Происшествие с сантехником в законе

Олигофренически  развивалась  весна. Сошел снег, обнажив обратную сторону белой пушистой зимы.  Мусор с циничным откровением привлекал взоры прохожих, стыдливо отворачивающихся или возмущающихся свинством горожан. От облупившихся стен зданий веяло безысходностью. Уставшие от печали, искореженные и смирившиеся со своим уродством скамейки, поджидали первых седоков.
На одной из таких скамеек  сантехник Вислоухов вместе с коллегами по работе праздновал завершение рабочего дня. Пива было много.  Каждый выпитый литр доставлял не только радость общения, но делал проходящих мимо женщин всё красивее, а речь всё бессвязнее и нецензурнее. Вот говорят: «Виртуозы Москвы», да «Виртуозы Москвы» под руководством Спивакова, ну и что?! Послушали бы они виртуозов ЖЭКа номер четыре под руководством сантехника в законе господина Вислоухова, послушали бы его соло  на тему  твою мать, да ещё по нотам!
Когда уборщица  баба Маня стала выглядеть сексуально привлекательной, Вислоухов понял, что пора домой.
Дома  переобулся в  любимые шлепанцы и надел,  милые сердцу треники.  Слегка протрезвев, решил догнаться водочкой и, приняв на грудь соточку, потянулся за огурчиком.
Вдруг в дверном проеме появилась расхристанная, простоволосая, здоровенная баба в кроссовках на босу ногу.
- Ты кто? – с удивлением спросил Вислоухов, и промахнулся, кусая огурец.
- Твоя мать! – нагло заявила баба, воткнув огромные кулачищи в свои жирные бока.
- Ты чё гонишь? Мать моя два года, как померла, царствие ей небесное, - икнул Вислоухов и перекрестился почему-то левой рукой.
- А я не та, которая померла, а та, про которую ты орёшь: «Мать твою за ногу!», - с этими словами баба подняла подол и показала черную от синяков ляжку. Затем схватила за ногу Вислоухова, да так, что сантехник завыл и застонал  от боли.
- Ну, каково?! - входила баба в азарт.
- А как тебе: мать твою башкой об угол?!  - С этими словами она долбанула Вислоухова головой об косяк. Его незатейливые мозги  разлетелись ртутными шариками по черепной коробке, из глаз посыпались искры, а ниже спины случилось замыкание.
- А мать твоя вся в саже?!
Баба достала, невесть откуда, лист черной копировальной бумаги и начала возить им по физиономии несчастного.
Когда Вислоухов увидел своё отражение в зеркале,  решил, что к нему в квартиру по ошибке попал шахтер стахановец, неделю не выходивший из забоя, давая стране угля, хоть мелкого, но много.
Баба орала: « В душе мать!» и поливала страдальца ледяной водой из душа. Вислоухов возопил, что не в душе мать, а в душу мать!
- Ах, в душу мать, да по нотам! – зловеще шипела баба, и, как заправский ксилофонист, костяшками пальцев  лупила Вислоухова по ребрам с такой силой, что он выдал мелодию «Во саду ли в огороде», пропев ноты, то есть, к сольфеджио принудила, проклятая.
- Ну, а зуботычину, ей в дышло?! – и баба с размаху врезала ему кулачищем по зубам.
Вислоухов обмяк и сполз по кафелю на пол, баба схватила его на руки, выволокла в комнату и, бросив на кровать, нагло дыша в лицо, поинтересовалась: «А как насчет секса с твоей матерью?». Больше Вислоухов ничего не помнил.
Очнулся от ноющей боли во всем теле и первое о чём подумал, что водка палёная была.
Но скомканный лист копировальной бумаги, валявшийся на полу, заставил его мгновенно вскочить с кровати. Как безумный, смотрел на черный комок Вислоухов, для верности поднял, развернул, так и есть, самый натуральный лист копировальной бумаги. Значит, не привиделось, да и синяки и больные ребра подтверждали догадку.
Во дворе пацаны рванули китайскую пиротехнику, от взрывной волны треснуло стекло в форточке. Вислоухов открыл окно и хотел выругать их в мать, но осекся, и вяло пообещал оборвать уши.

На работе его поджидали виртуозы ЖЭКа номер четыре. Виртуозно оповестив о потопе в подвале рядом стоящего дома, о текущей батарее у заслуженного пенсионера, туда его и обратно.  Выдав ещё много разных метафор в адрес заявок и вызовов, наконец, исчерпав повестку дня, коллектив замолчал,  наступила пауза. Вислоухов понял, пришло время  для его личного соло.
К сольному исполнению сантехник в законе подошел креативно, с учетом накануне произошедших событий. Он сделал опорными словами только два. Одно литературное, так называют собак женского рода. Другое начинается на вторую букву алфавита. Часто применяется для связки слов и украшения речи. Им, обычно, называют женщин, дюже до мужиков охочих, но  не тех, у кого это с древнейшей профессией связано, а тех, кто по ненасытному зову плоти своей.
Гениально продуманное соло прозвучало откровением и сантехническим гимном отозвалось в умах слушателей. Вдохновленные на подвиг и на труд, они  ринулись устранять неполадки, вызванные похмельным синдромом.
Подправив здоровье, сантехники пошли на штурм поставленных задач.
 Лично Вислоухов ликвидировал прорыв батареи, изумляя заслуженного пенсионера, боцмана в отставке, виртуозным жонглированием только двух слов. Видавший виды боцман был в восторге от вислоуховской поэмы нецензурного экстаза и на прощание, по-отечески расцеловал сантехника в законе.

Поздним вечером, находясь в алкогольном опьянении средней тяжести, счастливый и усталый Вислоухов догонялся портвишком.
Увидев перед собой женщину со злобной собачкой на поводке, грозно спросил: «Это кто ко мне вломился?» - и пронес мимо рта стакан с вином.
- Это сука, - спокойно сказала женщина, кивнув на собачку.
- А я…
- АААААААААААААААААА! – не давая ей договорить, благим матом заорал Вислоухов и потерял сознание.
Виртуозы ЖЭКа номер четыре говорят, что после того случая Вислоухов стал совсем никчёмным: бросил пить и материться, читает Пушкина и слушает Чайковского.  Маргинал,  да и только!
А какой был человек!