Dum spiro, spero Пока дышу, надеюсь

Вот уже лодка моя взяла свой последний курс к Причалу Печали.  Живущие не беспокоят меня, нет перед ними долгов, в тишине подступают к моей постели мною придуманные, но не написанные мною образы. Окружают плотной толпой, и в их разноголосице горечь и обида: «Почему ты не написала меня?» «И меня! Ты бросила меня, едва наметив!» «А мне теперь как? Ты оставила меня без дома!» «А я так и не нашёл свою дорогу! Куда мне идти, скажи!» Их так много, что я волей-неволей вжимаюсь в подушку: ах, вот каково было сказочному императору, пока живой соловей своей целительной песней не прогнал его грехи! Но у меня нет своего соловья, зато мои выдуманные герои всё громче и яростней возмущаются, заглушая даже ход мыслей в голове…
И вдруг кто-то произносит вкрадчивым, знакомым до кома в горле  мягким баритоном: «Пропустите…» Ты делаешь шаг из примолкшей гущи, присаживаешься у ног:
- Как ты могла?..
Я не могу оторвать головы от подушки, такой немыслимо тяжёлой и непослушной она становится мгновенно. Сглатываю, но язык непослушен, как в самых страшных детских кошмарах: беда, а кричать не получается, голоса нет!  Спазм чуть отпускает, и я хриплю, жалобно протягивая подрагивающую руку:
- Ближе! Пожалуйста!
Ты смотришь скорбно, уголки губ опущены:
- Ты забыла? Ты не дописала меня… 
- Я не успела! Я… слишком сильно люблю тебя!
- Как ты можешь так говорить?! Ты не любишь меня! Ты бросила меня, я так и остался никем! Один! Ты не оставила мне шанса, не дала надежды! Кто я без тебя, тень самого себя?
Я в ужасе от твоих слов. Потому что это правда. Я бросила писать тебя, когда поняла, что пишу собственной кровью, когда каждая написанная строка – словно портрет Дориана Грея – вынимает из меня  по капле жизнь. Но, в отличие от знаменитого портрета, это написанное о тебе дышало нежностью и мерцало пульсом; молодость, любовь и настоящий, натянутый до предела нерв оставались  в словах, а мой собственный  пульс только слабел с каждым литературным штрихом. Когда подлинность твоя стала зримой настолько, что чужие женщины начали слать мне любовные записки, я решила остановиться. К этому времени я разучилась жить без тебя, но и в постоянном контакте с тобой каждый вздох давался мне с трудом. Я любила тебя. И не перестала любить, но, в угоду каким-то общественным представлениям ли или собственной надуманной идее,  велела себе остановиться. Я не смогла убить своего героя, хотя в подобных случаях Автору надлежит поступить именно так. Не смогла. Последний сюжет, где вместо тебя я убиваю главную героиню, сбросив её с моста в холодные быстрые воды местной речки, такую решительную, такую яркую и такую одинокую от того, что быть с тобой невозможно, а без тебя – невозможно Быть, - так вот, я не написала этот самый сюжет. Не решилась. Слишком узнаваемыми получались и дорога в аэропорт, и мост с реверсивным движением, и грязноватая пойма речушки с заболоченными берегами… и даже молоденький таксист, обуреваемый сомнениями, что везёт героиню именно в аэропорт. По замыслу, мальчик с изумлением высаживает героиню недалеко от моста под предлогом, что теперь её ждут в другой машине. И, уже отъехав метров двести, возвращается, ведомый нехорошим предчувствием, но успевает заметить лишь коралловое пятно уплывающей ткани: не то сдутый шарик с чьего-то праздника, не то флажок…
- Я люблю тебя!
Мне больно. И это не образная, а вполне настоящая боль, сдавливающая грудину. Если сейчас же не заплакать (или не прижаться к тебе мгновенным порывистым рывком!), сердце разорвётся. И по вялым моим щекам сбегают спасительные капельки. Они настолько солёные – я не плакала целую вечность! – что разъедают кожу. Глаза щиплет, но зато боль чуть разжимает свои страшные объятия. Ты смотришь на меня, и твои глаза полны влаги. Господи, как я благодарна тебе за это сопереживание!
- Я допишу! Сейчас… подожди, у меня же есть ещё немножко времени… я успею! Только самое главное, слышишь! Ты же знаешь, я смогу!
Я судорожно верчусь, пытаясь дотянуться до прикроватной тумбочки. Руки непослушны, но ничего! Ничего!!! Мы ещё поборемся! Сейчас, ты же меня знаешь…
- Зачем?.. Что это изменит теперь?
- Я.. я хочу умереть, держа тебя за руку! – какую-то пафосную фразу я произношу, но – правда, хочу же. Держать тебя за руку. Чувствовать твои пальцы и уснуть, как умиротворённо засыпают дети в родительских объятиях…
Ты глядишь на меня с нежностью и тоской:
- Надо было Жить со мной за руку, а не умирать!

И я просыпаюсь. Постель сметена в невообразимый узел, подушка мокрая, на ресницах слёзы. Дом спит безмятежно, мирное сопение сливается с тихим гудением батарей. Откинув со лба взмокшие пряди, я пробираюсь с ноутбуком в тёмную гостиную и открываю голубое окошко в мир слов. Вены на запястьях мгновенно вспухли, в пальцах знакомое покалывание. Сейчас, мой хороший, сейчас!