспрецедентных последствий, она лишь долей фразы из воспоминаний разбудила раж сверкнувший в его глазах, как в тотчас же он подхватил беседу пропитанную любовью в каждом слове,
словно для него это было нечто больше чем простой разговор.
-а вот к слову та вспомнил. мы с дедом Иваном ещё когда в старой хате жили, чаи любили гонять. - в ту минуту не нужно было обладать особым складом ума принимая его рассказ за должное ибо не субъективны мы в сказанном по сути своей остаёмся людьми, так и он с трепетом на каждом слове делая паузу с трудом боролся преобладая над своими амбициями вернутся в плен воспоминаний оставаясь там навсегда. с искромётной любовью он погружался с головой в события минувших дней возвращаясь на мгновения в счастливые дни своего детства.
-особо по осени чутко помнется, как на смугу за окном пробивала с утрица засесть за кипятком... он ясное дело мне листьев не много сыпнёт, а себе порядком, сидит, не спеша сёрбает, довольный, я уже допью, а он всё смакует. Мне тогда ясное дело, как малому муторна было, неужто себе вкуснее дурит? И я всё просил из его кружки хлебнуть,
а он таким добрятским голосом в ответ "мал ты ещё". мне то само дело интересно было ну я как то по дурости хлебнул, да и ещё такой смачны глоток, чтоб наверняка и меня как пробила на горяч, аж в зубах свело, я там чуть дубу не дал... вот хохма была. - застыв с улыбкой на лице, Фёдр не понимал сие иронии происходящего что мыслями он был не здесь, но взглядом по прежнему полон печали.
-так ты прохвост был? - лояльно спросила Лариса без особого энтузиазма.
разливая воду по чашечкам, она не волей случая была поглощена замыслом проведения сведший их вместе, как совершенно не равных в социальной манере, но весьма похожих по сути характера людей. навевая мысли над сложным в противоречии своём вопросе терзающим временами наши умы пресные и уникальные она не останавливалась на достигнутом трезво оценивая ситуацию вплоть до обезображенной сути бытия коей поселилось в ней не от богобоязненности мира сего, искажая даже элементарные истины заложенные нам при рождении, ибо время не тлеет не тленно оно остаётся устами младенца и в глазах старика, но истина истину топит в наших словах.
меняя нас, время не оставляет от былого не следа сомнения и только призрачными бликами воспоминаний возвращает в нас неподдельный дух свободы ещё не зрелого сознания, когда всё было возможно, всё было в наших руках, когда времени для свершений было не счесть, но для свершенного жалеть было ещё слишком рано. в мыслях гудел ветер не оставляя в памяти вчерашние заботы, дыша лишь завтрашним днём. проносясь вихрем по улицам мимо своего дома, мимо соседних дворов, выбегая за пределы своего района и уносясь прочь в глазах старичков - соседей, не замечая что мы для них всего лишь горечь слезами по забвенному, не совершенство в совершенном, всё то за что мы ненавидели себя но то что не сулит нам жизнь без осознания бытия.
-а сейчас и не скажешь, такой спокойный. - продолжала она поставив чайник на плету и присев рядом.
-тебе Фёдр, сколько сахару? - спросила Лариса.
-ааа, давай одну, мне вообще не желательно сладкого, ну да ладно одну можно. - Фёдр махнул рукой устроившись по удобнее.
-гулять, так гулять.
-и не говори, что нам терять, в нашем то возрасте, разве что только валерьяны. - поддержала его Лариса постукивая ложечкой по краю чашечки.
-а может тебе баранки аль сухарик? так ты не стесняйся. - спросила она намеренно потянувшись в буфет.
-ой, нет, я в последнее время вообще мало ем, давай просто чай. - после не продолжительной паузы, стеснённо но гордо Фёдр добавил.
-я сейчас много размышляю, да, да, вот так вот, поэтому и не до этого. Бывает с утра перекушу и хватит, а так всё время тока духам и сыт. толкая не принуждённо свои скудные убеждения он не беспочвенно уверял в недальновидности среднестатистических умов, опираясь исключительно на философию масс "с начало делай, а после думай". исключая себя из правел он всегда стремился анализировать свои поступки забываясь в мыслях полагаясь только на собственную рациональность ума и консервативность, тем не менее он не в коем разе не устыдился преднамеренно нарушить своё очередное не писанное предписания "меньше думай, больше делай".
подобная философия подводила его к единственно правильному логическому выводу, люди - дерьмо. Как на зачатках становления цивилизации, так и по сей день, они остаются обречены в собственных конфликтах, где для решения каких либо глобальных житейских вопросов они избирают элементарную формулировку незначительного локального недопонимания в своём маленьком мирке, опираясь исключительно на собственное невежество в позиции крестьян новой эпохи моральной некомпетентности народа одного человека привыкши толкать лишь скудный довод в оправдание собственного невежества:
"мы люди маленькие, рождённые для маленьких дел, нам чужды идеи и в идеях мы находим покорность, боясь перемен мы довольны собой такими как есть. не решённые эмоций срамимся за человечность свою, обременённые моральными принципами мы не принуждаем себя жить уникально.
мы за это готовы платить своим беспрекословным подчинениям и физическим трудом, передовая рабство в крови из поколения в поколения,
уже не жгучей алой кровью к свободе, а коричневой жижей со вкусом дерьма." И именно по этой не слишком заурядной причине он, без привилегий к себе и окружающим, так сильно хотел показать то, что в его сломленном теле всё ещё бьётся не обузданный дух без компромиссов для слабого общества. Вопреки общепринятым нормам ему всё еще удавалось мыслить трезво, не уступал молодости собственной старостью.
-а что ты там мыслишь? - усмехнувшись на показ, стараясь не выдать себя, спросила Лариса. В ответ чего последовало робкое молчание,
Фёдор был смущён, почувствовав себя неловко он пожалел о сказанном, но решив не отступать продолжил разговор.
-да, я вот недавно говорил с Грибоедовым.
-с Володькой что ли? - переспросила Лариса, заслышав знакомую фамилию.
-да, с Володей, он всё холился да лелеялся как сейчас тяжко одному, что молодёжь совсем очерствела не хочет знаться, нос воротит, а после всё вспоминал як с шиком жил, а сейчас вот в халупе да питается одними объедками а на водку та и вовсе пенсии не хватает. но не в этом суть,
а вся соль в том, что я вот после разговоров таких имел повод задуматься, пытаясь понять что же в этом мире навсегда изменилась? на сколько это всё отразилось на мне? как же мне теперь смотреть на привычный некогда ход вещей? хорошо ли это или плохо? мне то само собой дрянно, время сие не по душе, не понятно много, не складывается в картинку.
да только вот оставляет многое за собой вопрос "а остальным та как?"
может я чего то не правильно понимаю, может привычные мне некогда вещи навсегда изменили свой порядок в этом мире поддавшись разрушительному течению времени? ну а я, я просто боюсь это признать, зацикленный на лекалах прошлого. боясь поддаться щадящему искушению потерять то малое что мне дорого я обретаю то многое что мне чуждо... - после такой не продолжительной беседы Фёдор, собрав все мысли воедино, неловко от себя добавил.
-за пеленой сомнения скрываю очевидное от внутреннего взора, подчас играя с собственным воображением, я оставляю настоящее не зримо и не чуждо, а возмечтав, живу иллюзией одной не настоящей в настоящем за душой.
-Фёдр. – неожиданно вскрикнула Лариса почувствовав на сколько близко в своих доводах он подобрался к её моральной утопии.
-не слушай ты этих старых маразматиков, ничего не изменилась, никогда не менялась и не изменится, меняется только поколения для нового времени,
а люди и поступки остаются прежними - Лариса снисходительно посмотрела на него тогда как Фёдр в свою очередь замер внимая каждому её слову с ребячьим интересом. прожив жизнь на рубеже десятилетий, услышав миллион расхожих мнений миллионов чуждых друг другу людей, он черпал для себя единую философию из серого бетона и гранёного камня, рабочими руками на картонном фундаменте, за ширмой не многословной массы и маской противоречий культур одной эпохи. он отрицал очевидное в облике единожды отрешённых, но видящих наяву и лишь в сие момент за ширмой лет он в лицемерии своём себя смог обвинить, в поисках истины в словах он убегал от истинно провозглашённых притворщиков вверяя всецело свою судьбу. устремляясь по наклонной плоскости, спеша взрослеть не без причин, он забывал истоки человечьей истины что остаются в нас последами вселенной. не исказив её в выгоде делов своих, не променяв на бумажки купленных вещей положении в общественной утопии, он был готов
перешивая истину в корне бытия на элементарную частицу миллиардной доли атома. выставляя себя на экспорт не как экспонат, а как индивидуум.
И только в детстве мы со страхом и трепетом спасали себя, оставаясь стоять на своём, и когда весь мир рухнул в наших глазах мы держали ответ за собственную правду. теперь, оглянувшись назад он вспомнил о ней, но приняв в простоте своей слишком мелочной что бы окрестить её единой истиной он потерял всякое упоминания о её былом величии в аналогии истории. слепо ведомый призрачными образами, сквозь толпу бликов некогда сосуществовавши с людьми, он разменял детскую мечту наломать горького хлеба, проникновенную душу на слезы отчаяния, обрекая себя в каменные оковы. внимая простым истинам он находил в них самые сложные решения, между тем упуская элементарное он упускал и самые важные ответы.
-все эти разговоры про новое поколение. - продолжала Лариса второпях, то и дело спотыкаясь в собственных словах, ей хотелось ещё стольким поделится, что не хватило бы и вечности слушать. словно всё это время она накапливала информацию потоками сознания, храня её от посторонних глаз, только для одного - единственного, для того кто готов был понять её в социальном плане, не предвзято разделяя все цело схожее мировоззрения и не боясь остаться не понятым за подобные речи средь серой массы рецессивной толпы.
-это всё абы нагадить, забывая какими мы и сами были ранее, и если кануть в летописи эпохи смуты и сомнений, вспоминая советские годы нашей юности, то мы были не чуть не лучше современной циничной молодёжи, называй как хочешь, всё к одному, все эти разговоры пустое, простой старческий климакс. - на мгновения она умолкла давая Фёдору переварить в осознании сказанного, не получив должной реакции она продолжила, надеясь переломить его бесконечное созидания сожалением подавленным судьбой на свою сторону.
-пороки как скрытая натура каждого человека ведомые завистью как двигателем прогресса нам нравится быть такими, грешными и благоверными,
это уравновешивает нашу ничтожность не постижимой дилеммой сосуществования. когда мы нейтральны в своих желаниях мы чисты перед моральным принципам внутреннего бытия и всеобщей благодатью.-
сделав большой глоток она не вольно обожглась, но решив не останавливаться, довела до адекватного завершения в чём то безумные, но для него не решённые глубоко смысла слова.
