Вольные отрывок 6

   http://www.proza.ru/2013/03/23/1946
 Завтра Святослав сойдётся в рукопашной
 с турком,  далёкие предки которого были
 таврами  (народом,  незнающим иного
 промысла,  кроме войны).  Слышал боец,
 что женщина его рода с семилетним
 ребёнком была захвачена в полон
 враждебными племенами зигов во время
 войны скифского царя Палака с греками.
 Дальше фамильная ветвь турка по имени
 Герет вилась лозой,  разбавляясь в горах
 кровью аланов,  в долинах  —  персов и
 закончила свой путь в Османской империи.
 В последнем потомке явно доминировал ген
 бесстрашных и неумолимых тавров:  светло-
 каштановые волосы,  голубые глаза,  нос
 картошкой и высокий гибкий стан.
 Передалась Герету и способность к высоким
 прыжкам,  выработанная теми же таврами
 веками в боевых танцах и в скачках,  как
 неотъемлемый элемент их борьбы.
   
 И вот настал завершающий день в турнире
 Братства Вольных Народов.
   
 Для зрителей соорудили что-то,  вроде
 трибуны,  охватившее арену полукругом.
   
 Когда все с шумом заняли свои места,  и
 бойцы встали напротив друг друга,  не
 переступая границы круга даже на
 построении,  шум перешёл в гомон,  а
 гомон в сдержанный шёпот,  а вставший
 старейшина  —  глава турнира,  заставил
 замолкнуть и шёпот.
 
 —  Сегодня настал знаменательный день,  —
 говорил он тихим низким голосом. –
 Сегодня решится,  чьё имя будет занесено в
 свиток победителей.  Все вы достойные
 люди.  Так пусть боги укажут лучшего!
   
 —  На дворе 1965-ый год,  —  продолжил,
 совершая небольшой экскурс в историю. —
 Многие государства заперли свои народы
 границами,  но для истинно вольных нет
 преград.  Можно отнять свободу,  но
 никогда не удастся посадить в клетку вольный
 дух.  Этим мы едины,  и всегда в праве
 рассчитывать на крепкую руку помощи нашего
 братства.  Завтра,  когда все разъедутся по
 домам,  помните об этом у своих очагов.
 
 Старейшине подали золотую чашу,
 прикрытую шёлковым огненным платком.
 Он сдёрнул платок и поднял символ турнира.
 
 —  Пусть сильнейший увлажнит уста из чаши
 победителей.  Да будет так!
 
 —  Да будет так!  —  раздался в ответ
 дружный хор сильных мужских голосов.
 
 Глава турнира поставил чашу на резной
 пенёк,  накрыл платом и сел в центре ряда
 совета старейшин.  В круг вошли
 претенденты.
 
 Турок стоял расслаблено,  бросив руки вдоль
 тела.  Напряжённость выдавали лишь
 лихорадочно блещущие глаза.
 
 От Герета можно было ожидать всего,  чего
 угодно.  Он не отдавал предпочтения ни
 одному стилю.  Его рукопашная напоминала
 уличную,  непредсказуемую в своей
 бесшабашности драку.  Трудно предугадать
 с какой стороны ожидать от такого борца
 атаку.
 
 —  Опасный боец,  —  предупреждал отец
 Святослава.  —  Я заметил за ним склонность
 к подлянкам.  Норовит травмировать,
 покалечить.  Быстр,  гибок.  Гляди за ним
 хорошенько!  Он может и многоходовку
 запустить и прямиком пойти.
 
 «Да,  —  думал Святослав,  вспоминая
 инструктаж,  —  этот не китаец.  Тот
 изготовится к атаке  —  и всё ясно:  кем он
 себя возомнил,  откуда болячки ждать.
 Прежде чем поменять стиль  — покривляется.
 Ан опять ясно!  Тигром стать не получилось
 —  пробует обезьяной.  У них имидж
 превыше всего.  Тута совсем иной фрукт!»
   
 Стиль пластунов тоже враз не раскусишь  —
 и не в два,  и не в три,  если вообще
 возможно определить.  Здесь внутренний мир
 менять надо.  Пластуны воспитывались не на
 одной войне.  Платили за ошибки кровью,
 жизнями.  Впитывали в себя лучшее,
 совершенствуясь.
   
 Стояли бойцы и сверлили друг дружку
 глазами,  прощупывали только им известные
 признаки слабины,  психологически стараясь
 подавить оппонента.
 
 Схватка долго не начиналась.  Для старта не
 требовалось сигнала.  Ступил в круг,
 поприветствовал старейшин,  противника  —
 и вперед.  Сейчас пауза затягивалась,
 но никто даже не подумал поторапливать
 соискателей.
 
 Противники одновременно двинулись к центру
 и,  не замедляя хода,  завязали бой.
   
 Вскоре,  после десятка обменных выпадов,
 оба поняли  —  рассчитывать на собственные
 ухищрения и ошибки противника не
 приходится.  Словно с отражением рубятся.
 Зажглась обычная потасовка,  без оглядки на
 технику,  в надежде на удачную
 импровизацию.  Как музыкант ищет в
 какофонии звуков настоящую ноту,  так
 Святослав и Герет в безумном хаосе борьбы
 выглядывали лазейку  —  ключик к защите
 противника.

