Однажды 46-50

46. Чьи предки прежде?

Как-то раз, оказавшись в кругу петербургских академиков, среди которых находился и М.В. Ломоносов (1711–1765), молодой и хвастливый князь Иван Куракин решил напомнить, что и он «величина»:
– А я вот Рюрикович! Мое генеалогическое древо уходит корнями к Владимиру Красное Солнышко. Кто еще здесь может заявить такое о себе? Вот ты, Михайло сын Васильев, способен что-нибудь подобное сказать о своих предках?
– Увы, нет, – с грустью отвечал великий русский ученый. – Дело в том, что все метрические записи нашего рода пропали во время всемирного потопа.

47. Ответ по существу

Однажды к известному терапевту, профессору Алексею Александровичу Остроумову (1844–1908), обратился столь же богатый, сколь и скупой купец первой гильдии Григорий Елисеев (1864–1949), по фамилии которого до сих пор по привычке называют старожилы Москвы и Санкт-Петербурга центральные магазины «Гастроном». Желая получить от Остроумова бесплатный медицинский совет, купец в разговоре с ним как бы невзначай начал рассказывать о своей болезни, излагая ее в виде гипотетического случая.
– Теперь, предположим, что симптомы такие-то и такие, что бы вы рекомендовали сделать больному, профессор?
– Как что? – изумился Остроумов. – Немедленно обратиться за советом к какому-нибудь дельному специалисту.

48. «Я занимаюсь делом...»

Люди знакомые с молодым Т. Эдисоном (1847–1931), были убеждены в том, что он был религиозным человеком, ведь каждый день он непременно посещал церковь. Каково же было их разочарование, когда выяснилась истинная причина этих посещений! Церковь находилась на половине пути между домом Эдисона и мастерской, где он работал, и он зимой заходил в нее погреться, а летом – побыть в прохладе. Эдисон был вообще чужд религии и мистики. Когда Р. Дизель (1858–1913) спросил его, думает ли он когда-нибудь о смерти, Эдисон резко ответил: «Я занимаюсь делом, а не метафизикой!».

49. «Иначе жар спустишь»

Во время исследования фотоэффекта А.Г. Столетов (1839–1896) и его ассистент Иван Усагин (1855–1919) столкнулись с таинственным явлением: каждый день в определенный час зеркало высокочувствительного гальванометра начинало отклоняться совсем не в ту сторону, в какую ему было положено. Были рассмотрены и устранены все возможные причины этих отклонений – и, тем не менее, неизменно происходили снова и снова.
Разгадка пришла в тот день, когда исследователи сделали перерыв: проходя по помещению, которое находилось под кабинетом, где велись измерения, Усагин увидел истопника с огромной железной кочергой.
– «Это ты, что ли, каждый день в это время орудуешь своей кочергой?» – раздраженно накинулся на него Усагин.
«А то как же, – ответил тот, – самое время, иначе жар спустишь…».

50. Хлорные колпаки

Французский ученый, один из основоположников органической химии, иностранный член-корреспондент Петербургской Академии наук Жан Батист Дюма (1800–1884) сделал удивительное открытие: если в уксусной кислоте три из четырех атомов водорода заменить хлором, то получится трихлоруксусная кислота, сохраняющая, несмотря на такое глубокое замещение, тип уксусной.
Немецкие химики отнеслись к открытию Дюма не только с недоверием, но даже с насмешкой. Так, немецкий химик Фридрих Вёлер (1800–1882) откликнулся на исследования француза шуточной статьей, подписанной псевдонимом Ш. Виндлер (можно перевести как М. Ошенник). В ней без намека на розыгрыш утверждалось, что в уксуснокислом марганце MnO.C4H6O3 удалось все элементы заменить хлором, в результате чего получилось желтое кристаллическое вещество Cl2Cl2xCl8Cl6Cl6. Далее сообщалось, что в Лондоне всю пряжу превращают в хлорную и бойко торгуют тканью, состоящей из одного хлора, поскольку изготовленные из нее ночные колпаки и подштанники особенно хороши.
Юстусу фон Либиху (1803–1873) понравилась шутка соотечественника, и он в 1840 году опубликовал ее в своем журнале как серьезную научную работу, поступившую из Франции, всего через несколько страниц после статьи Дюма.
Эта публикация вызвала много веселых толков в научных кругах, но подобные остроты не нанесли ущерба авторитету Дюма: созданная им теория замещения стала важной вехой в развитии органической химии.