-ты знаешь, бывает я убеждаю себя что современное поколение лучше и не спорь, можешь поверить на сей счёт. не лукавя, не кривя душой я полностью не согласна с тем большинством массы что гнобит молодёжь, за глаза принижая их достоинства пред нами всё время сопоставляя старое с новым.
Выстраивая хрупкие стены запретов из второсортных идей мы всячески решаем их свободы слова, сквозь принципы общественной идеологии отбирая элементарное, право на свободу мыслей и самовыражения. Лишь под черпнув свой собственный ужас пред тем, во что мы превратились, мы больше не в силах оглядываться без содрогания стыдясь за наши великие свершения неся ответ лишь на словах на деле же испытывая страх пред ликом новых поколений. Сейчас молодые людей проживая на рубеже столетий, имеют свой собственный взгляд на привычные нам вещи, стараясь анализировать свои действия и правильно взвешивая решения они не скупятся в главном, в саморазвитии. заметь, что не мало важно, у них это получалось… получалось до периода исторического конца, когда утопии общества в целом зашли в тупик собственного альтернативного развития. Вся проблема в том, что человек нового поколения должен стремится к высшему, но за не имением высоких культурных ценностей он начинает принимать самую низшую форму повествования в искусстве за современную культуру в целом, будь то музыка или кинематограф, литература или живопись. Человек, внимая её далеко не идеальным формам сплошных шаблонов, глупо полагает что подобные однодневки останутся высеченными в мраморе исторических ценностей и это пожалуй самое печальное заблуждение кое падало тенью ниц пред общественным классом. культура в социальном понимании этого слова давно перестала нести просветления уникального мировосприятия коим и должна являться с самых истоков зарождения цивилизации, деформируясь в очередное клише для потребителей. На каждое действие своё противодействие, так как любое противодействие тщетно в хаосе рецессивных действий ибо словом своим не умолит закат мироздания пред фактом современных поколений коих привела сюда роль во всеобщей деградации общества принимая за основы бытия весь тот кал которым нас вскармливают с экранов телевизоров разлогая уникальное сознание со становлений моральных качеств человека. порождая пресной литературой легионы не грамотных, прозябающих на задворках собственного права на жизнь, народ, неумолимо скатывается умственным коэффициентом ниже среднего... - Лариса ненароком оборвав фразу застала Фёдора врасплох заставив в смятении формулировать крупицы последнего предложения.
-наверно ты права. - не много разочарованно прошептал он, принимая всё выше сказанное за идеологию пережитков прошлого уверено поставив точку в своих бесконечных скитаниях разума найдя для себя тихую пристань как ответ на все терзающие вопросы.
-наверно, в целом общество слабо в этом и есть наша сила.
-да какая там сила? вот посмотри на наше поколения, мы старались жить тесно связывая себя одной глобальной идеологией, не замечая посредственности средь громогласных личностей эпохи мы заковывали себя в кандалы повседневной рутины на общем фоне прикрывая свой детский срам благими намерениями. По натуре своей испытывая бесконечное смятение в смуте бытия мы взывали к тоталитаризму делом оставаясь гуманными лишь на словах продолжая строить без укоризненное будущее. плетясь за пеленой пафоса чреватых последствий мы не внимая очевидному принимали его за должное неотвратимо срываясь в пропасть моральных принципов. некогда идеальная концепция параметров общего развития разобщили нас превратив философию в формальный хаос подорвав веру сплошными шаблонами бытия в пределах нашего понимания. самое страшное пришло с осознанием неотвратимого факт безысходности восприятия окружающей действительности принимая за новый мир морально устаревшую философию пережитков старой эпохи как инновации демократического общества хорошо это или плохо. не было больше места в новом мире для таких как мы и борьба в одночасье утратила за собой актуальную подоплёку на существование, слабый теперь пожирал слабейшего, а сильным оставалось лишь место на устах ничтожных так как сила теперь измерялась в оружии. готовы ли мы сейчас, взывая к рациональному голосу разума, спросить себя что из этого всего получилось? ответ как нельзя лучше вписывается в ход современной истории сошедший с переулков у магазинов и грязных лачуг заурядных рабочих, а не со страниц всеми любимых книжонок и бульварных газетёнок где авторы не проронив скупой слезы лезут в карман за словом сквозь горы критики сплошной цензуры для публики которая ослепла, оглохла и не внемлет мольбам решённых променяв совесть на тридцать серебряников. что же вышло? Сквозь бури слёз, сквозь годы и сомнения мы взрастили в себе сломленный дух не мудрецов, не моралистов, а ничтожную нишу отщепенцев, поколения старых алкоголиков, дилетантов и маразматиков. Кто виноват, на каждого не хватит палачей, лишь подписав себе посмертный приговор, мы сможем исправить положение вещей, очистив наши имена. И лишь взглянув в предсмертный час, он окликом окликнет нас в дрожащих ручках молодых юнцов и в твёрдом слове юнкеров, поэты будут стих слагать, они стрелять, стреляя в нас и в вечность канут номера и в вечность канут имена… - ненароком умолкнув Лариса, не заставив себя долго ждать, продолжила разговор или правильнее сказать рассуждения.
-каждый из нас верил в общую идеологию марксизма по своим принципам правел и морали не отделимых от философии системы но сводя к единому знаменателю. оставаясь пожирать плоды собственной атипичности, мы с трудом понимали, за всей иронией произошедшего, что все лучшие годы остались за железным занавесом, в бесконечных простоях за бесцветными спинами товарищей в очередях коммунистического режима, словом партийных вождей за немногословным гласом народа. Ничего не осталось, не осталась надежды, не осталась веры. потеряв в корне человеческую сущность нам осталось лишь про бухать остатки человеческой внешности за скомканной реальностью принципов животного мира. Подобное отношение к жизни надломило наш закалённый дух, сделав из нас кефир. а что же молодёжь? молодёжь, не замечая подобной лихорадки мелочностью вещей в ностальгии охватило повсеместно пережитки прошлого не прекращая развиваться гордо за собственную идеологию, им больше не нужны надежды на светлое завтра, они его строят сегодня, отрекаясь от мнимых божков они находят свою вера, не рушимую, непоколебимую и каждый из них знает точно во что верит, смотря на жизнь под прямым углом, оценивая в реальности то, на что они действительно способны. Задавая правильный порядок в былом хаосе, в хаосе позора величия, тот порядок на который нам в своё время закрывали глаза и называли нарушением запретов. а мы старели но верили, люди без амбиций как люди без причин, люди без людей, по прежнему жалея что потратили лучшие годы ведомые будущим которого у нас нет.
сделав жест рукой, Лариса дала понять что закончила. сербая чай она слегка откинулась назад почувствовав лёгкую слабость в ногах.
Не подвластно собственным эмоциям, тяжело вздохнув, Фёдр поддался воспоминаниям.
-наверно я всегда считал себя сильным человеком как мне казалось держа всё под контролем, понимаешь как оно, всю жизнь в кулаке. - сжав кулак говорил он с лёгким разочарованием в голосе.
-но сейчас... ааа... о чем говорить, теперь я понимаю что просто боялся признать свою слабость пред эпохальностью остального мира отвечая за себя в должной мере. если посмотреть на всю хронологию моей жизни в целом то на вряд ли наскребёшь хотя бы с пятак осознанно взвешенных решений.
принимая всё за должное я собственноручно обязался соблюдать не писанные правела моралистов под маской социума, забывая какой я и сам был когда то на самом деле.
-эй, не, это ты слишком строг к себе. - уверенным тоном возразила Лариса, заслышав в его голосе ноты отчаяния.
-ты такой, каким тебя создала жизнь, не стоит критиковать себя за это. ты не выбираешь социальное положение, за тебя выбирают. структура построения общества ломает в корне всякое желания на пути к великому навязывая безысходность посредственностью бытия внушая нам всю ничтожность нашего существования в самой закономерности вещей, а ты Фёдр, ты человек, а людям свойственно ошибаться... без этого норма не была бы такой нормальной, какой кажется на первый взгляд...
Фёдр придвинул стул и в моменте забылся, решив оставить земные тревоги на потом и вновь ударится в далёкие, но такие близкие сердцу воспоминания.
-а знаешь, я когда то был высоким и... и наверно красивым... как бабы гомонили!
-ха... я не спору, не спору. - рассмеялась Лариса.
-помню по молодости, у нас на селе был клуб “грай” назывался, так зайдёшь на выходных, при пиджаке да лакишках, аж сельские стелятся. ступишь за порог и сразу же встречаешь колорит нашей родины детства, идёшь, с парнями за руку здороваешься, а они то и дело папироски клянчат да винцо под польтами прячут, а девки та, девки по лавкам разбредутся, чуть робеют, хохочут, да шепчутся и только по хлопцам глазками мечут.
а в центре пары увлекаются, кружат, красота одна глянуть. А мне молоденькому не за глаза стыдоба одна, ну я скромненько на скамеечку примкнусь ды ручки об коленки тиру, в хочунке та колется девчонку пригласить, а при одной только мысли кровь по мозгам давала аж в ступор загоняла так что речь словами на устах немела. как вспомню так дрогну, сам как девка тогда был, трусливы да ссыкатны... - замолчав на мгновение Фёдр с сожалением усмехнулся с собственных слов.
-...а ещё был Пашка - сизы, друг мой коренасты, да братан, но не кровный конечно, но роднее родного всякого из ****ы выкинутого. так случай слушай, он с мужиками спиртяги надрался и пустился в пляс, а все хохочут, а ему та что, ему задорнее от селе, так азарт кошель отнял что давай он скакать как козёл горны, да гавнотопами лезгинку отбивать, раз, два а на третий та доска хряк! он прям так на месте ногами та под пол и ушёл.
после того сельские слушок пустили что головою трахнулся на смерть да дурным стал что бросил пить, а Пашка та живее живых остался с гипсом ходил, да больше в рот капли не брал, церковный как падла стал. Вот так вот бывает, грешно смеяться, но припомнить в умилении для души, на то он и случай что бы вспомнить да всплакнуть... - Фёдр задумчиво улыбался, перелистывая события жизни одно за другим, искромётно удивляясь самому себя, как мог он забыть под пеленой прожитых лет о преданности в дружбе своему единственному некогда другу.
-…но он такой вот шухерной с малодства был, помню у нас во дворике по весне скворечники вешали, люди то ясное дело с добрым умыслом, да на добром слове старались, а Пашка то дурень, вечерком возьмёт лыжню да давай с деревьев сбивать, всё птенцов искал, чудно ему было на них посмотреть, ад того и прозвище такое пристало сизы. Но было, как то прознал дед Иван и подкараулил его, поймал да под горячую руку отмутизил, а он тогда и криком кричит " это не я, это всё Федька - подстрекала",
а я то что, ясное дело не причём, но подставится то надо, ну раз надо, так надо и меня заодно по шее. Не без злого умысла сказано было, но за содеянное со всей строгостью бытия судить нужно что бы не стыдно было пред народом лукавым. " это потому что мы братья, не кровные, потому то и половину за меня отгребаешь, а были бы кровные получал бы по полной,
ты за меня, а я за тебя, всё по честному, кровью за кровь платить будем и хлебом насущным делится. так то мы должны принимать долю сиротскую, что бы жизнь не горька да не сладка не казалась"... вот такие вот умные слава от тогдашнего дитя слышал я. да... это было время, вспомню как дрогну, дрогну так улыбнусь. - довольным голосом сказал Фёдр.