 Каждый удар мог быть последним.  Ни о
 какой красоте поединка и речи не шло.
 Дрались молча,  остервенело,  слившись в
 клубок,  где уже не понять за скоростью
 движений где рука…  где нога…
 
 Треск ткани.  У Герета лопнул пояс,  и
 шаровары упали к ногам.  Святославу
 представилась возможность завалить
 спутанного турка,  но он разворачивается
 и отходит.  По правилам боя,  ничто не
 может остановить поединок.  Каждый сам
 выбирает снаряжение,  и только он в ответе
 за его надежность.  Пользоваться
 подвернувшейся оказией или нет  —  на
 совести бойцов.  Никита Михайлович темнеет
 лицом,  пока Святослав делает несколько
 шагов,  повернувшись к турку спиной.  Ведь
 он то видел неуловимое движение Герета и
 досаду на его лице.  Турка удержала от
 нечестного удара многочисленная аудитория.
 Победу бы ему засчитали  —  нельзя
 поворачиваться к опасности спиной,  пусть
 даже из благородных побуждений,  но он
 навсегда потерял бы лицо в братстве
 вольных.
   
 Бойцы стояли,  тяжело дыша.  У Святослава
 из разбитой брови текла кровь на
 вздымающуюся грудь.  Думая,  что это пот,
 он смахнул ручеёк рукой и размазал по лицу.
 
 В кашу расколоченные губы Герета
 распустились алой розой,  а вздувшееся ухо
 из синего на глазах превращалось в
 черно-фиолетовое.
   
 Турку подали новый пояс,  помогли
 обвязаться.  Бойцы вновь двинулись
 навстречу друг другу,  но уже не той
 поступью,  что вначале  —  без прежней
 воздушности.  Прошла вспышка боевого ража
 и они действуют гораздо аккуратней.  Герет
 крутнулся,  делая вид,  что хочет с
 разворота ударить Святослава стопой правой
 ноги,  но…  не доводит приём до конца.  И
 потом неожиданно отталкивается левой ногой,
 и высоко подпрыгивает.  Реакция на уровне
 подсознания спасает Святослава от
 сокрушительного удара в висок левым
 носком стопы противника.  Не успевает Герет
 приземлиться,  как снова прыгает и,
 сгруппировавшись в полете,  метит
 выпрямляющемуся Святославу ногами в грудь.
 Вот-вот нижние конечности турка резко
 выпрямятся.  Таким ударом в былые времена
 сминали доспехи и ломали ребра.  Если
 Святослав и поставит предплечьем блок,  его
 все равно отбросит,  —  а до края круга
 пара шагов.  Затем Герет может не
 посчитаться с потерями и,  не теряя секунд,
 не обращая внимания на встречные удары,
 выпихнет его за белеющие за спиной камни.
 Плохо было и то,  что прыжок Герета не
 имел инерции полета вперёд.  Расчёт шел на
 силу ног,  выстреливающих,  как
 освободившаяся пружина.  Дать турку самому
 вылететь из круга,  уклонившись,  не
 получалось.  Святослав ещё не до конца
 вернулся в стойку после ухода от
 сверкнувшей над головой пятки.  А для
 пропуска мимо себя второго нападения
 требовалось развернуться к турку плечом и
 отклониться назад,  поставив себя в крайне
 стесненное положение для маневра.  Проще
 говоря,  придется заботиться о равновесии и
 подарить огромное преимущество сопернику.
 
 Святослав стремительно шагнул навстречу
 Герету,  одновременно разворачиваясь вокруг
 оси на сто восемьдесят градусов.  Ноги турка
 чувствительно чиркнули по спине.  Герет
 попытался достать Святослава кулаком левой
 еще в полете.  Русич предчувствовал
 подобный ход,  поднял руки и сделал шаг
 спиной назад,  надевая себе на плечи
 противника и не останавливаясь,  и бросил
 его на землю.
 
 Падая,  Герет успел выдернуть край кушака
 Святослава и, извернувшись с приземлением
 на корточки,  выполнил сальто влево и
 вновь ринулся в бой.
   
 С пояса Святослава кругами спадал шелковый
 кушак.  Герет налетел на него,  как
 коршун,  но все-равно не смог пробить
 защиты.  Холщовые штаны Святослава
 поползли вниз,  он посмотрел в глаза турка
 и ничего кроме насмешки в них не увидел.
 Герет кружил вокруг Святослава,  вынуждая
 его двигаться за ним.  Святослав ждал,
 когда портки упадут ниже колен,  и он
 сможет из них выпрыгнуть.  В отличие от
 турецких шаровар,  они не имели стяжки на
 щиколотках.  Герет тоже это понимал,
 поэтому крутился возле теряющего
 маневренность русича и вынуждал его
 держать ноги шире,  чем тому хотелось бы.
 Не заметив петли кушака,  затянувшегося
 вокруг левой,  Святослав наступил на конец
 ткани и не успел вовремя развернуться к
 турку лицом.  Герет воспользовался этой
 возможностью и нанёс серию сильных ударов
 в позвоночник.  Святослава ожгла
 непомерная боль,  и ярость заклокотала в
 груди.  Не глядя,  он выбросил руку назад,
 схватил ничего уже не ожидавшего от
 противника Герета за горло,  изо всех сил
 потащил его к себе и влепил ему челом чуть
 выше уха.  Раздался противный хруст.
 Рука,  держащая турка за горло,  обмякла,
 и Герет мешком упал к ногам русича.
   
 Святослав не мог пошевелить ни одним
 членом своего тела.  Шатало.  Скрипя
 зубами,  он повторял себе:  «Не падать,
 не падать…»  Боль захватила каждую клеточку
 организма.  Он не слышал,  как ему
 поднесли к губам чашу,  почти насильно
 влив в неподвижные губы сладковато-терпкую
 кровь,  и как осторожно отнесли в шатер
 волхвов,  перед входом которого стояли
 Никита Михайлович и волхв-лекарь Богот.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/03/23/1899