-да… а мы вот с сестрёнками совсем чужды друг другу были... и это для меня по прежнему чревата своенравным откровением пред истинной природой человека, близкие та не умеют претворятся, с родными можно и по свойски,
по зверски, прям как с врагами, а с чужими душа к душе прям как от одной мамки. - поддержала Лариса холодным тоном тему разговора.
-близкие коль родные по духу, до селе и не чуждые а родненькие, слишком похожие. а с чужими потому что две души рознь. Вот и пойми кто роднее, во всём компромисс не найдёшь так как сам не совершенен. - размышляя в слух говорил Фёдр.
-ну это ты может и прав. одну жалко было, мамашу нашу, она одна не справлялась с сие выводком, ну и бывало хитрила, так что если провинился сразу в чуланчик пожалуй, вот мы по очереди и отсиживались.
ей за одну голова меньше болит, да и нам задор под насрать друг дружке.
- да, со всякого чуда диву дивишься без цели без карты плетя варианты суровостью обыденных дней. нам то по проще было, вот припоминается историйка одна, мы как то по детству мышей на поле ловили, я сеткой а Пашка шапкой, я заловлю и пусчаю, а у него не в какую, ну ему ясное дело
обидно стало и мне как то не по себе. Так я тогда манёвр состряпал, я ему в тихую мышь в карман сюртука суну и кричу "смотри Пашка, в карман забралась, держи её!". а он свой пиджачок та с земли хвать и довольный такой мол важным тембром слагает "сама пришла, молодец", а я не в обиду с притворкой "что, что там?", а он мне к носу мышь бац, ну я тогда трухну трошки, но ясное дело понарошку. Но не в этом соль, а главное что? главное ему приятно делалась. Потом всё как по маслу и смех и беседы, мышей наловим и айда на озеро девок пугать... - проглотив ком воспоминаний горечью горячего чая, Фёдр вздохнул переполненный необъятной тоской со всей вселенской печалью и продолжил.
-знаешь, я всё чаще и чаще вспоминая подобные мелочи убеждаю себя в том, что именно такие не заурядные событие и есть самые важные моменты
нашей жизни. не те свершения в краплёные в память золотыми буквами упоённой гордости за свою некогда праведную идеологию разрушенную временем и обстоятельствами, а те мелочи которые делают нас счастливыми, заставляя себя почувствовать на мгновение настоящим человеком вне системы. Подобные мелочи повседневны в нашей жизни вызывая неописуемый восторг лишь у истинных не существующих. но вкусив всю глубину содержания простых форм ты восхитишься всей многогранности истинного бытия внимая простоту запахом свежее - скошенной травы, вкусом утреней расы, снежинками снежной глади в солнечные зимние дни и прикоснувшись прикосновением разрушив сие не тронутую красоту мироздания ты в тот час же греешь ладони о мамины щёки как агнец в её глазах. Но для нас остаётся законом слово отца кровного и не зримого, писанного и на словах, но истинного отче единожды названного по имени и произнесённого один раз. За его словами кроются слова мудреца взывающие инкогнито к извечной дилемме нейтральности нашей натуры, но понимая его с возрастом начинаешь отрицать становясь слишком стар для подобной мудрости. но от чего же? - спросил он по большей части себя нежели Ларису.
-от чего же нам так не хватает этих бетонных клеток за комфортом цивилизации, придавая извечное чувство уверенности завтрашнего дня. От чего же нам так не хватает того что опустошает нас делая слабыми, порочными перед не совершенным обществом, возводя в идиллии самобытности рекламного бога, воздвигая во имя его воздушные замки из пыли и тлена магазинов и супермаркетов. За прозаичным цинизмом отверженных и опустошённых мира сие неписанных, но святых заповедей истинного потребителя мы не живём, но существуем по их взвешенным канонам "покупай и продавай", это и есть свят свято святому духа святого для заурядных людишек. Взглядом своим я не вижу веры в своё завтра впадая в уныние повседневности, а мне осталось во что верить? но обернувшись в личину человека я нахожу ответ в простейшем, в желании жить, в стремлении познавать мир. я всё ещё чувствую как угасает во мне жизнь пламенем свечи ясной, а раньше кипела возжигая тысячи огней на светлом, ещё не заклеймённом пути моего будущего. - глубоко вздохнув переведя дух он ненароком натолкнули на старые воспоминания из детства.
-помню, как пойду летом на речку, искупаюсь в прохладной воде, хорошо, аж чувствую как кровь по жилам брызжет, на ряд острее любовь к жизни была. Как только закрываю взор от бренности гнетущей так места невообразимые память рисует, были ли они в истину такие или же память играется, не могу с уверенностью сказать. но когда наблюдаешь рассвет молодости в простых проявлениях форм природы, тогда такая меланхолия нападает, кажется ничего не произошло а жжёт изнутри печаль о том что всё будет утеряно, так жаль. но само жестоко, нежели подобные мелочи возвращают тебя в детство. всё равномерно и имеет место по сезону, но время нещадно не к кому, вот так и сейчас, когда вижу сразу оглядываюсь на себя в пелёнках, как с матушкой смотрел по осени стаи летят, а на землю только тень отбрасывают. стоишь на погосте и всё поле в тенях, а не вдалеке клёны рыжеют так, что в глазах огнём горит, аж плакать хочется от малохолия. плакать о том что не будут они такими как прежде, что станут на год старше, что повзрослеем мы вместе забывая друг о друге заботами обременённые и дел не счесть проделаем банальных, да только вот в суете нет подлинной теплоты сердечной и упущения беспощадно для тех кто готов упустить их. Но самое трагичное то что, понимая с возрастом, мы слишком зависимы собой что бы всё изменить, в потере отца и матери смерившись с судьбой год за годом нам остаётся стареть, следить за сединами и навсегда повзрослеть, забывая клятву умереть молодым. Оглядываясь на истоптанный путь превращаясь в тлен дел наших важных и проблем нерешённых земными желаниями обременённых мы остаёмся в воспоминаниях инициалами для тех кто обещал о нас помнить не по доброй воле но по собственной памяти, а стаи то по прежнему летят отбрасывая тень на погосте где клёны рыжеют и вспыхивая пламенем горят в глазах очередного мальчишки. прожив в тени минувших лет не забываю смут ночей вкусив глоток греховных вожделений я вдохновлён падениям обременённый взлетать на крыльях из сукна и волокна лишь для того что бы сгореть оставшись тенью в тени истории побед ценой жестоких поражений.
-сказанное лишь тлен пред поступками человека как личности. - добавила Лариса. - время забыта, но история помнит, помнит о великом, не забывая о малом. не канув в летопись забвения мы жили и жизнью были обременены...
они молчали и чай остыв уже казался не так сладок как прежде и всё вокруг в одночасье прояснившись давала побуждения на самые безумные мысли и идеи в бурном сплетении судеб и чисел где между ними во царила не ловкое молчание, взаимная тишина без обязательств как пред едва знакомыми людьми в желании поделится ею в полной мере друг с другом не в одиночестве а на равных с родственными душами, разъясняясь просто для того что бы понять друг друга без слов.
-так хочется закурить. - едва обронил Фёдр. - после стольких лет я опять вспомнил каково это на вкус. - после сказанного снова воцарилась молчание, казалось им больше нечего сказать, осталось только сожалеть молчанием обременённые в воспоминаниях гнетущих давно ушедших прочь, в душе где молодость не ровен с телом где не нашёлся старикам покой.
Фёдр медленно встал протянув руку Ларисе в желании отблагодарить её за приглашения и молчаливо удалиться. сами того не осознавая они начали спонтанную вереницу событий уготованных для них самой судьбой как нонсенс но не отречение от сущности своей. гармонию тишины нарушил звонок в дверь, поколебав тем самым их шаткое отношение в осознании собственной ничтожности за бесполезностью бытия.
-твои? - уверенно спросил Фёдр на столько, насколько это было возможно в собственных словах, словно никакого другого ответа он и не ожидал, совершенно не придавая значения тому, что для Ларисы это был сущий пустяк в глобальном масштабе.
-нет. - ошеломлённо ответила она, что даже Фёдр, под стать собственной не дальновидности, сумел рассмотреть её не прикрытую реакцию, совершенно не ожидая такого спонтанного поворота событий. но даже этот факт не смутил его не оставляя равнодушным, на его лице можно было прочесть приятное удивление, протянув Ларисе ладонь он приглашал её в маленькое путешествие сулящее открытие за новые свершение её укромного уголка жизни. В её четырёх стенах каменных оков это был глоток свободы кричащий внемлющей тишине и пронесясь по её хрупкому телу искромётной радостью жизни она в полной мере того, без фальша, смогла услышала по ту сторону кого то одушевлённого, человека не известного ей, но может быть до боли знакомого иль совершенного не знакомца, что даже этот факт в тени самообладания не омрачал сие действительности о которой она могла грезить только наяву. не заставляя гостя ждать она поспешила открыть ему дверь осторожно впуская что то новое в свою устаревшую жизнь. на пороге стоял ухоженный молодой человек, высокий, представительный, прилично одет с аккуратно уложенными тёмными волосами и в дорогих туфлях, под стать его прилежному виду его выдавала с трудом натянутая улыбка в лице которого не было ничего более существенного типичного пижона, как эталон средне статистического класса.
-а вы кто? - спросила Лариса с львиной долей интереса в своих словах, не рассмотрев под его личиной не одного знакомца на её памяти.
-добрый вечер, извините за беспокойства. - уже с первых секунд в своём голосе он выдавал себя вплоть до сути своего существования, его тембр звучал размеренно, надменно придавая нужный тон унылым словам.
обдумывая и взвешивая каждое предложение, он нагнетал привычное напряжение в беседе, невольно давая впечатление дежявю совокупностью в целом. идя по сплошь заученным фразам он не отступая не на шаг от выбранного кем то за долго до него направления был слепо ведом слепцами.
каждый его хорошо с режиссированный жест навевал тоску изящностью бесконечных сама повторов, каждое его слово - неудачное построение предложений с хвалёной дикцией, заведомо делая его речь топорной и жутко не поворотливой. Создавая картину очертаниями блёклости существования, он оставлял после себя на фоне рецессивности творения мира впечатление не высшего разума, а человека где во главе сознания вселенной стоит шестерня на двигательном механизме потребителя удовлетворяя сие бесконечные потребности простейшего организма.
-я ищу вашего соседа - сказал молодой человек - Фёдора Емельянникова, вы случайно не в курсе, где я его могу найти?
заметив удивления на лице пожилой женщины, он не ловко, как бы невзначай добавил.
-если вы конечно в курсе...
позади Ларисы показался Фёдр, едва приметив знакомую фигуру на пороге, он тут же засеменил навстречу, протянув руки в объятии.
-Виталька! - вскрикнул он от восторга.
-здорова дед. - сказал отступив от робости молодой человек.
-да, я ж тебя лет десять как не видал, совсем малым помню. – Фёдр приподнял руку на четверть выше и горячо поприветствовал его крепким рукопожатиям.
-дед, я ж тебя тоже помню каким ты был и должен сказать что ты не чуть не изменился, только поседел самую малость, а так всё тот же. - улыбаясь в ответ холодно сказал виталлий.
чуть всхлипнув от умиление Фёдр широко улыбнулся так что его щёки накатил лёгкий румянец. приметив сие мягкосердечность Лариса не сдержав эмоции судорожно вставила своё слово.
-ты проходи, проходи, не стой у порога, в ногах правды нет. - сказала она -а мы тут чай пьём, давай и ты с нами, малец.
-проходи, Виталька. - приветливо в каждом слове поддержал её Фёдр.
Виталий смущённо посмотрел в сторону Ларисы и не менее вызывающе выдавил от себя.
-нет, не надо, большое спасибо. - ответил он отвесив лёгкий поклон.
-дед, я собственно говоря, к тебе, разговор есть, пошли? - Виталий махнул головой в сторону соседской квартиры.
-ну конечно, конечно. - покорно ответил Фёдр, почувствовав за всей не приметностью беседы лёгкую важность столь не примечательной обстановки. Словно до селе жизнь проходила не с ним, а мимо его, вызывая лишь сомнение в его полноценном существовании. но теперь всё стало на свои места, буйством красок ворвавшись в его серые будни.
шагая на встречу он более того не замечая ничего вокруг себя не волей рационализма, а поддавшись порыву наравне примитивным инстинктам отрицал былую кротость красоты простых форм отступивших в небытие его незабвенной реальности. за мишурой тактильного общения сложно было оставаться прежним внимая простым проявлениям человеческой сущности, но сделав шаг в правильном направлении, он сдержал контроль над глубиной собственного человеческого сознания эмоциональным рабом которого он и являлся.
-Лариска извиняй, к нам гости в дом и мы с гостей вон. - отшучиваясь он не давал ей повода для печали.
-давай родимая, я потом зайду... - на мгновение, застыв на пороге и сделав правильное умозаключение, не став мешкать он напрямую предложил ей.
-а лучше заходи ты к нам, собирайся и чуток через минутку приходи, а мы пока породимимся, да чайку заварим с печенками, а там и ты подтягивайся. после всего сказанного он виновато бросил взгляд на Виталия, понимая что заставляет себя ждать.
-да, да я зайду, сейчас во соберусь у четверть да сразу сракам прыбягу. – ответила, оговорившись Лариса и на мгновение бросив в краску скулы.
-вот и хорошо. - не смея задерживать Виталия, Фёдр проскользнул в дверь второпях последовав за ним.
-вот это да, вот это так племяш. - бормотала Лариса роясь в старом комоде с затхлым запахом залёжанных вещей.
-теперь та всё станется на стежок лучшей, прям та уж и не терпится когда это уже лучшей станется? посмотреть та жуть як хочца. – движением руки Лариса опрометчиво выудила тени, помаду и тушь. распустив седые пряди она начала вычёсывать гребнем сток редеющих волос.
-а я та дурная язык та распустила, за зубами матка не научила держать, вот и спугнула мальчишку, но ничего мы ещё своё возьмём, як до берлина дойдём. - усмехнувшись, она замолчала на скорую руку справляясь с волосами и в молчании своём она не волей проведения осознала что это совсем не то на что она рассчитывала в результате, но сквозь суету ускользающего мгновения на большее у неё попросту не было времени. Сквозь иронию происходящего маленькой истины время играла огромную роль в совокупности событий сопоставимо с грядущим или прошедшим мгновениям обременённым остатками существования в её жизни. единственное сопоставимо её искромётной радости это маленький сосуд вереницы событий вернувши её в поток жизненного цикла где минуты отсчитывают часы, а каждой секунде на счесть времени отведённого цикла, где по спирали времени всё неумолимо стремится в бесконечность и мир не успевая устремляется следом.
возвращаясь из за бытие собственного подсознания и находя себя между часовыми поясами она блуждая по коридорам собственной памяти чувствовала себя в истоках начало начал, где время ускользая песчинками песка, каплями воды сквозь пальцы, отпускала в прошлое ошибки намеренные и не преднамеренные, спонтанно бросая их у твоих ног со всем сожалением вспоминая о секундах потерянных мгновений в упоении счастья и печали прожитой молодости. продолжая рассматривать себя в зеркале Лариса находила в себе сплошные недостатки и изо всех сил пытаясь сложить их в не многочисленные плюсы тяжело вздыхала идя на поводу заложников своего возраста.
-аааа... и так пойдёт. - с язвила она взявшись за тени.
-а сам та какой красивы, таки прэд... пред... представительны. - с трудом справляясь с буквами в слове она между делом подводя глаза хваталась за помаду, совершенно не отдавая отчёта тому, что она делает. не отдавая отчёта элементарной гармонии в целом она пребывала в не принуждённой эйфории погружаясь в события минувшего часа и все цело оставаясь под впечатлением от произошедшего. действуя машинальным образом Лариса продолжала воодушевлённую беседу сама с собой.
-он такой говорит "добры вечер, извините за беспокойства...", во манеры, так складно лопочет, таки культурны, прям аж, аж так и прёт культурой та за версту, во молодец. - продолжала говорить она, не адекватно воспринимая свой чрезмерно вызывающий внешний вид.
-вот и всё... - сказала она довольная собой.
-ну что. - встав в полный рост она не в силах была отвести взгляд от себя улыбаясь себе на встречу.
- ну... ну красотулечка - ****анулечка! - довольная сказала она оборвав на этой фразе и улыбка медленно переросла в тревогу на её лице.
-****ь, у халате стаю, не переоделась, ну пень... слов няма.
Засеменив, она прошла в комнату распахнув увесистый шкаф, навстречу ей показалась старая, выцветшая одежда, очертаниями вызывая отчуждение в глубинах её подсознания. Не составило труда заметить всю небрежность за неимением надобности внешнего вида обихода одежды. не смотря на долгие годы разрухи содержимое Ларису не чуть не спугнуло, но напротив радовала глаз, нахлёстывая воспоминаниями связывая одну вещь с другой в бесконечную вереницу событий тривиальных ситуаций не спокойной молодости с запахом пресного парфюма конца восьмидесятых.
-шо мне такого прикинуть? - Лариса напрягла остатки своего некогда бурного воображения в отчаянной попытке восстановить должным образом облики из прошлого всплывающие тусклым свечением в её памяти.
-о, вот это в самый раз. - она достала багровую, вязанную кофточку и чёрную, строгую юбку - карандаш.
-во ща прикину, во бэба буду... - прихорашиваясь она не переставала восхищаться собой всё ещё находясь под впечатлением нынешних событий.
-а он мне такой "вы случайно не в курсе...", во даёт, где ж таких слов можно было нахвататься? ха, это то надо спросить та, может и меня научит?
так бабаньки и лопнут от зависти, вот только выйду на лавку, да каля них как эта кое отколю "а вы не в курсе, случайна...", вот потеха та будет. говорила уже в полный голос Лариса без дрожащего тембра сомнения в интонации, попутно застёгивая последние пуговицы у ворота.
-так нормально? - спрашивала она себя.
- или так? - расстёгивая и застёгивая пуговицу у горла, она скрупулёзно задавалась одним и тем же вопросом.
-а, пойдёт. - отойдя от дел, она схватила связку ключей, выпорхнув из квартиры и на одном дыхании внимая полной грудью прохладный воздух на закате дня с запахом прокуренной площадки этажа ожидала в нетерпении томясь на пороге квартиры Фёдора.
глубоко вздохнув, на мгновения она задержала дыхание, нервно выдохнув следом, перекрестившись она неровно сказала.
-ну, с богам. - и нажала на кнопку звонок.
за дверью никого, тишину нарушил лишь мелодичный тон звонка повторяясь нервным напряжением её ожидания, знакомое молчание продолжала наводить на неё страх перерастая в панический ужас, она продолжала звонить снова и снова с трудом сдерживая эмоции, но в ответ ничего, только тишина.
При ставив ухо к двери, она замерла внимая каждому не ровному звуку в глубине квартиры, спустя пару минут по ту сторону послышалась знакомая возня что позволила ей вздохнуть с облегчением. не торопливые шаги устремились в сторону двери и уже через секунду во очи внимая знакомую мину Фёдора её радости не было предела. ошарашив себя он слегка попятился не скрывая банального удивления.
-Лариса что с тобой? - на мгновение он потерял ту тонкую грань, граничащую с маразмам и рассудительностью здравого человека и уже начал было сомневаться в способности различать мнимое от действительного.
в его глазах на пороге стояла знакомая ему пожилая женщина, но он с трудом мог разглядеть в ней за ширмой безликого пафоса знакомые черты полюбившегося ему человека. она выглядела словно упакованный товар на полке магазина "вторые руки", обчинка в норме, но при знакомстве с содержимым закрадывалось впечатление что, что то тут не так. отдавая вторичностью она не побрезгала неумело спрятать под толстым слоем макияжа лёгкий налёт ушедшей некогда молодости.
-я вот, марафет навела, гости всё таки у нас и я вот красивой решила быть. - говорила она обречённо с каждой секундой робея от его пристальных глаз.
Фёдр виновато отвёл взгляд, боясь обронить лишнее слово за или против, но в тот момент всё было тщетно, не давая повода подобным притворством на существования в своём открытом поведении, фигура вдребезги разбитого человека говорила сама за себя, чем он сам мог сказать в этот момент.
Ларисе до селе никогда прежде не доводилась видеть его таким подавленным и на прочь решённым всяческой надежды на элементарное проявление человека в его лице. дрожащими губами боясь сойти с её уст один только вопрос терзал терпение вихрем в её в голове.
-всё, нету гостя, нет Витальки. - решив не испытывать молчанием Фёдр обличил себя в след за всеми скудными подробностями вложенными в одно предложения. Лариса затолкала его обратно в квартиру зайдя следом.
-а ну-ка, ну-ка, это ещё что за разговорчики такие? Давай кались, стары, что ты там наговариваешь? - Фёдр уселся на стул, начав излагать свою простую историю эпитафией человека не скупясь на банальные подробности, хотя, говорить то было не о чем.
-уехал Виталька. - лаконично произнёс он.
-почему? что не так? - растерянно переспросила Лариса находясь в лёгком замешательстве. ей сложно было поверить в то, что иллюзии не оправдывая себя меняли с возрастам даже такого матёрого человека как она, словно сложившейся ситуация не склоняла чашу весов в свою сторону в плоть до былой атмосферы чуждо сказавшейся в самом начале их искромётной встречи. Утаив, она почувствовала вину за свой без временно содеянный поступок оставаясь в его воспоминаниях лишь словом не приметной старушенции. "можа он хотел с дедам побыть, по брататься, так сказать, поговорить по душевному, а я со своим чаем лезла и всё испоганила." продолжая обвинять себя Лариса краешком души в потаённой фантазии мысли тихо ненавидела себя за это. не вникая в подробности душевного состояния Ларисы, Фёдр
продолжал говорить мелькая лишь подробностями собственных дел, опуская реальные факты происходящего.
-разговор та его был прост даже для меня. он просил квартиру на него отписать, потом какие то документы достал, ну я и подписал. мне то что я не привередлив, не суетлив на счёт подобных дел, мне эти финансы мерзкие всегда чуждыми казались как по молодости так и после, у меня что есть всё ваше, а чего нет значит того и не нужно. Фёдр развёл руками продолжая говорить, из последних сил доводя своё повествование до логического завершения.
-а я потом и говорю "давай скинь пальтишко да на кухню проходи, я ж тебя горячим чайком напою. Мы сто - олько лет не видели друг друга, не встречались, да духам не слыхали. с тех пор как ты в седьмой класс пошёл да вы переехали, а я как сейчас помню твои слова в напутствие моей жизни: "не деда, я ж тебя не забуду, помнить буду, ты ж у меня один такой, настоящий дед." и вот ты здесь, как обещал, молодец! ну не томись у дверей да старика не томи, проходи и расскажи про себя? как ты сейчас? чем занимаешься? Сколько дел ты переделал за годы отчуждения, просты ли в погрешностях ошибки твоей жизни иль непростительно малы?"
а он мне в ответ "не дед, не могу, мне бежать надо, сейчас такие времена, одни дела", схватил свои бумажки и был таков в напутствие мне бросив скудный диалог как в оправдание былых надежд "деньги надо, дед, делать, деньги". я даже слово вставить не успел, но сказать на честном слове большего и не ожидал. - смущённо почувствовав себя Фёдр продолжил говорить.
-а ж к обязательством не принуждал, просто хотел обнять его по людски на дорожку, может если по бабски то руку просто пожать. я же не привередлив, всё готов понять, молодёжь всё таки, они старых срамятся, да и чё нас не срамится, мы стали никчёмны, не по формуле счастья выросли, не по плану сильных мира сего живём, что не слово дык падеж, что не дела дык проблема. - решив не встревать Лариса продолжала слушать его
изо всех сил стараясь поддержать эмоционально. не осознанно делая этот тяжёлый час для него чуточку легче, заполняя сырые пространства пустых помещений теплотой своего присутствия в темноте блуждающего отчаяния пляшущих теней, преображая блики прошлого в маленькие лучики света из настоящего.
-я тоже скучаю. - сказала она выплеснув сгусток энергии простых фраз своим изречением которому больше не было места в глубинах её подсознания. воодушевлённый сие мимолётным признанием Фёдр продолжил.
-ты же видала, вон какой он вымахал, а до меня так и не дорос, а ведь божился с дитинство перерасти, но видимо, слишком мал он во всём и словом и духом величия. - сдерживая себя с долей иронии сказал Фёдр.
-а помню, пойдём за мороженным по утру, що кали не печёт, а он мне всю дорогу и спрашивает вкусности всякие, как я на севере службу служил, да какие диковины видал. гомонит как пчёлка без устали. а я ему в ответ всё сказки травлю про белых медведей, да про снежных оббяззян, а сам то в глаза завидовать не видывал, ну я ясное дело приукрашу чуток, так сказать разбавлю картину маслом, каб ему интерес не пропал, да и мне не накладно было. а то не гоже ребёнку скуку изучать нужно познавать, да не с лукавого словца а с дедова ребца, а это что б веселее было, да мёдом не казалась. - Фёдр ненароком всплакнул, поддавшись иллюзии воспоминания. глотая горечь комом горле, он продолжал говорить перебивая грустные ноты молчания.
-раньше я был героем, но сейчас в его глазах я стал очередным сломанным механизмом системы поглотивши его сознания в целом. оставаясь один на один со своими воспоминаниями лицом к лицу умирать я не одинок одиночеством обременённый в рецессивном мире без идейных идей и условных правел, где только оно мне преданно преданностью своей без граничной, без вены и веры непоколебимо собой и несомненно прекрасно. - он посмотрел на Ларису неумолимо устремляясь мыслями в перёд событий. заглядывая в её глаза как в последний раз он ожидал озарения сошедшее с её уст в ответе на его действия, которое он так и не смог найти за мудростью пройденных путей.
-что же со мной произошло? почему я такой? что делаю не так? - понимая что он слишком о многом просит, он в первую очередь спрашивал себя пытаясь найти не постижимую глубину вселенной разума человека заключённую в маленькое ячменное зёрнышко философии содержания заурядности мира сего. С каждым начатым предложениям он обрывал не досказанное не в силах сформулировать собственные мысли направив их в нужном направлении. меняя настроение в голосе он заговаривался так, что с трудом можно было различить его интонацию понимая в полной мере смысл содержимого. пред Ларисой престало жалкое зрелище неклейменое над человеком, не гордым, не ничтожным. разбитый отчаянием он уже не боялся призраков прошлого признаками исхода за плечами, а как в редком случаи, но в его довольно весомом, отдавая за грош своё бренное тело он просил отпустить его душу в упор не внемлещей судьбе. Но оставляя за ним лишь полное право уставшего от разговоров человека, она продолжала говорить на не знакомом ему языке. как над смешка звуча в его подсознании то словами, то криком, то шепотом перебивая голос за голосом в ответе своём продолжая молчать.
-на сколько ли я мог изменится что бы во очи ужаснутся в его изменениях? всё что от него осталось после стольких лет это маленький диолог, набор слов, без чувств, без эмоций, без сострадания, в сути бытия являясь тенью былого развития в плоть до основ деградации он вещь в обличии человека, сотворённый но не способный творить лишь созидать в сущности своей существом являясь. Раб от раба рождённый, рабов зачиная. - Фёдр махнул рукой стараясь отпустить настоящее в прошлое, оставив только самые светлые моменты воспоминаний в настоящем, но с его стороны это была лишь мимолётная слабость.
-да что я заладил, за что мне его винить? я сам во всём виноват,
виноват что трачу себя без остатка на долю увесистых изречений. иногда хочется отказаться от самого себя взяв пример с таких как он, полномерных циников, но потом когда кажется что уже всё, как нахлынут вспоминания мимолётом, аж душу выворачивает на изнанку. Как вспомню когда мы летом на рыбалку пред дождём ходили, да лещей таскали...
да как на качели во дворике его качал и смехом детским упивался ясным да не порочным... аж на душе и светло и тускло становится, что сразу по другому себя вижу, не способным на цинизм во имя низменных благ. Нет, не пригожусь я больше в современном мире, не нужен здесь человек подвластный принципам. - Фёдр не способен был продолжать, прекратив терзать себя мятежными, душевными муками и поставил точку на сказанном.
-теперь жизнь другая, ну или я просто устарел и мои взгляды не актуальны в привычном мне понимании, консервативное общество не оставила мне место в этом мире. - договорив Фёдор сжал кулак преодолев беспощадную боль отверженного всеми иждивенца. отвернувшись от Ларисы он не торопливо подошёл к окну, на улице уже совсем стемнело, врываясь сумеречными огнями фонарей в пустую комнату квартиры. Воцарившись первозданным спокойствием улицы города простирали умиротворённую гладь без мятежного вечера.
и только люди по прежнему спеша на встречу, толкая, не замечали друг друга, ведомые противоречивыми побуждениями эпохальной общины.
некогда знакомые лица прохожих, в толпе меняясь до неузнаваемости на угрюмых фигурах, сливались одно за одним в десятки, в сотни, в тысячи.
сливаясь с залитыми светом улицами города, с блёклыми красками домов спальных районов, с чёрным асфальтом мегаполисов, в монотонных огнях проезжающих автомобилей. утопая в урбанистических пейзажах заводов и фабрик, выливаясь бурным потоком серой массы на автобусных остановках, в подземках метро, мешая отбросы общества в трущобах по гибнувших цивилизаций со сливками голубых кровей золотого поколения в переулках грёз и на узких аллеях славы. превращаясь в сплошную машину без цели, без средств, без право на существования порабощающую всё на своём пути, забывая по праву кто мы есть на самом деле. человек – прямоходящий, человек тысячи имён, человек тысячи обличий, ты для свободы создан где заточив себя под бренностью оков в рутину бесконечных городов сжимая крест на нищету молясь ты проживаем жизнь в забвении дел своих желая так, без право на свободу ты мнишь о мнимости своей за важностью простых вещей под гнётом равнодушных всходов. вне компромиссов без идейных дел безумию здесь нет предела ты разглагольствуя о логике вещей не внемлешь времени ничтожностью обременённый и вот ты покорился став очередным прохожим утратив уникальность в одном и том же как прямоходящий человек.
после всего сказанного почувствовав натиск вины беспощадно давивший на неё тесками долгих лет созидания, Лариса больше не в силах была извинятся, раскаиваясь за помыслы свои, за то что с возрастом оставаясь наивным человеком она заставила его поверить наивности своей, против воли возомнив себя тем самым маяком слепо ведомым во тьме на рифы, пробудив надежду на спасение его человечности.
Нотами отчаяния пустоты саморазрушения проникала, закрадываясь в самые светлые глубины её подсознания, ставя под сомнения её непоколебимую веру в общественные знаменатели морали, с каждой секундой промедления всё больше и больше склоняя её к всеобщей деформации идеалов. всё то что было ей некогда чуждо, теперь приобрело естественное очертание в её подсознании реализуясь из фантома в человеческом обличии в фигуру с лицом Виталия за спиной которого тысячи таких как он, одинаковых личин синхронных в существовании. под маской сострадания она понимала своё далеко не последнее место в этой сложной перипетии верениц событий приведших к этому моменту, заранее зная что от её выбора зависит многое она приняла самое не простое решение, решив сдаться наперекор судьбе, что как раз это и сделала её, впервые в жизни, беспомощной в принятии собственных решений. в этот момент она была готова на многое, но многое в её глазах деформировалась в часть малого теряя всякий рациональный смысл. что бы она не задумала на какой грандиозный поступок не вдохновилась, всё содеянное на общем фоне меркло, став на столько не осязаемо что по сути не решало больше нечего. перешагнув через остатки собственного достоинства, она неловко сделала шаг на встречу к Фёдору, став в полный рост у него за спиной.
-помнешь я говорила что ко мне по гостить приезжает дочка... - на этом моменте она замолчала, устыдившись в собственной лжи.
Она ожидала от Фёдора всякой ответной реакции или действий, но не как не то, что она получила в отместку. Итог напугал её больше нежели всякое грубое словцо, он продолжал молчать ещё более того нагнетая и без того тяжёлую обстановку. с каждым дыханием воздух пронизывая нитями беспощадной тишины переворачивал все привычные понятия в целом, падая ниц густым туманом он разбивался переполненной чашей её бесконечного терпения. что она могла сказать ещё в своё оправдание?
она могла только решительно продолжать, излагая свою дилемму не о чём, фактами не стоящими внимания. предельно простым языком заурядной женщины, не став при этом размениваться обратами речи в своих словах, но испытывая смятение в содеянном она и сама не могла дать себе более конструктивный ответ, понимая лишь то, что она слишком долго ограничивала собственные возможности в пределах желаемого, не в силах ничего с этим поделать.
-я всё сочинила за глаза. никто ко мне не приезжает уже несколько лет. по началу Людка звонила, с рождениям поздравляла, с праздникам христовым, а потом и так перестала, оставив меня на перипетии. Но ты не в обиду старче, не с лукавого меня чёрт попутал, а сама по себе якасная смута смутила. а врала, врала потому что так проще жизнь дожить. не желаю я беспомощно ручки сложить, бороться хочу, по яйцам неказистой судьбинушке уябать, да так что б беспощадно было. Боюсь, боюсь быть обречённой в силу обстоятельств, ибо нет хуже дела из дел человеческих, нежели погибать от тоски обречённого. Но, видимо как ты уже и говорил, всё действительно изменилась, жаль только что не в нашу сторону, теперь я понимаю что слишком поздно, бесполезно на грани всё отрицать...
-я знаю Лариса. - у краткой прошептал Фёдр. - я всегда знал не держа зла на тебя. твои слова як шальные птицы, пением пожар тушили, они помогли поверить в твоё чудо на свой лад, чудо которому больше нет места в нашей жизни и лишь воображениям мелясь оно давало нам то что так дорого было для нас когда то отбирая навсегда то что для нас бесценно. Однажды поверив в свои слова, ты начала выдавать их за реальность, желая естественного, но не достижимого, на мгновение почувствовать себя среди тепла родных и близких прочь от невозмутимости холодных стен.
но, но наверно всё же мечтают только дураки и старики... такие как мы.
Высказавшись Фёдр сбросил пелену с её глаз представ во очи пред всем миром в пределах четырёх стен своей квартиры, но вся его радость устремлялась неукротимой печалью по всем последам вселенной в его мятежной душе, оставляя за собой только шрамы о которых он не забудет никогда.
-нет Фёдр, не говори так, дураки не умеют мечтать, дураки полагаются только на обстоятельства представленные посредственной жизнью и удача зачастую благоволит им в этом следуя тяжёлыми последствиями осознания ничтожности личности. только умный может позволить себе мечтать не останавливаясь на достигнутом, двигаясь только вперёд за пределы сюрреалистичного воображения, расширяя грани доступной нам реальности новыми возможностями и переворачивая концепцию самого существования в пределах развития нашего общества, куя в печи судьбу из железа и камня, а не из воздуха и пепла. умей мечтать и жизнь никогда не покажется тебе пресной. - стараясь переубедить его, она и сама уже не верила в свои слова. отойдя от окна Фёдр хотел было зажечь свет но Лариса оборвала его сгоряча.
-не нужно, присядь радом и нам больше не когда не будет так темно.
он сел и взял её за руку, между ними во царила благодатная тишина терзающая их все эти годы, но сейчас внимая её молчанию она навевала отголоски музыки молодости тёплого осеннего вечера далёкого детства в без мятежных голосах тех кого больше нет рядом с нами. растворяясь в темноте пустой комнаты они сливались в блёклом свете с тенями проезжающих
автомобилей, не отбрасывая тень а являясь в полной мере частью не нужных вещей нагромождающих эту комнату. в хаосе порядка больше не было отсчёту времени теряя всякую власть над природой человека во всепоглощающей гармонии, дыша с ним одним организмом в существенности своей единой истины при выше всякого закона моралистов обременённым людским обществом.
И именно здесь среди развалин рухнувшей эпохи шестидесятых они нашли для себя свой отчий дом, выбирая скромную роль за кулисами театра теней они играли искренни саму жизнь.
на пороге собственного сознания страх теряет всякое убеждение главного в твоей жизни и лишь в осознании себя ты начинаешь понимать то кто ты есть на самом деле. за всей твёрдостью характера они всё же были обречены став свидетелями проявление спонтанного упадка в собственных глазах, в очертаниях лиц в сумбурных фигурах со существования как очередные люди-вещи в бесполезном мире, бесполезностью своей пребывая в забвении иллюзий и при этом находя в убогом свою красоту вещей. Этот маленький мирок из прошлого сохранил в себе то не многое что нам так дорого вспоминать, прячась за огромной ширмой настоящего.
тишина - мы внимаем шагам её, дыханию ветра в глубине её слов. не снов где пребываем мы в бодрости духа, а бодрствуя дремлем, но наяву где в тишине сплошной мы больше не услышим тишины взывая немой гортанью из последних сил к дыханию свободы, в глотке которой осталось пресная вода, не ручейка небесных сводов а труб заводов, городов людских, помоев и скатов, где нынче жить, летая не в чести, а ползать в услужении у слуг для нас закономерный труд.
Задремав, Лариса едва закрыла глаза, неумолимо устремляясь в пропасть бесконечных грёз сновидений безмятежностью своей, но её сон прервал удивлённый голос Фёдора, под не пристрастностью событий.
-Лариса, Лариса проснись, слышь...
в испуге Лариса отдёрнулась.
-что, шо там...?
Фёдр рысцой подбежал к окну и широким жестом распахнул шторы.
-снег, пошёл снег-с ребячьей радостью и щенячьей нежностью вскрикнул он.
Ларисе никогда ещё доселе не доводилась видеть его таким жизнерадостным, расцветая улыбкой в полумраке, он осветил всё вокруг,
ломая любые каноны в утверждении ущербных дилетантов о том, что сложно испытывать радость рослому человеку присущую только ребёнку. Лариса подошла к окну во очи убедившись в красоте природной без слов внимая огромным хлопьям снега кружившим в свете фонаря на мрачных аллеях сада и переулках дворика, обильно усыпая дорожки и мостовые, наполняя беспокойный мир благословенной без мятежностью.
Фёдр накинул пальто, бодро щеголяя каблуками ботинок.
-пошли, пошли - закричал восторженно он.
-куда ты дурень? простынешь же, да и поздно уже совсем - пытаясь образумить, говорила Лариса схватив его за рукав.
-да не дури, может это последний снег для нас, пошли, даже и не думай - Фёдр в отместку взял её за руку и потащил что есть мочи, так что
Ларисе в тот момент сложно было сопротивляться под стать его физическому напору, да и хотела ли она?
-но только я выходить не буду, не хочу ноги промочить... ты слышь? - не успела она договорить, как Фёдр вытащил её за порог квартиры.
-хорошо, поверь всё будет хорошо. – и они побежали вниз по лестнице, оставляя все сомнения позади, без оглядки убегая
только в перёд, обгоняя свод скучных правел некогда тесно вплетённых в их убогое существование, расширяя ограниченное сознания последними возможностями сломленного духа. он забыл на мгновение что день за днём все эти годы живя в страхе неизбежного он боялся самой жизни наполняя себя мыслями о том что за каждой пройденной ступенью обязует начатая, оказавшись для него последней, за каждым поворотом, новый поворот в бесконечных лабиринтах улиц не знакомых городов от куда он уже никогда не вернётся домой прежним. поймав себя за всю нелепость сказанного он страшился закончить жизнь так же как и начав её, в забвении иллюзий. условно став другим, он поменял своё имя и фамилию, адрес и номер телефона, разменяв свою душу на возможность последнего рывка перед вечностью. забыв про перемены ломающие стереотипы в целом, забыв все прожитые годы и упущенное время, он больше не боялся одиночество своим постоянным присутствием, решив себя заведомо одной правды он обрёл единую истину, истину сказанную и истину нетронутую, истину не от слова но от дела берущую начало и не знающую конца от всех правд человека ибо нет истинной истины в правде человека так как у каждого человека правда своя.
в конце отсчёта своего времени он вернулся в самое начало увидев мир через первый снег глазами ребёнка. вкушая зимней прохладе Фёдр пробивался сквозь узкий коридор ведомый простым желаниям самого не заурядного человека. На мгновение Лариса одёрнула его, увидев перед собой взъерошенного старика с глазами мальчишки, он предстал перед ней во очи не человечкам а человекам, таким, каким он больше не боялся быть в лице самого себя и в покорной печали сквозь смуту забвения лет
она, пронеся с собой неумолимое желания подобного, страшилась пред толпой быть личностью за глаза став частью толпы.
в этот момент она понимала, что глупо пытаться его остановить, решив разделить радость от элементарных событий вместе с ним.
-я посмотрю с окна, а ты иди, а я в тапках не пойду, ещё простыну, а ты иди, не журись меня, мне не в нужду снежинкам тешится, но не с дурного языка, а с печали бабской говорю не в обиду, не обижайся друг сердечный. – сказала Лариса в напутствие.
Фёдр согласившись откликнулся на её зов, но не без особой тревоги почувствовав напряжение в её словах. Сбежав вниз по лестнице, он выскочил на улицу, перед его взором раскинулся знакомый ему захолустный дворик встречающий убогим видом каждый его взор на протяжении многих лет.
Мгновения жизни, проносясь в одночасье, бросили его в дрожь и он почувствовал что вернулся во двор своего детства,
где кружили ласточки отбрасывая тень в лучах солнечного света, где у крашенного заборчика раскинулись клумбы с цветами, где катаясь с друзьями на велосипедах внимали приятной музыке доносясь шершавым звучанием из соседского окошко, а на ступеньки приходил по ластиться блудливый кот, где рябина цвела у родного дома, где наивно радуясь весеннему грому пугался первой грозы, где в первые признался в любви и поцелуй в угоду слёз был чреват первым расставанием, где мать с отцом смотря на тебя уповали перед сыном в нежных объятьях обещаний, где в последний раз смотрел ты, провожая взглядом мать с отцом
прощаясь, вспоминанием последних слов испытывая гордость за тебя и горечь разочарования былых надежд, стремлений и забвений, за то кем ты не стал, но так хотел им быть. не прекращая снег бурно засыпал асфальт, автомобили и кроны деревьев простирающиеся вдоль улицы, так что сложно было разглядеть за белой ширмой привычный вид спального района. Фёдр подставил ладонь и снежинки мгновенно таяли едва касаясь его кожи, оставляя после себя лишь маленькие капельки ледяной воды, он посмотрел в верх и снег мгновенно засыпал его лицо тонкой лямкой в глубине его глаз, внимая некогда взглядом рационального человека путь дленною в жизнь он зажмурился оставаясь стеснённым во взгляде своём сплошь от белоснежных хлопьев которые оставляли следы на его морщинистых скулах черт лица, на строгих губах, путаясь в его редеющих волосах они стирали с памяти весь жизненный опыт возвращая в него того самого мальчишку, каким ему уже никогда не доведётся быть спрятав отклики минувшего в глубинах его подсознания. мальчишку в ожидании первого снега, в ожидании декабрьской стужи, где он всё ещё ждёт сидя на крыльце своего дома.
-вот он снег! - закричал Фёдр, размахивая руками и хватая снежинки на лету. загребая мокрый снег с асфальта он подкидывал его над головой обращаясь к силуэту в окне площадки первого этажа.
-Лариса, выходи, тут так хорошо и совсем не холодно! выходи...
собрав снег в охапку он подкинул его над головой на мгновения отпустив всё на сущее что гложет его оставаясь в сердце бременем ошибок, снежинки подхваченные ветром унесло прочь, бросив горстью пепла пред его ногами.
-смотри сколько тут драгоценностей, всего и не счесть, всё в алмазной пыли и в брильянтовых камнях.- в то мгновение не смотря на все очевидные противоречия в её жизни Лариса почувствовала себя свободной от рецессивного мнения сложившихся стереотипов коих она придерживалась в угоду общественной морали как аналогию жизни или желания выжить. Человек больше не цель для культурного облагораживания нации, человек это средство для существования другого человека. В эту минуту ничего более не имело столь глубокого смысла нежели обезумевший старик перевернувший её скомканное представления об самобытности существования в целом мире вещинских людей идеалами не совершенной личности аутсайдера. прозрение спало пеленой пепла некогда сожжённых городов ради её желания выжить и в осознании того Ларисе сложно было сдержать спонтанную бурю эмоций в тишине опустевшего подъезда испытывая счастья дрожью до глубины души, ломая без жалости любые намёки на отчаяние в отчаянии своём.
Укутавшись в красный свитер с головы до пят она по прежнему сторонясь навязчивой идеи былого страха с опаской отпускала его уступая чему то большему нежели тому что он из себя представлял. убеждая себя в том что все годы прожитые наяву не напрасны, отрешённые сомой судьбой двое разных по сути но схожих по состоянию людей, встретились в этот удивительный момент их жизни, в чём то банальный, но всё же уникальный. Как последние люди своей эпохи, с лаконичной простотой видения этого мира. они уходят с бесконечной усталостью в газах, но недосказанностью в словах, речей устаревших по сути, но по прежнему актуальных во всём, взяв от жизни всё, они без сомнения остаются достойными в своих делах, что бы назвать себя гордым именем "человек".
-вот дурень стары, как дитя тешится, дурости на двоих с головой хватит - говорила Лариса, загрустив с улыбкой на лице, проронив
чуть слышным голосам печаль словами ушедшей тоски по молодости человека на закате своих лет:
А было ли когда желаниям, неудержимо прикасаясь взглядом
Мы, убегая от мнимости вещей,
столь без конечно упивались ядом,
хмеля влюблённостью своей.
В устах твоих, я слово букв внимая, писал о красоте вещей,
но нет в поэзии столь слов покорных грааля
для красоты в гармонии твоей.
Пожалуй, нет, всё это ложь, не мог я быть таким.
Я сильный (в слабости своей), таков не мой порок, порок людей.
За тех, кого решают, решаю я, решённых подгоняя в безвольном мире бытия. Вот бремя для меня, в безликой мантии судья,
убогий раб слепых идей за пригоршню людских костей,
играю росчеркам пера в театре королей, шута.
Но как же так, тайком тая, чувств струпья в глубине души огнём горя, сжигают горстью пепла воспоминания храня
столь бесконечно малым в чертогах бытия.
-Лариса, Лариса.. - умоляющи послышался знакомый голос, прервав невнятный шёпот во мраке пустоты подъезда.
не вровень собственным желаниям Лариса засуетилась, сбежав по лестнице, она выскочила на заснеженный дворик, тщетно всматриваясь в пустоту. Всплывая во мгле белоснежной пелены знакомая фигура двигалась на встречу. семеня маленькими шажками и обхватив поясницу обеими руками он задыхался, переставая слышать собственное дыхание, находя в себе силы только для восклицания каждому вздоху на перевес неумолимо гнетущему мгновению насущному.
-а вроде было не далеко, а теперь попробуй дойти, каждый шаг как по сердцу ножом, не, не, скорее по спине. - повторяя самому себе он по свойски продолжал вырывать совершенно не связанные друг с другом слова из контекста собственных фраз не предавая тому никакого значения, но для него это были достаточно весомые основания что бы почувствовать всю тяжесть предыдущих поступков на себе.
-что за чёртово проведение.
Выругавшись Лариса, пойдя на поводу собственных эмоций, вышла ему на встречу, обхватив крепкой хваткой у самой поясницы и прижав его к себе, она почувствовала ответственность за все его действия как перед самым родным человеком на земле.
-вот дурень, это ж те не двенадцать годиков, стары, а дурны шо валенок. - сказала она.
со всей долей ответственности присущей его возрасту Фёдр понимал, что нет смысла отрицать собственной вины перед этой сильной, но в глубине души по настоящему слабой женщиной, он жалел её как мать в глазах десятилетнего мальчика. желая помочь он проклинал собственное бессилие олицетворяя собой слабого человека, заложника собственных амбиций коим он являясь не по собственной воли, но по воли проведения, он продолжал бороться, проигрывая в неравной схватки бренности тела молодости духа.
В её объятьях на мгновения он почувствовал как боль отступает уступая благоговению материнских уз в эйфории человеческих эмоций. с ней он узнал цену своего некогда простецкого существования, элементарного человеческого счастья, то о чём он до селе так уверенно говорил, но по настоящему так никогда и не испытал. в предостережении собственной натуры боясь оступится по жизни он выбирал истоптанную колею, не суля за собой несущих он не являлся не лидером, не последователем в бесконечной гонке идущих в такт без поворотов и без перемен, лишь потребителей ниша предшественников других потребителей заставляла его трепетать посредственностью своей не являясь таковым но по воле вольной претворяясь в угоду толпы. он полностью отказался, отвергая всякие намёки на саму мысль о настоящей жизни вне заборов и стен социальной идиллии, рассматривая в перспективе стандартное мировоззрение вплоть до самовыражения через приемлемые нормы культуры морально устаревшего во всём общества. отписывая себе срок производственных работ он как черновой вариант человека машинально руководствовался только элементарными потребностями, становясь идеально заточенным инструментом в кругу таких же маленьких инструментиков функционирующих в шестернях огромного механизма с заурядным названием "социум". всем существом почувствовав своё бессилие он ощутил в полной мере того силу руки подающего, не делом
но поступком, не от сына, не от друга, не от семьи, но от совершенно постороннего человека, ставшим для него самым преданным другом средь толпы отчужденцев, доведя до совершенство вторую половиной самого себя.
улавливая каждый её шаг, он старался идти в такт, прислушиваясь к её сердцебиению и внимая теплоте её рук, отвечая тишиной своих слов.
-это просто спину прихватило, ничего страшного уже отпускает потихоньку. стиснув зубы не ловко говорил Фёдр, сдерживая себя на последнем дыхании.
сквозь тяжёлую мину, Лариса нашла в себе силы улыбнутся, подшутив над ним не без сарказма в своих словах.
-ох, ***вы ты врун, старичок.
В ответ Фёдр смущённо улыбнулся, приглушив ладонью хрип своего дыхания.
оставляя позади пролёты этажей, они оставляли с тем всякую мысль изречённую, но не сказанную взаимно продолжая молчать из за бессилия сил своих. потеряв терпение Лариса в потенциале превратилась в жертву переоценивая собственные силы. быть уверенной в том что она не уверенна для неё стало приделом собственных возможностей, но теперь её возможности брали верх над рациональным смыслом поведения подводя её к разразившейся вакханалии её подсознания, за всей силой собственных эмоций скрывался фальшь, притворство от которого она не могла отказаться, не уронив себя в его глазах, помогая ему она и сама понимала что исчерпала собственные силы, удерживаясь только за счёт остатка его воли.
подобное испытание было при выше всяких похвал, до той степени пока каждый мускул её тела не дошёл до предела и они вынуждены были остановится. застыв на мгновение в привычных им позах они жадно глотали воздух на перевес собственного дыхания, вытирая пот с лица.
-ой, ну ты и тяжеленны, а па... - вздыхая полной грудью заговорилась Лариса - а па тебе и не скажешь, просты сморчок. - она опустила голову задержав дыхание и кровь мгновенно ударила по глазам.
-давай бабанька, один этаж остался, один этаж. - пытаясь ободрить её Фёдр и сам не верил в свои слова. Подхватив его Лариса обречённо вздохнула бросив взгляд на ступени ведущие в верх, стиснув зубы она продолжала терпеть ступая с каждым шагом как в последний раз. пройдя последний пролёт она почувствовала прилив сил не осознанно благодаря пройденный путь за все усилия которые она вложила без остатка не получив ничего в замен, лишь облегчения от осознания содеянного поступка.
-сейчас, ключи найду. - говорила она доставая несколько бронзовых ключиков тесно связанных между собой увесистым металлическим кольцом.
Не много не хитрых движений и дверь хлопнула у них за спиной. Пред взором предстала столь тесная, но до боли знакомая квартира, сохранив в своих стенах с дюжину светлых воспоминаний, воспоминания которые хочется помнить за самые простые вещи сокрытые в них, отбросив все безрассудные помыслы о не предсказуемых но очевидных делах некогда служивших благородной цели но по стечению времени ставшими заложниками собственных обстоятельств. усадив Фёдора на пуфик она начала стягивать с него башмаки.
-да, Лариска, вот так вот получается. - сказал он - жизнь непредсказуема, потерять контроль очень просто, но обрести обратно практически не возможно.
-Фёдр, жизнь строит идеалы в не совершенном, поэтому и не предсказуема, а мы за частую этого не понимая, теряем контроль над происходящим в элементарном пытаясь построить в совершенной природе бытия не совершенную модель для существования, вот поэтому мы, теряя грань с реальностью разрушаем то, что по определению имеет весомую ценность, бесценно в уникальной простоте своей. а сейчас давай замнём эти глупые разговоры, пока я тебе в глаз не ёбнула и посиди спокойно пока я тебя раздеваю.
выругав его, она откровенно подурнела собой в лице, больше не в силах сдерживать гнев о его поведении. Фёдра сие обстоятельство жутко смутило и он решил не продолжать разговор, ненароком кивнув ей в ответ.
-ладно, пошли герой. – закончив, Лариса потащила его в комнату. едва стоило прилечь как боль на мгновение отступила его позволив вздохнуть полной грудью.
-всё, выпустил пар. - сказал он.
Лариса осторожно присела рядом, ненароком обронив сентиментальный материнский взгляд в ответ на наивный возглас ребёнка.
-давай может по растираю? – спросила она.
-нет, нет, не нужно, по тиху легче станется. - ответил он с бесконечной благодарностью в своих словах. - но я ещё боюсь поворачиваться, так что ты, ты просто, посиди рядом, мне и спокойнее будится...- не на долго замолчав Фёдр, тем не менее, не переставал убеждать себя в случае проведения ставшим для них чем то большем нежели роковой случайностью.
-знаешь бабушка, я всегда сомневался что за личиной людской скрыт сосуд, именуемый душа. впитывая поступки наших отцов он влечёт за собой нас не зримой силой ответственности за наше будущее раскаянием за прошлое в не совершенном обретя совершенное, мы можем быть лучше тех на кого ровняемся но ограничивая себя мы ограниченны во всём неся ответ лишь перед высшими силами вне всякого скудного понимания человека.
Говоря с полной ответственностью в своих словах моральные ценности сплоченной нации единой верой сие меня ни к чему не привели, не было толчка на путь истины, не было начало. желая этого я просил в молчании, моля и созидая с надеждой лицезреть слов подтверждения своих молитв сие чудо из чудес, но за ширмой лицемерия мне сложно было узреть свою ничтожность перед единым истинным чудом как вера человека вне всяких фокусов мерзких и есть столь праведное чудо из чудес.
прося у него помощь в нуждах простецких, в вещах вещинских, я уповал на чудо - чудесное как на очередной фарс для миллионов, не испытывая при этом веры духом прочным как нерушимую истину для каждого из нас.
тогда я был слаб собой, мелочным, размениваясь ересью своей приобретённой у святош за тридцать серебряников я не имел привычки вступать в спор, держа сублимацию и оставаясь нейтральным в выборе сторон я сосуществовал как организм способный лишь на удовлетворения элементарных потребностей своего тела. заведомо решённый свободы выбора обречённых идей в одноклеточном мире поколений рабочих рабов и рецессивных деградантов.
переступая через веру, я забывал о ней в сложный час когда она нуждалась в моей помощи, вспоминая её лишь тогда когда мне это было необходимо и уподобившись большинству стандартных людишек со временем я потерял истоки истинны своего бытия так никогда и не обретя их обратно. - на мгновение Фёдр задержал дыхание вдохновлённый новым взглядом на старое, но не подверженное духу своего времени по прежнему актуальное содержание.
-а сейчас, хочешь верь, иль нет, я чувствую теплоту в душе, тёплый ветерок проносясь с головы до пят внемлет моему слову как истине прозревшего узрев в простоте природной благоговение мироздания и склонив пред ним калении в угоду прекрасной аллегории мира он разрушает одним дуновением подверженные былому величию стены городов в не совершенном творении человеческом. в чертогах сути своей ниши он вздымаясь в высь бесконечности превращает глыбу в груду щебня и камня, познав не постижимое в просторах последов вселенной. - он взял её руку и осторожно положил себе на грудь.
-ты чувствуешь тепло? Чувствуешь её шёпот? нотами давно забытой музыки, навевая в памяти образы детства, называя меня по имени голосом матери, знакомыми сердцу словами которые до селе я помнил но забыл. но вот теперь это не сказанное, это просто чувства, чувства не привязанной свободы от эмоций настоящих чувств не прикрытых слабостями. - договорив Фёдр замер растворяясь в душевном равновесии навеянным откликами из детства.
-Всё, больше не осталось ничего, лишь пустота сжигающая из нутрии, лишь глубина небес взывающая к милосердию светом обречённых.
Не отводя взгляда Лариса смотрела на него, пытаясь разглядеть под маской величия того самого, хорошо знакомого ей человека, маленькую личность с большими амбициями в пределах собственных возможностей. но пред ней воссияло личина не под властная истинным истокам посредственности людской. облечённый он грезил прожить так век, но в страхе людских порицаний скрывал от всех себя простого человека и только став собой он начал понимать всю мелочность ничтожности живущих на земле, в делах, в заботах обретя за ценностью не ценность мира человека глубину не движущих вещей. отказываясь уподобится им он стал по настоящему велик собой, телом не коснувшись бренного, он пережил новое рождения не плоти а духа. Лариса не найдя нужных слов робко улыбнулась в ответ, почувствовав себя спокойно рядом с ним.
-засыпай молодой - старичок - прошептала она, погладив его по голове со всей долей материнской любви в каждом прикосновении её жёстких рук, присущей ей за чёрствостью суровых дней.
-спасибо. - услышала она в ответ, как самое искреннее "спасибо" за всю жизнь. закрыв глаза он медленно погрузился в царство снов,
впервые за столько лет почувствовав себя дома. спокойствие тишины воцарившееся вокруг него приобрело новое очертание став идеальной гармонией в его не связных воспоминаниях помогая думать тогда, когда на это уже не было причин. задремав на стульчике, Лариса легла рядом с ним на край дивана, в необъятной пустоте комнаты она больше не нуждались в присутствии, сквозь панический ужас отрешённости в своих глазах рисуя страх теней и взгляда напротив, она переживала не ужас от увиденного, но сомнения грядущего, грядущего неизбежного, но столь прекрасного в каждом моменте последнего в котором они могли быть вместе. Не переставая перебирать события минувшего дня она прокручивала в воображении каждую деталь которую ей удавалось сохранить, в попытках найти то что она могла упустить, то что было не маловажно свойственной простоте вещей, восхищаясь всему хорошему и плохому в не совершенном. не замечая того она погрузилась на край десницы сновидений простирая пропасть грёз, фантазий пред чутким воображением человека. засыпая рядом с единственным, которому она не безразлична, для которого чувства к ней играют не мало важную роль средь людского равнодушия, разрушая между ними барьеры из одиночества.
не по его воле, но по собственной в тени его заслуг и заблуждений она хотела вырваться и убегая взлетать в облака последних иллюзий, заполняя всё бесконечное пространство в сердце его присутствием, он не ждал от неё того, что она не могла ему дать, отдавая последнее то, что имело для него всяческий смысл на существования, принимая только то немногое, что она могла ему подарить в замен, не нуждаясь в радикальных переменах бытия.
Эпитафия для человека.
сквозь густую дымку прокрадывался тусклый свет нового дня, проникая в окно затхлой комнатушки. на улице давно растаял первый снег и в спальном районе вновь воцарила своя знакомая и убогая жизнь сплошь в клише бытовой самобытности человека. Блёклый луч света играючи в полумраке комнаты на лице Ларисы разбудил её. Всё ещё находясь на рубеже сновидений и реальности она прошла на кухню и только умывшись холодной водой она смогла стряхнуть остатки грёз со своих ресниц.
-Фёдр, давай, вставай! - крикнула она не торопливо дав в попятную.
-ну ты и глухня, слышь давай вставай сонная тетеря. - склонившись над ним, она на мгновение замерла давая выход самым нелепым предположениям в которые до селе не было причины верить даже в упоминании того,
но вывод, разочаровывая, напрашивался сам по себе. схватив его за руку она в полной мере почувствовала как в воздухе навеял запах ладана на том самом месте где закоченев его тело превратилась в мраморную глыбу
застыв в нелепой позе пред скульптором-творцом. В ужасе она почувствовала холод за спиной прикосновением смерти, останавливая время за секунду до его гибели, дрожь пронеслась по её телу застыв пламенем в её душе.
-Фёдр, Фёдр. - отчаянно закричала она из последних сил сквозь слёзы умоляя его подняться. опустив колени пред его сущностью она зарыдала на взрыв. за всей бренностью своей он был не подвижен, взглядом сквозь потолок устремляясь в небеса туда где дух окончательно покинул сие место земное.
ей сложно было принять смерть за должное в естественной природе вещей, всё ещё уповая пред ним она мнимо читала на его бледном лице искру жизни, в страхе пряча все самые дурные помыслы в глубинах своего подсознания, не о боли от смерти жалела она а от самого осознания потери сие боли. в его скомканных устах она всё ещё слышала знакомый голос за пустотой банальных фраз взывающий к её имени в тёмных лабиринтах одиночества разлук разочарований. сквозь слёзы, бури и сомнения Лариса решила дать себе последнюю возможность. в остатках сил взяв себя в руки она обнадёживающе щебетала без устали наполненным печалью голосом.
-ща, ща, может и не поздно. - повторяла она вселяя в себя без ответную надежду.
-ща Фёдр, терпи старче, ща тебя оклемают. - Лариса засеменила на кухню, сорвав телефон и дрожащей рукой набрала знакомый ей номер.
-скорая... - в трубке послышался голос молодой женщины.
-приезжайте скорее. - взволнованно перебила её Лариса. - на улицу Шаруева 2а квартира 22, у меня тут деду плоха, быстрее, помирая ён… - закричала она в полный голос подчеркнув иронию происходящего.
-алло, слышьте, помирает он, быстрее... - сквозь слёзы и печаль застыв в моменте волей проведения она внимала пустоту, оставив что то важное внутри, где ничего уже не сможет изменить.
-ой, ой... Фёдр. - умоляюще застонала она выронив трубку телефона и схватившись за грудь.
-ой, сердца прищемила, Фёдр прищемила... - Лариса попятилась и села на табурет.
-ну штош ты так, штош теперь будешь делать. - твердила она себе с сожалением забывая о том что всё приходящее проходящее, но неизменна только сама жизнь.
-ну, штош ты так Фёдр, меня старую не слушал, всё мучаешь, да мучаешь меня. А теперь стоишь в дверях, смотришь...
ей сложно было продолжать, взмолившись за все свои ошибки в прегрешении суеты сует минувших дней каждым своим вздохом тяжелее предыдущего,
она всё реже и реже повторяя, прерывала его. закрыв глаза она безмятежно прошептала последние слова устами испустив дух бренного тела.
-ты прав Фёдр, она и впрямь существует. в её тепле я утопая накрываюсь с головой, ты чувствуешь моё тепло своей душой, теперь где хорошо вдвоём с тобой...- и жизнь покинула её.
Я ДАРЮ ТЕБЕ СЕРДЦЕ СВОЁ, ОСТОВЛЯЯ У САМОГО СЕРДЦА, СЕРДЦЕ ТВОЁ.
Последы вселенной
© Copyright: Александр Гомель, 2013
Свидетельство о публикации №213032300187
Свидетельство о публикации №213032300187
Рецензии